Мой любимый убийца-2

Утро началось странно. Я проснулся сам. Сразу же вспомнил все, что было вчера, о том, где я нахожусь. Слегка смутился тому, что со мной творил Иннокентий, и вспомнил, что я не только на базе, но и в какой-то части, где армейские законы прописаны заранее. Но было уже позднее утро. Куратор куда-то ушел, а я все еще валяюсь в кровати, и никому даже в голову не приходит согнать меня с нее, дать шенкелей за опоздание на построение и прочую лабуду. Это не то, что было странно, это было даже неестественно для того места, где я оказался. - Проснулся? – Иннокентий вошел спиной вперед, и только потом я понял, что руки его заняты. – На, питайся, - поставил он поднос на стол, присев к себе на кровать. - Кеша... – сокращение имени далось с трудом. – Я не понял... Это военная база, или... - Ешь, глупыш, - Иннокентий улыбнулся открыто и ласково. – Сил набирайся. Ты же несколько дней одними растворами в больнице питался. Да и до этого – кто знает, когда ел. Скелет один. Куда тебя сейчас такого гонять? Вот после полудня – первая лекция. Тогда и пойдешь. Пришлось согласиться и наедать тело. Лекция была вступительной. Нам только сообщили, что да как и отпустили на волю. В хвойный лес. То ли по приезду я был отуплен еще транквилизаторами, то ли, как кошак по мяте, катался разумом по словам Макса, вспоминая разговор, но только сейчас я понял, что мы в лесу. В хвойном. Полном вязких, терпких, свежих ароматов, с хвоей, лежащей где угодно, а не сметаемой в кучи... Я прошлялся полчаса по дорожкам, а потом ушел в дальний угол, присев у сосны, и впал в блаженство покоя. Нашел меня Иннокентий. - Прячешься? - Нет, отдыхаю... – я с удивлением понял, что действительно – просто отдыхаю. И душой и телом. После того, что было дома. Даже вспоминать не хотелось! Дурак! Идиот! Шизанутый психопат! Я же чуть не лишил себя самого главного, что есть в моей жизни, когда приготовился лечь на нож! - Эй, Рус... – Иннокентий, словно ощутив мое состояние, прижал к своему плечу. – Мальчишка... Глупенький... Сколько же тебе пережить пришлось, если ты не веришь... - Верю! – оборвал я его. – Максу – верю. А вот его работе – нет, – и тут, сам не желая – пожаловался: - его же убить могут... - У каждого своя стезя, - мрачновато произнес Иннокентий и вздохнул. Тяжко, горько... – Мой вот... – он чуть крепче сжал мою руку в своей. – Мой – погиб. Решил в контрактники пойти. В горячую точку... Был бы я поумнее тогда – никуда бы не пустил. А так... - Прости, - я сжал его руку, делясь собой, своими ощущениями, стараясь загладить боль. – Тебе тяжело учить? - Да нет, вроде... Наоборот даже, как-то. С молодежью когда общаешься, вроде и самому легче, - Иннокентий пошевелился. – Давай пробежимся, что ли... Не все же так сидеть. Да и тебе надо мышцы восстанавливать... * * * Обучение, наконец, вошло в норму. Утром, ни свет, ни заря – Кеша будил меня. Обычно стаканом холодной воды. Реже – я просыпался от его окрика, что пора вставать. И мчался на разминку. Потом на общее построение, а затем – в обучалку. Нам сразу же доверили огнестрельное оружие, хоть и с холостыми патронами, как предупредил преподаватель. Потом на лекции. Теперь уже лектор драл с нас три шкуры, спрашивая по всему пройденному. Благо, нас был десяток, и за два часа он успевал опросить всех и рассказать новую тему. Следом – обед. Потом часовой отдых – и снова построение перед физической тренировкой. И – ужин. И все три раза посещения столовой – со своим куратором. Я не то, что боялся задавать вопросы Кеше, но после нескольких, на которые получил ответы, что «это должен знать куратор» - доходил до всего сам. Только вечерами, уже свободный от занятий, расспрашивал обо всем, о чем мне он мог рассказать. Мы даже подружились, если так можно объяснить отношения куратора и курсанта. Да и понял я то, что давило на разум на протяжении всего того времени, как мы с Максом познакомились. Здесь, на базе, я мог говорить о нем, о его работе: о своей сокровенной тайне, которая здесь тайной не была. И не то, что меня тяготило там, на воле, отсутствие возможности напрямую поговорить с кем-то, кто такой Макс, но стало легче. * * * Проснулся я от легкого теплого дыхания, коснувшегося моего уха. - Мыш... Еще не соображая, что делаю – перевернулся, ухватив говорившего за шею, то ли для того, чтобы придушить, то ли... - Макс... – сознание уже полностью проснулось и я судорожно вздохнув, уткнулся в плечо любимого мужчины. – Приехал... - Живо! Оба поднялись – и марш из комнаты! – совсем даже не сонным голосом произнес со своего места Иннокентий. – Спать мешаете! - Уже уходим, - шепнул Макс, давай мне возможность одеться, и тут же потащил за собой. - Куда? - Как это, куда? – Макс от удивления даже остановился. – Домой, конечно! Или настолько понравилось обучение, что ты решил остаться? - Нет-нет! Я с тобой, - я помотал головой, уцепившись за его плечо, потому что в темноте ничего не было видно. Как он с этим справлялся – я не знал. – Рад, что ты за мной приехал. - Я тебе еще ремня за твои выходки не всыпал, - со смехом в голосе ответил он. – Так что – готовься. Только приедем – сразу же! - Макс... а может, не надо? – слегка испуганно, подыгрывая, прошептал я. – Ну, все же уже в прошлом... - Ничего не в прошлом. Пошли. Пройдя через КПП, мы вышли к машине и Макс открыл дверь, придержав меня перед тем, как усадить на сидение, и впился в губы. Страстно, жестковато, словно едва сдерживал себя, чтобы не наброситься тут же. - Соскучился, - я облизнул губы, понимая, что с лица не сходит глуповато-блаженная улыбка. - Мыш мой, - Макс напоследок еще раз чмокнул в губы, подтолкнув к сидению. – Поехали, пока еще у меня на это хватает сил. Но до дома мы так и не доехали. Слишком долгой была разлука и слишком сильным возбуждение. Загнав машину в кювет, Макс перетащил меня на заднее сидение, завалив на спину, целуя так, что дыхание сбилось, а желание мгновенно опалило все тело. - Хочу тебя... – выстонал я, выбираясь из мешающей одежды. – Сейчас! Сразу же! - Держался? Ждал? – Макс легонько хлопнул меня по бедру, поворачивая к себе спиной. – Я тебе что говорил, Мышонок? Не