Очень приятно, господин кот

Закат догорал. Небо над городом, укрытое полупрозрачными облаками, окрасилось в светло-малиновый. Вместе с ниннеко Саске шагал вдоль широкой, некогда мощёной грубым булыжником улице, по обеим сторонам которой располагались пустые каркасы торговых лотков. Он сразу заметил, что местный храм очень сильно отличался от того в квартале Учиха, где когда-то проводились собрания. И, сказать по правде, ещё не раз спросил себя в уме, почему по мнению кошек этот храм запустел всего лишь «немножко». Лично по его, он запустел катастрофически. Когда-то давно, говорила Хина, на улице, по которой они шли, благоденствовали продавцы сувениров и религиозных украшений, день и ночь здесь было не протолкнуться из-за покупателей и храмовых паломников, а дорога до красных ворот с ушастыми Нио едва угадывалась под плотной толпой прихожан. За разрешение торговать перед святыней продавцы обещались чистить дорожки и прихрамовую территорию, но сейчас, само собой, торговать, равно как и следить за чистотой вокруг было некому. Всюду валялись объедки, грязь и кошачьи экскременты. Минуя главный вход, видом больше напоминавший руины, все трое прошли под гигантским красным фонарём. Будучи без должного ухода, он заметно пообтёрся из-за ветров, и намалёванные на его боках чёрные иероглифы едва можно было разобрать. Второй вход в храм, который охраняли две статуи котов-стражников, выглядел не намного лучше. Красная краска на высоких колоннах во многих местах облупилась и свисала отслоившимися пластинками, деревянные изваяния растрескались от старости, и черты их морд затерялись под толстым слоем пыли. Между вторыми воротами и главным залом, остроконечная крыша которого вздымалась кверху четырьмя шпилями, был установлен каменный фонтан для омовения. Смерив каменную статую в центре него безучастным взглядом, Саске уже вознамерился идти вперёд, но ниннеко неожиданно стали наперебой толкать его лапами к источнику. — К богине не ходят гряузными, мр, — прошипел Денка и, выбежав вперёд, поскакал к фонтану. — Каннон-самяу любит чистоту, — вторила ему Хина и ушами указала в сторону, куда убежал её напарник. — Иди умойся. Саске пренебрежительно фыркнул, но делать было нечего. Если кошки сами по себе считались зверями чистоплотными, то от их главного божества меньшего и ожидать не стоило. Подойдя к фонтану, он зачерпнул деревянным ковшом немного воды, поочерёдно полил на обе ладони и сполоснул рот. Потом сплюнул, очистил ручку ковша и, вернув на место, двинулся дальше. Денка и Хина уже ждали его на ступенях, что вели к дверям главного зала. Продолговатые пластины металлической черепицы, которые, как чешуя, облепляли его скат, ловили в себе последние отсветы заходящего солнца. — Куда теперь, мр? — Денка покрутил головой. Хина огляделась следом за ним. Площадка перед храмом была пуста; в глубине его виднелись настежь распахнутые створки перед алтарём, раньше, бесспорно, живописно и вычурно блестевшие позолотой, но теперь безвозвратно потускневшие. Здесь же стояли и скудные подношения — палочки в память об усопших, цветы и песчаные панно. Рядом с ними лежали, верно, гостинцы из съестного: какие-то полусгнившие фрукты, окружённые стаей мошек, и рыбьи скелетики. Поднявшись по ступеням, Саске достал склянку с мятой из-за пазухи и поставил к другим дарам. Хотя теперь у него и оставалась всего одна банка с валерианой, её всё ещё должно было быть достаточно, чтобы отблагодарить кошек и Некобаа за гостеприимство. Подумав так, Саске посмотрел вокруг. Простых прихожан, очевидно, дальше алтаря не пускали. На потолке над головой виднелись бледные контуры цветных фресок, которые явно осыпались уже давно. В стороне, в гигантском