Том и Джерри

      Юнги в потерянном состоянии, трусливо больше не покидает своей комнаты в этот вечер. Одно дело в темноте и, совсем другое, сейчас посмотреть в глаза Чимину при полном освещении, после этого… Совершенно особенного момента. Мин тонет в противоречивых чувствах. Он просил поцелуй, он его получил, что дальше? Желание затмило здравый смысл. «Юнги, ты же не хотел лезть в его жизнь?! Что ты натворил?!». Мин и не мечтал, что это может быть ответно, но поведение блондина говорило само за себя! Он собирался украсть поцелуй, а, в итоге, получил его в подарок. Чувства взаимны!? Что теперь? Теперь нужно всё обсудить, обдумать действия. Наверное… Теперь он просто сбит с толку, вот что... Сомнения и страх снежной лавиной накрывают с одной стороны, а с другой… Вкус манящих губ, невероятно сладких, приторно сладких, как он и представлял, пьянящий запах мандаринов… Теперь он полюбит их ещё больше. Фантомные ощущения не покидают ни на секунду, не дают забыть о них. Пальцы всё ещё ощущают утончённое тело, пластично двигающееся в его руках, тело, что так охотно поддавалось на его ласки. К щекам снова приливает краска, брюнет накидывает одеяло, накрывая себя с головой и утыкаясь лицом в подушку, измученно стонет в неё. Я хочу его! Чёрт, он провел здесь всего одну ночь, почему его запах такой стойкий! Это совсем сводит с ума! Мешает думать.       Стук в дверь заставляет сбежать из постыдных запутанных мыслей и, заодно, из постели. Что-то подсказывает, это точно не Чимин, что сейчас однозначно к лучшему. Тёмная голова с синими прядями нерешительно пролезает в дверную щель и показывает лицо, украшенное слащавой, хитрой улыбкой. - Приглашения ждёшь? Заходи давай, герой-любовник! – Юнги лениво занимает излюбленное место за столом, откидываясь на спинку кресла. - Это я-то? Главный герой вечер тут кое-кто другой… - Чон закрывает за собой дверь и, прижавшись к ней спиной, скрещивает руки на груди, приподнимая брови. - О ч-чём это т-ты? – Юнги неловко садится, выгибая спину настолько прямо, словно позвоночник к доске пригвоздили. - Да хватит уже. В ванне ты, конечно, помогал ему умыться и, видимо, так увлёкся, что о себе забыл. И охи-вздохи ваши совсем никто не слышал. Темноты Чимин внезапно бояться перестал, должно быть, твой член несёт в себе успокаивающий посыл, ну, или пугает ещё больше. Огромный, да? – Чонгук отталкивается от двери и теперь даже не пытается сдержать свой ехидный смех. - Ты очень… Очень плохой брат! – Юнги скулит, падая лицом в клавиатуру, ему за всю жизнь не приходилось столько краснеть, сколько за последние несколько часов. - Пусть так, но знаешь… Должен заметить, Твой Чимин - горячая штучка, ох, слышал я эти тихие стоны… - Продолжает издеваться младший, явно замечая смущение брата. - Блядь, за хлопнись! Ты с хрена сегодня такой смелый?! Я тебе ещё за ужин навалять собирался! - Да за что? Я ж не сказал ничего лишнего! – Чон пожимает плечами в искреннем непонимающем жесте и усаживается на край кровати подле брата. – Ну, правда, сколько можно, я устал, такое неуважительное обращение к старшему, – Чон играет на публику, и это явно новая черта, скопированная от кого-то вполне конкретного. -О-о-о да! Это мне говорит самый ярый противник формальных отношений. - Юнги, я правда не понимаю! Почему ты не хочешь рассказать ребятам, что ты - Шуга? Только представь их лица! - Чем больше людей знает, тем под большей угрозой моя спокойная жизнь. Воспринимай это как настойчивое решение тараканов в моей больной голове. И отстань уже! - Фыркает старший, придвигаясь ближе к столу и включая компьютер. - С каждым твоим тараканом я лично знаком и пытаюсь с ними подружиться, только они постоянно разбегаются. Будь я хоть в половину так же талантлив, как ты, непременно бы этим воспользовался. Любое музыкальное агентство с руками тебя откусит. Шуга - уже почти легендарный, к тебе проявляют такое любопытство. Ну, зачем ты прячешься? - Мне тоже очень жаль, что ты - не я, наверняка достиг бы большего. Чонгук, ты прекрасно знаешь, что я не гонюсь за популярностью. Не хочу быть клоуном. Просто хочу писать музыку. Вот так придёшь, а потом «Бац!» - и ты уже живёшь в общаге с шестью парнями, состоишь в бойс-бенде с каким-нибудь дурацким названием типа «Пуленепробиваемые бойскауты», и разучиваешь танец, – Юнги морщит нос и машет руками перед глазами, прогоняя настойчивую галлюцинацию. – «Пуленепробиваемые бойскауты»? Скажешь тоже, кому вообще придёт в голову такое название для группы, – Чонгук смеётся в ответ на глупую фантазию брата. - Я просто хочу спокойной жизни, мне нравится писать песни для других, поэтому, оставаться в тени меня вполне устраивает. Моё не большое агентство мне более, чем подходит, я там даже не был ни разу, только онлайн, что может быть лучше? Я лишь надеюсь, что со временем мои песни будут исполнять не однодневки, а популярные айдолы, быть одним из них я совершенно не стремлюсь. - Ну, так и будь композитором, продюсером, с чего ты взял, что тебя в группу загонят? - Бывали случаи. К тому же… Боюсь, что Чимин узнает, станет смотреть на меня иначе, я не хочу, чтобы он был моим фанатом, хочу, чтобы любил Мин Юнги… А не Шугу. - Мне не послышалось? Хочешь, чтобы он тебя любил? - Чон восторженно подскакивает на ноги, хлопая в ладоши. Общение с Тэхёном ему явно не на пользу. - Не послышалось… - Юнги бубнит под нос и снова