Хвостик

В голову прилетает очередной клочок бумаги. Наверное вновь мальчишки издеваются, написав кривыми буквами все обзывательства со значением «умный». Но взгляд не находит ни одной ехидной улыбки. Никто не смотрит даже тайком. Может, она уже сходит с ума? Давно пора. Учитель увлечённо рассказывает материал у доски, не обращая внимание на летающие бумажки и шептания. Юхён успокаивает дрожь в руках и разворачивает записку. Почерк ровный, без ошибок; карандаш жирный и размазался по складкам. Наверное Гахён или кто-то ещё из той компании. «Твоя «подружка» гуляет по коридору». Юхён нервно поправляет очки. «Подружка»? И что это может значить? Странные намёки постоянно проскакивали в речи знакомых из школы — будто Юхён и Шиён не подруги со времен средней школы, а партнёрши по… убийству. Или к чему были кавычки? В шифрах Юхён всегда была плоха. А Шиён не прогуливает уроки просто так. Она почти прилежная, почти делает всю домашку и состоит в школьном совете. Учителя любят её так же сильно, как Юхён, но ученики уважают больше. Или так кажется со стороны, если не вдаваться в подробности. В собственной тетради было пусто. Всё, что сегодня рассказывали, Юхён давно знала и не считала нужным записывать. Можно сделать домашку, пока есть время. Или выйти, чтобы отыскать ту самую подружку-прогульщицу? Глупости. Прогуливать самой никак не хотелось. Разве что на пять минуток, будто действительно вышла в туалет… Юхён тянет руку и, после разрешения, быстрым шагом выскакивает из кабинета, боковым зрением замечая ухмылку на губах Гахён. А вдруг это розыгрыш или ещё что? Вдруг её решили подставить и сдать учителям, чтобы испортить безупречную репутацию? Да, это точно так, сомнений нет. Едва ли возможно заметить через окошко кого-то, тем более понять, что он «гуляет». Пора возвращаться назад. Юхён думает так после двух шагов в коридор, неловко замирая. Если зайти в кабинет сразу же, то это будет странным. Ученики и без того смеются над ней, а так только больше поводов. Но идти до туалета весь коридор, за который можно кого-то встретить, кто точно был заслан и соврет про прогулы, а там… — И чего ты замерла? — вопрос шёпотом. За поворотом на лестницу стоит Шиён, что смотрит с противной ухмылкой. Почему противной? Потому что от неё у Юхён всегда горят щеки. — Идёшь со мной? — Ты пришла за мной? — забывая шептать спрашивает Юхён, пугаясь громкости и отбегая от двери кабинета. Из неё ужасная прогульщица. — Да, — пожимает плечами Шиён, придерживая дверь. На лестничных пролетах в левом корпусе было безопасно — всего два выхода, ни одной камеры и никаких учительских рядом. — Математика жутко скучная. — Я не буду прогуливать уроки, — хмурится Юхён, следуя за подругой. Шиён загадочно улыбается, доходя до перехода между этажами. Лестничные пролёты застеклены снизу доверху, из-за чего светло в любое время дня, а обзор открывается на весь школьный двор. Юхён замечает неподалёку компанию подростков в спортивной одежде. Иногда она жалеет, что попала именно в эту школу, сразу же осекаясь. — Давай постоим тут пару минут, хорошо? — спрашивает Шиён без намёка на вопрос. Она будто знает, что Юхён не сможет отказать. Иногда, буквально раз в месяц, Шиён будет загадочно ходить мимо кабинета Юхён, пытаясь выманить к себе. Они будут стоять несколько минут в тишине или за глупым разговором, после чего разойдутся по классам. И Юхён соврала себе — Шиён та ещё прогульщица. Только хочется верить, что это не так, ведь иначе учителя будут ругать за плохую компанию. — Как тебе биология? Шиён стоит боком к Юхён, наблюдая за небом через окно. Юхён украдкой рассматривает её, в который раз задыхаясь от спешного стука сердца. Шиён далека от местных идеалов: взъерошенные волосы, острые черты лица, расслабленная осанка. Галстук слабо висит на шее, рубашка расстегнута неприлично сильно, выправлена из юбки, а на ногах нет гетр, что прописаны в уставе. Но обычно Шиён будет носить штаны, списывая выбор одежды на погоду и спасая себя хорошими оценками и местом в совете — так реже ругают за форму. Юхён нравятся все эти детали. Она краснеет от глупой влюблённости в подругу, что далека от личных идеалов. Приличные девочки должны быть с хорошими мальчиками. Приличная Юхён мечтает быть с хорошей, но ленивой Шиён. Так говорят все учителя, устало выставляя высшие баллы, потому что все тесты и домашки решены хорошо. Администрация только разводит руками, потому что Шиён давно пора выгнать из их престижной школы, но она справляется с работой в совете, выполняет все свои обязанности и проводит на учёбе не меньше времени, чем обязана. Даже сейчас, лохматая и расслабленная, Шиён продолжает внушать доверие и выглядит авторитетно. Будто она следит за тем, чтобы на улице всё происходило правильно и по законам физики, а не мечтает о чем-то своём. И непонятно зачем ей Юхён в такие моменты — они просто рядом, едва контактируют. — Уже знаю это, — вздыхает Юхён. — Приходится делать вид, что учусь. — Ты слишком умная для спортивной школы, — хмурится Шиён, опуская взгляд на свои кеды. — Лучше перейти пока не поздно туда, куда тебя приглашали. — Ты же знаешь почему я тут. И меня всё устраивает. — А меня не устраивает, что ради одного года ты квасишься в этой дыре. Этот разговор уже был. Шиён учится последний год в спортивной школе, готовая пойти в полицейскую академию. Юхён учится первый год старшей школы, пришедшая хвостиком за лучшей подругой, с которой спокойнее быть на людях. Иронично, ведь среди них двоих именно Шиён теряется в толпе и боится людей. Юхён просто не повезло с окружением раньше, из-за чего теперь она практически одна. — Шиён, я сама так решила. — Ты стала слишком взрослой, — грустно улыбается Шиён. Её рука тянется растрепать каштановые волосы, что стало привычкой за долгие годы рядом. Юхён для Шиён всегда остаётся младшей сестрой, к которой нежность и платоническая любовь. — Но если хочешь, то я буду вытаскивать тебя на мероприятия. Сейчас в совете полно работы. Юхён кривится от ладони в волосах, внутри сгорая от чувств. Действительно, что она забыла в этой школе? Ей надо на олимпиады и конкурсы, готовиться к научной деятельности и расти в знаниях. Сидеть в совете на уроках ни к чему не приведёт, только ослабит ум. Но в голове ни единого протеста, потому что как тут можно отказать? — Только если будет слишком скучно, — отговаривается Юхён. Шиён знает ее слишком хорошо. — Брось, тебе понравится. — Всё, пора на уроки, — резко переводит тему Юхён, красная от эмоций. Слова Шиён с каждым разом звучат всё ближе к тому, словно она догадывается. Ей никак нельзя понять чувства и скрытые желания Юхён. Ответом служит только смешок. Рука почти тянется в чужой, чтобы держать на пути к кабинету. Раньше, в средней школе, они всегда ходили за руку. Сейчас Юхён сгорает от любви, а Шиён прячет руки в карманах, будто намеренно избегая контакта. На них, липучих и нежных, это совсем не похоже. Кажется, что из каких-то вещей ты действительно вырастаешь. Или виной всему что-то другое? // Скучнее биологии мог быть только английский. Юхён знала его лучше учителя, из-за чего два часа в неделю страдала от скуки, либо писала по кругу домашку. С таким расписанием ей едва оставалось что-то действительно на дом — всё делалось на бесполезных уроках. И за это же Юхён получала замечания. Директор уже передал родителям, что стоит перевестись туда, где усиленные науки или уклон в различные конкурсы. Юхён упросила просто ездить на олимпиады самостоятельно, чтобы набирать резюме. Столько ругательств в сторону Шиён, кажется, ещё никогда не было. Но как Юхён может её бросить? Как она может хотя бы сдержать улыбку, когда Шиён заглядывает в кабинет и говорит учителю о том, что в совете жизненно необходим кто-нибудь с отличными знаниями в науке. Естественно, что вариант тут только один. Юхён краснеет под взглядами одноклассников, особенно той наблюдательной Гахён, но послушно собирает вещи и выходит из кабинета. — А если совет узнает? Щеки Юхён краснее спортивной кофты Шиён, в которую та укуталась потеплее. В средней школе вместо кофт был большой шарф, больше похожий на плед, который спасал не от мороза, а от людей. Шиён выросла, но привычка осталась. И в кофте прячутся прохладные ладони, которые должны