жди меня! Все равно – отберу! - Ох... Его вторжение хоть и было медленным и очень осторожным, но год без секса – слишком много, чтобы сразу же и полностью принять в себя его член. - Тише, тише... – Макс целовал мою спину, руками то массируя мои ягодицы, то лаская член, и осторожно, миллиметр за миллиметром продвигаясь вглубь. – Я не сделаю тебе больно... - Мне не... больно... – дыхание стало поверхностным и частым. – Просто, слишком уж... сильно. - Сейчас пройдет, - он продолжал ласкать и расслаблять мое тело, стараясь не сделать ни единого лишнего движения, пока полностью не вошел. – Потерпи немного, сейчас легче станет. - Знаю... – наконец, я подался назад, чтобы еще полнее ощутить его в себе, и Макс ухватил меня за бедра, двигаясь медленно и осторожно, позволяя привыкнуть и к размеру, и к ощущению его во мне. Ноги чуть подрагивали, не в состоянии удержать меня на коленях, и я слегка нагнулся вперед, почти ложась грудью на сидение, ощутив его в себе еще плотнее, застонав от сладкой боли. - Только слегка, чтобы напряжение снять. Макс куснул меня за плечо, сразу же сорвавшись в быстрый ритм, от которого меня повело и почти мгновенно накрыло волной безмерного удовольствия. Сильного настолько, что, только сжав свой член, я смог чуть отдалить приближение конца и отдаться самому ощущению его движений во мне, понимая, что разум поплыл окончательно. Я стонал, извивался, подавался назад, одной рукой ухватив его за бедро и заставляя вбиваться с такой силой, что в глазах темнело. Но блаженство было слишком сильным, чтобы думать, что будет после. А когда накрыло обоих – ноги подкосились окончательно, заставив шлепнуться на сидение, шумно глотая воздух, пропитанный ароматом секса и пота. - Монстр... – едва простонал я, попытавшись выбраться из-под Макса. – Опять? Как всегда? Только напряжение снять? - Без вины виноватый, - хмыкнул Макс, растрепав мои волосы. – Сидеть сможешь? - Ну, уж постараюсь, как-то... Квартира была вымыта и вычищена до блеска. Даже как-то неловко стало от воспоминаний, сколько я, уезжая, мусора оставил. - Есть хочешь? – раздался вопрос Макса с кухни. - А что, есть что-то? - Мыш, - Макс зашел ко мне в ванную, смотря, как я вытираюсь, и плотоядно облизнул губы. – Во-первых, я не сразу на базу поехал. Ну, и во-вторых, стоит только позвонить, если вдруг срочно возвращаюсь, и за полчаса квартира приобретает жилой вид. Я смотрел на Макса, любуясь им, совершенно забыв, что стою в ванной и не одет. Все-таки было что-то в этом человеке такого, от чего отказаться было просто невозможно. И пусть я понял, что беспечность, улыбка, не сходящая с губ, прозрачная чистота во взгляде, не отражающем никакие мысли – это профессиональное, но не это делало его привлекательным. Было что-то еще такого в каждом жесте, повороте головы, в голосе, в запахе... что-то такое, из-за чего я весь мир отбросить был готов, только чтобы рядом был он. - Как же я соскучился, Макс... – слова сорвались сами по себе. Едва удержал себя от не совсем уместного сейчас: «люблю». Такое, походя, в ванной не произносят. - Я тоже, Руська, - он подошел совсем близко, прижавшись ко мне всем своим крепким сухим телом и потянулся к губам. Но когда я ответил – то слегка куснул. – Пошли на кухню. Я заварю кофе и хочу от тебя услышать, что это тебе такое в голову взбрело, что Кеша мне даже видеозапись последнего твоего дня здесь переслал. Настроение сразу же испортилось. - Макс, а может быть, не надо? - Надо, Мыш, надо. Просто, если не разобраться во всем сейчас, то, возможно, чуть позже, снова возникнет такая ситуация. Ты же у меня мальчик сильный, а такое натворил. - Да не собирался я ничего делать! – пришлось даже голос повысить. – Сидел, думал! Да! Но не собирался! Макс слегка дернул головой, а потом, подав мне халат, повел в комнату, подхватив пульт с дивана, включив монитор... И меня окунуло, как в прорубь, в воспоминания того дня. Только теперь я видел себя со стороны. И это уже казалось не глупостью даже, а постыдством каким-то. И смотреть на себя не хотелось, такого. А тем более слушать свой слезливый голос, шепчущий в пустоту кухни слова любви, обвинения в адрес Макса, который уехал и оставил, и отчаянный шепот о том, что вот только настроиться бы - и можно. - Выключи! – меня даже передернуло от отвращения. – Не хочу смотреть! - Мыш? - Ну что мне тебе сказать? – сам не желая того, я повысил голос. – Напился тогда так, что крышу снесло! Мне показалось в пьяном угаре, что ты не просто занят, не ушел, а что тебя убили где-то там! Хреново было настолько, что... Макс кривовато улыбнулся, а потом приподнял рубашку, показав свежий шрам на боку, который не было видно в машине. - В тот день, в тот час, - серьезно произнес он. – Так что – давай-ка вспомним, что было в тот вечер. И разберем все по полочкам. Такое сильное ощущение меня на расстоянии – это хорошо. Но еще лучше – если твоя интуиция станет не хаотичной, а ты точно будешь знать, какие эмоции и желания у тебя возникают в подобных ситуациях. Я слушал его, заворожено глядя на шрам. Небольшой, всего в два шва. Не огнестрел. Уже анатомию и криминологию нам преподавать начали, так что раны я различать научился. Немного. А потом подошел, опустившись на колени, и поцеловал этот шрам, понимая, что сердце рвется от боли. Мы сидели на кухне, курили, выпив уже по паре чашек кофе, и я рассказывал, теперь уже целенаправленно вспоминая все. А Макс слушал, изредка кивая. - Не знаю, только ли на меня у тебя такое предвидение или же его можно будет развить, - Макс потер лоб. – Хотя, чувство нужное. С ним жить легче. А подобные моменты у тебя бывали? - Если и да, то я не помню, - а потом внезапно проснулось любопытство. – А у тебя подобное есть? - Есть, - Макс кивнул. – У всех нас, таких, есть. В своих кругах мы зовем такое предвидение – «чуйка». Чтобы точнее передать это ощущение, опишу его симптомы: небольшая сухость во рту, ощущение холода в желудке и ускорение сердечного ритма при сжатии сосудов. То есть, тело себя начинает готовить, впрыскивать гормоны, особенно налегая на адреналин, активируя все мышцы и связки. Если заметить подобное, то