медном чане под круглой крышей, находилась курительница. Несмотря на то, что благовония никто не жёг, остатки слабого целебного дыма всё равно поднимались со дна чана. Храм был небольшой — всего два главных зала и пятиэтажная пагода к западу от вторых ворот на главной площади. Даже башню с колоколом времени, удары которого отбивали грехи на Новый год, судя по всему, так и не успели достроить. Саске поёжился и скрестил руки на груди; ему здесь нравилось не особо. Пространство между редкими храмовыми зданиями продувалось всеми ветрами и зловеще пустовало — то есть, явно не слишком подходило для медитаций. — Мы можем найти какое-то другое место? — спросил он своих проводников. — Закрытое и не такое шумное. Денка и Хина вопросительно переглянулись. Последняя ответила: — Ниннеко нельзяу заходить дальше главного зала. Но мы можем поискать кого-нибудь из послушников и спросить, есть ли здесь такие мяуста. Саске раздражённо выдохнул. За всё время, что они провели здесь, им не встретилось ни единой живой души. Смешно было даже думать, будто бы они ещё смогут наткнуться на послушников в этом захолустье. Между тем, на территорию храма накатывали сумерки. Тень крыши над залом медленно ползла от горизонта, покрывая собой всё больше каменной площади. Над пустынной торговой улицей прогремели удары гонга. Храм, видимо, скоро закрывался. Но это значило ещё и то, что они здесь были не одни. Саске прислушался. Если он определит, откуда доносился звук, то, вероятно, найдёт и служителей. Решив так, он подпрыгнул на потоке чакры в направлении на юго-запад. Здесь размещалась ещё одна постройка, поменьше и поскромнее главного зала, однако при взгляде на неё создавалось впечатление, что за ней хотя бы кто-то ухаживал. Вблизи этого зала удары гонга стали отчётливее. Заглянув под изогнутый свод четырёхугольной крыши, Саске увидел огромный котёл, по которому методично постукивал палкой трёхцветный кот в жёлтой рясе. Палку он держал в зубах, а размерами не уступал Хине и Денке. Заметив Саске, кот положил палку на пол и приветственно взмахнул хвостом. Саске дождался ниннеко, и, когда они его нагнали, по ступеням взошёл на крыльцо второго зала. Кот в рясе почтительно склонил голову; на ленте по краю его воротника были вышиты маленькие свастики. — Будьте счастливы! Добро пожаловать в Храм-мя Богини Каннон-ня! — пропищал он с явным кошачьим акцентом. — Чем-мя могу быть полезен-ня? — Мы ищем место для медитаций, — без обиняков сказал ему Саске. — Вы можете провести нас туда? — Могу-могу, о чём-мя разговор! — кот подбежал прямо к нему и сел, переминаясь с лапы на лапу. — В резиденции няшего священника есть отличный зал для мядитаций! Только обычно он-ня закрыт для прихожан-ня. Я пущу вас туда, если пожертвуете ня храм-мя! Саске закатил глаза. Да понял он уже, понял, что здесь кругом разруха, нищета и упадок. Однако денег, которые ему удалось раздобыть по дороге в Сора-ку, после визита к Некобаа оставалось всё меньше. Если так и дальше пойдёт, он точно разорится. Саске покосился на ниннеко, сидевших по бокам от него, но те уклончиво смотрели в разные стороны. Значит, с них спроса тоже не было. С трудом удержавшись, чтобы досадливо не заскрежетать зубами, Саске достал из кармана пару монет. — Этого хватит? Глаза кота-послушника тут же загорелись. Горячо закивав, он расплылся в улыбке до самых круглых ушей, так что стал похож на маленького пушистого будду. — Конечня-конечня! Даже больше, чем-мя нужня! Будьте так добры, подбросьте монетку ня удачу и отнесите вон-ня туда! — он хвостом указал на чашу напротив котла. — И не забудьте помолиться! Да благословит вас Великая Каннон-ня! Саске глубоко вздохнул, но всё же закинул монеты в