быть в юхёновых. — Если ты будешь тише, то никто не заметит, — улыбается Шиён, быстро шагая к нужному кабинету, оставляя за собой эхо. Шиён, заторможенная и тихая, всегда ходит слишком быстро, что даже высокая Юхён едва может её догнать. Поэтому они всегда ходили за руки — либо тревожно, либо слишком далеко, либо холодно. Неважно, повод всегда найдётся, как и ладонь рядом. Свою Юхён сжимает на лямке рюкзака, пытаясь унять дрожь. Совет находится этажом выше, в самом конце корпуса. Там могут быть учителя, но только когда готовится важное мероприятие. Большую часть времени, особенно вечером, ученики там одни, но их совсем мало. Младшие участники всё время на учебе, а старшие заняты делами по всей школе. Обычно в кабинете будет сидеть Минджи с чашкой кофе, помогая с документами, и Шиён, которая прогуливает уроки. Из важных мероприятий, для которых можно вытащить учеников, Юхён не может найти ничего подходящего. Их учитель английского кажется спокойным мужчиной и не слишком обращает внимание на дисциплину, но даже он заметит, если что-то не так. Юхён ускоряет шаг и нервно кусает губу. Шиён ничего не говорит всю дорогу. Она аккуратно открывает дверь перед Юхён, пропуская её вперёд, после чего заходит сама и замыкает замок. С поворотом ключа переворачивается и сердце Юхён, расходясь быстрыми ударами в грудной клетке. Она неловко стоит посреди тёмного кабинета — жалюзи почему-то спущены — и смотрит на подругу. — Я даже в темноте вижу как ты покраснела, — улыбается Шиён, подходя ближе. От каждого шага в свою сторону становится горячее в груди. Почему-то до начала учебного года было легче. Сейчас, когда они в одной школе, а другие ученики отпускают странные шуточки, становится тяжело дышать. Юхён чувствует себя маленькой и бесповоротно влюблённой. Будто это её первая любовь и первая тайна. Ей шестнадцать лет. Несмотря на постоянную учёбу и олимпиады, Юхён находила время на отношения. Без чего-то серьёзного, всего тройку раз. Там были только поцелуи и немного близости, свидания по вечерам и переписки ночью. У неё есть опыт и нечего смущаться от дурацкой симпатии. Только мозг отказывается слушать, реагируя чересчур остро. Всё будто специально идёт против Юхён. Наконец-то ладони Шиён касаются её рук, мягко сжимая. Ладони непривычно тёплые от постоянных физических нагрузок, а у Юхён пальцы отдают льдом. Она бегает быстрее Шиён, чаще занимается в зале, но остаётся тонкой и хрупкой, словно никогда не занималась спортом. Ей без разницы — все тренировки ради Шиён, чтобы той не было скучно заниматься нелюбимым делом. — Не переживай ты так, — просит Шиён, выбивая из лабиринта чувств, где Юхён блуждает между «умереть сейчас же» и «поцеловать и умереть». Только слова доходят без смысла, не способные пробиться через чужие мысли. — Нас никто не поймает. — Ты же позвала меня не помогать? — спрашивает Юхён. Она всё ещё не смотрит в глаза Шиён, иначе растает на месте. — Ты так уныло сидела на уроках, что я решила вытащить тебя. Сложно сказать в такой темноте, но похоже, что Шиён тоже начала краснеть. Юхён хочется убрать жалюзи в эту же секунду, чтобы ничего не мешало любоваться красотой — кожа Шиён под солнцем переливает мёдом. Через неё никогда не было видно вены, на ней едва появляются румянец или веснушки, но тёмные родинки рассыпаны тут и там. Юхён запомнила каждую — они знают друг друга слишком долго, чтобы забывать настолько важное. Но, если Юхён не позволяет себе забыть черты, то обычное она теряет в мыслях постоянно. То, что у Шиён скоро соревнования, приходит в голову неожиданно. Она должна сейчас быть на площадке, готовиться за изнурительными тренировками, после которых обычно засыпает у Юхён, но вместо этого находится в тёмном кабинете, отвлеченная на ту же Юхён. — Разве тебе не надо на тренировки? Шиён вздыхает и отпускает ладони. Её шаги в сторону окна ленивые и медлительные — понятно, что никакой тренировки не будет. Жалюзи со скрипом сдвигаются в сторону, пропуская солнечный свет. В воздухе летает пыль, разная канцелярия ярко переливается, а мыльные разводы на стекле видно особенно хорошо. Лучше этого времени в совете мог быть только вечер, когда красное закатное солнце слепит глаза и освещает ту, что сама как солнце. Сегодня тут непривычно пусто — то ли стульев не хватает, то ли людей. Едва получалось вот так — только Юхён и Шиён в одной комнате, запертые наедине со своими мыслями. Иногда с ними будет Минджи, но та часто ходит по школе, слишком занятая общественными делами. Чаще всего их с шесть человек, тогда Шиён сидит на своём месте, а Юхён — у неё на коленях, потому что так удобнее. Хотя говорить про то, как это обычно происходит, кажется странным. В совете Юхён была от силы семь раз, потому что в саму школу попала всего два месяца назад. — Не хочу, — вздыхает Шиён, падая на стул. — Лучше поеду на стрельбу и выбью три десятки, чем буду бегать по корту. В этом вся Шиён. Странно, что она вообще пошла в спортивную школу, когда не переносила спорт. Юхён помнит, что это всё ради характеристики в полицейский колледж, да, но как Шиён туда занесло? Ей нельзя быть в такой опасности, нельзя постоянно рисковать собой или просиживать за документами до ночи. — Разве тебе не придётся выиграть дважды? — Да, да… — отмахивается Шиён, — пофиг. Юхён вздыхает и все-таки проходит дальше, тоже садясь на стул. Она только сейчас замечает, что была напряжена. Но полностью расслабиться не выходит даже на мягком стуле и без рюкзака на плече. В мыслях всплывают следующие уроки и занятие в зале сегодня вечером. Юхён даже не помнит зачем она туда записалась. Под боком копошится Шиён, будто действительно пришла сюда делать что-то для совета. Слышно чиканье ножниц, как рвётся бумага, тихое сопение. Для подобной работы Шиён слишком неловкая, но Юхён со своей неуклюжестью вряд ли лучше. Из-за этого они едва делают коллажи — те достаются Боре и Минджи, пока Шиён пишет статьи и сценарии. Ради её строчек Юхён читает все заметки, каждый раз останавливается у школьных газет и дружит с учителем литературы, который всегда готов показать сочинения Шиён, пока та об этом и не подозревает. Все вокруг подыгрывают Юхён в её интересе к Шиён, словно так и надо. Учительница английского отпускает с занятий, учитель литературы делится творчеством Шиён, Минджи показывает каждую фотографию из совета, а завуч не ругает, если видит Шиён и Юхён рядом просто так. Кажется, в школах всё ещё правило о том, чтобы ученики из разных классов не бегали друг к другу и не отвлекались от учёбы? Юхён плевать каждый раз, когда она хватает Шиён за руку и ведёт в библиотеку, чтобы вместе делать домашку, пока есть время между основными уроками и дополнительными. Это настоящее счастье — сидеть рядом, разделяя тишину. Юхён не знает о чем говорить, а Шиён бесконечно кусает пухлые губы, слишком сосредоточенная на работе. Приходится всё-таки посмотреть на стол, откуда идёт копошение. Шиён держит в руках бумажные распечатки и старательно вырезает, едва не цепляя сам рисунок или свои пальцы. Рядом стоит клей, которым, видимо, рисунки будут закреплены на картоне. Так обычно и делались их газеты, ведь рисовать мало кто умел, а Бора всегда занята. — Тебе помочь? — тихо предлагает Юхён. Ей неловко просто быть рядом и наблюдать, ведь это всегда заканчивается встречным взглядом Шиён и шутками. Но предложение остается без ответа. Юхён в последнее время меньше пугается своих чувств, потому что вряд ли Шиён их заметит. Она не замечает слова в свой адрес, не следит за большими беседами и пропускает мимо ушей замечания учителей. О чем говорить, если Шиён в прошлом году забыла даже свой день рождения? Только Шиён всё равно остаётся внимательной и помнит все детали о Юхён, внимательно слушает и замечает даже мелочи. Юхён путается в мыслях и мнениях, привыкшая к невнимательности и внимательности Шиён, но каждый раз поражается тому, как та пропускает всё мимо ушей, а потом приходит вовремя на встречу, о которой сама Юхён давно забыла. Они обе слишком потерянные, чтобы что-то понимать и решать. — Шиён, — тянет Юхён, добиваясь внимания растерянных глаз. — Помощь нужна? — А, нет… — Шиён хмурит брови и осматривает стол. — Нужна. Как хочешь. Тут всё равно мало… Среди путаницы слов Юхён выбирает