Vergin Flyer Lucy Lennox V-карта

Тео Рурк. Красивый, успешный, чертовски богатый Рурк. Не то чтобы я хотел встречаться с Джеком. Конечно, нет. Я был на новом пути, независимом пути Тео. Мне не нужен был парень, чтобы чувствовать себя целостным. Я хотел обнять и отпраздновать свое одиночество. Кхм. Я старался говорить прохладно и спокойно. Как будто мысль о том, что Джек встречается с великолепным Рурком Вагнером, меня вполне устраивала. Не мое дело. — Я не хочу быть третьим лишним. Джек посмотрел на меня с искоркой понимания в глазах. — Почему ты думаешь, что станешь третьим лишним? Я сосредоточился на том месте, где белая лапа Сократа соприкасалась с чернильно-черным мехом его ноги. Мех там был гладкий и шелковистый, так что я провел по нему пальцем. — Все в порядке. Я имею в виду, может быть, верховая езда — это слишком далеко для меня, в конце концов. — Я подавил смех. — Ты хоть представляешь меня из всех людей скачущим по полю? — Я думаю, что если человек, парализованный ниже бедер, может это сделать, то и ты точно сможешь. Блядь. Он был прав. — Да, но он известен своей храбростью. Это … вся его личность. Он просто один из тех парней, которые круты во всем, что делают. — Не правда. Ты знал, что его выгнали из баскетбольной команды на инвалидных колясках, потому что он постоянно опрокидывался? — У них есть специальные стулья, чтобы помочь вам не давать чаевые, когда вы занимаетесь такими видами спорта, — сказал я. — Конечно, он может себе это позволить. У парня есть собственный самолет. — У него есть один, — со смехом сказал Джек. — Но он все равно продолжал опрокидываться, и это было опасно для других игроков. Ты должен услышать, как он говорит об этом. . В конце концов он признал, что за восемь месяцев занятий с этой группой он ни разу не забил ни одного мяча. Я усмехнулся. — Ах, вот настоящая причина, по которой его выгнали. — Точно. — Я ревновал к парализованному человеку, — признался я. — Кто-то, кто должен работать в десять раз больше, чем я, просто чтобы заниматься своим обычным днем. Я осёл. Джек взял меня за щеку и ухмыльнулся. — Зачем ревновал? Я пренебрежительно махнул рукой. — Я не хочу парня, и ты тоже, так что это не имеет значения. — Я подползл и оседлал его, обвил руками его шею и приблизил свое лицо к его лицу. — Можем ли мы по-прежнему заниматься сексом, хотя мы просто друзья и ни один из нас не хочет большего? — О, черт возьми, да, — вздохнул Джек с облегчением. Звук ударил меня глубоко в живот, заставив мой член набухнуть. Его руки опустились вниз, обхватили мою задницу и притянули меня к себе, пока наши члены не соприкоснулись. Я застонал. — Может быть, разговор ненадолго прекратится. Джек наклонился и поцеловал меня в губы, не торопясь пробуя меня на вкус и покусывая сначала мою верхнюю губу, затем нижнюю. Он был сладок и знаком. Слабый запах его одеколона ударил мне в нос. Я хотел, чтобы его тело было на моем. Я хотел, чтобы он катал этот аромат по моей постели, пока он не стал постоянным атрибутом. — Сними это, — пробормотал он, задирая мою футболку. — Сними все это. Я встал над ним на кровати и разделся так быстро, как только мог, пока он стягивал с себя рубашку. Мое волнение напомнило мне о том, как я зашел в Bert's Candy Emporium во время семейного отдыха в Висконсине, когда мне было девять лет. Магазин представлял собой корзины от стены до стены со всеми конфетами, какие только можно себе представить. Я был так переполнена желанием всего этого и понятия не имел, с чего даже начать, что расплакался. Глаза Джека не отрывались от меня, пока он стягивал с себя одежду. К тому времени, когда мы оба были голыми, все, что я мог представить, это моя сперма на его животе. Или у него во рту. Или разбрызгивается на внутренней стороне бедра. Ментальных картинок было достаточно, чтобы заставить меня хныкать и дышать быстрее. — Оргазм, — глупо сказал я. — Пожалуйста, — добавил я для приличия. Джек схватил меня за запястье и рывком повалил на себя. Его тело было широким, твердым и теплым. Я лизнул его шею сбоку, а затем проследовал своим голодным языком вниз по его груди к животу. Он был стройнее, чем раньше, и более мускулистым. Мне было интересно, делал ли он что-то большее, чем просто бег, но я не замедлился настолько, чтобы спросить. Я имел в виду пункт назначения. Он был чертовски твердым, что заставляло меня иррационально гордиться, как будто он не был бы таким твердым, если бы на нем был другой голый мужчина. Но, тем не менее, это заставило меня почувствовать себя рок-звездой, делающей стояки, потому что на нем не было другого голого мужчины. Был я. И я отпраздновал этот факт, бесстыдно трахнув его ногу, пуская слюни на его член. — Дерьмо. Блядь. Соси его. Пожалуйста. Блядь. — Его голос был грубым и глубоким. Слушать, как он теряет самообладание, было чертовски приятно. Я лизал вверх и вниз его член, прежде чем сосать головку. Звук, который он издал, зажег меня, но когда он запустил руку мне в волосы, я почти совсем потерял сознание. — Боже, блять. Ти, дерьмо. — Он кряхтел, сухожилия на его шее напряглись, как будто он вот-вот взорвется, но как только я подумал, что он вот-вот потеряет сознание, он отдернул меня и вскарабкался наверх, подбрасывая под себя. — Я так хочу трахнуть тебя. Нужно быть внутри этого тугого тела. Я даже не был уверен, что он понял, что говорит вслух, но мне было все равно. В ушах раздавалось легкое жужжание из-за учащенного сердцебиения. Я задавался вопросом, избаловал ли этот мужчина меня для каждой будущей сексуальной встречи, потому что я не мог представить себе ни одного сценария, в котором я мог бы возбудиться сильнее. Он рылся в моем прикроватном столике, высыпая вещи и хватая то, что хотел, все время бормоча горячий, как дерьмо, бред о моем теле, о том, что он хочет со мной сделать, и о том, как сильно я его завел. — Ты сводишь меня с ума, — пробормотал он себе под нос, прижимая мои колени к ушам и наклоняясь, чтобы лизнуть щель на моей заднице. Я вознес благодарственную молитву богам вечернего душа и потянулся к спинке кровати, чтобы не удариться о нее. Джек лизал и сосал меня, пока я не стал издавать неловкие скулящие звуки. Его пальцы присоединились, растягивая и смазывая меня, пока у меня не закружилась голова от отчаяния. Наконец, наконец, он надел презерватив и начал входить. Я зажмурил глаза и попытался запомнить каждое ощущение. Обжигающая растяжка, сжатие его пальцев на тыльной стороне моих бедер, смесь божественного аромата его одеколона с его потом, звук его прерывистого дыхания. Это было так чертовски хорошо — так чертовски идеально — и я хотел запечатлеть это в своем мозгу навсегда, чтобы никогда не забыть, на что был похож этот невероятный опыт. Потому что я боялся, что больше никогда не смогу это повторить.