можно такое состояние ощутить гораздо раньше начала самой проблемы и подготовиться к ней. Но чаще всего, за внешними признаками, люди не замечают подобного состояния или списывают его на другие причины, - Макс усмехнулся. – Особенно его трудно заметить, когда и так уже в ожидании экстрима. - Не надоело еще? – я лениво гонял пепел давно погасшей сигаретой. – Экстрим этот? Макс, если бы ты меня правильно понял, я бы тебя попросил – бросать к ебеням эту долбанную «работу». В крайнем случае, если дома сидеть не хочешь – найдешь себе что-нибудь по вкусу. - Если бы было все так просто... – Макс смотрел куда-то помимо меня. – В нашем деле бывшими не бывают. - А что случится, когда придет время оставить это все? Ведь ты же не вечно молодым будешь? - Ну, вообще-то, если заслужу, то на пенсию выйду, - Макс улыбнулся чисто и беззаботно. – Получу за выслугу лет домик где-нибудь на побережье, в лесах Амазонки... Чтобы найти никто не смог, поменяю внешность, все данные будут стерты и, возможно, у меня даже будет несколько лет, чтобы насладиться покоем. - А почему только несколько лет? – не понял я. - Да потому, что найдут, - Макс слегка пожал плечами. – Всегда находят. Чем я исключение? - Вот ударил бы чем-нибудь тяжелым, - проворчал я. – Каким местом ты думал, когда начинал заниматься этим? - Не я думал, - Макс улыбнулся еще шире. – За меня думали. Ладно, Мыш, что сидеть, перемалывать это все, пойдем спать лучше, - он поднялся, потянувшись так сладко, что я в который раз подумал о том, чтобы уложить его под себя ...и рассмеялся, уловив мой похабный взгляд. – Мыш! Ну вот о чем ты думаешь!.. - Как будто не догадался, - проворчал я смущенно и поплелся в спальню. – Мне, может, тоже хочется... Макс чуть склонил голову к плечу. - Скажу так. Когда будет хотеться настолько, что не удержишься – я весь твой. Ну, а пока только мечтаешь – мечтай. * * * Уехал он только через неделю, предварительно вымотав меня так, что я снова проспал его отъезд. А проснувшись, подумал... и вернулся на базу. В любом случае – так легче и лучше, чем сгорать в одиночестве. Так и закрутилось. Максим «работал» теперь где-то в бывшем Союзе, поэтому каждые полтора месяца возвращался, забирал меня с базы, несколько ночей мы проводили вместе – и он снова скрывался. А я, от нечего делать, полностью забыв про то, что нужно зарабатывать деньги – зарывался в учебу, решив, что если уже Макс не пожалел денег, чтобы обучить меня – то нечего и отлынивать. А о том, для чего и почему – я старался не задумываться. Такие знания слишком специфические для гражданки. Хотя и интересные. А вообще, где-то там, подспудно, тлела задорная мыслишка: начать работать с Максом в паре. К тому же у нас началась психология. Но не та, которую преподают в учебных заведениях, а углубленная, личностная. Нас учили, как разговорить человека, как узнать нужную информацию по отрывкам сведений, как втереться в доверие и закрыться самому. К тому же, мы познавали собственные слабые и сильные стороны, стараясь максимально подогнать себя под стандарт, выработанный на базе. - Вот одного я не пойму, - вечером я лежал на кровати, в комнате, которую мы делили с Кешей, и смотрел в потолок. – Ведь вы же людей под шаблон строите. Учите всех – как одного. Неужели не бывало сбоев? - Рус, давай я тебе все объясню по порядку, - Кеша отодвинул документы, над которыми сидел и сдвинул очки на лоб. – Вот представь, что вы все – камни. Драгоценные. И каждого из вас подвергают одной и той же огранке. Но все равно вы остаетесь собой. Ведь никто не вытравливает из вас все накопленное жизнью, никто не муштрует, создавая копии. Все равно каждый из вас остается тем, кем был. Только лоск у всех одинаков. А способ огранки подобран и подогнан так, чтобы оттенить все самое лучшее и как можно больше убрать того, общечеловеческого, плохого, что есть в каждом. Разве плохо – быть сильным, волевым, с ясной памятью, четко соображать и понимать, что хорошо, а что плохо? Ведь вас же не учат воровать, обманывать, насиловать... Нет. Наоборот, с вами честны настолько, что я сам раньше поражался, когда программу проходил, изучая ее. - Но все же... - Все же... – Кеша почесал макушку. – Дело вот еще в чем. Это конечно, информация не совсем открытая, но я скажу, чтобы ты понял. Сюда все ребята и подбирались по очень схожим шаблонам. - Значит, и мой сюда вписывается? – я приподнялся на руке. – Ведь я по какой-то причине – учусь со всеми, и понимаю, и даже воспринимаю всю информацию правильно! - Ну, тут дело, наверное, в Максе, - уклончиво ответил мой куратор. – А точнее – он увидел в тебе то, что есть в нем самом. И это, то, что в тебе – схоже с тем, что находится и в других ребятах. - А что это такое? - Не знаю, - Кеша невинно улыбнувшись, развел руками. – Но что-то очень общее. Да и вообще! – внезапно закончил он. - Обучение – это одно, а вот, будешь ли ты таким же, как они – тебе решать. Возможно чуть позже, мысль о том, что точно так же, как и все остальные, сможешь объехать весь мир, побывать где угодно, вкусить адреналиновый кайф и помочь своему государству в очистке от гнили этого мира – придет тебе в голову. - А если не придет? Кеша... ведь есть некоторые моменты в обучении, которые никогда и ни при каких обстоятельствах не должны выйти наружу. - Этому тебя пока не обучают, - строго оборвал он. – Это уже – после психотеста будет. Да и то – даже не на третьем году обучения. А пока что – вся информация общая и этими наработками пользуются во всех военных организациях, для создания образа стойкого и сильного солдата. И никому хуже не станет, если о ней узнают. - Ясно, - я задумался. – То есть, к специальным наукам меня не допустят? - А ты хочешь, чтобы допустили? – вкрадчиво спросил Кеша, глядя как-то уж слишком пронзительно. - Задумывался над этим. - Я поговорю с Заринским. Возможно... Но только возможно! что тебе кое-что и позволят изучить, - Иннокентий подмигнул. – Думаешь над тем, чтобы в паре с Максом работать? Я дернулся и затаил дыхание, а потом осторожно спросил: - А что... Такое непозволительно? - Ну... Если честно, то попросту не практиковалось. Одиночкам