то, что её устраивает больше всего. Она садится ближе и достаёт вторые ножницы, чтобы вырезать вместе с Шиён. Вряд ли учителя одобрят прогул уроков ради таких мелочей. Обязательно кто-то узнает и наругает, Шиён опять влетит, а к Юхён упадёт доверие. Их ещё ни разу не ловили, но только потому, что Юхён старается не уходить и постоянно учит Шиён дисциплине. Хотя все знают, что Шиён — последняя, кого нужно такому учить. Она спортсменка и будущая полицейская, работает в совете и считается прилежной. Может, периодически она курит за углом, прогуливает математику и пропускает тренировки, но никогда ещё не подводила тех, кто на неё полагался. Юхён такое сочетание нравится от начала до конца, что делает только хуже. Её чувства, кажется, в разы сильнее положенного. — Ты даже не расскажешь про биологию? — внезапно спрашивает Шиён. У Юхён разливается тепло в душе. — Ты сегодня заторможенная, — слабая отговорка. — Как и ты. Справедливо. Юхён сомневается считанные секунды, после чего рассказывает Шиён всё, что накопилось. Ей совсем не мешает бумага в руках, а разрез получается ровным. Юхён может бесконечно говорить о том, что ей нравится, а Шиён готова её бесконечно слушать. И так каждый раз, когда они заняты мелочами или обсудили всё, что требовало размышлений и ответов. Сейчас Шиён достаточно молчать и кивать, плохо скрывая улыбку. У них меньше часа, после чего начнётся математика. Пропускать уроки ради простых диалогов нет смысла, ведь время на общение всегда находится. Да, Юхён завалена учёбой, а Шиён в постоянных тренировках, но они исправно находят друг друга, обсуждая всё, что произошло за время молчания. Да, Юхён катастрофически не хватает касаний, потому что Шиён не трогает так часто на публике, а наедине — слишком страшно. Но это поправимо. Ещё немного и чувства Юхён пройдут, это точно. Нельзя же любить подругу настолько долго? Правда же? Или Юхён вынуждена терпеть это всю жизнь, пока Шиён не узнает и отвергнет или пока она не найдёт кого-то другого? Господи, Юхён совершенно не думала об этом в таком ключе... Громкий стук в дверь останавливает речь Юхён и заставляет Шиён поднять взгляд. Это точно не кто-то взрослый, слишком шумно. Юхён не знает где остальной совет, но, скорее всего, пришли именно они. Шиён хмурится и бросает тихое «прости», но спокойно встаёт с места и поворачивает ключ, впуская шум в их тишину. — Вы зачем закрылись? — первым спрашивает Гахён, ураганом влетая в комнату. Вместе с Борой заходят Минджи, Гахён, Миён и Бин, все из которых что-то несут. Бора роняет на пол несколько ватманов — или рулонов чего-то потолще — и устало вздыхает, падая на стул возле Юхён. Судя по всему, что сейчас занесли, в школе действительно планируют какое-то мероприятие. Миён сразу же хватает чайник, чтобы налить туда воды, значит всё серьёзно. — Вы так быстро освободились? — немного теряется Шиён, проверяя часы. Взгляд возвращается к Юхён, полный извинений. — Младшие ещё заняты, но Нури-сонбэ сказала, что мы можем заняться своими делами, — объясняет Минджи и тяжело вздыхает, ставя забранный из соседнего кабинета стул. Больше стульев нет. Их никогда не хватало, но сегодня особенно мало даже для основного состава совета. — Нам надо успеть за два часа, иначе миссис Чон голову снесёт за прогулы, — тянет жалобно Бора. Юхён бегает взглядом между всеми, пока начинается шум обсуждений. Миён занимается чаем и кофе, Гахён суетится вокруг, убирая весь мусор с прошлого раза, Минджи перечисляет план на день, Бора ворчит и спорит, всё больше ложась на стул и Юхён, а Бин раскладывает всё, что они принесли. Юхён по материалам догадывается, что будут делать макеты, плакаты и композиции из шариков. Проволоки, искусственные цветы, шарики, картон и бумага, ленты, маркеры, краски и какие-то фигурки оказываются на двух столах и полу. Память наконец-то начинает и работать и подсказывает, что скоро праздник весны. Конечно, ведь театр начал ставить новую пьесу, а певцы со спортсменами стали чаще пропускать уроки. Кажется, что Юхён действительно будет помогать. Но Шиён вряд ли стала бы звать её в шум и суматоху. Ответом на свои сомнения становится сама Шиён рядом — растерянная и в момент уставшая. Она тихо говорит, что все должны были прийти позже и что теперь у них действительно дела. Юхён может вернуться на учёбу или просто попить чай в совете, а может помочь. Шиён не обидится ни на что из этого, поэтому не давит и даёт время подумать, пока убирает со стола ненужный мусор. — Я помогу довырезать и ещё что-нибудь, но кофе тоже буду, — без раздумий отвечает Юхён. Теперь её вряд ли поругают за прогул, а возвращаться на урок совсем не хотелось. Бора довольно тянет какую-то шутку, которую поняли все, кроме Юхён, и наваливается ещё больше. Для неё словно не было чужого личного пространства, особенно если она хотела кого-то дразнить. Юхён смогла только глубже вздохнуть и принять свою судьбу на ближайшие минуты, пока будет греться чайник. Все в кабинете активно обсуждали план и распределяли обязанности. Шиён осталась с ножницами, а Юхён предложили клеить. Бора и Минджи решили рисовать, Гахён, Бин и пришедшая Ёнби взяли на себя скульптуры, а Миён и с Дон и Наён, которые скоро вернутся, будут надувать шарики. Работа в совете вот-вот закипит, особенно если Бин найдёт ещё несколько стульев. Что-то подсказывало Юхён, что это её всё равно не спасёт. Конечно. Все могли спокойно работать на полу или стоя, но отдыхать и пить чай привыкли сидя. Именно в такие моменты Юхён оказывается сидеть на Шиён, смущаясь до красных щек и жара в животе. Ей удобно и стоя, но Шиён сама тянет к себе на колени, когда Юхён освобождает свой стул для Дон. Такой привычный жест, но всё равно выбивает весь кислород из лёгких. Гахён тоже сидит на коленях у Минджи, но её, кажется, ничего не беспокоит. Дон совершенно не смущается от близкой Боры, а Бин и Ёнби касаются бёдрами, будто не замечая близости. Либо они все бесчувственные, либо Юхён бесповоротно затерялась в чувствах и окончательно потеряла дружбу. Какая дружба, если она хочет наброситься на Шиён с поцелуями от одной только ладони на своей талии? — Слишком громко? — спрашивает на ухо Шиён, когда Юхён теряется в мыслях. Да, слишком громко внутри себя. — Нет, просто… Просто Юхён сама себе не может объяснить такое смущение. — Просто кто-то влюбился, — тянет с улыбкой Бора, наверняка только чтобы смутить. Шиён ничего не отвечает. Она спокойно пьёт кофе, который помогла заварить Минджи, общается с компанией и не опускает руку с талии Юхён. А печенье из тёплых ладоней никогда не доходит до хозяйки — каждый раз останавливается у губ Юхён, кормя с такой нежностью и заботой, что хочется плакать. Шиён всегда отдаёт Юхён первый и последний кусок, каждую свою вкусняшку, и даёт попробовать всё, что закажет в кофейне. Только наиграно ругается, если Юхён без спроса начнёт пить её кофе. И как можно не влюбиться? Юхён ругает себя через каждую секунду, в те же моменты теряется в чужом тепле, отвлекается на разговоры, смеётся с Миён и заканчивает на мыслях о Шиён. Возможно, что она не ходит в совет именно из-за этого. Как остаться в адеквате, если свободно только пять стульев, на четырёх из которых уже сидят и собираются работать сидя? Боре удобнее так рисовать, Дон ленится стоя надувать шарики, Гахён сидя гнёт проволоку, а Ёнби сидит из-за больной спины. И Шиён, зная то, что Юхён привыкла к её коленям, даже не думает о том, что кто-то из них должен стоять. Работать так должно быть неудобно, но Шиён совсем чуть отворачивается, чтобы не было риска уколоть ножницами, а Юхён сидит очень удобно, не способная спорить. Ей мешают только свои мысли и то, насколько Шиён тёплая и мягкая. И, ладно, больше всего мешают руки Шиён, которые каждый раз, когда тянутся положить фигуру на стол, проводят по талии или цепляют ладони. Мурашки не уходят с кожи. Теперь совет выглядит естественно — шумный, забитый людьми и в суматохе дел. Чувства Юхён тоже были естественными, потому что не любить Шиён невозможно. Но это не мешало корить себя, давить свои эмоции и избегать надежд от близких касаний. Юхён трижды пролила клей и дважды съехала с нужного места, из-за чего постоянно что-то исправляла. Это наказание какое-то, что Бора и Минджи с ними за одним