***
Когда Ло сбегает из дома, оставив на мятом тетрадном листе, вырванном второпях их первой попавшейся тетрадки, всего три строчки, порядок не слишком сильно меняется. Рут встает задолго до того, как можно вообще назвать время суток даже ранним утром. Встречает в зале Росинанта, которого с трудом можно заметить за завесой сигаретного дыма: он еще не ложился, да и не планирует — то ли с надеждой, то ли с мольбой смотрит на спящую на столе улитку. Ждет, что Сэнгоку позвонит и скажет: «Я нашел твоего сопляка». А еще ждет, когда настанет утро, потому что весь Маринфорд уже готов послать его матом, если услышит его потрескавшийся от волнения голос в трубке поздней ночью. Единственное, что они могут — это ждать: могут позвонить, прислать письмо с чайкой или, что будет чудом, Ло может вернутся сам. В спальне снова хныкает малышка Лами, будто чувствует, что родители волнуются и не могут нормально выспаться: девочка на удивление спокойная и толком даже не кричит, давая родителям шанс подремать хотя бы пару часов. Рут берет ее на руки, укачивая дочку, а сама мыслями находится где-то далеко: возможно, рядом со старшим Донкихотом, чтобы придушить его, если ее сын пострадает; возможно рядом с Акаину, которого она задушила своими просьбами. Возвращаются к дочери они лишь в короткие моменты, когда Лами требует к себе внимания. — Я сменю свечу в фонаре, — Рут кивает, даже не глядя на Росинанта. Они оба считают, что виноваты в побеге Трафальгара, поэтому и смотрят друг на друга очень редко: Эвергарден боится, что ее муж увидит красные от слез глаза, а Донкихоту стыдно, что несмотря на все, что произошло с ними тремя, старшего сына удержать он не смог. Ночи кажутся неимоверно длинными, а дни — полными мрака.***
С годами все меняется: и Рут, и Росинанту становится сложнее вставать по утрам — возраст берет свое. Первым теперь встает с утра Ло — у него куча дел, несмотря на то, что он приехал в Кокояси в «отпуск», но больше это похоже на эксплуатацию удобного рабочего. Можно сказать, что в Кокояси прибыл выездной врач — Ло такое не по душе, но отказывать он не хотел, отчего его команда торчала на субмарине дни и ночи, изредка выбираясь в деревню, чтобы закупить провизию. Про их первую встречу со своей семьей Ло вообще не хотел вспоминать, но хотя бы Лами была в восторге от «огромного белого мишки» — Бепо пришелся ей по душе с первого взгляда. С Рут и Кора-саном вышло все немного иначе: бывшие дозорные были дозорными даже в своей отставке, поэтому пиратов встретили настороженной тишиной, но потом Кора-сан сгладил все неприятное впечатление от встречи. Хотя Рут все же молчала больше обычного, но и не выказывала особого недовольства. А вот Лами была в восторге — это же самые настоящие пираты! Трафальгар призадумался, что если бы здесь был Мугивара, то восторгов было бы еще больше. Второй просыпается Рут и сразу спешит в гостиную, чтобы удостоверится, что Ло все еще здесь. Внимательно осматривает смятую простынь на диване, приплюснутую подушку с еще видимым отпечатком головы и сбитое в ноги одеяло. Эта картина сразу сбрасывает с ее плеч какой-то невидимый груз, с которым Рут засыпает каждый вечер, потому что Ло еще здесь — наверняка цедит кофе на кухне, не желая кого-то будить, и листает какую-нибудь заумную книгу. Она быстро заправляет диван, на котором в гостиной спит Трафальгар, складывает одеяло и выходит на кухню. — Привет, — Ло поднимает голову от страниц и улыбается вместо приветствия. У них есть час или два, чтобы насладится тишиной и спокойствием — потом проснутся остальные члены их разношерстной семьи и спокойствие мгновенно улетучится. Они почти не разговаривают, потому что даже спустя десять лет разлуки прекрасно понимают друг друга без слов: если в детстве Ло был ближе с Росинантом, который души в