чашу, после чего сложил ладони вместе и помолился за здоровье Некобаа и Тамаки с ниннеко. Затем черепаховый кот в рясе, не переставая улыбаться, поманил его хвостом за собой. — Нам обязательно идти вместе с ним, мр? — скучающе осведомился Денка, когда Саске прошёл мимо него. Хина ткнула напарника лапой в бок. — Ну конечняу, глупый шерстяной клубок! Что, если с Саске что-нибудь случится? — И что может случиться в зале для мяудитаций, мр?.. Так или иначе, за усатым проводником в рясе последовали все трое. Он провёл их через просторный угловатый коридор, который, по поверьям, путал злых духов, не давая им пройти. За ограждениями вдоль этого коридора на гостей сурово взирали фигуры котов-хранителей, одетых в броню. Бледное пламя подсвечников играло на их позолоченных боках. Проходя мимо одной из статуй, Денка остановился и заинтересованно обнюхал металлическую лапу с когтями. Потом поднял голову и простодушно кинул послушнику вдогонку: — А статуи-то настоящие! Дорогие наверняука, мр, так почему бы их не продать? Заодно бы и храм облагородили… — Продать?! — ужаснулся кот в рясе. — Ни в коем-мя случае! Эти статуи — бесценные реликвии, которые ниспослала ням-мя самя Богиня. Их нельзя продавать. — Но храм же так обняущал, мр! Саске шагал по коридору, слушая их вполуха и едва ли вдумываясь в слова. За коридором шла галерея, в стены которой были врезаны символы, похожие на те, что он видел на Каменной Скрижали в храме клана. Всё так же не обращая внимания на кошачью болтовню, Саске призвал шаринган и попытался вчитаться, однако его неожиданно заинтересовало кое-что другое. — Как есть правда, — тем временем, сокрушённо вздохнул кот-послушник. — После прихода Чёрных Торговцев мы только ня пожертвования и живём-мя. Но это ничего! Великая Каннон-ня няс в беде не оставит — исполнится её древнее пророчество. Скоро будет пришествие, и тогда и для няшего храма няступит пора процветания. Между символами на стенах проявлялись чёткие линии узоров, чем-то похожие на рисунок тигриных полос. Саске присмотрелся внимательнее и заметил, что линии, переплетаясь, увивались вверх и вели к потолку, где, прерываясь на незамысловатые иконки схематично начертанных кошек и людей, складывались в кольцевидный орнамент. — Пришествие? Какое пришествие? — Хина поравнялась с храмовым котом. Тот прищурил рыжие глаза, хитро поглядев на неё через плечо. — Неудивительня, что вы не зняете — где же миряням-мя слышать о таком-мя! Все, кто верит Каннон-ня, уже давно ждут прихода её доброго посланника, благословенного Мяроку! — Мяуроку? — переспросил Денка. Саске поднял голову. Панно на потолке, под которым они проходили, вытягивалось по длине коридора, и в самом его центре завершалось человекоподобным силуэтом. — Имення! — воскликнул послушник, довольно распушив густые усы. — Мяроку — не кот и не человек, у него много ипостасей, но с Небес он-ня явится с человеческой головой. Шкура его будет светиться синим-мя пламенем-мя, ня шее у него будут голубые чётки, а в руке — посох. В няшем-мя храме есть тайное святилище, куда никто не может попасть. Внутри этого святилища хранится древний артефакт — когда-то он-ня принадлежал самой Каннон-ня, и предание гласит, что только Мяроку способен-ня овладеть им: своим-мя посохом-мя он откроет двери в святилище храмя. Силуэт на потолке был изображён с двумя лицами — кошачьим и человеческим; тигриные полосы вокруг него замыкались в подобии щита из чакры, перерастая в рисунок обоюдоострого трезубца. От его лезвий с двух сторон исходили штрихи, похожие на зигзаги электрических разрядов. — Мяроку очень-ня силён-ня! — с упоением продолжал вещать кот-послушник, хотя его даже уже никто не расспрашивал. — Там, где ступает