роняет голову на клавиатуру. Того и смотри выйдет текст новой песни о том, как хочется придушить родного брата. - Надо в храм сходить, мои молитвы услышаны! - Я не думал, что ты такая заноза! Вали давай к своему Тэхёну, глаза б мои тебя не видели! - Юнги подрывается со стула и в одно резкое движение хватает подушку с кровати, бросая её в ловко уворачивающегося младшего. Подушка глухо падает на пол, не достигнув своей цели. - Ты дурак, прости, конечно… Хотя ни хрена не прощай, Чим будет в восторге. Уж в его-то сердце точно найдётся место для вас обоих, не сомневаюсь. Хён, а если всё-таки серьёзно? Что собираешься делать? – Чонгук подбирает мягкое изделие с пола и броском возвращает на место. - Если серьёзно, то я запутался на хрен настолько, что голова идёт кругом. Закрывая глаза ничего, кроме него не вижу. Совершенно ничего, кроме этих белоснежных волос, миниатюрных пальцев, манящих губ… А-айщ… Ничего… Я два дня подряд прекрасно спал… Спал рядом с ним, я давно забыл какого это, Чо-о-он! – Мучительно тянет Юнги, падая лицом в ладони, с клавиатуры на сегодня достаточно. - Я, наверное, тупой, потому что совершенно тебя не понимаю… Не понимаю, почему не можешь просто сказать ему о своих чувствах и быть вместе. Только слепому не видно, что вы нравитесь друг другу. Да пошли ты всё к чертям собачьим и рискни, – Чон подходит ближе и присаживается на корточки прямо перед братом, отнимая его руки от лица, сжимает запястья и заглядывает в потерянные глаза. - Это эгоистично… Так эгоистично… Что если завтра в двери постучит мой соулмейт, и мне уже от этого человека снесёт крышу, просто, блядь, потому, что так должно быть. Я разобью его, сломаю… Сломаю этого нежного хрупкого человека… - Слова Мина почти переходят в рыдания. - Хён, в таком случае, ты уже десять раз проебался… Ты подпустил его слишком близко и, если ты так этого не хотел, то не нужно было начинать. У тебя только два варианта: признаться ему в том, что у тебя есть метка, в своих чувствах, и вы вместе что-нибудь придумаете; либо ты сжимаешь всего себя в кулак и продолжаешь страдать, как должен отметить, ты обычно поступаешь, и отстраняешься от него. Мы скоро сможем переехать обратно, на наши отношения с Тэ это никак не повлияет, а вот на ваши… Если хочешь знать моё мнение… - Я его знаю… - Старший не даёт закончить. Лишь в немом молчании обнимает брата перед сном, давая понять, что разговор закончен. Чонгук закрывает за собой дверь, не все его молитвы услышаны. Пусть Юнги будет счастлив, пусть примет верное решение. Юнги провожает брата взглядом и утыкается в монитор. Сегодня нужно продуктивно поработать. Стоит ему лечь в постель, как образы неминуемо всплывут в голове, поэтому, лучше уж занять себя делом, иначе Чимин сегодня ночью не в безопасности.       Намджун тащит порядком охмелевшего Сокджина к входной двери, такси ждёт уже десять минут, счётчик идёт, но Джина это, кажется, совсем не заботит. - Обязательно кушайте, я приготовил на пару дней и вообще, - громко икая, хён продолжает, – Зовите меня, я приготовлю ещё. Чими-и, милый, у тебя совсем щёки впали, – Джин протягивает руки к лицу блондина, на что тот подаётся вперёд и, крепко его обнимая, подталкивает к выходу. - Да-да, Джин-и, ты всегда так говоришь, - Чимину пришлось спуститься, старший отказывался уезжать, не попрощавшись. Поэтому сейчас, ловя на себе заинтересованные взгляды остальных, он искал в голове способ вырыть яму, ведущую прямо в его комнату. Хорошо, что хотя бы Юнги не вышел. Намджун перенимает инициативу, загребая длинными руками любимого, прощаясь со всеми кивком, и растягивается в широкой неловкой улыбке. Обычно его соулмейт так не напивается. Тэхён поспешно закрывает дверь, ведомый желанием накинуться с вопросами, но кидаться уже не на кого. Чимина след простыл.       Зима в этом году обещала быть снежной и холодной, вопреки обыкновению. Собственно, уже сейчас она не давала повода усомниться в прогнозах. Деревья едва лишились листвы, некоторые ещё не успели избавиться от потускневших сухих нарядов, как их тут же насильно переодели в белое. Стужа внезапным ледяным потоком ворвалась в жизнь города, принеся с собой щедрые украшение природе и кусающие неудобства людям. Тэхён топтался у здания школы и начинал переживать за купленный заранее букет белоснежных лилий. Их упаковали тщательно, но сам Тэ уже начинал не на шутку мёрзнуть. Интересно, какого цветам в тоненькой бумажке? - Потерпите, мои хорошие, скоро станет тепло и будет что попить, – ну, а что: Чимин опаздывает, почему бы не поболтать с букетом. Пальцы нежно гладят свёрток в руках, в этом весь Тэхён. Его школьные занятия кончились раньше, и походом до ближайшего цветочного магазина он хотел скоротать время. Однако, всё равно пришлось ещё полчаса ходить, подобно тигру по клетке, в ожидании танцора. Проснувшаяся совесть подтолкнула наведаться сегодня к матери. Тэхён, весь в своей любви, и Чимин, в своих переживаниях, стали появляться дома гораздо реже. В последнее время Ким Чхе Вон начинала обижаться на их скупое общение, и мальчики чувствовали себя виноватыми. Собственно, так и было, но сейчас у обоих имелась конкретная цель помимо простой теплой посиделки. Тэхёну просто жизненно необходимо отговорить мать от её извращённых затей в своём желании проверить Чонгука. Хотя, кто бы говорил о дурных затеях. У неё уже наверняка есть план, и шатен