без подстраховки, конечно, работать сложнее, но зато и проблем меньше. Да и личностного контакта нет. А значит, что и отвлекающего фактора. Но ты лучше сам у Макса узнай. А то получится, что выучишься, а он тебя, вместо того, чтобы с собой взять – запрет дома, прежде нотацию прочитав. А ведь средства на тебя, к тому времени, уже уйдут немалые... – Кеша задумался. - И отрабатывать придется. Тогда – уж точно. Сейчас пока еще нет, а вот потом... * * * Макс приехал уже весной, пропустив осень и зиму. Но я за это время не только не соскучился, а даже немного отвлекся от наших отношений. Когда слишком уж невмоготу было – мне Кеша справиться помогал. А занятия, подготовка, даже возможность пройти психотесты – настолько увлекли, что когда он поздно вечером, как и ранее, появился в нашей комнате, я какое-то время просто тупо не соображая, смотрел на него из-за книги. А только потом кинулся в объятия. - Мыш... – сдавленно просипел Макс, пошатнувшись под моим весом. – Какой же ты тяжелый стал... Тебя что, железом и кирпичами кормят? - Подковы по вечерам вместо сухариков жую, - я впился в желанные губы. – Где же ты опять столько пропадал? - Выдам секретные факты – придется мне тебя убить... – глаза Макса вспыхнули нереально синими искорками. - Ну, разве что, только очень медленно и нежно, - шепнул я ему на ухо и тут же подхватил вещи, начав собирать в сумку. – Ты надолго? - Если не вызовут, то на полгода точно, - я замер. - Что-то не так? - Колись давай, Мыш! – хохотнул Кеша. – Рассказывай. - Макс? – я потупился, чувствуя себя не совсем в своей тарелке. Одно дело говорить такое в домашней обстановке, даже под прицелом видеокамер, а совсем другое – здесь, да еще рядом с Кешей. Гадом! - Что-то случилось? – Максим участливо смотрел мне в лицо, и я решился. - Макс... Я прошел психотест. - Та-ак... – Макс выдохнул и присел на мою кровать. – Кто был инициатором? - Я сам. - Решил в связке с тобой работать, - выдал меня Кеша с головой. - Уже начали? – остро посмотрел на Иннокентия Максим, и Кеша покачал головой. - Нет. Только с твоего разрешения собирались. Сам знаешь. - Вот и знаю, - Макс кивнул. – В общем – этот вопрос решим дома. Поехали. Я чувствовал напряжение все то время, пока мы ехали от базы к дому. И решил, как и учили – не поднимать этот вопрос сразу, а дать Максу возможность обдумать услышанное и если решит, то... * * * Но без обучения заскучал уже в конце первого месяца. Даже несмотря на то, что Макс всячески пытался отвлечь меня, да и поговорить нам всегда было о чем. И помимо разговоров было чем заняться. Но все равно. База оставалась, как бы, третьим лишним в наших отношениях. А когда я уже устал ходить вокруг да около, собираясь начать тревоживший меня разговор, то застал Макса с распечатками каких-то документов. - Что там у тебя? – я заглянул без опаски. Если что-то серьезное, что я не должен был видеть – Макс никогда бы при мне не занялся просмотром. - Смотрю на твои успехи, - Макс повернулся, подарив мне поцелуй. – И скажу, что такого – не ожидал. - Это значит да? Или нет? - Это значит, что нам пора поговорить открыто, - Макс вздохнул и отправился на кухню, готовить кофе. А я, ощущая тревогу – побрел за ним. – Ты, вообще, себе как представляешь все это? – начал он, когда я уселся у окна, прикурив сигарету. – Научили, дали оружие, цель и вперед? - А что не так? - Хм... Даже если брать все, чему тебя научат и ты всю информацию впитаешь, как губка... Даже если ты станешь лучшим в рукопашной, идеальным стрелком, если сумеешь работать с любым оружием, да и вообще, со всем, что можно использовать как оружие – это только начало. Можно даже сказать – уровень новичка, - он поставил чашки на стол, присев напротив меня. – С этими знаниями людей – хоть пруд пруди. Остаются еще некоторые нерешенные вопросы. - Серьезные? – я замер в напряжении. - Достаточно, - Макс кивнул. – Во-первых... – он смотрел на меня внимательно и даже с тревогой. – Надо уметь убивать. Не в аффекте, не в ярости, не защищая кого-то, а холодно и расчетливо. Уверенно. Если ты не боишься вида крови – это еще не значит, что рука у тебя не дрогнет, когда ты будешь смотреть в глаза человеку, которого собираешься уничтожить. Но даже если ты справишься с этим, то... – он нахмурился. – Это на всю жизнь, а не поиграть. - Это я понимаю. Кеша мне рассказал кое-что. - А то, что тебя будут год держать в больнице, оперируя, усовершенствуя твое тело для того, чтобы создать оружие из него, не говорил? - Нет, - мой голос дрогнул. - А что, - слегка ядовито спросил он, - то, что я показал, когда девчонку твою спасали, тебя не впечатлило? Капсула кислоты в зубе. Есть еще и вторая. С ядом. Несколько видов взрывчатки на твоем личном теле, имплантат вместо глаза, чтобы все записывать на камеру... или ты думаешь, что мы, как робингуды – получили приказ, сорвались, побежали, исполнили, и привезли отчет? Да каждое твое движение, каждый вздох, каждое слово будут записываться до тех пор, пока ты жив. Я еще молчу за гормональный и кислотно-щелочной балансы, который тебе тоже перекроят. И детей у тебя никогда не будет. И семьи не заведешь. И на покой – хрен когда выйдешь. Он, слегка прихлопнув, положил ладонь на стол. - В общем, так, мальчик мой. Это – тебе информация к размышлению. - Меня интересует другое, - угрюмо перебил я. – Ты в паре работаешь? - Нет, - тихо и спокойно припечатал он. – Пока ты достигнешь такого мастерства, чтобы работать со мной – меня уже на свете не будет. Так что поработать нам вместе не удастся. А выходить и натаскивать тебя, как новичка... Прости, у меня не тот уровень квалификации. Если тебя и поставят с кем-то – то с тем, кто послабее. - А если достигну?! - Знаешь... – Макс потрепал меня по волосам. – Я бы тебе не советовал ломать свою жизнь. Я приказывать не могу, сам понимаешь. Но если уж влезешь в это все... то просто знай, что обратного пути не будет. Никогда. Правильно мне Кеша сказал: поговори с Максом. И сам все поймешь. Ощутил себя ребенком заигравшимся, который не понимает, во что вляпаться хочет. В ту ночь Макс впервые спал на диване, предварительно меня уверив, что не