Тьма на окраине леса

      Лоран стояла у плиты, помешивая в кастрюле то, что позже будет есть её семья. Она называла это блюдо «куча-мала». Там были полезные, на её взгляд овощи, чтобы укрепить иммунитет. Картошку она никогда не резала на части, а кидала так, круглую. Её не смущало, что каждый раз, когда она готовила этот суп, её муж, который души в ней не чаял, смотрел на это поникшим взглядом. Всё семейство, сидя за столом, ожидало свою порцию, которую будут есть скрепя зубами. Ричард почувствовал этот знакомый нелюбимый запах, поморщился и посмотрел на своего отца.       — Я не хочу это есть… — сказал тихо мальчик. Надеясь, что его хотя бы не заставят это есть.       — Неблагодарная свинья, — произнесла монотонно женщина. — Прикрыл бы лучше свои заострённые уши и не позорился.       — Мама…- произнёс ребёнок, быстро поправив свои белые волосы так, чтобы они упали на плечи.       — Ты выпил таблетки? Не забыл, что сегодня идём в церковь? — чуть ли не крича, мама бросила тарелку на стол перед своим сыном. — Помнишь же?       — Да, матушка, — сглотнул ком в горле, который не давал сказать это тише шепота. От грозного взгляда он образумился сразу. Что-то сказать больше он не мог, хотя хотелось.       — Спасибо, дорогая, — сказал глава семейства. Даже бровью не повёл, смотря на этот ужас в тарелке.       Мальчик считал в уме каждую ложку этого проклятого супа. Прося бога лишь о том, чтобы, наконец, он закончился. А он будто бы стал бездонным, как вечное проклятье. Даймон ел быстро, чтобы не запоминать этот отвратительный запах и вкус, чуть ли не глотая сразу. Лоран с довольной улыбкой смотрела на мужа, который уплетал её блюдо. Никто не смог ей уже как пол года признаться в том, что это отвратительный рецепт. Когда Ричард хотел сказать как это не вкусно, отец заткнул ему рот рукой. Уж слишком он любил свою жену, чтобы сказать ей, что где-то она не идеальна.       35 ложек этого отвратительного супа. Ровно 35. Как только он был съеден, малыш кинул тихо «спасибо» и убежал в свою комнату. В свои 6 лет он был умён, чтобы досчитать до 50, но не научился понимать много ли это. Сейчас ему показалось, что это слишком много, но недавно он считал страницы любимой книги, и там 50 страниц было критично мало, чтобы насладиться ею. Запрыгнув на мягкую кровать, укутавшись в одеяло, он смотрит в окно, наблюдая как другие дети идут в школу. Ему нельзя. Мама говорит, что такие, как он, недостойны обучения с другими людьми. Что такой отброс может только сидеть в 4 стенах. Ещё бы Ричард знал, что такое слово «отброс». Он понимает, что это говорят в плохом контексте, как в книге, когда главный герой на кого-то злиться и говорит ему уйти. Другие дети были такие разные. С короткими волосами и длинными. У кого-то была тёмная кожа, а у кого-то светлая. Прям как и цвет волос. Что с ним не так? Всё из-за ушей? Неужели это страшнее, чем разные носы? Он много читал и знал, что бывают тонкие, маленькие носики, а бывают большие, с горбинкой, выразительные носы. Конечно он ни разу не видел, чтобы у кого-то были едва заострённые уши, но что в этом такого? Ребёнок ещё не понимает, как сильно люди могут ненавидеть кого-то, кто не похож на них.       Засмотревшись в окно, он не заметил, как за ним оказалась мать. Злые глаза смотрели на своего малыша так, будто бы он сломал ей всю жизнь своим появлением. Она вцепилась пальцами в его белые шелковые, мягкие волосы, и мальчик полетел в сторону двери. Сев с сильным грохотом на пол, он положил руки на голову. Слёзы непроизвольно начали течь по щекам вниз. Рядом промелькнула синяя ткань платья. Готовясь к следующему удару, малыш начал трястись. В книгах мамы так никогда не поступали. Они заботились, обнимали, целовали в лоб, когда что-то болело.       — Ты что, совсем оглох? Быстро успокоился, встал и пошел вниз. Мы идём в церков!. — Чуть не заорала мама на весь дом, после чего послышались удаляющиеся шаги.       Мальчик кое-как дополз на своей кровати, где лежал его любимый бежевый свитер. Он прикрывал все синяки на руках, которые оставляла ему мама, если он как-то неправильно себя вёл, не слушался её. Серые и большие, как у котёнка, глаза смотрели на фотографию, когда он ещё был маленький. Там Лоран держала его на руках, с красивой большой улыбкой. Рядом стоял его папа, обнимал свою жену за талию и смотрел в объектив. Только на этой фотографии он мог увидеть, как мама умеет улыбаться. Как она могла быть счастлива его появлению.        Поднявшись на ноги, он уложил волосы, пряча под ими свои уши, пошел вниз. Он никогда не наберётся смелости спросить у мамы: почему? Почему его так ненавидят? Ему лишь только 6 лет, а он уже познал всю боль, которую может причинить женщина, что родила его, воспитала, была так рада, когда впервые взяла его на руки.       