в этом совершенно не сомневался, осталось только придумать свой план, как избежать остановки сердца любимого. Чон, хоть и выглядит круто, в душе ранимый нежный цветочек, его легко довести до инфаркта, и Тэхён почему-то улыбается этой спонтанной мысли. Чимин же по-настоящему нуждался в совете, мама всегда находит нужные, мудрые слова, и Чим надеялся, что сегодня тоже сможет помочь ему понять, как действовать дальше. - Мальчики, ну, наконец-то, я так скучала, бесстыдники! – Женщина с тёплой улыбкой обнимает сразу обоих. - Мы тоже, ма-ам. – виновато тянут одновременно парни, заключая в ответные объятия. - Поставь цветочки в воду, они, должно быть, совсем замёрзли. – Тэ протягивает букет с жалобным взглядом, будто птичку с поломанным крылом на улице нашёл. - Они тебе сами сказали? – Женщина испуганно прикрывает ладонью рот. - Боюсь, они уже с трудом могут говорить… - О боже! Тэхён-и, чего же мы ждём, нужно немедленно действовать! - Ким Чхе Вон торопливо забирает цветы, изображая максимально взволнованное выражение лица, и сбегает с ними в кухню. Чимин лишь хихикает, закатывая глаза. У него с самого начала создавалось впечатление, что они настоящие биологические мать и сын. Их странные новаторские идеи, не всем понятные шутки, привычки и любовь к спектаклям поражали своим сходством. - Милый, всё в порядке, думаю они реанимированы, – женщина ставит вазу с белыми бутонами подальше от окна, пряча от сквозняка с видом, будто правда вышла из операционной минуту назад. - Хвала небесам, я так волновался! – Шатен хватается за сердце, расслабленно выдыхая, и плюхается на стул. – Спасибо, они безумно красивые! Как и мои милые мальчики, – госпожа Ким любовно треплет щёчки парней, заставляя их смущаться. Они давно не маленькие, но она всё продолжала это делать, наполняя теплом и нежным трепетом юные, благодарные ей сердца. - Не правда, мы выбрали именно их, потому что они красивые, как ты! – Расплывается в улыбке Тэ. - Ой! Скажешь тоже, – женщина смеётся и хватается за щёки от трогательного комплимента сына, – Я испекла ваш любимый вишнёвый пирог. Давайте пить чай, мне так хочется послушать, как у вас дела, – Чхе Вон суетливо накрывает на стол, отвергая помощь. Она так любит, когда дети приходят в гости, стремится сделать всё сама, позаботиться о них, окутать теплом. - Мне не терпится рассказать о поездке, –Тэхён, оживлённо начиная рассказ, всё же покидает своё место и ставит чайник, Чим расставляет чашки на столе. Женщина только выдаёт счастливую улыбку на их действия, как и раньше, совсем не слушаются и стараются во всём помочь. Тэ принимается восторженно описывать их яркое путешествие. Начиная с того, как прекрасен Сеул, и как он мечтает туда однажды переехать, ведь столица буквально создана для него. Насколько удачно прошли съёмки, и его заметили важные персоны, как он купался в комплиментах и предсказаниях о блестящем будущем. Восхищённо описывал номер в отеле, который пусть был не так уж великолепен, но это, чёрт возьми, первые отдельные апартаменты в его жизни, это лишь начало. Ким щебетал, как маленькая резвая птичка, и Госпожа Ким, не отрывая глаз, слушала историю, периодически самозабвенно хлопая в ладоши от радости и гордости. Чимину тоже действительно интересно, всегда было интересно всё, что рассказывает его родной человек. В ином случае. он бы жадно проглатывал каждое его слово, но сейчас он лишь редко кивает в ответ и кидает поверхностную, редкую улыбку… Его мысли заняты только одним потрясающе сексуальным музыкантом. Воспоминания рисуют вспышки фейерверков, осторожный поцелуй, тепло страстных, пылких губ на его собственных. Пальцы, не давая отчёта, в робком жесте тянутся к раскрывшимся створкам губ. Они бережно хранят ощущения, и подушечки бесстыдно касаются их, заставляя веки блаженно прикрыться, окунаясь во вчерашний вечер. Подсознание восстанавливает волшебный трепетный момент, от чего сердце пропускает удар за ударом, оно так взволновано случившимся, бьётся о грудную клетку, рвётся к нему. Кажется, если бы он не знал истинной причины, в пору вызывать врача. - Чимин-и, ты меня совсем не слушаешь! - Пак вздрагивает, и щёки покрываются румянцем от смущения, ведь он действительно совсем забылся и ничего не услышал из последнего сказанного. Мамы на кухне нет, лишь сжигающий любопытный взгляд Тэхёна, от которого не скрыться. - Может озвучишь уже причину внезапного освобождения от многолетней фобии? - Тэ играет бровями, поднося горячую кружку к своему лицу, ясно понимая эту самую темноволосую, смазливую причину, но ему не терпится услышать это от Чимина. - Мне нечего тебе ответить, вот честно. Просто… Наверное, быть с кем-то…Это и правда не так уж плохо, – Чимин задумчиво рассматривает плавающие в кружке чайные листики, будто разговаривал с ними, а не с сидящим напротив парнем. - Чим, наличие любимого человека вдохновляет. Если ты боишься, что он помешает тебе достичь своей цели, то ты ошибаешься. Когда Чонгук со мной на съёмках, я чувствую себя уверенней… - О-о-о, будто у тебя проблемы с уверенностью, – ехидничает блондин. - Его поддержка придаёт мне сил и веры в себя. Юнги сделает твою жизнь только лучше, не отталкивай его, – Чимин округляет глаза, мама, видимо, что-то подмешала в напиток. Чимин ожидал подколов и чего угодно, но только не серьёзности, – Хотя, я заметил твою ползающую по нему ногу задолго до того, как свет погас. Так что, я так понимаю, проблема отталкивания решена, – вновь танец бровей и пошлая ухмылка. - Да блядь! – Чимин, как обычно, поспешил с выводом. Горбатого могила исправит. - Что? Ваши сдержанные стоны… Жалкое зрелище. - Н-не было н-никаких стонов… - Чимин снова рассматривает чайную траву, какое интригующее зрелище. - Ах, это был секрет? Ну, прости, все поняли, чем вы там в темноте занимались, и заметь, это не я, вы сами спалились! - С-серьёзно!?