Мама-Холодильник

      Блядская детская колыбельная в этом филлиале роботофобии не предвещала ничего хорошего.       Но остановил ли инстинкт самосохранения или предупреждения ХРАЗа от возможной опасности Майора Нечаева?       Пф, конечно, нет.       Только оказавшись в плену металлических щупалец, затягивающих прямиком в недра крайне кровожадного холодильника, Сергей допустил мысль, что он слегка поторопился.       Из-за этого слегка поторопился ХРАЗ, что в будущем ещё аукнется майору уроком на всю (не слишком длинную) жизнь.       После того, как ХРАЗ соединился с сенсор-манипулятором пошлого ремшкафа, она отпустила Нечаева, втянула стальные тросы и замолчала, кажется, уйдя на перезагрузку.       – Ёбанные... пироги... – сипло произнёс майор, освободившись от тисков. Кинув на алую конструкцию сатаны подозрительный взгляд, он – на всякий пожарный – отполз на добрый метр и встал поближе к двери, не сводя с затихшей машины взгляда.       Ещё никогда он так не волновался за свою жизнь и целомудрие (которого, скорее всего, у него отродясь не было) так сильно, как минуту назад.       Холодильник-насильник-убийца продолжал молчать, только алый глаз на панели моргал.       – ХРАЗ, – на пол тона тише чем обычно начал Сергей. – Ты чего с ней сделал, а?       – Товарищ Майор, возможно... Возможно, в попытке как можно быстрее перепрограммировать её я мог допустить несколько ошибок.       – Ты? Железка последнего поколения? Чудо техники от самого Профессора Сеченова?       – Ничто не совершенно, Товарищ Майор. Даже такой продвинутый искусственный интеллект, как я, может допустить ошибки, находясь в...       – Да плевать мне! Что ты в ней, блядь, наворотил и чего нам теперь от неё ждать?!       – Я не уверен, Товарищ Майор. Её код изначально был изменён Петоровым, что превратило достойный Автомат серии "Чайка 3.0." в... это. После моего вмешательства и попытки сделать её более "дружелюбной" к вам, она ушла на перезагрузку систем. Получилось у меня это или нет мы сможем узнать, только когда она закончит. Но я бы посоветовал вам, Товарищ Майор, приоткрыть дверцу. В случае побега так будет легче.       – Без тебя, блять, знаю, варежка говорящая!..       Поток ругательств – который, если бы он был источником воды, был бы неисчерпаемым – был прерван раздавшимся недовольным роботизированным женским голосом:       – Что за речь, молодой человек! За использование таких слов тебе бы стоило промыть рот с мылом!       Взгляд человеческих глаз и провода направились в сторону голоса.       Алый глаз перестал моргать и равномерно светился, кажется, неотрывно смотря на Нечаева.       – Э, что, бля?       – Немедленно прекрати! Такая грязная речь недопустима для гордого члена Советского Союза!       Сергей недоверчиво смотрел на оплот культуры и морали, который пять минут назад лез стальными щупальцами ему в трусы и под кожу, томно вещая о том, как хочет приковать его к кровати.       – ХРА-А-АЗ...       – По крайней мере она больше не желает вас разорвать, Товарищ Майор.       – Зато теперь она пиздит мне за культуру! Дожили! Крашенная железяка учит меня этикету, сука!       – Немедленно прекратите, молодой человек!..       Через минут десять спор, застрявший на успрямстве живых мозгов и металлических, был прерван уставшим наблюдать за руганью ХРАЗом.       – Товарищ Майор, если вы прекратите ругаться, то мы сможем узнать что ЭЛЕОНОРА вам может предложить.       После изучения всех функций "холодильника сраного" Нечаев решил, что терпеть нравоучения от ремшкафа стоит того, чтобы пользоваться её услугами.       Эти нравоучения были всяко лучше, чем те сальные комментарии, которые испускала конструкция сатаны пытаясь подвесить его.       – То есть, для того чтобы усилить оружие мне нужны сраные гайки и полимер? Ну, пиздец, мало того, что должен искать психа по всей фабрике, отбиваясь от ебанутых роботов, так теперь я должен проверять каждый угол на наличие грёбанного винтика!       – Улучшению не взяться из ниоткуда, Товарищ Майор, за всё надо платить. Согласитесь, обыск при помощи меня нескольких шкафчиков, которые встретятся нам на пути, не большая цена за повышение эффективности оружия. Предлагаю обыскать ближайшие комнаты, возможно нам хватит на улучшение вашего топора.       – Сука, эти роботы из всех щелей вылазят, уверен, их там снова пруд пруди. Опять выкашивать придётся этой зубочисткой. Вот бляд...       – Дай мне свой топор и я улучшу его.       Сергей, что только вошёл в свою стихию, притих и уставился на ремшкаф. Провода, выходящие из перчатки тоже повернулись в её сторону.       – Я просканировал ваши запасы, ЭЛЕОНОРА, у вас нет лишнего полимера в достаточном количестве для улучшения топора. Каким образом вы собираетесь это сделать?       – Не твоё дело, ХРАЗ, каким образом я это сделаю. Твоё дело – убедиться, что мальчик дойдёт до цели с минимальными повреждениями, – услышав последнее предложение Нечаев открыл рот, но оттуда так ничего и не вышло. У "мальчика" тридцати с небольшим годиков так и не нашлось слов. – Потеря небольшого количества полимера не вызовет сильную негативную реакцию. Позже можете принести мне чуть больше, чтобы я могла восполнить тот, который сейчас потрачу.       – А схуяли ты такая добрая, а?       Нечаев знал, что ХРАЗ перепрограмировал ЭЛЕОНОРУ, чтобы она была более сговорчивой, но помогать им во вред себе? Это было уже слишком.       Это попахивало чем-то незнакомым забытым и это страшно нервировало Майора.       – В этом нет ничего удивительно, дорогой, – голос машины был максимально нежен и мил; абсолютная противоположность тому, что был у неё раньше. Странным образом это начинало напрягать сильнее, по большей мере из-за того что Сергей не знал как на это реагировать. – Видя такое маленькое и хрупкое создание, желание помочь – естественная реакция.       Маленькое и хрупкое создание уставились на красный автомат сверху вниз, оторопело почесало грязной от не своей крови и машинного масла рукой репу, перевело секудный взгляд на дрожащую и посылающую странные безболезненные электрические импульсы перчатку и изрекло философский вопрос:       – Ты ебанулась?       – Не выражайся так, дорогой.       ЭЛЕОНОРА, как бы Нечаев не хотел это признавать, оказалась крайне полезной. Кроме изначально ожидаемых функций склада и улучшения при достаточном количестве полимера и разных железок она могла создать новое оружие, чертежи которого были переданы ей ХРАЗом. Шмалять из них было одно удовольствие, особенно Майору нравилось как головы ВОВчиков разлетаются на мелкие щепки с пяти метров. Он даже успел подумать, что не всё в этой жизни так уж и хуёво.       – Ну же, Серёженька, не упрямься, ты же знаешь тебе это надо.       – Извиняюсь, но я склонен согласиться с ней, Товарищ Нечаев. Попрошу прислушаться к её совету.       Но жизнь любезно предоставила ему шанс вспомнить, что покой ему только снится и то в кошмарных снах.       – Идите нахуй вы оба! У меня задание! И пока я его не выполню, мне ни жрать, ни спать, ни срать нельзя!       Произошло то, чего он и представить себе не мог.       Варежка и холодильник начали спеваться.       Предатель ХРАЗ поддерживал ЭЛЕОНОРУ в исправлении его речи и более "цивилизованном" общении, а та понимала и реагировала на все его намёки о том, что состояние Майора не такое радужное, как он себя и их уверяет.       Но как будто он мог обмануть машину буквально вживлённую в него.       – Вы не сможете выполнить задание, если отключитесь от усталости, Майор Нечаев. Поэтому я настойчиво рекомендую вам прислушаться к ЭЛЕОНОРЕ и восстановить силы.       – Вот-вот, послушай ХРАЗа, Серёженька, он всё-таки Хранитель Знаний созданный самим Профессором Сеченовым! Или ты думаешь, что чудо машина созданная им собственноручно может так сильно ошибиться и поставить под опасность всю операцию?       У красного ведра с болтами нашёлся пугающий талант к манипуляции.       