обижается, но нужно побыть одному. Подумать. Видимо, догадался, что я так и не засну, и всю ночь буду крутиться. Мысли о базе я выбросил той же ночью. Не то, что испугался, а переосмыслил. И понял, что с Максом мне вместе если и быть, то только как домашним уютным Мышем, к которому он всегда будет возвращаться. Но не опорой, не поддержкой. А решив все для себя, перебрался на диван к Максу. И он обнял меня так уютно, что я заснул тут же. С утра он вел себя так, словно разговора у нас и не было. А я постепенно выбросил базу из головы, если и вспоминая ее, то только как короткий промежуток времени. Не самого плохого, но и не самого хорошего. Потому, что база означала всегда – расставание с Максом. А он мне был дороже. Я даже заново на работу устроился. Только теперь уже не вякал ничего насчет оплаты счетов, покупки продуктов, а смело тратил свою зарплату на то, чтобы сделать нашу жизнь немного уютнее и интереснее: уставив полки безделушками, книгами, накупив постельного белья и приятных мелочей. Все равно, ведь, бесполезно доказывать, что я смогу. Макс в любом случае больше меня всегда сможет. А комплексовать по поводу того, что живу, как альфонс, на содержании – не стал. Все равно, все наши разговоры о деньгах заходили в тупик: Макс даже понять не мог, чего я от него хочу. * * * Вечернему звонку в дверь я удивился настолько, что первым делом прошел в комнату, взяв пистолет, который мне недавно презентовал Макс. И только потом пошел открывать. Глазка в его двери не было. Как мне Макс сказал – легко уловить, когда кто-то смотрит с той стороны, а значит, и всадить пулю. - Кто? – спокойно спросил я, уже готовый к тому, чтобы отпрыгнуть в сторону. Благо – сталь бронебойная. - Света. Света?.. Вот уж не ожидал появления сестры Макса. Не то, чтобы у нас отношения были напряженными, но, сдав своего непутевого братца мне на руки – она словно о нем забыла. - Одна? - Нет, - пробасил Кеша. – Втроем. К тебе. Открывай лиса, медведь пришел! - И что за медведи так поздно шастают? – проворчал я, открывая дверь. – Надинка! – девчушка, уже взрослая дочь Светланы, тут же протянула ручки, требуя ее обнять. – Света, Кеша? Что за... - Вот! – Иннокентий вручил мне бутылку какого-то импортного пойла. – Впускай, давай. - Макса нет, если что, - предупредил я. - Знаю, на задании. Светик, лапочка, сваргань что-нибудь нам, мужикам! – Кеша чмокнул Светлану в щеку и, подхватив Надюху под живот, утащил в комнату. - Давай, делись, - я уселся рядом. – Зачем, почему и как. - А просто, без надобности, появиться нельзя? Я утащил Кешу в сторону. - Иннокентий. За все эти годы ты ни разу не появлялся в этом доме. Если что – обсуждал вопросы с Максом только по телефону. Что сейчас? - Прости, что без спросу, - Светлана вышла из кухни. – У нас квартиру залило. А мой номер только у Кеши и Макса. Тебе не дозвонились, вот и приехали. Я смутился. - Прости, конечно же, располагайтесь, - и тут же обернулся к Иннокентию. – А ты? Не мог позвонить? - Сюрприз тебе хотели сделать, - буркнул он. – Или не рад? Пригласил кого? - Если бы и пригласил, то не сюда, где каждый метр квартиры просматривается, - прошипел я и тут же воссоздал на лице радушное выражение. Вечер прошел более чем приятно. Давно такого не было. А еще я заметил, что Кеша не так уж и равнодушен к Светлане, как хочет казаться. Поэтому, несмотря на отнекивания, освободил им нашу с Максом кровать, а сам лег на диван. Надюшку устроили на кресле-кровати, которое тоже имелось в обиходе. И все же, несмотря на мирный визит, в сердце кололо. Ну, никогда еще никто не переступал порог этой квартиры, кроме меня и Макса. Ну, и Кеши, когда он меня рубанул тогда. Но то по делу было, а сейчас... Не верил я в то, что у Светланы квартиру затопило. Не верил. Встал я не выспавшимся. И тут же поехал на работу, оставив Кеше записку о том, где запасные ключи. А днем мне позвонил Николаевич: - Где шляешься? Почему не на базе? Тебе сколько, гаденышу, говорить, что пока Макс там, ты – здесь? - Харэ, Николаич! – я оборвал раздраженного старика. – Прошли те дни, когда я страдал от разлуки. Сейчас подобного не будет. - Я те дам – прошли! Мигом! Манатки взял и приехал! Жду! - Не дождетесь! – рявкнул я. – Хватит с вас меня! Дальше все равно обучение продолжать некуда, а сидеть без дела... - Прибить тебя, что ли... – вздохнул Николаевич, а потом добавил, да так проникновенно, что у меня едва сердце не встало от ощущения неладного. – Руслан, христом богом молю. Приезжай. Это действительно нужно. Ну не вызывать же спецов, чтобы тебя скрутить и привезти, а?.. - Насколько все серьезно? – с трудом произнес я, ощущая, что губы сушит. - Очень серьезно, - глухо выдал он и отключился. Пока я еще ехал домой – состояние было нормальное. Но, стоило переступить порог, и тело одрябло, а ноги едва ли не подкосились. Кеша поднимал меня уже у самого порога и, подхватив на руки, понес в комнату. - С Максом что-то случилось, - просипел я, когда мне в руки сунули чашку с чаем. – Нехорошее что-то. А я... – уткнулся в горячее, - не ощутил. - Ты собраться можешь? – Кеша смотрел на меня внимательно. Как-то, даже с интересом. - Да, прости, - я отставил чашку, вдохнув и выдохнув по системе. И спустя пару минут пришел в себя. – Николаич просил приехать. - Значит, поехали,- спокойно произнес Кеша. – Светик, ты как, справишься? Света что-то сказала, но я уже не слышал. Сбежал к машине. Медленно, но уверенно приводя свой организм к порядку. Никакой паники, никакого самоедства. Пока не прибудем – я должен держать себя в руках. А когда приедем – тем более. Если что-то случилось с Максом – только я должен знать, как я переживаю. Никому другому этого видеть нельзя. Когда Кеша вышел, я уже мог спокойно улыбаться и двигаться в той, расслабленной манере, которой нас учили. - Поехали? - Да, конечно, - я забрался на переднее сидение. – Николаич очень просил. Хочет видеть меня. - Ну, значит прямо к нему, - Кеша вел машину уверенно и спокойно. Танк. Со стальными яйцами. Непробиваемый! По-приезду он сразу же, не заходя в комнату, повел меня в кабинет Николаевича и, постучав, открыл дверь. А я... Я, словно забыв