Все?! – Чимин резко разворачивается на стуле, опешив, он был абсолютно уверен, что они вели себя тихо. - Ну-у-у, старикашки вряд ли, конечно! Но мы с Гук-и ярко представили картину довольно подробно, – Тэхён пошло облизывает губы, явно издеваясь, – И как давно вы целуетесь, вот так… В темноте? – Долбаные брови, сейчас в чёлке запутаются от этих диких танцев. - Это… Это был первый… - Смущённо зажимается Чимин. Боже, какая потрясающая в чае трава, она всегда так забавно плавала?! Руки подносят кружку ко рту, и танцор делает большой глоток. - Потрясающе! Значит, и до первого секса недалеко! – Тэ восторженно барабанит пальцами по столешнице. - Совсем охренел? – Чимин заходится в приступе кашля. Хотя нет, настолько горбатого и могила не исправит. - Ой, да хватит. И как? -Ч-что как? – Чимин испуганно выворачивается в сторону, всё ещё покашливая, будто Тэ в него что-то кинуть собирался. - Ну, целуется как? – Цокает шатен, удивляясь непонятливости друга. -Тэхён, я тебя прибью сейчас! Я серьёзно!!! - Ну, расскажи-и-и! А я тебе скажу, каким он будет в постели, исходя из поцелуя! - Тэхён хватает Пака за руки и в данный момент напоминает его тупых одноклассниц-сплетниц. - Ничего я тебе не скажу! Стоп, с чего ты вообще можешь такое знать?! – Каждый раз Чимину хочется удивиться, но это Тэхён, так что, и удивляться вроде нечему. - Я тут одну статью прочёл… - Шатен переходит на шёпот, заговорщически оборачиваясь по сторонам, не выпуская чужих рук, – Короче, если … - О боже-е! О чём мы вообще говорим и, главное, на хрена?! Я знал, что ты извращенец, но твой Чонгук на тебя совсем плохо влияет. - Даже не представляешь, насколько хорошо… Он на меня влияет, – Тэхён не упускает возможности поделиться некоторыми подробностями, вгоняя Чимина в краску такой степени яркого оттенка, что его существование до этого момента стояло под вопросом. - КИМ ТЭХЁН! Не вынуждай меня совершить убийство в доме родителей! –Пак выдёргивает руки и отпрыгивает на стуле подальше к краю стола. - Ну, скажи, скажи, скажи!!! – Не унимается Тэ. - Ты не отстанешь ,да? - Категоричное нет, не отстану, мышонок ты мой беленький! - Да что б тебя! – Чим уже реально начинает злиться. - Ах, прости. Мышонком тебя может называть только твой милый Юн-и! – Шатен смеётся в голос, провоцируя очередной шок Чимина, что во взгляде читается, – Да-а, слышали мы все ваши нежности. - Ну, всё, пятнистый, тебе пиздец! – Чимин почти подрывается со стула, толком не придумав, что собирается сделать, на что шатен только громче заливается. - Мальчики, чему так веселитесь? – Госпожа Ким со входа ловит весёлый настрой. Тэхён, как обычно, ловко переключает внимание обратно на поездку. Мама интересуется Чонгуком, и Тэ увлечённо говорит о нём, максимально используя возможность уговорить её не пугать соулмейта. - Мам, ну, я серьёзно, пожалуйста, не пугай его ничем! – Почти умоляет Тэхён. - Ну, конечно-конечно, раз ты так просишь, - хитрая улыбка не вызывает ни у кого доверия. Телефонный звонок вынуждает шатена остановить своё прошение и покинуть компанию. - Ты же не сдержишь обещание? - Я? Нет, естественно, – непринуждённо хихикает женщина и наклоняется ближе, упираясь локтями в стол, – Я такое придумала, это будет легендарно! – Мама прячет в ладонях восторженный писк. Они точно родня… - Не уверен, что хочу знать, – Чим ухмыляется. и хочется, что бы им досталось, и жалко одновременно, Чхе Вон очень находчива. - Да ты только послу-ушай! – Ну, вот прям как Тэхён переходит на шёпот, воровато озираясь, – Я купила дешёвые чашки на распродаже и разбила их! Хочу положить осколки в коробку, а потом попросить Чонгука мне помочь. В итоге… - Женщина хранит интригу и явно ликует от собственной идеи, - В итоге он подаст мне коробку, а я обыграю, что это он её уронил, – госпожа Ким ждёт реакции, но Чимин всё ещё не понимает, – Скажу, что это драгоценный бабушкин сервиз! Ну, как?! Испугается!? - Своего парня я к тебе знакомиться не приведу! – На слове парню Чим мешкается, что не ускользает от матери. Этот мальчик не очень умеет что-то скрывать, а от неё тем более. -Так, так у Мини Чимин-и кто-то появился? – Женщина заинтересованно щурится. - Ну, не то, что бы, но, наверное… Скорее нет, я не знаю… - Блондин понуро роняет голову на грудь. - Так, я слышу сомнения, что не так? – Ким подсаживается ближе. В отличие от Тэхёна, она была серьёзной всегда, когда необходимо. - Я влюбился по уш-и-и, – Чим скулит и подаётся всем телом вперёд, теперь голова приземляется уже на стол, – Но мы не соулмейты… - Мы с папой тоже, и что? Это не мешает нам быть самыми счастливыми на протяжении многих лет, милый. - Я понимаю, но и у тебя, и у отца нет меток, а у меня есть, – Чим снимает браслет, который хочется кинуть в стену. - Дорогой… Ты не говорил… - Прости, я просто не знаю, что с этим делать. Я боюсь, что истинный появится в моей жизни, и я, как ужаленный, понесусь к нему