столом. — Юхён-а, ты с нами? — голос серьёзный, но с тенью шутки. Если бы не Шиён рядом, Бора не сдерживала бы все подколы, которые заготовила ещё давно. — Просто душно, — отговаривается Юхён. — Давай я встану? — сразу предлагает Шиён, двигаясь на месте. Да, было бы хорошо. Юхён будет легче и спокойнее, Шиён станет удобнее работать. Нечего терзать своё сердце и питать глупые надежды. Юхён отказалась от публичных касаний и хождения за руку, значит и эту разлуку вытерпит. — Нет. — Почему-то выдаёт собственный голос, отказываясь от разума. Для Юхён час тянется днями, но, боже, как же она скучала. В мыслях совсем нет того коллажа, что создавался своими же руками, нет рассказа Гахён, но есть ленивые руки Шиён, которые обнимали всё чаще, сбегая от дел. Юхён с трудом заканчивает работу и не может собрать себя на математике, но это стоит каждой секунды в руках Шиён, которых в последнее время преступно мало. // Разве спорт настолько интересный? Видимо да. Следить за тем, как кто-то бегает по полю и бросает мяч или как кто-то очень долго стоит на одном месте, чтобы выстрелить в какую-то там мишень, звучит невероятно скучно. Юхён смотреть на активную и азартную Шиён с тяжёлым мячом в руках совершенно не скучно. Шиён зареклась участвовать в соревновании по баскетболу, потратила все силы на стрельбу, но сейчас играет в волейбол. Первые соревнования она действительно выбила три десятки, от чего Юхён пищала от счастья, а Бора обнимала так, будто сломает кости. Успех не переубедил тренера в том, что физических нагрузок недостаточно. Вечер ещё ранний, до сих пор солнечный. Апрель привычно тёплый и сырой, но дни будто стали длиннее. Или Юхён чувствует себя так странно из-за того, что привыкла учиться до темноты и едва покидала помещение до глубокого вечера, каждый раз скучая по солнцу? В те годы тепло лучей заменяла улыбка сердечком, от которой на загорелом лице видны счастливые морщинки. На площадке всего шесть игроков, в числе которых тренер. Взгляд Юхён не сходит с Шиён, которая в свободной футболке и широких штанах, в удобных кроссовках и с небрежным хвостом, у которого задача только убрать волосы от глаз. Видеть её такой — благословение. Юхён чувствует себя невероятно особенной в моменты, когда осознает, что видела любую — почти — Шиён. Никто из школы не видел домашнюю Шиён в нелепом мешке и местами помятую, ленивую для разговоров и до ужаса тактильную; никто из спортсменов не видел ту Шиён, которая носит обтягивающую одежду, красит глаза тёмными тенями и флиртует так, что теряешь дар речи; никто из «домашних» не видел Шиён, что прилежно учится, почти соблюдает кодекс школы и ласково обращается с младшими, с которыми её иногда оставляют учителя. Единственное, чего и сама Юхён не видела и не испытывала, хотя мечтает долгими ночами, — Шиён, которая будет нежно целовать, жарко любить и смотреть так, словно ты её мир. И как же от этого упущения ныло в груди. Подача за подачей, замечания тренера, резкие движения по полю, крики игроков. Перед глазами только Шиён, что активная и юркая, какой бывает только здесь, на площадке слева от школы. У Юхён перехватывает дыхание, а щеки не меняют цвет с красного. Алого, если точнее. Ручка в руках давно поставила точку в листе с домашкой, которую наивно полагалось сделать на тренировке. Никогда ещё Юхён не уходила с игры Шиён с готовым заданием. Она физически не может сосредоточиться на каких-то цифрах и буквах, когда в десяти метрах девушка, что интереснее любой биологии. Юхён настолько влипла, что ставит свои безответные чувства выше научных целей и перспектив на работе? Ох, нет, она влипла гораздо, гораздо хуже. — Хэй, зубрила! — радостным криком рядом, вырывая из мыслей и отвлекая от любования. У Боры на губах слишком довольная улыбка и такой вид, словно сейчас она будет дразнить. — Ты теперь Цезарь? — Ты о чём? — хмурится Юхён и опускает взгляд на домашку. Ручка оставила след кривой линии в углу тетради. — Пишешь не глядя… математику? И одновременно пускаешь слюни по Шиён-и. Да, конечно. Юхён закатывает глаза, пропуская слова мимо ушей. Щеки ловят эти слова и краснеют сильнее. Бора начала так шутить через неделю после начала учебного года. Либо Юхён настолько очевидна, либо Бора удачно выбрала тему для шуток, попав в яблочко. Шиён только чудом ещё не заметила подозрительного смущения от каждого слова о любви к ней. К чему надоеда садится рядом и почему она не играет не было понятно. Теперь Юхён действительно могла писать химию, но ужасно хотела вернуться к более интересному делу. Бора сбоку непривычно молчит — меньше минуты — и ложится, растягивая мышцы. Дальше слышно высокий смех Гахён. Если они все в сборе, это означало, что… — Тебе повезло. Через десять минут мы едем на сборы в сторону твоего дома, так что сможешь пускать слюни дальше. Такие новости радуют и разочаровывают одновременно. Юхён может поехать на автобусе или сесть на следующий поезд, задержавшись из-за «дел», но ей нечего делать в школе, а тело хочет быть рядом с Шиён. К сожалению, в данный момент быть рядом с Шиён означает быть и с Борой и Гахён, которые в такие моменты невероятно раздражают. Ладно выпускница Бора, но какого черта Гахён в одной команде с Шиён и одновременно в классе Юхён? От количества шуток и замечаний кружит голову. И, конечно, Минджи наверняка будет с ними. Спасает только отсутствие Дон, потому что почему-то абсолютно все друзья Юхён в присутствии Шиён превращаются в сборник анекдотов о любви к близкой подруге. Тренер кричит на Бору, от чего она срывается с места, а все спортсмены собираются в толпу. Юхён не понимает почему надо устраивать сборы перед соревнованиями за вечер до, а не с утра, но некоторые смены расписания сложно было объяснить логически. После того, как Гахён застряла на соревнованиях в два раза дольше ожидаемого, вопросы перестали появляться. Ответом всегда будет «смена расписания из-за резких проблем у команды N». Разницы нет. Юхён вздыхает и начинает собирать вещи, пока все быстро уходят с площадки, чтобы подготовиться к отъезду. Шиён пробегает через трибуны прямо к Юхён, бросая быстрое: — Бег поставили на утро из-за Пусана, но сонбэ-ним сказал мне ехать с ними. Ты домой? — Да, я только тебя и ждала. Маленькое признание само слетает с языка. Юхён не успевает смутиться, как Шиён коротко улыбается, хватая за руку и стаскивая с кресла, не позволяя остаться позади. Они бегут в сторону раздевалки вместе, что вызывает тепло в груди. Солнце мажет красным по окнам, воздух пахнет весной, а за руку крепко держит нежнейшая ладонь, которой будто нипочём спорт. У Шиён ладони пианистки, которые Юхён готова целовать ночами и восхвалять днями. Позже будет время спросить зачем Шиён ехать на дурацкие спортивные соревнования настолько рано, если стрельба стоит в конце недели, а пока из возмущений только слишком быстрый темп и то, что Юхён не видит нежных черт лица. Но план остался прежним: дождаться конца тренировки и поехать домой вместе. Пусть теперь есть лишние, Юхён всё равно не планировала что-то неприличное. Главный учебный корпус всё ещё горел светом через некоторые окна, но в такое время учились только самые младшие и старательные. Маленький коридор между большим зданием и спортивным комплексом был нужной раздевалкой, которая всегда открыта для вечерних тренировок. До игры Юхён ела и пропустила сборы, но сейчас Шиён затягивает с собой внутрь, где уже стоят несколько девочек, которые сменяют одежду. Это не в первый раз, когда Юхён в одной раздевалке с Шиён. Учитывая их долгую дружбу и ночевки вместе, можно спокойно утверждать, что Юхён видела детали тела Шиён чаще, чем кто угодно другой. Они разве что никогда не были вместе в душе, но от такого Юхён точно потеряет сознание и сойдёт с ума. Хотя иногда внутри просыпается зависть к Боре и Минджи, что купаются в одном помещении с Шиён после каждой тренировки. Юхён сейчас не было необходимости находиться внутри, но все весело разговаривали, а любимый угол был свободен и достаточно далеко, чтобы не быть слишком близко к остальным. Шиён сразу сбросила спортивную одежду и пошла в сторону душевых, каждую секунду преследуемая взглядом Юхён. Весной её тело не такое тёмное, сейчас даже бледное от того, что она почти не занималась, но из-за