обо всем, прикипел взглядом к монитору, на котором мелькнул кадр... Макс, в крови, привязанный к стулу. Но стоило мне зайти, как видеозапись выключили. - Куширов! Надо не только стучаться, но и спрашивать! – рявкнул Николаевич. А потом обратил внимание и на меня. – Руслан? Заходи. В комнате уже сидели люди. Некоторые – бросали на меня взгляды, но я не мог понять их значения. Не интерес, не призрение, а словно оценивают. Разум требовал ответа. Скорейшего. Но я уже был не тем мальчишкой, которого нашел когда-то Макс. Уже почти три года обучения было за спиной. И я просто присел, загнав все эмоции глубоко в себя. - Зачем меня пригласили? – слова вырывались с трудом, но голос не дрожал. – Я видел часть съемки... Это по этому поводу? - Руслан... – Николаевич взял стакан, наполнив его почти наполовину чем-то прозрачным. – Выпей. - Не нужно, - я сумел подавить первое желание – забыться и не помнить. – Рассказывайте. - Ну, если не хочешь... - Николаевич! - Два дня тому назад оборвалась всякая связь с Максом, - глухо произнес он. – Всякая – это значит, что мы не получали от него данных даже с камеры... - Которая была у него в глазу, - дополнил я. – Знаю, рассказывал. - Тогда ты меня поймешь... В общем, связь оборвалась и мы выслали своих на зачистку. То есть – убрать труп, узнать, кто что знает и видел, и вовремя засекретить данные, которые могли выйти на поверхность. - И что? – голос мой был так же спокоен. - Нашли видеозапись... - Которую прокручивали? - Да, - Николаевич хмурился. – Ты же понимаешь, что Макса больше нет? Обдало леденящим холодом, виски сжало на миг, но я справился. Страдать еще будет время, а сейчас... - Понимаю, - даже голос не изменился. – Что с ним сделали? - Его пытали. И все записано на пленке, которую мы нашли. Не знаю, удастся ли получить его тело для захоронения... - Я... – комок встал в горле, но ненадолго. – Я могу увидеть эту пленку? - Руслан... Ты же понимаешь, что ты... - Знаете, Николай Николаевич, - я смотрел на этого пожилого человека, не зная, чего мне хочется больше: уничтожить его, или прижать к себе, позволив ему отдаться своей боли, которая пришибла его. Ведь Макс был ему дорог так же, как и мне... а может быть и больше. Ведь я с ним – всего каких-то три года... – Я уже давно вошел в вашу структуру. Даже обучался с вашими ребятами. Неужели я не могу попросить увидеть то, что произошло с тем, кто мне дороже брата? - Это не для слабонервных, - пробурчал он. - Но с какого-то хрена вы привели меня сюда. Да еще и во время совещания. А значит – это часть жизни Макса, которая для меня открыта. Не будем устраивать театр. Включите. - Ну, как хочешь... И запись пустили с самого начала... Нет, к крови я давно уже относился, как к чему-то стороннему. Даже избиение человека не могло на меня воздействовать. И я это понимал, когда видел, как Макса, на видео, бьют по лицу, в живот... Все это – пусть и с дорогим тебе человеком, но можно пережить. Сжал себя там, внутри, и заставил смотреть. Смотреть на то, как жгут его тело калеными прутьями, на то, как ломают ему руки, ноги... Но когда его голову запрокинули, удерживая, паяльником выжигая камеры в зрачке – едва удержался от того, чтобы начать все крушить. Запись закончилась, а я все еще сидел, прямо смотря в экран. - Рус... Захват, удар, зажим - и голова Кеши была склонена под таким углом, что еще немного, и я бы ее сломал. - Успокойся! Берсерк! – прохрипел он, и я его отпустил. – Ты вообще! На кого руку поднимаешь? – Кеша ярился, но понимал. Обнял, чтобы я смог привести свои чувства в порядок... Но вот что странное. Мне стало неприятно его прикосновение и я оттолкнул его. - Не нужно, - голос все еще был мой. Хоть и изменился как-то. Звенел что ли... - Руслан, ты как? – Николаевич заглянул мне в лицо. - Нормально. Спать хочу, - выдал я, поднявшись с кресла. И, хоть слегка пошатывало, стоять смог. – Кеша, давай в комнату, если ее еще не заняли. Мне надо поспать. - У тебя шок, парень, - Иннокентий попытался меня поддержать, но я вырвался. И пошел сам. И дошел до кровати. И даже сумел раздеться, чтобы лечь. А потом – глухая тоска. Знал. С самого начала наших отношений знал, что когда-нибудь это случится. Но так хотелось верить... Забиться бы сейчас в угол, куда-нибудь, где никто не достанет, перевыть, пережить, переплакать ту боль, что рвет душу. Или мстить. Рвать глотки тем, кто был виновен. Но я буду не я, если мне позволят. Ведь кто такой я? Руслан, Мыш, парень того человека, который отдал себя системе, ради которой жил... - Кеш... – голос сорвался. Теперь уже окончательно. – Кеша, ты спишь? - Нет, не спал. Ты как, Рус? - Кеш... Вот скажи, если я попрошу... Очень попрошу... Ради того, чтобы отомстить за Макса... Я потом на вас всю жизнь работать буду. Только позвольте... - Ребенок... – Иннокентий вздохнул и прошерудел к моей кровати. – Малый ребенок... – Я же тебе говорил... Макс тебе говорил... Ты сейчас просто мести хочешь. А потом? Ты же понимаешь... - Я всю жизнь буду на вас работать, если узнаю, кто это с ним сделал, - я выдохнул ему в плечо. – Не забуду, не приткнусь к другому, понимаешь? Он же... всем для меня стал. Хотел бы с другим, но не смогу. Не... не получится, не испачкаюсь о другого, не... не предам. Никогда. Понимаешь? * * * Меня поняли. Не через день и даже не через два состоялся еще один разговор с Заринским Николаем Николаевичем, в котором я пытался настоять на том, что они не найдут лучшего исполнителя. И дальше, до конца жизни, если позволят отомстить – буду работать на них. Николаевич не спешил с ответом. Точнее – он предложил мне пройти все психотесты заново, чтобы убедиться в моей вменяемости. И если его не устраивали какие-то результаты – он давал мне этот тест еще и еще раз. Я не понимал, зачем он это делает, но терпел. Сжимал зубы, заставлял свое горе уйти как можно глубже, перестал думать о мести и шел к тому пути, который для себя выбрал. Месяц адского ожидания закончился внезапно. Заринский сам пришел ко мне на площадку, где я, изматывая себя до последнего, занимался физическими упражнениями. - Не передумал? – спросил он, когда я, тяжело дыша, спрыгнул