стремглав. - Тебе дорог этот мальчик, я вижу. Спроси себя сам, чего ты хочешь и ответь. Ответь, прямо сейчас. Иногда нужно озвучить мысли вслух, чтобы стало понятнее, – тёплая ладонь мамы ласково ложится на грудь. - Мне так спокойно и волнующе тревожно с ним, так сложно и так легко одновременно, он отталкивает и тут же с большей силой притягивает обратно. Я не хочу знать своего соулмейта, не хочу встретиться с ним, он мне не нужен. Нужен только Юнги… Только его хочу видеть рядом. - Чимин-и, живи настоящим, не думай о том, что может произойти, будущее неизвестно. Будь здесь и сейчас. Твоё сердце уже знает ответы на все твои вопросы. Просто доверься ему, у тебя же такая чуткая интуиция. Что она говорит? - Она говорит бежать к нему прямо сейчас, не оглядываясь… -Тогда почему ты всё ещё здесь? – Женщина понимающе улыбается и указывает взглядом на дверь.       Юнги сегодня снова не пошёл в школу. Он, как обычно, не спал, но причина бессонницы была совсем иной, приятной, тягучей… Причина, что растекалась по телу взволнованной дрожью. За одну только ночь он столько всего написал. Это потрясающе, Чим так сильно вдохновлял его, что не находилось слов… У него, автора множества песен, не находилось слов, чтобы описать то, что с ним происходит. Добрую половину ночи он, как полоумный, улыбался темноте, то и дело закрывая глаза и оглаживая сухие губы, что чувствовали себя теперь так одиноко и холодно. Одна только мысль, что он увидит его завтра, выбивала из рамок приличия. Осознание того, что он может целовать его, может касаться… Они почти признались друг другу. В школе он бы просто не устоял и накинулся на него, слишком свежие эмоции. Юнги ещё не знает, как с ними справляться. Весь день он думал только о том, чтобы скорее увидеться с Чимином наедине. Поэтому звонок Минхо, предупреждающий об отмене сегодняшней встречи, огромным облегчением ложится на сердце. Мин, наспех порешав все свои дела, примчался домой, не помня себя. Всё тело зудит в предвкушении встречи, чем дольше он наедине со своими мыслями, тем тревожнее становится. Вчерашняя ночь начинала казаться сном, срочно нужно увидеть его, убедиться в реальности происходящего, утащить и поговорить.Нет! Сначала поцеловать, поцеловать жадно, ненасытно. Раз уж думаешь, что я много говорю, буду больше действовать. Юнги самозабвенно улыбается, его сердце ещё никогда не было таким живым, никогда так сильно не билось, хотелось взлететь на невидимых, внезапно выросших крыльях за спиной. Юнги так погружён в свои мысли, что даже позабыл разуться и снять верхнюю одежду. Только через некоторое время, когда появилась острая необходимость выпить кофе, он вспоминает об этом. Снова улыбка украшает лицо, он не пил кофе уже пару дней, Чимин бодрит интенсивнее и сильнее любого кофеина. Юнги поднимается со своего кресла и уже направляется в кухню, как хлопнувшая дверь заставляет его замереть, не успев раскрыть свою полностью, оставив только щель. - Ну, расскажи-и-и, как он целуется! Ну, я же не отстану! Я, правда, прочитал, что в постели… - О господи, Тэхё-ён, зачем ты так со мной поступаешь?! Я итак сквозь землю готов провалиться от твоих рассказов! Какая постель, мы всего один раз целовались?! - Ну, правильно, поцелуй, а потом уже секс! Поцелуй был? Был! Юнги сдерживает смех и с любопытством подслушивает, что будет дальше. «Ну, привет, теперь ещё и подслушиваешь…Эй, а ну, уйди! Это личное, вообще-то!» - ругает он себя, но, конечно, не двигается с места. - Тэхён, ещё одно слово, и я тебя… Я… Не знаю, что с тобой сделаю, но обязательно придумаю. - Пф, злюка, ну и ладно. Вот поцелуй Чонгука совпал с тем, что я прочёл. Он и правда оказался такой… - Я, блядь, слышал это уже, завязывай! - А что такое, возбуждаешься от моих рассказов? - Господи, ты не выносим, всё, я пошёл в комнату, а ты иди в задницу! Счастливо оставаться со своей пошлятиной наедине, больной ты ублюдок! - Да ладно, стой! Не хочешь - не рассказывай. Ну, про секс-то хоть потом пару картинок накидаешь? Я представлю… - КИМ ТЭХЁН!!! - Да всё, всё! Непорочная ты моя душа! Мама смогла помочь разобраться? Что будешь делать со своим соулмейтом? Расскажешь Юнги?       Тэхён ждёт ответа, Чимин молчит, не зная, что сказать, а Юнги теряет почву под ногами. Всё плывёт перед глазами, чувство, что по голове ударили чем-то очень тяжёлым, лицо загорается огнём, покрывается теплом, совсем неприятным, словно кровь разливается по коже. Шум в ушах глушит всё вокруг, двое в кухне продолжают говорить, но он уже не слышит. Лишь стоит, стараясь не упасть, вцепившись в дверную ручку, как в спасительный канат, хотя, скорее, как в тонкую нить, что так легко сейчас порвётся. Мечта, что почти стала реальностью, подобно прекрасной комете промчалась мимо, лишь показав изящный хвост, оставив призрачный след. Ноги больше не в силах сдерживать тяжесть, они подкашиваются, и Юнги, теряя равновесие, наваливается на дверь всем телом, толкая её, буквально вываливаясь в гостиную. - Юнги!?