Нечаеву, которому своими скудными солдафонскими мозгами против двух искусственных интеллектов крыть было откровенно нечем, бы сдаться и со злобным сопением вздохом всё-таки сесть за кухонный стол. После долгих споров, которые стали переходить на чистый матерный всё реже, с помощью ХРАЗа и физической силы самого Майора, они смогли перетащить парочку автоматов на несколько кухон фабрики по просьбе ЭЛЕОНОРЫ. Сергей в душе не знал нахера ей это, но она пообещала ругать его за ругательства меньше, а агенту, и так заёбанному, факт того, что ссать в уши ему будут меньше, воспринималась как манна небесная.       Как оказалась манна небесная ему обламывалась.       А вот обычную, вполне себе земную, настойчиво пытались запихнуть прямо в рот.       И, поскольку упрямство родилось первее него, он скорее с голоду издохнет, чем уступит им.       – Пошла нахуй, железка, я не буду это жрать!       Теперь появившееся желание переехать из комнаты отдыха на кухню и возросшие причетание о том "какой он тощий" начали обретать смысл.       На удивительно чистом столе стояла небольшая кастрюля с манной кашей.       Нечаев был уверен практически на сто процентов, что ремшкаф не должен знать, как готовить кашу. Поэтому смотрел на умную перчатку подозрительным взглядом. Умная перчатка строила дурачка и ничего не замечала.       От автомата раздался полный усталости и сожаления вздох.       – Чтож, тогда, Серёженька, прошу меня простить.       У Майора нехорошо засосало под ложечкой.       И не спроста.       Через секунду дверцы автомата расскрылись и оттуда с молниеносной скоростью вырвались уже знакомые стальные тросы, которые в секунды оплели неуспевшего даже икнуть от неожиданности мужчину.       Секунда – его тащат по полу.       Секунда – он злобно орёт, пытаясь вырваться и игнорируюя увещивания ХРАЗа о том, что нет причин волноваться.       Секунда – и он сидит за столом, привязанный к стулу, и очумело моргает.       – Ну вот, дорогой, сразу бы так, – если бы довольство в голосе ЭЛЕОНОРЫ можно было перевести в деньги, она бы сравнялась с каким-нибудь капиталистическим толстосумом по наличию богатств. – А теперь открывай ротик, в ротик летит самолётик!       И перед лицом охуевшего Нечаева появилась ложка с кашей в до бешенства знакомых металлических тросах.       – ХРАЗ, – голос Сергея был более хриплый, чем он планировал. – Она ставит под опасность операцию. Её надо ещё раз перепрограммировать.       – Должен с вами не согласиться, Товарищ Нечаев. Я нахожу, что действия ЭЛЕОНОРЫ наоборот повышают шансы нашей миссии на успех.       – Ах ты, предатель ёбан!..       – Не ругаться за столом, – пожурил ремшкаф и засунул ложку в рот потерявшему бдительность Майору.       Тот, чисто инстинктивно, проглотил и оторопело моргнул, когда понял, что сделал.       – Ты!.. Ты сука меха!..       Ещё одна ложка тёплой каши.       – Тьфу! Прекрати в меня пихать эту га!..       – Кашу, говорю, ешь, – и ещё одна ложка.       Через минут десять энергичной, но безрезультатной борьбы, Сергей сдался и принял свой позор, философски придя к выводу: быстрее сяду – быстрее выйду.       К концу принудительной трапезы кастрюля была пуста, а в животе пленника была приятная тяжесть.       Стальные путы, держащие его на месте, исчезли и вернулись обратно внутрь ремшкафа.       Нечаев не особо обратил на это внимание, находясь в сытой эйфории. Готовить он не умел и жил на еде в столовой общежития и закусках из ларьков на улице.       Желание что-либо делать окончательно пропало.       А вот организм, удолетворивший одну из своих базовых потребностей, начал требовать вторую, поэтому у военного начали слипаться глаза и появилось непреодолимое желание зевнуть.       – Устал, милый? Конечно, устал, а кто бы не устал по всему предприятию бегать за хулиганом Петровым. Приляг, отдохни на минутку.       Стальные тросы снова появились и аккуратно обвили руку Нечаева потянув к дивану, который ЭЛЕОНОРА отказалась оставлять в комнате отдыха.       Был бы Майор менее усталый заподозрил бы, что не спроста его заставили тащить мебель на кухню, но сейчас его сил хватило только на то, чтобы подойти к дивану и, краем уха слушая увещевания ХРАЗа о здоровом сне и повышение продуктивности за его счёт, лечь на него.       