этого только сильнее видно выступы мышц, на которых слишком долго задерживается внимание. Может, Юхён просто влюбилась в эту Шиён, что занимается спортом, тяжело дышит от нагрузок, небрежно убирает мокрые волосы с лица и игриво ухмыляется после каждой маленькой победы? Точно, наверняка это только она. Просто ужасная тяга и симпатия к горячей спортсменке, которая появилась в Шиён года три назад. Юхён убеждает себя в этом на несколько секунд и отводит взгляд, игнорируя смешок Боры. Бора, черт возьми, ничем не лучше. Мозг активно блокирует все звуки, в которых хоть какой-то намёк на шутки, и обращает всё внимание на домашку. Юхён привычным движением поправляет ручку в пальцах, понимая, что той в них нет. На коленях даже не лежат тетрадь или учебник, кого она обманывает? Такая нелепость. Дон как-то сказала, что проще прямо любоваться и смущаться, списывая всё на шуточный флирт, а не старательно прятать взгляд. Ещё чуть и это покажется лучшей тактикой. — Вы хоть раз были вместе в душе? — врывается в растерянные мысли вопрос, суть которого сразу ясна. Юхён всё равно переспрашивает: — А? — Ну, если на тебя так влияет Шиён в раздевалке, то боюсь, что в душе ты упадёшь замертво. — Чего ты пристала? — злится Юхён, смущаясь сильнее. Бора ужасно противная, но всегда говорит правду. — Нет, я не видела её в душе. Ответ вызывает только большую ухмылку. Юхён глубоко вдыхает и безуспешно пытается думать о другом. Такие попытки только подбрасывают больше образов и мешают ещё сильнее, забирая последний воздух. Срочно нужно выйти на улицу, где запах ветра и весны и не единого намёка на Шиён. Юхён резко встаёт, сразу же садясь от темноты в глазах. Со второй попытки у неё получается устоять на ногах и выбежать из раздевалки, бросив глухое «душно». Улица встречает свежестью и закатом в глаза, спокойная и весенняя, каких не хватало весь год. Весной приятно дышать и сидеть вечерами на тренировках Шиён, ночью возвращаясь домой держась за руку и ежась от ветра. Только кажется или они с Шиён гуляли так в последний раз осенью? Полгода едва держать её за руку кажется безумной пыткой. Но. Юхён прекрасно понимает, что лучше не касаться вовсе, чем питать надежды от каждого контакта. Возможно, что ещё одной рабочей тактикой было бы оборвать всё между ними. Но Юхён слишком сильно наслаждается даже маленькими намёками на близость и не хочет бросать Шиён с кучей вопросов и грустью. Шиён же будить грустить, если они прекратят общаться? Если бы только были ответы. Свежий воздух очищал мысли и помогал решать домашку, но ничуть не справлялся со всеми чувствами. С течением дней Юхён всё острее реагирует на близость с Шиён, хотя раньше могла спокойно спать в её объятиях, совершенно не смущаясь. Сейчас она может спокойно уснуть лишь в руках Шиён, но в них же теряется от эмоций. Будто с годами Юхён становится чувствительнее и ранимее, хотя всё должно быть наоборот. Ей всего шестнадцать, но разве в такое время не начинают отходить от подростковых влюблённостей, становясь спокойнее и рассудительнее? О рассудке рядом с Шиён и речи идти не может. Но как рядом с такой спокойной и убаюкивающей собой и своим голосом можно чувствовать себя так, словно бежишь, тонешь и горишь? Очень, очень глупо. Юхён не замечает, как начинает ходить из стороны в сторону. Кеды шаркают по асфальту, влажные у подошвы и грязные по бокам. Под ними не найти камней, которые можно попинать, или лужи — недавно был ремонт. Руки без остановки перебирают шнурок толстовки, рискуя вытащить его из капюшона. Если бы не школьная юбка, Юхён залезла бы на какой-нибудь бордюр или сотворила бы что-нибудь хуже. — Всё хорошо, успокойся, — бурчит она сама себе, силясь успокоить дыхание. Это больше похоже на сердечный приступ, чем лёгкую влюблённость. И вообще, в голове всё ещё почти уверенная мысль о том, что это не влюблённость вовсе. Потому что если иначе, то Юхён ужасная подруга. Правильные подруги не влюбляются в своих друзей, не говоря уже о подругах. Будь это на четыре года раньше, к укорам прибавился бы тот факт, что Шиён женщина. Юхён едва нашла силы признаться себе в том, что всё нормально, что влюбляться в других девушек даже чаще мальчиков — не какое-то безумие. И, что самое главное, Шиён не считает это безумием. Шиён, черт возьми, только с девушками и была, каждый раз смущая своими рассказами. Она, как и Юхён, может смущаться и пищать от присутствия своей любви неподалёку. Юхён слышала десятки раз её бред, крики и жалобы. Десятки раз, но, кажется, Шиён влюблялась всего дважды. Юхён чувствует себя маленькой и глупой, потому что раньше сходила с ума по каждому. Теперь, уже два или три — или всю жизнь? — года в голове была только Шиён. Каждый день в голове обещание бросить всё это и жить независимо от чувств. Юхён с каждой мыслью всё ближе, она верит в это. Ещё чуть и Шиён вновь станет подругой, приходя в голову только как близкий человек, а не как та самая влюблённость, от которой не можешь отойти годами. Боже, если она вдруг действительно не отойдёт никогда и будет любить всю жизнь? Это же… — Ты решила сбежать? …вполне вероятно. Иначе тепло внутри и дрожь ладошек от одного только голоса за спиной не объяснить. Юхён не успевает повернуться, как чувствует руки на своей талии и дыхание в самое ухо. Шиён неловко обнимает её со спины, едва касаясь телом из-за рюкзака между. — Ты странная всю неделю, — тихо жалуется она. В её голосе слышно только волнение, что убивает Юхён. — Всё хорошо? — Д-да. Всё хорошо. — Ничего не хочешь рассказать? Вот и всё. Юхён вздрагивает. Мысли бешенным кругом проносятся в голове, предлагая расклады хуже и хуже. Шиён спросила это не просто так, она уже всё знает и злится, иначе быть не может. Юхён всеми силами пыталась сохранить их дружбу, но всё бесполезно. Её дурацкая влюблённость сломала всё. — Вы долго будете нежиться? — кричит со стороны корпуса Гахён, заставляя Юхён вновь вздрогнуть. Шиён тяжело выдыхает на чувствительную шею и отпускает из объятий. Её ладонь находит руку Юхён, потянув за собой. Слышатся ещё слова, но их сложно разобрать. Юхён не может даже эмоции Шиён, потому что потерялась в своих. Ладошка безостановочно потеет, из-за чего становится неловко и хочется разорвать контакт, спрятав любой признак волнения. Но не сейчас, когда они впервые за время так близки. Вся компания, даже тренер, весело и громко болтают, быстрым шагом направляясь к станции метро. Другие за Шиён объясняют, что едут в таком составе и именно вечером из-за проблем с документами. Соревнования в Сеуле, который в нескольких часах езды от их города, значит сесть на поезд нужно хотя бы ночью. Тренер несколько раз ругается под нос и на ходу обзванивает остальных спортсменов, пока все активно обсуждают перемены. — А стрельба всё ещё в субботу? — хмурится Юхён, силясь разобраться в каше информации. — Да, только метать снаряды я тоже буду, — тяжело вздыхает Шиён. Её рука так и не отпустила Юхён. — Что? А другие? — Нане можно нагрузки только через несколько дней, мы не можем рисковать её здоровьем. Я буду вместо неё. — Разве так можно? — Конечно нет. Конечно. Всегда что-то пойдёт не так и кто-то вляпается в проблемы. Тренер знает побольше Юхён и понимает все риски, но от этого едва становится легче. Шиён не в первый раз выступает за кого-то и уже попадала в неприятности, но разве это кого-то остановит? Только если будет риск получить запрет на соревнования, хотя Шиён далеко не лучшая спортсменка в запасе, её легко заметить. Юхён было бы обидно. Шиён наверняка было бы наплевать, словно не она решила поступить именно в эту школу ради какой-то там академии. Если вдуматься чуть сильнее, то конечно ей будет наплевать, Юхён. Их дружба в десять лет была не для того, чтобы верить в глупости и не знать друг друга. От этого ещё обиднее. Юхён хочет, чтобы Шиён получила все медали, которые заслужила долгим трудом, но ещё больше хочет, чтобы она проиграла всё и бросила дурацкий спорт и дурацкую полицейскую академию. Разве Шиён не хочет того же? Юхён совсем не понимает мысли подруги, запутавшись в своих тоже. Но они сейчас тут, где Шиён крепко держит за руку и тянет ближе к себе. Юхён оглядывается и понимает, что они в метро. Точно, Шиён всё ещё боится замкнутых пространств и тесных