- Чимин ошалело разворачиваясь на месте, вгрызается полными ужаса глазами в побледневшего брюнета. - У… У тебя есть… Соулмейт? – Потерянный тихий голос сейчас звучит громче, мощнее раскатов грома среди ясного неба. Сердце в приступе невероятной паники ищет пристанище, ударяясь о стенки грудной клетки. Он не должен был этого слышать… Только не таким образом, не сейчас… - Юнг-и, в-всё не т-так! Дай мне объяснить! – Чим растеряно машет руками и осторожно движется в сторону Мина. - Я услышал достаточно Пак Чимин! – Голос… Голос звучит так холодно, словно удар молотка по неподготовленному, неразогретому металлу. Он не слышал этой интонации несколько месяцев, в один момент в бездонную дыру скатились все эти дни их сложного сближения и принятия друг друга, принятия чувств. Чимин каждой клеточкой ощущает новую пропасть, образовавшуюся между ними, столь огромную, что не перепрыгнуть, не докричаться на другую сторону. Юнги предсказуемо не хочет ничего слышать. Поток новых мыслей, леденящий шквал пронизывающего нещадного ветра ледяной волной окутывает разум. Как в тумане этого бушующего внутри шторма он разворачивается на месте, направляясь обратно в комнату. Он не хлопнул дверью, как в приступе гнева бывало раньше, когда они ругались, но простой щелчок замка отозвался в ушах Чимина настоящим ядерным ударом. Ударом, что взрывной волной снёс и без того не простые их отношения, что только что могли начаться. Чимин лишь опустошённо приземляется на пол, Тэхён трясёт его за плечи, но ничего теперь не важно. Важно только объясниться, но он уже знает Юнги, к нему не подступиться… Завоевать его так сложно…       И вновь Чимин сидит на излюбленном подоконнике, плотно прижимая колени к животу. За окном глубокая ночь, но он не в силах уснуть. Не смотря на вымотанное тренировками тело, мозг отказывался отключаться. Последние дни он прибывает в состоянии какого-то астрального присутствия в реальном мире. Всё происходящее кажется дурным сновидением, вот сейчас сонная пелена спадёт, и он окажется в моменте, где у них с Юнги появился шанс. Но обжигающая ладони кружка в руке предательски намекает, что нет никакой пелены, это происходит по-настоящему. Дни тянутся так невыносимо медленно, Чимин смотрит на часы, время буквально остановилось. Время… Ужасная шутка над человеком, оно так неумолимо спешит, минуты издевательски несутся всё стремительней, когда хочется продлить момент счастья, остановить его. И как же беспощадно оно тянется густым вязким мёдом, неторопливо стекающим с ложки, когда тоскуешь, когда медленно варишься в бульоне из угнетающих душу чувств. Чимин рассматривает опустошённым бессмысленным взглядом пар, поднимающийся от горячего напитка. Он отслеживает его движения, как тот неторопливо закручивается в воздушном вихре, медленно поднимается и исчезает где-то наверху. Вот бы тоже стать паром, смешаться с воздухом и раствориться в нём к чертям собачьим. Чим пытался поговорить с ним множество раз, но Юнги лишь пусто смотрел насквозь, заставляя блондина сомневаться в собственном существовании. В школе он не появлялся. Дома почти не покидал комнату. Но самое страшное было в другом, брюнет совсем перестал ночевать дома, и Чимин точно знал, где он.        Вчера после репетиции Пак отправился домой пешком, да, он обещал этого не делать, но сейчас Юнги должно быть всё равно… Настойчивая необходимость насытить кровь кислородом повела его куда-то, блондин неосознанно просто шёл в неизвестном направлении. Пока ноги не принесли его в спальный район, где он никогда не бывал раньше. У подъезда многоэтажного жилого дома стоял Юнги, укутанный чужими, ненавистными Чимину объятиями. Руки Минхо казались уродливыми щупальцами, что так неестественно угрожающе смотрелись на брюнете, казалось, он в заложниках. Чимину яростно хочется вырвать его из этого плена, забрать домой, забрать себе. Но Мин, вопреки мыслям блондина, расслабленно принимает прикосновения. Он совсем не нуждается в спасении, и Чимин несётся домой, несётся со всех ног, сдерживает слёзы, чтобы расплакаться как следует дома.       Пак вдыхает приятный аромат уже порядком остывшего кофе, не решаясь сделать глоток. Чим редко пил его, считая напиток вредным. Сейчас он и сам не понимал зачем заварил, наверное, теперь этот запах создавал любимый образ в голове. Юнги всегда пахнет кофе.... Возможно, прямо сейчас, он сидит на кухне с Минхо и наслаждается напитком. Возможно, мирно спит на его груди и обнимает во сне, а возможно… Так же нежно целует уже его губы и его имя трепетно шепчет в темноте. Острый приступ ревностной боли заставляет Чимина сделать большой глоток, что он откладывал уже несколько минут. Он морщится… Горько, ужасно горько, и как только Юнги умудряется пить его в таких количествах. Горько… Пожалуй, этот напиток сейчас идеально подходит. Чимин уже не помнит себя от усталости, которую ночь он проводит в своих мыслях, бесполезно уговаривая голову хотя бы немного отдохнуть. Осматривая в зеркале своё отражение, он усмехается. Мда… Синяки совсем, как у Юнги. А чего он хотел, если несколько дней не есть, не спать и заставлять себя танцевать, как сумасшедший, иного результата ожидать глупо. Сегодня сил хватает лишь на то, чтобы одеться, причесаться и нацепить ненавистный браслет. - Чимин… Ты выглядишь… - Чонгук завтракал, когда блондин спустился вниз, собираясь пойти в школу. Его вид оставлял желать лучшего. Сердце Чонгука останавливается от жалости и злости. Отлично, что Тэхён только что ушёл, он бы точно не вынес такого зрелища. - Да… Хреново, я знаю, спасибо! – Фыркнул Чим и, небрежно завернувшись в шарф, стал натягивать ботинки. Входная дверь открывается, впуская Юнги, чей вид и вовсе не в полной мере походил на человека. Синяки под глазами в эти дни, видимо, начали активный