Уставший разум довольно быстро погружался в небытие.       На этот раз он не видел кошмаров или смутных обрывков воспоминаний.       (Ему снилась нежная колыбельная и ворчание о глупых и грубых солдафонах.)       После этого всё пошло по пизде.       Хотя Нечаев до последнего пытался это отрицать.       (– Серёженька, возьми бутербродик – по пути скушаешь.       – Офигела, мать? А где я место для твоего бутербродика возьму?       – Убери несколько патронов из хранилища ХРАЗа в карман и место появится. Они не слишком большие, много места не займут.       – Не буду я этого делать! А если еда станет ядовитой после этого?!       – Сергей, не стоит об этом волноваться, профессор Сеченов проводил подобные опыты и выяснил, что еда не портится и не меняет своих свойств после попадания в моё хранилище. А карманов у вас достаточно.       – Заебал ей поддакивать!       – Ничего не могу поделать, Сергей. ЭЛЕОНОРА Павловна говорит и предлагает разумные и мудрые вещи.       – Ой, ХРАЗик, не надо, ты меня смущаешь.       – Фу, мерзость... Погодь, Павловна? Откуда у неё отчество взялось?       – Спроектировал автомат "Чайка 3.0." советский инжинер Павел Владимирович Богомолов. Думаю, вполне уместно, в таком случае называть нашу ЭЛЕОНОРУ ЭЛЕОНОРОЙ Павловной Богомоловой.       – О, ХРАЗ, это так мило с твоей стороны! Такой хороший мальчик! Смотри, Серёженька, и бери пример.       – С кого? С перчатки говорящей?!       – Не обижай ХРАЗика, Серёжа! Он младше тебя! Он берёт с тебя, как со старшего, пример!       – Кто? Он?! Да, никогда!..       – Ёбанные пироги.       – ХРАЗ, блять!       – Серёжа!)       Но сам факт того, чем он в данный момент занимался, был актом своеобразного тыканья мордой в лужу.       А точнее, что он уже минуты три смотрит на кактус в горшке и пытается убедить самого себя не тащить несчастное растение на кухню.       Зачищая местность Майор наткнулся на него в одном из кабинетов и был немного удивлён. Потому что единственными комнатными растениями, которых он до этого видел, были Ваньками Полимерными, которые в уходе не нуждались от слова совсем. Кактусы, насколько знал Сергей, нуждались, хотя и в редком, но поливе.       Но погрузил его в раздумье не сам факт того, что кто-то решил на своём рабочем месте поставить растение, которое нуждается в уходе.       А то, что горшок в котором он стоял был знакомого красного цвета.       Поэтому Нечаев стоял уже добрые пять минут смотрел на проклятущий кактус и краем уха слушал от ХРАЗа об этом растение (Хамелобивия) и его истории эволюции до наших дней.       Сергей смотрел на кактус.       Красный керамический горшок слабо блестел в тусклом свете.       Под ухом жужжал ХРАЗ рассказывающий о скрещивание нескольких видов кактусов.       В далеке слышались тяжёлые шаги психованных роботов.       Ёбучая идиллия.       – Сергей?       Кажется до справочника по ботанике дошло, что молчание не было вызвано появившимся интересом к истории эволюции растений с колючками.       – ХРАЗ, освободи немного места.       – Хорошо, но зачем?       – Любопытной Варваре знаешь, что на базаре сделали? – буркнул Майор, беря горшок в руки.       – Знаю, но у меня нет носа, – ответил ИИ, но переместил десяток пуль в карман агента.       – Твоё счастье. Спрячь это, – и пихает горшок "под нос" перчатке.       – Какой интересный цвет, Сергей, – в механическом голосе слышался сдерживаемый смех. – Уверен, ЭЛЕОНОРЕ Павловне он понравится.       – Я тебя спрашивал? Нет? Тогда завались! – прорычал Майор, смотря как исчезает горшок с кактусом, и почесал дальше.       На кухню было идти ещё рано, но часа через три? В самый раз.       Сергей устал.       Нет, даже не так.       Сергей заебался.       Он хуй знает сколько времени бегает по этому предприятию, театру, фабрике за ёбнутым Петровым и от ебанутых роботов.       Он хочет просто выполнить миссию возложенную на него Профессором Сеченовым и съебаться отсюда по добру по здорову возможно прихватив с собой некий автомат.       