быстрых поездов, что несутся в темноту. Юхён старается прижаться ближе и хочет сказать много слов поддержки, только замечает на себе внимательный взгляд Гахён. Им нельзя быть так близко, не возле людей. — Ехать недалеко, не переживай, — всё, на что способна Юхён. — Я больше волнуюсь о завтра, — тихо признается Шиён. — Вряд ли попаду хотя бы в десятку лучших. Поверить в эти слова сложно, но в победу Юхён тоже не верит. Шиён сильная, иногда даже слишком, но едва кидала снаряды и растеряла всю технику, хоть и играет в баскетбол. Весь спорт кажется таким одинаковым и скучным, только Юхён знает, что профессиональный стрелок из лука вряд ли попадёт ядром в нужный сектор или забьёт гол. Шиён оттого и остаётся заменимой — участвует везде по чуть-чуть, когда должна сосредоточиться на чем-то одном, ведь одного таланта мало. Слова утешения остаются на языке, потому что подъезжает забитый поезд, впуская внутрь ещё больше людей. Все заходят в последний вагон, где осталось немного мест, сразу же занимая каждое. Юхён не спешит к сиденьям и уступает всем старшим. Слишком душно и тесно, чтобы сидеть среди незнакомых людей. Минджи видит в самом конце два свободных места, к которым тащит немного тревожную Шиён и Юхён, что следует хвостиком. Тренер остался где-то в середине, Бора уселась среди компании молодых ребят, а остаток из десятка спортсменов, которых Юхён до сих пор пор не запомнила, столпился неподалёку от старших. Шиён с Минджи наверняка отошли из-за того, что они подруги. У мест Шиён останавливается, уступая Минджи и Юхён. Минджи без раздумий садится, потому сама увидела места, а Юхён застывает на месте. Сидеть рядом с Минджи слишком смущающе и близко, что кажется пыткой для уже уставшего от чувств мозга. Юхён ищет любые подходящие отговорки, чтобы Шиён наконец села, остаток сил бросая на то, чтобы не сесть к ней на колени. Шиён и Минджи сразу же начинают диалог, а Юхён неловко остаётся рядом. Рука слишком сильно сжимает поручень, пока мысли перебивают все слова вокруг. Если верить памяти, то ехать всего десять станций. Юхён выйдет со всеми, попрощается с Шиён и дойдёт остаток пути до дома за десять минут, очистив голову вечерним воздухом. После двух станций становится тяжелее дышать. Людей всё больше, вокруг всё теснее, а руки Шиён теперь постоянно у ног Юхён, чтобы держать ближе к себе. Она трижды предлагала уступить место, но всё бесполезно. Юхён излишне упрямая и смущенная, готовая из-за своей смущенности стоять среди потных людей, что злые и уставшие после работы. У Минджи терпения гораздо меньше, чем у Шиён. На третьей станции она приказывает сесть на колени к Шиён, пока Юхён ещё не задавили в толпе. Это наверняка злая шутка и заговор против чувств Юхён, только спорить сейчас уже кажется глупостью — от касания тел к себе становится тошно. Обычно они возвращаются домой раньше или позже, когда большинство ещё на работе или уже уехали домой. На приказ Шиён словно всё равно. Она не спрашивает о возможности Юхён сесть на колени к Минджи, только отдаёт ей свой рюкзак и хлопает себя по ногам, терпеливо смотря вверх. Для Юхён такой вид стал привычным и самым любимым — сидеть на коленях Шиён удобнее, чем в самых дорогих креслах. Возможно, что глупая влюблённость совсем свела с ума, но даже учиться легче в этих мягких руках и с низким голосом на ухо, что скажет лишь самые уютные слова. Юхён принимает свою судьбу с тяжёлым вздохом и поворачивается, падая на колени Шиён. Вдох-выдох-вдох. Руки нервно поправляют очки, пытаясь вернуть их в удобное положение, но в такой ситуации этого удобного положения нет. Шиён аккуратно обнимает за талию, прижимая к себе ближе, чтобы люди вокруг не цеплялись за колени Юхён. Так они невероятно близко и жарко, но совсем не как среди чужой толпы. Их близость родная и тёплая, согревающая фактом того, что она просто есть. Летом Шиён будет жарко для объятий, а Юхён каждый месяц впадает в состояние, когда не хочется касаний вовсе. Даже в такие моменты их объятия остаются близкими и жаркими, пусть Юхён возмущённо пищит, а Шиён корчит недовольное лицо. Каждый раз Юхён утопает в уюте и не хочет находить из него выход. Минджи и Шиён будто не заметили перемен. Они продолжают обсуждать соревнования, также смеются, не понижают голос и не придают значения Юхён рядом. Шиён не лезет к Юхён с вопросами и разговорами, но держит близко к себе, постоянно поправляет ноги так, чтобы на ней было удобнее сидеть, и бездумно — или осознанно? — водит ладонями по талии, постоянно цепляя рубашку. Руки Шиён всегда были бесстыжими. Раньше Юхён пищала на каждое лишнее касание и ругалась от смущения. Сейчас она ярко краснеет, но остаётся на месте, тайком наслаждаясь. Каждый раз интересно — как далеко зайдёт Шиён и зачем она это делает. Может, с Юхён играют её чувства и бесполезные надежды. Чтобы не казаться странной, Юхён могла бы достать телефон или тетрадь, но она молча смотрит на свои руки, всеми силами стараясь не дрожать от близости и делать вид, что занята. Если её спросить, то она вряд ли скажет о чем разговор у неё под ухом и разговаривают ли вообще. Ей спокойно, значит чей-то из знакомых голосов точно звучит рядом. Край рубашки доходит до пояса юбки. Юхён шумно вдыхает. Пальцы Шиён всего-то водят по рёбрам — не пристают, не развращают, не делают что-то, что было бы недопустимо. И Юхён только приятно, никак не противно, но рубашка продолжает цепляться за пальцы и лезет вверх, норовясь открыть доступ к голой коже. Касания останавливаются в сантиметре от новой возможности. — Точно всё хорошо? Юхён дёргается от горячего дыхания на открытую шею и хриплого голоса. В моменты, когда они слишком близко, наедине или в тишине, голос Шиён особенно низкий и хриплый, пускает мурашки по коже и сводит с ума. Юхён тратит все силы, чтобы разобрать сказанное. У неё точно всё не хорошо. — Д-да. — Разве? — Шиён начинает раздражать, потому что замечает слишком много. — Ты притихла. — Просто не мешаю вам говорить. Сбоку слышен смешок Минджи. Вряд ли она слышала слова Шиён, но прекрасно слышит слабые ответы Юхён. Минджи реже остальных шутит над Юхён, но смотрит всегда понимающе, раздражая своей добротой. Будто замечают все вокруг, кроме Шиён. Или Шиён тоже замечает, но продолжает издеваться. Кажется, что расспросов удалось избежать. Ровно до того, как Шиён больно кусает за плечо, противно скрипя зубами по ткани. От неожиданности Юхён вскрикивает, сразу же краснея от внимания людей вокруг. Руки по-прежнему крепко прижимают к себе, а тёплое дыхание так и не сходит с шеи. — За что? — шёпотом возмущается Юхён, легко ударяя по руке, боясь теперь находиться так близко. — Ты никогда не мешаешь, — просто отвечает Шиён. Между ними повисает тишина, в которую не вторгается Минджи. Юхён позволяет себе на секунду задуматься о том, что всё правда. Она сидит на коленях Шиён, в её объятиях, и слышит о том, что не мешает. Пухлые губы оставляют поцелуй на её волосах, а хриплый голос называет глупой. Так мало нужно, чтобы растаять. Юхён привыкла мешать и научилась этого не делать. Шиён привыкла слушать в любое время суток и никогда не останавливать. Она никогда не называет скучной или надоедливой. Только прохладные руки по ночам и горячие ладони после тренировок, что хватают за собой в раздевалку. Осталось всего четыре станции, когда организм успокаивается от контакта. Шиён близко, ещё ближе, что убаюкивает. Минджи под боком с улыбкой рассказывает про проделки младших из совета, смехом разливая тепло по груди. К концу пути Юхён закрывает глаза, крепко хватаясь за руки на своей талии, чтобы наверняка убедиться в том, что это не сон. На улицу они выходят в суматохе, уставшие от духоты и толпы. Воздух холодный и морозит разгоряченную кожу, вызывая только больше желания вернуться в помещение. Юхён приходит в себя от свежести. Она больше не держит Шиён за руку, но прошлых касаний хватит на дни вперёд. — Ты же не сможешь приехать, да? — тихо спрашивает Шиён, когда они подходят к нужному зданию. — Да, — кивает Юхён, тяжело вздыхая. — Я хотела попасть на стрельбу, но родители настояли на той научной олимпиаде… — И правильно, она важнее. — Отрезает Шиён. Юхён не успевает сказать обратное или ответить что-нибудь ещё, потому что тренер громким голосом