с турникета. - А возникли какие-то вопросы? – я оскалился в улыбке, стянув с перекладины полотенце, вытирая взмокшую шею. - Здесь пока я спрашиваю, - проворчал Николаевич, пригласив меня следовать за собой. – Давай, я покажу тебе некоторые кадры из того, что тебя ожидает. - Вы об операциях? – я накинул спортивную куртку на плечи, чтобы не просквозило. – Или об обучении? Так мне Кеша, по моей просьбе, уже не раз прогонял все это. - Стащил, значит, гаденыш, - Николаевич только хмуро кивнул. – И как тебе? - Мурашки по коже бегут, - честно ответил я. - Но бояться – не значит страшиться. Так что – я готов. - И убивать готов? - Николаевич, - я зашел чуть вперед, остановившись перед ним. – Давай начистоту. Пока – не готов. Но это только пока. А если еще моим первым заданием будут те, кто такое с Максом сотворил, то и вовсе без сожаления расправлюсь. А потом – втянусь. Ведь я не первый себя ломать буду под это дело. - Ломать-то не первый будешь, - Николаевич хмурился. – Да только вот, не сильно ты подходящий для роли чистильщика. Ты, вообще, не такой, как остальные здесь, понимаешь? И не хочу, чтобы у тебя крыша съехала после первой же работы. Психов, поверь, нам и чужих достаточно. А еще своих плодить... - Ну так отправь следом за мной команду зачистки, - зло бросил я. – выполню работу, а потом исполнят меня! И все обучение за один момент оплачено будет. - Вот! – Николаевич ткнул меня острым пальцем в грудь. – О чем я и пытаюсь тебе сказать! Камикадзе! Тебе не жаль своей жизни! У тебя стопора нет! Ты первую же операцию провалишь, потому что на эмоциях весь! А то, что под психотестами себя в конуру загоняешь, то, что пытаешься делать вид, что с тобой все в порядке... - Не пытаюсь! – взбешенный до предела провокационными словами, я едва не набросился на него, но вовремя одернул себя. – Со мной действительно все в порядке. - Ох, Рус... – Заринский покачал головой и, обойдя меня, пошел к корпусам. – Ни хрена с тобой не в порядке. Ты – бомба замедленного действия. Только никто не знает, когда тебя рванет. В какой ситуации вся та боль, которую копишь в себе – выльется. И как ты себя поведешь. Разум твой должен быть чист, эмоции – свободны от того, чем ты себя гнетешь. Ты вообще, должен быть пустым, как воздушный шарик, епть! А ты дерьмом своим переполнен так, что из ушей течет! Или мне подключать к работе с тобой еще и психологов? Так подключу! – пригрозил он и уже не оглядываясь, пошел к себе. - Так зачем вы приходили, Николаевич? Высказаться? – кинул я вдогонку. – Самому психолог требуется? - Вот гаденыш... – Заринский сплюнул себе под ноги. – Короче, слушай меня мальчик! Через три с половиной месяца, если не передумаешь – продолжится обучение. Но за это время – как хочешь, чем хочешь, но избавься от того, что внутри. Потому, что в учебке никто не позволит тебе сопли жевать! Работать будешь! Да так, что предыдущее обучение тебе медом покажется! А на прием к Везельскому я тебя сам запишу! Двадцать часов психокоррекции! И чтобы ни единого занятия не пропустил! А когда пройдешь курс, когда пройдешь еще один этап тестов, когда я увижу, что перестал улиткой в раковину забиваться – вот тогда и дам окончательный ответ! Все! Шуруй давай, переодевайся – и через полчаса жду у нашего психа! * * * Везельский Андрей Валентинович, мужчина неопределенного возраста, внешностью смахивающий на запуганного ботаника, а взглядом на КГБшного дознавателя – был нашим штатным психологом и знал проблемы каждого, кто жил и обучался на базе. Его я видел пару раз, но сталкиваться не приходилось. Хотя, как знал, все тесты – его работа. И что IQ этого человека выше, гораздо выше среднего. Можно сказать, что это был рентгеновский аппарат для души и мозга. Он видел насквозь. И когда мне пришлось с ним столкнуться, то понял, что не только видит, но и умело строит разговор так, что открываешься ему, забывая обо всем. Рассказываешь все секреты. И не просто выдаешь информацию, а выливаешь ее, с эмоциями, с соплями, со всей той гадостью, которая есть внутри. И он ее вбирает, перерабатывает и выдает тебе под таким соусом, что ты сам не веришь себе. И оказываешься в лабиринте его суждений, с удивлением и какой-то ясностью понимая то, чего раньше не видел. Он не внушал, не уговаривал, не советовал. Просто выслушивал, давая определение твоему состоянию так, что ты ощущал себя человеком, который брел в темноте, внезапно увидев впереди свет... Он перекроил мою суть. Не ломая, не пытаясь прогнуть под обстоятельства. Просто поворачивал все события такими гранями, что вместо густого черного мрака, поселившегося во мне после смерти Макса, я ощутил внутри мягкое и спокойное тепло. И уверенность в том, что выбрал правильный путь. Даже дышать стал свободнее. И перестал мучить себя кошмарами. Отрезало. Я проработал с ним больше, чем двадцать часов. Можно даже сказать – тайком продолжал заниматься над собой, с его легкой руки полностью переменившись... И в один из дней, когда брился, смотря на себя в зеркало, что было в душевой – с внезапным удивлением заметил, как изменился мой взгляд. Бездонный, пронзительно чистый, спокойный... Без следа прошлой боли и горя. Взгляд человека, уверенного в своей правоте и готового взяться за любую работу, которую считает правильной. Взгляд Макса... Убийцы, который не испытывает эмоций. И тогда я впервые улыбнулся. Сам себе. Не на публику. И улыбка больше не была похожа на оскал. И в тот день я впервые испугался. Паника скрутила так, что я долго не мог успокоить дрожь. Крючило, как от ломки. Даже тело все болело. Тошнота временами подкатывала к горлу, сознание мутилось, а когда я попытался что-то сказать на вопрос Кеши – горло схватило спазмом. Да так, что я и дышать не мог. Иннокентий, не на шутку встревожившись, вызвал бригаду медиков. Меня сгрузили на носилки, так и лежащего в позе эмбриона, и потащили в санчасть. Уж как и что мне тогда кололи медики – не знал. Но паника отпустила не скоро. Да и потом, еще дня два или три я просто бездумно смотрел в потолок, не в силах справиться со своим телом. Словно внезапно парализовало. А потом пришел Андрей Валентинович. - Как