захват территории, от чего всё лицо брюнета приобрело ужасающий серый оттенок. - Юнги… - В голосе Чимина мольба. Глаза выдают еле заметные искорки, те малые, на которые он сейчас способен. - Что? – Небрежно бросает брюнет, снимая обувь. Боже, мышонок… Сердце разлетается на тысячи мелких осколков, каждый из которых режет, рвёт изнутри. Ком в горле мешает дышать, не даёт… Такой Чимин, с растрёпанными, непослушно рассыпанными по голове волосами, без привычной укладки, выглядел не естественно. Украшений, как ни бывало, а лицо без макияжа выглядело пугающе болезненно… Прекрасное лицо осунулось, черты заострились, он выглядел таким убийственно измученным. Он ещё никогда не видел его таким. Юнги задерживает дыхание, хочется задохнуться от собственного бессилия, от новой причины винить себя. - Почему ты не ночуешь дома и снова забросил школу? – Робко спрашивает Чим, сам не зная зачем, и что хочет услышать. - Кое-кто постоянно мельтешит и раздражает. - Прости... Надеюсь Минхо менее навязчив. - В этом ты прав. - И целуется должно быть лучше и обнимает крепче. Надеюсь тебе нравится!? – Чимин уже не понимает, что говорит, эта лютая холодность со стороны брюнета убивает, медленно душит невидимыми, но сильными руками. - А что, если и так? Ты бы тоже шёл обнимать своего истинного, а не на меня время тратил! – Юнги вопит, кричит внутри. Собственные слова ранят до ощущения физической, реальной боли. «Заткнись, Юнги, заткнись!!!» - Зачем ты со мной так поступаешь? Ты целовал меня… Я решил… Решил… Что нравлюсь тебе… Но тогда… Если это так, почему не хочешь меня выслушать? - Я просто хотел попробовать тебя на вкус. Не более… - Голос звучит задавленно. Хочется прижать блондина к себе, извиниться, зацеловать его лицо. «Это не правда, Чимин, не правда!!!» - Ты сказал, что я твой... – Чимин не в силах сдержать обиду, задавленный шёпот, робкие болезненные слёзы блестящими стразами украшают лицо, – Что ты мой… - И чего только не скажешь! Радуйся, что украл только твой поцелуй… - Слёзы душат, Юнги часто поверхностно дышит, стараясь сдержать их, выдавая пожирающие душевные терзания за простое раздражение. Сомнения вгрызаются острыми клыками, правильно ли он поступил… - А знаешь, что? Да ничего… Пошёл ты, Мин! – Чим надевает горькую усмешку и лишь качает головой в отрицательном жесте, – Не волнуйся, я вам больше не помешаю, – судорожный всхлип, шуршание верхней одежды, громкий хлопок двери и тишина. Юнги издаёт истошный рык и пулей проносится в комнату, не обращая внимания на брата. Чон наблюдал сие действие всё это время, сдерживая себя, чтобы не ударить родного человека. Чимин ушёл и сдерживаться больше нет необходимости, он с мощным грохотом опускает кружку на деревянную поверхность, заливая содержимым столешницу. Стул с противным скрипом отъезжает назад, освобождаясь от тяжести парня. За эти дни он, наверное, несколько десятков раз пытался поговорить с братом по-хорошему. Юнги выглядел не лучше, он тоже ничего не ел и снова перестал спать. Но сейчас Чон намеревался снова повысить голос, надеясь, что грубость сможет его встряхнуть. Сработает, как и в прошлый раз. Только сейчас он не топтался, а уверенно, без стука ворвался в пространство брата. Мин собирался сегодня пойти в школу, наверное, надо бы уже появиться, он пропустил почти неделю. Скоро на пропуски перестанут закрывать глаза, и то, что он - главный баскетболист, перестанет играть ему на руку. Но теперь, как пойти туда и посмотреть на него снова… Грубый жест Чонгука не вызывает никаких эмоций, и Мин лишь кидает на него усталый взгляд. - Ты целовал Минхо!? – С порога орёт Чон. - Взбрендил??? – Усталый взгляд моментально сменяется безумным. - А Чимину зачем соврал? Совсем убить его хочешь? - Чонгук! Ты слишком много на себя берёшь! Хватит пытаться поговорить со мной о нём! Я знаю, что делаю… - Юнги повышает голос, однако последние слова звучат неуверенно, он совершенно не понимает, что делает, и брат озвучивает это. - А я вот думаю, что ни хрена ты не знаешь!!! И не собираюсь я говорить с тобой Хён. Ты просто выслушаешь меня, если не можешь принять решение, потому что ты - чёртов трус, это за тебя сделаю я. У меня больше нет сил смотреть на Чимина, который уже почти исчез, тем более, у меня нет сил смотреть на моего Тэхёна, потому что из-за состояния друга он тоже страдает. А мне приходится скрывать от него слишком много твоих секретов. У тебя тоже блядская метка, ты можешь признаться ему, и вы вместе решите, как быть. А ты издеваешься над ним вместо этого, заставляешь чувствовать себя виноватым. А он виноват только в одном, что ему понравился такой придурок. Блядь, что с тобой вообще не так?? - Чон кажется проговаривает всё это на одном дыхании, поэтому только сейчас делает паузу, чувствуя одышку, - Короче… Если завтра на концерте ты ему всё не расскажешь, это сделаю я… Варись в своём дерьме один, если так нравится. Ты всё говорил, что больше не хочешь причинить кому-то боль… Но делаешь это прямо сейчас со всеми! Совершенно со всеми, кому ты дорог, - помолчав с минуту, Чон уходит, хлопая дверью, он не ждёт ответа, он всё сказал и теперь ждёт только действий.       