нем не чаял и баловал всем, чем только мог, то в зрелом возрасте его фаворитом все же стала Рут — она была рациональной, достаточно сообразительной (не в ущерб Кора-сану — тот тоже был достаточно умен, причем настолько, что строил из себя последнего дурака) и мыслили они примерно одинаково. Рут подливает ароматный кофе в чашку Ло, щедро доливает молока, а себе заваривает густой черный чай — Росинант как-то хлебнул из ее чашки и от его кривляний хохотал даже вечно смурной Ло: Рут не любит кофе, для нее он слишком горький, а с сахаром — слишком приторный, поэтому только черный чай, который вяжет рот хлеще, чем хурма. Трафальгар благодарен всем высшим силам, что с Эвергарден ему не нужно вести разговоры: ей достаточно просто видеть блудного сына и знать, что с ним все хорошо. Именно поэтому Ло старается писать своей семье хотя бы раз в неделю, даже если на мятом листе бумаги будет всего два-три слова, а изредка даже звонит — этому особенно радуется Лами, которая таких звонков ждет с нетерпением. Следующей с постели подскакивает малышка Лами — влетает на кухню в своей сорочке, доставшейся ей то ли от Нами, то ли от Ноджико, а то ли от обеих сразу, держит в ручонках длинноватый для нее подол (Рут сотню раз предлагала его подшить, но Лами всегда отказывается, потому что «это делает ее похожей на принцессу») и громко приветствует собравшихся на кухне. Влезает Трафальгару на колени: растрепанная после сна малышка, которую он аккуратно держит на своих руках, отодвигая свою чашку подальше — были уже инциденты, когда она опрокидывала на себя почти кипяток и слава Богу, что Ло был рядом и успел поменять горячую жидкость на собственную книгу. Скатерть пришлось утилизировать, но это была не большая плата за спасение его младшей сестренки. Лами действительно не чаяла в нем души, как и говорила Рут: стоило ей только немного пообвыкнуть, как она перестала вообще слезать у него с рук, а уж после встречи с командой — ее любовь возросла раз в сто. Она была дочерью своего отца — буквально один в один унаследовала от Коры-сана его несдержанность в эмоциях, поэтому с восторгом слушала его скупые рассказы о своих пиратских буднях, о том, что можно увидеть на разных островах и Ло даже пообещал когда-нибудь взять ее в путешествие. Последним, как и во времена детства Ло, встает Кора-сан: такой же лохматый, такой же сонный с засохшей на щеке слюной и отпечатком подушки, чешет затылок и широко зевает, не закрывая рта рукой. Ло замечает, что взгляд Рут заметно теплее, когда она с усмешкой смотрит на Росинанта, который по-прежнему сонно мигает глазами попеременно. Ло даже ощущает себя в далеком детстве, когда он показывал Донкихоту картинку в энциклопедии с лупоглазой лягушкой, а он сказал, что она похожа на Рут. Он приветствует собравшееся за столом для завтрака семейство, прижимает к себе Рут, которая переворачивает яичницу на сковороде, смачно целует ее в макушку (Ло даже видит, как у нее по шее бегут мурашки, а сам он с легкостью может представить какое у нее складывается выражение лица), а потом удаляется, чтобы смыть с лица следы ночи. Ло долго крепится, но, видя как Рут трет кухонным полотенцем волосы на макушке, не выдерживает и прыскает. Сколько бы он не жил в этой среде, зная и то, что Кора-сан отличается от всех его знакомых, и то, что несмотря на внешнюю хладность, Рут терпит такие вот жесты внимания, потому что любит Росинанта, их тандем все еще смотрится какой-то глупой насмешкой судьбы — будто небо явно издевалось, когда сводило в паре бешеную псину, способную перегрызть глотку любому, кто покусится на их семью, и огромный подсолнух, всегда следующий туда, где светит солнце. — Да уж, ну и семейка, — тихо вздыхает Ло, снова распахивая свое чтиво на месте, где он закончил. Раннее утро обещает быть спокойным.