ты? – он присел у моей койки, пощупав пульс, отметив реакции тела на раздражители, и чему-то кивнул. - Что со мной было? – говорить катастрофически не хотелось. Но я справился с собой, даже проявив некий интерес к беседе. - Шок. Паническая атака. Не знаю, что спровоцировало, но догадываюсь. - И что? Андрей Валентинович усмехнулся. - Ну, тут и экспертом быть не надо. Это произошло в ванной, когда брился. Щетину только наполовину сбрил. И то, что тебя так садануло – скорее всего в зеркале увидел. Взгляд, - он смотрел на меня внимательно и спокойно. Даже колкость КГБшная ушла. – Чего ты испугался, расскажи. - Да бред это все... – я вяло отмахнулся. - Ну, психосоматические отклонения не берутся откуда-то, просто так. Так, что тебя спровоцировало? Что ты увидел в своих глазах или на лице такого, что впал в панику? Я усмехнулся. И ответил, на удивление, откровенно: - Я увидел в зеркале убийцу. Такого, каким Макс был... Равнодушного, холодного... И совершенно спокойного. Андрей Валентинович, вот, скажите мне правду... Вы со всеми такие душещипательные беседы, как со мной, ведете? После вас такими вот, пустыми становятся? Везельский склонил голову на бок, смотря на меня с каким-то интересом. - Вопрос, конечно, странный, но ожидаемый. И ответ ты, конечно же, уже знаешь сам. - Вот в том-то и проблема, что знаю, - в душе вяло шевельнулось что-то, похожее на негодование. – Но зачем? - Это, Руслан, первый период обучения, - он вздохнул. – Дать человеку, который собрался заниматься таким делом, как ты – понять, готов ли он к этому. И если готов – то очистить разум от всего лишнего. Но я не думал, что тебе будет так плохо. Видимо, ты просто накрутил себя смертью Макса так, что с легкостью прошел все тесты. А на самом деле – никогда не сможешь стать одним из наших учеников. Что ж, меня это радует. - А меня – нет. - Это ты сейчас так думаешь, - Андрей Валентинович похлопал меня по плечу. – Еще спасибо скажешь однажды. - И что со мной дальше будет? - А ничего, - он встал. – Побудешь пока еще под врачебным надзором, а когда оклемаешься – вернешься в город. Ведь жизнь не заканчивается со смертью других людей. И ты уже пережил Макса. Переболел им. Так что, теперь нужно помаленьку начинать строить свою новую жизнь. Поживешь пока со Светланой, сестрой Макса. Все-таки, вроде как семья... А потом... - А если я справлюсь с собой? - Малыш, - Везельский склонился надо мной, смотря с грустной улыбкой. – Ты и так уже справился. У тебя был шок такой силы, что не все думали, что выкарабкаешься. Но ты смог. И не только смог, но и к жизни пробуждаешься. А это – хороший знак. - Плохой... – я прикрыл глаза. – Я слабак. Третий срыв за недолгих четыре года. Разве так можно? Истерик какой-то... Андрей Валентинович только улыбнулся, кивнув каким-то своим мыслям и вышел. А я остался лежать. И думать. Точнее – мыслей никаких не было. Было только какое-то упрямое ощущение, что я должен встать на ноги, собраться с силами и вылезти из своего кокона, чтобы рваться вперед. К той цели, которую для себя выбрал. На удивление, ко мне никто не заходил, пока я перебирался через край кровати. Даже когда гребанулся об пол, пытаясь пройтись – тоже никто не вошел. И я посчитал это удачей. Поэтому медленно но упорно пытался встать, снова падал и вставал, чтобы сделать еще шаг, заставляя себя дойти до окна. А прижавшись к прозрачному стеклу, навалившись всем весом на подоконник, смог даже открыть непослушную задвижку, вдохнув всей грудью по-зимнему холодный воздух. Слабость отступала медленно. Но отступала. И когда мне принесли ужин, я, вместо того чтобы отказаться, затолкал в себя все и с удовлетворением ушел спать. Уже не по стеночке передвигаясь, а хоть и медленно, и пошатываясь, но двигаясь по середине комнаты. А с утра, сменив больничные штаны на свою обычную одежду – вышел на площадку. Тренироваться и восстанавливать тело. * * * - Ты из породы людей, которые никогда не сдаются? – Заринский снова нашел меня на площадке. - А что, считаете, что стоит опустить лапки? – я сел на бревно. - Псих. Конченый, притом, - Николаевич присел рядом, закурив. – Руслан, ну вот что ты с собой делаешь, а? - Что делаю, то делаю, - я присел рядом, сразу же накинув на плечи куртку, взяв предложенную сигарету. – Если бы я не подходил, уж поверьте, вы бы меня давно сплавили на руки гражданским, еще бы и приплатили за промывку мозгов. Так что, давайте не делать вид, что я не тот. Устал уже. - А то, что с тобой совсем недавно было? - А где уверенность в том, что мне чего-нибудь не подмешали в еду или питье заранее? Или что такое общение с Везельским не предусматривало срыв? Или думаете, что я глупый мальчишка, который ни хрена не понимает? Скажите вашему психологу спасибо. Он все на свои места поставил. Обучение это у вас такое, Николай Николаевич. Избавляетесь от тех, кто непригоден. Ведь меня тоже ломануло тогда, после срыва. Едва не передумал. - Но не передумал, - Заринский покусал губы. – Что ж. Так тому и быть. Завтра перебираешься в учебный комплекс. - А разве это не здесь? Он хмыкнул и поднялся на ноги. - Здесь, мальчик мой, только отбор идет. И уж какими правдами и неправдами ты его прошел – тебе решать. Но теперь, дальнейшее твое обучение влетит тебе в копеечку. Так что знай, что ты уже должен, как земля колхозу. - Вы же сами говорили, что у меня есть... - Это у Макса есть. Все его счета для тебя закрыты. И отданы Светлане, как единственной наследнице. Теперь ты все своим горбом зарабатывать будешь. Ну, и отдавать, естественно, тоже будешь сам. Понял? А если не согласен – Кешу попроси. Он отвезет тебя в город. И ты навсегда забудешь о том, что такая база, как наша – существует. А загонишь себя в кабалу – не обессудь. Взимать с тех, кто не справился – мы тоже умеем. И вообще! Если бы ты не парнем Макса был – давно бы тебя взашей вытолкал! - Ну, спасибо ему за то, что он такой хороший был, - я ерничал. – Что устроил мне такую протекцию. Заринский дернулся, перекосил лицо, собираясь мне что-то сказать, но промолчал. Резко отвернулся и пошел по своим делам. А я, прямо с утра собрался, готовый ехать на другую базу...