Юнги, что есть сил, вдавил педаль газа в пол послушной марионеткой, обгоняя редкие автомобили, что встречались на полупустой загородной трассе. Пейзаж сменял один на другой. Неукротимая злость на самого себя явно брала верх, эмоции управляли им полностью. Мысль, что он может разбиться прямо сейчас, пойти вслед за родителями, нездорово, ненормально грела душу. Если его не станет, всем будет лучше. Где-то в подсознании он желал этого: съехать на скорости в ближайший скалистый обрыв, своими руками прекратить всеобщие страдания. Закончить всё прямо сейчас. Но остатки здравого смысла продолжали поддерживать его ещё частично адекватный разум. Он редко брал машину, у них с Чонгуком была общая доверенность, но ездил в основном младший. Юнги предпочитал пешие прогулки, да и общественному транспорту отдавал большее предпочтение. Только в моменты, когда он окончательно выдыхался и нуждался в отдыхе, брал машину, чтобы съездить за город. Так было и сейчас, на всех парах он гнал к побережью. Пусан славился своими пляжами, и сейчас ему просто необходимо было побыть одному, вдали от всего и всех. Он ехал в место, где ничто не будет глушить его собственные мысли, может так он сможет лучше их расслышать. Спустя пару часов на горизонте показалась большая вода, сердце умиротворённо затрепетало, желая скорее вдохнуть солёный и влажный воздух.       Въезжая на песчаную поверхность, колёса сопротивляются, машина виляет и останавливается, оставляя небрежные следы протектора. Мин практически выпадает из автомобиля и бежит к берегу, ноги вязнут в слегка припорошённом снегом песке, затрудняя шаги, но он не сбавляет темпа. Душа рвётся наружу, лёгкие жадно глотают воздух, кажется, если он не доберётся до воды в ближайшие минуты, то упадёт замертво. Оказавшись у самой границы суши, он обессиленно падает на колени и выдаёт нечеловеческий вопль дикого зверя, загнанного в угол, наполненный болью и бессилием. Крик уносит волнами куда-то в море, будто его не было вовсе, не звучало так отчаянно, всего секунду назад. Как бы ему хотелось, чтобы все проблемы и накопленная боль, так же легко исчезли в морской пучине, хорошо бы он сам там исчез, снова неосознанно проскальзывает желание. Скрестив ноги, он сидит на песке, опустив голову на грудь, и позволяет себе заплакать. Мысленно благодаря погоду за относительно тёплый день, хотя это и не волнует. Кажется, море действительно забирает немного тяжести с души или это слёзы отрезвляют. В любом случае. «Какой же я, в действительности, идиот, грубо нарушил своё же главное обещание! Причинил боль всем, кого люблю, но никто, никто не должен был страдать кроме меня! Чонгук совершенно прав, на кону не только его отношения, я поставил под угрозу их пару тоже!». Юнги зарывается пальцами в свои волосы и кричит, кричит от своих безрассудных мыслей, что были в голове все эти дни. Услышав о метке, он обезумел и твёрдо решил, что это однозначная причина прекратить то, что ещё не зашло слишком далеко. Повод оттолкнуть его. У Чимина есть шанс быть счастливым, быть с кем-то… С кем-то, предназначенным ему судьбой, а не с ним, израненным, сложным человеком… Он сможет найти своего соулмэйта, а может уже нашёл… Сможет забыть его, как страшный сон… Мин не должен вмешиваться… Сейчас понимание того, что Чимин может принадлежать кому-то другому, кому-то не ему, острой болью пронизывает всё тело одновременно, заставляя легкие сжиматься в нехватке воздуха, и морской бриз не спасает. Ладони с силой цепляются в песок, пальцы до боли сжимают сыпучую материю. «Нет! Нет! Нет! Чимин-и мой! Он сам просил сказать это! Вот же, чёртов болван, я должен был действовать, оставить его рядом с собой, а вместо этого чуть не отказался от него. САМ! Чуть не отдал его кому-то! Чимин будет счастлив только со мной, только со мной и больше ни с кем! Не отдам его… НЕ ОТДАМ НИКОМУ!». Шуга внутри рычит по-звериному, собственнически, жаждет действовать. Глаза широко раскрываются, будто наконец приняв простейшую, лежащую на поверхности истину. Юнги не заботился о собственном благополучии, считал себя недостойным этого. И в этот раз он собирался поступить так же. Пусть Чим обретёт счастье, а что будет с самим Юнги… Не так уж и важно, никогда не было важно. Но… Сейчас он хочет, он чёрт возьми хочет стать счастливым. Он устал отказывать себе в этом. - Боже я ему такого наговорил… О чём ты думал твою мать? Минхо целуется лучше!?! – Голос снова вырывается из горла, но звучит чужим, кажется, это истинный тон его души, что плачет и винит его в глупости. Брюнет вскакивает на ноги и снова бежит обратно к машине. Хочется помчаться в школу прямо сейчас, забрать его оттуда, прижать к себе, сказать, как сильно он ему нужен. Проглотить эти губы, чтобы они улыбались, чтобы никогда больше их уголки не поползли вниз, тем более. из-за него. Они могут быть вместе, действительно могут, надежда ещё есть. Да, у них обоих есть соулы, и они могут разбить друг друга сердце, а могут и рискнуть. Что если он захочет? Что если простит его и примет? Он просто обязан рискнуть, его мышонок стоит тысячи страданий, Мин больше не боится, вернёт доверие, пустит на это все силы. Камень на душе становится немного легче, он наконец разобрался в себе, принял единственное верное решение. Завтра, после концерта, он расскажет всё Чиму о том, что у него тоже есть метка, признается в своих чувствах, расскажет о том, что у него на душе. Предчувствие и доля надежды подсказывают, что завтра всё измениться в лучшую сторону. Сегодня нужно закончить песню признание и найти нужны слова. Чимин-и милый прошу, подожди меня до завтра.