зовёт всех собраться. Шиён и Юхён привычно плелись сзади, едва обращая внимание на окружающих. В поезде Шиён говорила, что хочет успеть хотя бы чуть проводить Юхён. И она собирается, если её не остановить строгим взглядом. — Иди, потом спишемся, — говорит Юхён, легко толкая в плечо. Шиён ничего не отвечает, только притягивает в объятия. В этом году Юхён немного обошла её в росте, из-за чего их объятия всегда похожи: Юхён виснет большим щеночком, пока Шиён крепко прижимает к себе за талию. Это привычно и уютно, забитое между тишиной скромными «пока». Но что-то кажется необычным и странным в поведении Шиён. — С тобой я бы точно заняла все призовые места, — тихо бросает она, убегая в сторону своей команды, оставляя после себя неприятную пустоту и желание быть только ближе. // Дождь слишком холодный для апреля, бьёт большими каплями по лицу и заливает ямки водой, превращая в противные лужи. Низкие кеды уже в грязи и воде, даже носки мокрые от быстрого неосторожного шага. Распущенные волосы спутались от ветра и влаги, потому что заплетать их было лень, а капюшона или зонтика нет. Ну, изначально зонтик был, только неуклюжесть должна была когда-то настигнуть и его. Юхён не прошла и двух шагов от остановки, как ткань сорвало со спиц и вывернуло так, что сложно было удержать. День не задался с самого начала, а впереди ещё олимпиада, уроки и дополнительные. Писать олимпиаду в грязных кедах и с мокрой головой совсем не хотелось. Писать олимпиаду здесь, в их маленьком городе, пока Шиён решает свою судьбу на соревнованиях в Сеуле, хотелось ещё меньше. Шиён первая пожелала удачи и забыла ответить на пожелание от Юхён, а теперь вовсе не отвечала на сообщения. Юхён нервно трясла ногами, пока сидела в классе ожидания, не способная даже глазком глянуть как дела у Шиён. Наверняка она волнуется сильнее Юхён, или, вдруг, плюнула на всё и стреляет из рук вон плохо, намеренно теряя баллы. От того, что в голове несколько вариантов, становится неприятно — Юхён обязана знать Шиён лучше, но в последнее время что-то упускает. Буквы скакали по бумаге каракулями, будто писала та, о которой все мысли. Из головы исчезли все знания о биологии и химии разом, оставляя наедине с грязным бланком и точным образом той самой спортивной одежды. На соревнованиях на Шиён неизменные легинсы и свободная футболка, что часто было против правил. Форма сине-белого цвета — символ их школы. А кроссовки с прошлого года, уже плохие для бега, только нужны они просто для ходьбы, тоже синие. Почему-то вспомнить ненужные детали легче, чем материал, который Юхён изучает годами. Шиён она не изучала день за днём и не повторяла в голове, но та засела в памяти прочнее таблицы Менделеева. И маленькая, абсолютно дурацкая фраза напоследок засела прочнее всех. Шиён писала во вторник, что попала в пятёрку по метанию ядра. Внутри надежда, что она справится со стрельбой гораздо лучше. Разобраться среди кучи мыслей слишком сложно. Юхён уже видит, как родители ругают её за результаты и обвиняют во всем новую школу, из которой немедленно надо уходить. Идея сбежать из школы кажется умной — тут совсем нет научных перспектив и лишние нагрузки. Сердце громко кричит в отрицании, потому что другого шанса быть рядом с Шиён не будет. Она поступит в академию в Пусане или где-нибудь ещё, будет в их городке только зимой и летом на несколько недель, а потом вовсе затеряется среди новых людей и задач. Юхён больно трёт глаза, отгоняя эти образы. Нужно смотреть на бумагу и думать, а не мечтать о плохом или хорошем. Нужно стараться ради будущего и похвалы близких. Да, ведь Шиён будет ярко улыбаться и трепать за щеки, если Юхён получит высокие баллы. Такие наставления мало помогли, но к середине Юхён хотя бы приступила к работе всерьёз. Она впервые сидела на олимпиаде так долго и так сильно путалась, что к концу хотелось заплакать. Впрочем, именно так она и сделала, как только вышла из здания и завернула за угол. Туда обычно бегают курить мальчишки, но в такое время точно будет тихо и незаметно для окружающих. Ехать домой надо на автобусе — никто не ждёт в машине, никто не знает время окончания и никто не спросит, если задержаться. Юхён громко вздохнула и позволила слезам катиться по щекам. Она не из тех, кто будет плакать, тем более вне своей комнаты, но последние месяцы давили тяжёлым грузом, сбивая с ног. Шиён сводит с ума, хотя ничего не делала. Потому что ничего не делала. Пальцы неприятно трясутся, не попадая по цифрам пароля. За последние пять часов пришло много уведомлений, в основном от Юбин. От Шиён было только три: «Мы закончили. Вечером результаты. Еду домой». Юхён нахмурилась, потому что планы были совсем другие. Шиён должна была остаться до конца, быть на награждении и спамить Юхён о результатах стрельбы. Сразу же захотелось позвонить, только свой сопливый голос выдал бы плач. Успокоиться выходит плохо, мысли только нагнетают, а голова разболелась от переживаний. Юхён просидела на холодном бордюре полчаса, за которые только рыдала, успокаивала себя и начинала по новой. В планах было уже встать и поехать домой хотя бы в таком виде, только Шиён словно услышала все душевные терзания за километры и позвонила сама. От паники Юхён почти сбросила звонок, но тут же одернула себя и резко приняла его, вмиг затихая от осознания. Голос Шиён оказался тихим и даже весёлым, на фоне слышно только шум транспорта. Возможно, что сейчас она была на подъезде к их городу или уже ехала по родным улицам, где-то неподалёку от Юхён. — Ты тут? — Шиён стала ещё тише и наверняка хмурилась. Звонок длится уже полминуты. — Д-да, — Юхён искренне пыталась звучать спокойной, но всхлипнула на первом же слове. — Я… — Что случилось? Ты где? Ты в безопасности? Шиён сразу засыпала вопросами, нервно повысила голос и точно заерзала на месте. Юхён улыбнулась от такой привычной подруги и заплакала только сильнее. Теперь она точно влипла и никогда не избавится от глупых чувств. Как может, если Шиён такая? — Я… — голос дрожал, нужно было время, чтобы сказать хоть слово, — я в порядке. Т-ты едешь домой? — Я еду к тебе, — без раздумий отвечает Шиён, шурша ещё сильнее. — Где ты? — Шиён… — Назови адрес, пожалуйста. С каждым словом слезы текли сильнее. Юхён не может портить такую драгоценную дружбу своим сердцем, ей никак нельзя. Юхён не может отказать от приезда Шиён и не может успокоиться. Она так ужасно запуталась. — Хорошо… Хорошо. // — Ты такая дурная, — бурчит Шиён, поглядывая на Юхён из-под распущенных волос. Юхён чувствует себя не просто дурной, а катастрофой. Она сидит на очередном бордюре, укутавшись в джинсовку Шиён, шмыгает носом и смотрит только на свои кеды, чтобы ни в коем случае не наткнуться на Шиён взглядом. Её забрали там, около школы, откуда они шли пешком до ближайшего тихого места. — Забей на неё, ты написала десятки других лучше, некоторые даже лучше всех в стране, — продолжает Шиён. Она ходит из стороны в сторону, пиная встречные камни и бурча под нос возмущения. Возможно, что изначально планы на встречу были другие, только для Шиён спокойствие Юхён важнее всего. Всё настолько закрутилось и спуталось, что никто не вспомнил про соревнования и почему Шиён вообще здесь. От осознания этого хочется плакать только сильнее. — Т-ты почему вообще здесь? — Юхён не в первый раз задаёт этот вопрос, но только сейчас Шиён её по-настоящему слышит и перестаёт ругать. — Говорю же, соревнования кончились. — Нет. Ты же должна была быть на награждении… И в этот момент всё становится на свои места. Шиён останавливается и поднимает взгляд, смотря на Юхён прямо и… сложно разобрать то, что в её глазах. Юхён каждый раз под ними чувствует себя либо любимой и нужной, либо маленькой и беззащитной. Шиён не перестаёт смотреть, только что-то в ней ломается с тяжёлым выдохом. Она садится на корточки, оказываясь на одном уровне с Юхён, и обхватывает свои колени. — Я провалила стрельбу и сбежала домой. Тихое признание застревает у Юхён между рёбер. Для Шиён эти соревнования были важны и необходимы, чтобы повысить статистику. Если она не наберёт нужные награды, то даже хорошие экзамены не помогут уехать. От этой мысли ужасно больно в груди. Юхён чувствует потребность как-то успокоить Шиён и себя, поэтому делает самое надёжное — обнимает. Объятия лечили все раны. Каждый раз, когда внутри слишком много смущения, страха, грусти или любого другого чувства, Юхён будет бежать к Шиён, прячась в её руках и волосах. Шиён должна чувствовать это тоже — что может спастись в руках Юхён, ведь они для неё всегда тёплые. Только обниматься на корточках очень сложно, особенно когда Юхён выше и неуклюжая, что сбивает с ног. Они сразу неловко падают на сырой асфальт, обе слишком неловкие для того, чтобы спастись. Шиён придавлена к земле Юхён, но возмутиться или подняться не выходит — Юхён слишком смущается и обнимает только сильнее, пища что-то на ухо. Сил хватает только на смех. Они не в первый раз глупо падают, не в первый раз слишком высокая Юхён прыгает на слишком задумчивую Шиён, будто каждый раз забывая о том, что ещё никогда это не выходило так, как нужно. Но лёжа на Шиён, получая вместо ожидаемых возмущений мягкие руки на своей спине и ноги, что неуклюже переплетаются с собственными, Юхён думает о том, что всё как нужно. У неё не выходит подняться, потому что их объятия слишком крепкие. Не выходит и потому, что чувств слишком много, чтобы резко встать и говорить дальше. Юхён слышит тёплый смех на ухо, чувствует как её двигают удобнее и тает от уюта. Пусть колени немного болят, а одежда Шиён наверняка промокла. Сама Юхён в юбке, но забывает беспокоиться об этом, слишком занятая быстрым биением своего сердца. — Ты всё ещё дурная, — улыбается Шиён, целуя куда-то в волосы. Тепла всё больше. — Как именно ты… провалила? — тихо спрашивает Юхён, боясь потревожить не то. — Ну… Мы в любом случае заняли бы третье место, мои результаты не влияли ни на что… — Они влияют на твоё будущее! От возмущения Юхён упирает ладони в асфальт и поднимается ровно настолько, чтобы можно было посмотреть Шиён в глаза. У неё красные щеки и Юхён понимает, что у самой, скорее всего, те краснее в разы. Оказывается, что быть настолько близко ничуть не уютно, а до ужаса смущающе. Только сейчас возмущение и волнение перекрывают всё. — Не страшно, — бормочет Шиён, уводя взгляд. Редко когда она смотрит меньше, чем Юхён. — Заработаю где-нибудь ещё. — Что случилось? — Ничего… — Шиён… — Вставай, мне холодно, — невпопад отвечает Шиён, шевеля ногами. Юхён не спорит, послушно, хоть и неловко, встаёт, отвлекаясь на одежду от всех возмущений. Они с Шиён всё дальше и дальше, когда хочется только ближе. Может, зря вообще Юхён перешла в эту дурацкую школу, зря ходит как хвостик за одной только Шиён, когда вокруг столько людей и друзей. Шиён ничего не объясняет, не ругает за свою грязную одежду и не забирает джинсовку. Наоборот, она недовольно поправляет её на плечах Юхён, чтобы наверняка не упала, после чего наклоняется к коленям. Те голые под юбкой, красные от удара, за что Юхён слышит ещё ворчание. Самой хочется ворчать от того, что волосы Шиён теперь похожи на гнездо. — Я вообще-то принесла подарок, — внезапно вспоминает Шиён, когда поправляет штаны. Рука теряется в кармане и достаёт два чупачупса. Они не простые, которые можно купить в каждом магазине, а те самые, которые Юхён с Шиён нашли в одной сомнительной лавочке в Сеуле. Их вкус запомнился на всю жизнь, как и единственное место, где их можно купить. Юхён забывает про недавний спор и красные колени, потому что леденцы теперь важнее. — Прости, зелёного не нашла, — извиняется Шиён, когда Юхён привычно оставляет ей синий — с черникой, — а себе берет не яблочный, а с цитрусами. Ладно, Юхён не забудет так легко про соревнования Шиён, она врёт сама себе. Но на ближайшие несколько секунд получается замолчать, радостно пробуя леденец и кривясь от кислости. Шиён по-доброму улыбается — так, что тает сердце, — и протягивает руку, раскрывая ладонь. — Пойдём, а то замёрзнем. Шиён не сдвигается с места до тех пор, пока Юхён не берет её ладонь в свою. У Юхён холодные от погоды пальцы, а ладонь Шиён привычно прохладная. Её так мягко и уютно держать в своей, что сразу становится легче. Непонятно куда они идут, но странно вообще идти куда-либо, когда обычно все встречи проходят дома. Юхён редко свободна от уроков, а Шиён слишком ленива для улицы. И всё равно всё сводится к мыслям о соревновании. Юхён даже не знает какое место у Шиён и что вообще произошло. Простое «провалила» создаёт слишком много вопросов, от которых пухнет голова. Задавать их сейчас кажется лишним, особенно когда Шиён наконец-то держит за руку, ведя за собой в какие-то дворы. Этот путь может привести к их домам, Юхён помнит. Там, в комнатах вторых этажей, обычно тихо играет музыка, горит экран телевизора и слышны звуки геймпадов и радостного смеха. Раньше, когда они были младше, Юхён выкладывалась на полную и всегда побеждала, каждый раз гордясь победой. Шиён каждый раз улыбалась и хвалила за усердия, никогда не обижаясь на проигрыши. Все знают, что Юхён лучше играет, а Шиён — знает больше про комиксы. Но даже в играх про супергероев Юхён продолжала выигрывать. Они повзрослели. Юхён так и не проиграла, но заметила, что с другими Шиён играет гораздо лучше. Может, она просто жалела маленькую плаксу, постоянно поддаваясь. Не может же быть так, что Юхён всегда была лучше? От нового осознания несколько месяцев назад пробрала дрожь. Они перестали играть в дуэли, теперь только помогая друг другу в кооперативных играх. А спорт… Юхён никогда толком не играла против Шиён, только с ней. И, кажется, они просто стали реже играть вместе. Приставка Юхён пылится на полке, Шиён вечно занята, а уроков слишком много. Но именно сейчас, после тяжёлой недели для обеих, внутри поселяется тоска по старым временам и желание вернуться туда, где было только счастье от времени вместе. Юхён кривится мыслям или кислому вкусу цитрусов, бросая взгляд на Шиён. Она выглядит уставшей и слишком задумчивой. Наверняка виной всему соревнования, но сердце подсказывает, что есть что-то ещё. Тишина подозрительно тяжёлая, только Юхён уже кажется, что она сама всё надумала. Слишком много сомнений внутри и глупых споров со своими мыслями. Шиён резко смотрит в ответ, улыбаясь глазами. От неожиданности щеки краснеют и хочется спрятаться, будто поймали за чем-то неприличным. Юхён отводит взгляд, но через секунды смотрит снова, потому что с этой мягкой улыбкой всё кажется лучше. Шиён на фоне пасмурного неба апреля похожа на солнце сентября, что греет, но не обжигает. Юхён чувствует себя нежным подсолнухом, который неизбежно тянется к ярким лучам. Улыбка сменяется высунутым в шутку языком, на котором яркий синий краситель. Конечно, они ведь всегда в детстве дразнили друг друга такими мелочами. Юхён без раздумий улыбается и показывает свой язык в ответ, хвастаясь новым цветом. Шиён смеётся и сжимает руку в своей крепче. — Жёлтый выглядит не так красиво, — дразнит она. — Ну если ты поделишься своим, то получится зелёный, — возмущается Юхён, вновь открывая рот и показывая язык. Она ожидает леденец, но Шиён даже не думает его отдавать, только тянется своим языком вперёд. Первое, что приходит в голову, — поддаться навстречу. Второе — резко отпрыгнуть с писком возмущения. Юхён готова упасть от осознания, что почти облизала Шиён, пока та весело смеётся и дразнит. Внезапно проскакивает мысль, что никак нельзя было уходить от такого шанса. — Я имела ввиду леденец, — жалуется в свои ладони Юхён, надеясь спрятаться там от чувств. — Так не интересно. Да, так совсем не интересно, только Юхён нужны все силы, чтобы хотя бы посмотреть в ответ, всё ещё скрываясь за ладонями. У Шиён та самая улыбка, которую она использует для флирта, а леденец вновь во рту. Она не перестаёт смотреть на Юхён и достаёт сладость за палочку, до последнего касаясь языком. Это наверняка только для того, чтобы смутить ещё сильнее, только рука с леденцом тянется вперёд, предлагая. — Больше не хочешь зелёный? — ухмыляется Шиён, когда Юхён не соглашается на предложение. — Уж лучше языками, — бурчит Юхён в ответ, решая пойти дальше. Если сейчас не остановиться, то Шиён точно поделится своим языком или сделает что-нибудь хуже. Юхён еле сдерживает себя от того, чтобы повернуться обратно и стать ближе. Шиён только смеётся и идёт следом, вновь беря за руку. — Зря отказалась. Да, зря. Но Юхён готова отказываться каждый раз, лишь бы не терять родное тепло дружбы.