его нога — океан-ня высыхает, где ударит его посох — вырастает лес! Все шесть царств покорятся ему одному. Он-ня дышит огнём-мя, а глаза его чернее ночи — не всякому по силам-мя в них посмотреть! Мяроку слышит без ушей и говорит без языка, а уж если он-ня злится, то берегись — сразу нячиняет метать молнии! — Как же он спасёт мир, если станет метать молнии, мр? — осведомился Денка. — Согласня пророчеству, Мяроку будет единственным-мя, кто принесёт избавление всем-мя кошачьим-мя братьям-мя, — ответил черепаховый кот и с запалом продолжил: — Только он-ня один-ня сумеет одолеть ужасного змея Ямята-но-Орочи, и с его победой придут ня няшу землю мир, добро и вечное благополучие. Когда Мяроку спустится к ням-мя, все будут жить счастливо и в достатке, все обиды и недопонимяния забудутся, и каждый обретёт любовь и покой. Денка и Хина обменялись недоверчивыми взглядами. — Верно говорят, что у всех храмовых служителей колючки вместо мозгов, — усмехнулась кошка себе под нос. — Городят такие пустяуки, словно мехом подавились. Денка в ответ на это лишь дёрнул ухом. Кот-послушник обиженно шевельнул усами, но тут же взыграл духом и наигранно мурлыкнул: — Это понятня, что вы не верите. Но уж мы-то, верные подданные Каннон-ня, зняем: Мяроку обязательня придёт — нужня только подождать! И взмахнув хвостом, торопливо посеменил к выходу из галереи. Ниннеко украдкой посмеялись, шагая следом. Саске бросил последний взгляд на панно над головой и устремился за ними. За углом галереи виднелся сад камней, однако прежде, чем стало возможным хорошенько его разглядеть, процессия свернула обратно под крышу и, миновав короткую колоннаду, вновь очутилась в сумрачном нутре башни. Поплутав между коридорами, кот в рясе остановился перед массивными деревянными дверьми, покрытыми лаком макиэ, затем припал на задние лапы и трижды повернулся вокруг оси, глядя на кончик собственного хвоста, как будто проводил ритуал распечатывания. Саске ощутил лёгкое колебание; через зрение шарингана он уловил, как перед створками опустился невидимый барьер. Кот навалился на них передними лапами и с кряхтением толкнул от себя — те медленно поддались, разъехавшись в стороны. — А вот и он-ня! Милости просим-мя! — послушник кивнул на представшую взору залу и потеснился, пропуская посетителей вперёд. Его писклявый голосок эхом отразился от гладких стен. — Няш прекрасный зал для мядитаций! Только, пожалуйста, ведите себя тихо! Богиня не любит шум-мя. Саске вошёл в открытые двери и огляделся. Зала представляла собой восьмиугольное помещение с металлическим куполом вместо потолка и колоннами, которые поддерживали свод. Верхушки колонн утопали во мраке, а в центре между ними громоздилась величественная статуя шестилапой кошки. Её глаза были закрыты, мочки ушей — проколоты и оттого свисали, вокруг шеи — обмотаны длинные бусы. Статую, судя по всему, отлили из бронзы, и потому теперь она позеленела, цветом напоминая в полумраке свечение чакры шиноби. Вокруг неё лежали круглые подушки с вышивкой — вероятно, для того, чтобы прямоходящим было удобнее молиться перед Богиней на коленях. Ниннеко прошмыгнули следом за Саске и тут же рассыпались по углам. Оставив их изучать невиданное прежде место, он приблизился к статуе. — Духовной энергии тут поряудком, — тихо мяукнула Хина в отдалении и принюхалась. Пахло здесь, как в кумирне, хотя нигде не было видно зажжённых благовоний. — Ты тоже это чувствуешь, Саске? Саске промолчал. Он ничего не чувствовал. Ни даже самой малости. Величие статуи, благоговейная тишина, подобострастная торжественность внутри стен и их роскошное убранство — всё это не вызывало в нём ни малейшей эмоции. Перед главной святыней кошачьего народа он