Но нет.       Петров и его баба не упрощают ему работу, Сеченов не объясняет на понятном языке что творится, баба Зина намекает на то, что человек, ставший ему отцом, повинен во всём этом, а сам Сергей не смог в этой миссии сделать правильно ровным счётом ничего.       Хочется выть и кого-то ударить, но сука Петров спрятался где-то в театре откуда его ещё надо выкурить.       Но у Нечаева на всё это сил уже просто нет.       Он ведь, несмотря на все протезы и чуда техники вживлённые в него, человек.       Бесконечно уставший человек, который хочет в свою квартиру, пятничный ужин с Волшебником и пересмотреть марафоном все серии "Ну, погоди", а не это вот всё.       Мысль, что он не справился с заданием (подвёл его, подвёл Дмитрия Сергеевича, подвёл отца) билась набатом в голове во время всего пути, ничем не заглушаемая.       Даже обычно крайне разговорчивый ХРАЗ притих.       Поэтому от круговорота чувства вины и злости Сергея ничего не отвлекало, пока он быстрым шагом пёрся из театра.       Он не помнил дорогу, отдавал себе отчёт только когда убивал роботов, что могли причинить ему вред, и пришёл в себя только когда услышал:       – Серёжа? ХРАЗ? Уже вернулись?       Чистая, небольшая кухонка в слабом освещении.       Несколько плакатов прославляющих Советский Союз и желающих приятного аппетита.       Алый автомат наблюдающий за ним одним большим горящим глазом.       И кактус в горшке того же цвета на тумбочке рядом.       – Ага. Дела... Дел навалилось. Надо бы передохнуть перед тем как серьёзно за них взяться, – говорит Сергей, входя на кухню и чувствуя как становится легче воздух в его лёгких.       Чувство вины продолжает давить на протез хребта, но теперь он чувствует, что если тяжесть станет совсем невыносимой, её подхватят стальные тросы.       – Любит же Сеченов тебя озадачить, дорогой. ХРАЗик, а ты что молчишь? Случилось что?       – Никак нет, ЭЛЕОНОРА Павловна. Всё в базовом режиме, – наконец отвечает ИИ.       У Нечаева много вопросов и он намерен вытрясти на них ответы из наконец заговорившей перчатки.       – Ой, чудится мне, лукавишь ты, милый. Но ладно, поверю. Я вас так рано не ждала, только начала готовить.       – Так мы ж недавно, всего час назад заходили, а ты уже кашеваришь, – тянет Сергей, садясь напротив ремшкафа за стол. – Чем же ты тогда занимаешься, когда нас нет?       – Жду, когда вы вернётесь, – с обезоруживающей искренностью отвечает ЭЛЕОНОРА.       Агент хмыкает, пряча глаза, а перчатка выпускает ещё заряд безболезненного тока.       – Мы тогда здесь подождём. Всё равно бегать и шмалять в роботов уже наскучило, да, ХРАЗ?       – Склонен согласиться с тобой, Сергей. Одно и тоже повторяющееся множество раз действие может наскучить даже такому продвинутому искусственному интеллекту, как я.       – Вот и отлично, – а потом на пол тона тише и менее дружелюбно. – Если думаешь, что я забуду и отстану, то ты глубоко, блядь, ошибаешься.       – Даже не надеялся, Серёжа, – тихо и как-то тоскливо отвечает ХРАЗ. – Даже не надеялся.       И Сергей Алексеевич выдыхает.       И Сергей Алексеевич прикрывает глаза, слушая как громыхает сковородкой ЭЛЕОНОРА, как струится вода и как ударяется о деревянную досочку режущий что-то нож, пока ХРАЗ диктует рецепт котлет из куриного фарша и их калорийность и пищевую ценность, а также лучший выбор гарнира для них. Здесь два искусственных разума начали спор, поскольку ХРАЗ настаивал на гречке, когда ЭЛЕОНОРА уверяла, что рис будет лучшим выбором.       В какой-то момент, слегка задремавший в сидячем положении, человек пробубнил:       – А я с толчёночкой люблю.       Комната погрузилась в тишину перебиваемую только шипением котлет на сковородке.       Через секунду ХРАЗ начал перечислять достоинства картошки среди других овощей, а со стороны раковины начало слышаться звук заполняемой водой кастрюли.       На губах Нечаева появилась лёгкая улыбка.       Петров, Штокхаузен, баба Зина и даже Дмитрий Сергеевич пока подождут.       А у него намечается обед.