не ощущал ни трепета, ни почтения, и всё, что он пока мог уловить краем сознания — так это отголоски ненависти, вспыхнувшей в нём ещё в идзакае во время клеветы на имя Учиха. Он, как ни крути, был теперь сложен из ненависти. И это, откровенно говоря, очень грело ему душу. Саске остановился вплотную перед статуей. Одна из шести бронзовых лап сейчас почти что касалась рукояти Кусанаги, заткнутого за пояс. Саске поднял руку и протянул её навстречу Богине. — Стойте-стойте! — взвизгнул кот-послушник позади. — Людям-мя нельзя трогать Великую Каннон-ня руками!.. Саске обернулся было, однако возглас служителя достиг его ушей слишком поздно. Ладонь уже коснулась прохладного металла. По коже прошла дрожь. Саске резко распахнул глаза — и в одну секунду его прошиб пот, а сердце пропустило удар и заколотилось с такой силой, как будто он убегал от преследования. Тело от самых кончиков пальцев пронзил разряд, по мощи сравнимый с ударом молнии, и как будто сосредоточился под ключицами. Саске почудилось, что через него в самом деле пустили электрический ток — его внутренности вот-вот грозили спечься от боли в груди, которую, как ему казалось, он уже однажды испытал после обратного превращения. Этой болью его парализовало; как околдованный, он столбом стоял перед статуей и не мог шелохнуться. Каждый нерв его оголился до сердцевины, каждый мускул напрягся до предела, каждый сосуд вздулся и натянулся, готовый лопнуть. В конце концов, боль заставила его закрыть глаза. Сквозь её заслон Саске услышал кошачий мяв: — Совсем нельзяу, мр? И почему нельзяу? — Совсем-мя! Вот поэтому! А потом его накрыла темнота.

***

— Постарайся не мешаться под ногами. У нас будет всего несколько минут. Джинчуурики ожесточённо оскалилась. Свалившись на пол, она упёрлась в землю руками и ненамного приподнялась на локтях. Вероятно, встать на ноги без посторонней помощи было ей не по силам. — Я потеряла слишком много крови. Я не могу ходить. Итачи отвернулся с беззвучным вздохом. Времени оставалось в обрез. Как он ни прислушивался, но сейчас пока что ещё не мог засечь чужую чакру, хотя и знал, что из-под земли с минуты на минуту грозил вырасти Зецу. Помимо него, в пещерах находились Кисаме и Комбинация Зомби. Даже при условии, что Итачи успешно обезвредит их всех, весть о случившемся дойдёт до Лидера не позже рассвета. Действовать следовало быстро. Однако внезапное осознание заставило его за секунды напрячься. Что, если джинчуурики пыталась отвлечь его внимание, чтобы после сбежать, оставив ни с чем? У хитрого зайца по три норы. Подстраховаться было нелишним. Девушка явно вздрогнула, когда на знак печати вокруг неё слетелись чёрнопёрые птицы. Чтобы не создавать лишнего шума, Итачи велел воронам не каркать, однако уже одного хлопанья крыльев, казалось, было достаточно, чтобы привести джинчуурики в смятение. Сидя на полу, она враждебно поглядывала на собиравшуюся в теневого клона стаю. — Клон последит за тобой на случай, если кто-то зайдёт сюда, — пояснил Итачи, хотя оба и так понимали, зачем этот призыв нужен был на самом деле. Джинчуурики промолчала, одарив его едким взглядом. Когда клон сформировался, Итачи коротко приказал: — Будь здесь и следи за чакрой. Я постараюсь привести помощь. В случае чего притворяйся, что лежишь без сознания. — Я куноичи, а не школьница, — процедила та. — Мне не нужен инструктаж. Итачи опустил веки. Терпение. Они обязательно сработаются — если не сейчас, то позже. — Конечно, — прошелестел он, не оборачиваясь, но тут тон его стал ледяным. — Только не забывай: если решишь сбежать без меня, то я узнаю об этом первым. Джинчуурики явно хотела что-то сказать, но Итачи, не дожидаясь ответа, скрылся в темноте коридора.