Даймон никогда не участвовал в этом. Он мог только поддержать Лоран, как и сейчас: он лишь стоял готовый к выходу, вместо того, чтобы взять своего ребёнка на руки, вытереть слёзы и, наконец, заступиться за него. Предпочитая делать вид, что ничего не замечает, отец открыл входную дверь и уже на улице закурил. Взяв жену под руку, он пошёл по дороге. Ричард плёлся где-то сзади, разглядывая большую спину своего папы. Если бы он хоть раз поднял на сына руку, то явно убил бы. Большой мужчина в чёрном пальто, которое прикрывало мускулы. Ведь даже рубашка внизу так облегала, что можно было понять, какой он сильный. Каштановые волосы были зачёсаны назад, и лишь одна прядка падала вниз на кончик носа. Лора рядом с ним была похожа чуть ли не на его дочь. Она была ниже его на 30 сантиметров, имея рост 163. Длинные пышные, волнистые, русые волосы и округлое личико, прям как у ребёнка, тонкую талия, отчего все платья сидели на ней идеально. Но даже имея такое маленькое хрупкое тело, она могла откинуть своё чадо так далеко, что тот почувствует всю боль, которую она испытывает.       Мальчик почувствовал на себе взгляд из леса неподалёку. Перед его носом, чуть не вплотную, оказался почти его возраста мальчик с чёрными волосами, которые прикрывали ярко-красные глаза. Он оцепенел и хотел закричать от страха, но что-то не дало ему даже пискнуть.       — Так вот какой ты, эльфийский мальчик, — произнёс незнакомец, глядя сверху вниз на Ричарда.       Он исчез так быстро, будто бы являлся иллюзией. Быстро придя в себя, мальчик побежал к родителям, пока те не заметили его отсутствие. Таблетки, которые он пьёт каждый день, подавляли его эмоции, отчего разум быстро холодел, но сердце всё так же билось, словно от бега.       Перед ним оказался мужчина в чёрном одеянии, с белой длинной бородой, а на шее висел символ веры — серебряный крестик, мерцающий в лучах солнца. Мужчина, тот которого все называли «Отцом», встал перед ним на одно колено, убрал волосы мальчика назад и рассмотрел уши. Он начал что-то шептать себе под нос. Мама называла это молитвой тому, кто нас всех создал. Тому, кого все называют «Богом». Казалось бы, он получает больше нежных, аккуратных прикосновений от неизвестных ему людей.       — Это точно ваш сын, Лоран, — сказал священник, смотря в серые глаза маленького человека. Где-то посмеялся один из эльфов, который сам лично подменивал детей, выкидывая человеческих из спален, унося к себе в дом, чтобы заколдовать малыша и сделать из него будущего вора, а может, даже маньяка. Оставляя на время своего, эльфийского малыша, который должен успокаивать родителей. Но ни один из существ не мог знать, как сильно может любить материнское сердце.       — Батюшка, но он видит их… — тихо произнесла женщина, смотря то на мужа, ожидая поддержки, то на мужчину напротив.       — Моя жена не стала бы врать. Да и я замечал странное поведение мальчика: ночью он часто смотрит испуганными глазами в окно, будто бы там кто-то ходит. Таблетки, которые мы ему даём, не помогают, а значит, у него нет шизофрении, — он говорил это так спокойно, словно всё действительно хорошо, и ничего страшного не произошло, — просто у ребёнка какие-то проблемы. Хотя он до сих пор помнит тот день, когда волосы на голове «зашевелились».       — У вашего сына просто хорошее воображение. Он ведь много читает, — сами же говорили, не так ли? — Батюшка взял мальчика за руку и повёл к странной ванной, где была налита кристально чистая вода. — Тебе нужно окунуть сюда голову, — сказал он, положив руку на его спину. — Не бойся. Ты очистишься, а дальше прочитаешь молитву, покаешься в грехах и пойдёшь домой.       Какие грехи могут быть в ребёнка? Не почистил зубы с утра пораньше? Нагибаясь к воде, он не мог думать ни о чём другом. Грехи. Что такое вообще — ваши грехи? Он ни разу не перечил матушке, не врал, всегда делал всё, что ему сказали. Другие родители сказали бы, что он идеальный. Никаких хлопот с ним. Хотя кто-то мог бы сказать, что такой ребёнок явно не человеческий. Какой ребёнок не хотел бы нарисовать что-то на стене фломастерами? Или же начать бегать по дому в радостях от самой жизни. Просто потому, что хочется играть, выплёскивая всю энергию. Вода стекала с головы по щекам, по шее, делая мокрой одежду, в которой он пришел. Грехи. В голову ничего не приходило.       — Сегодня утром я не хотел кушать то, что приготовила моя матушка. Может ли Бог простить меня за такой поступок? Я обещаю, что впредь буду есть всё, что она мне приготовит. Буду более благодарным. — Батюшка должен был ужаснуться от таких слов, но почему-то внутри него что-то заставило испытывать неприязнь к ребёнку. Его статус не позволял кинуть малышу грубое слово. Иначе какой он божий раб?       — Конечно, сын мой, — сказал он, скрипя зубами. — Лоран, Даймон, подойдите, прочитайте молитву вместе со своим мальчиком. — Только сам создатель мог знать, как сильно он сдерживался, чтобы не сказать что-то грубое в адрес блондина.       Молитва прочитана. Семья идёт домой, а из леса что-то рычит, смотря на них. Какой-то мужчина с волосатыми руками, большой рыжей бородой, как и сами его волосы, смотрел на них, скалив зубы, будто бы готовый наброситься и разорвать, но из тени выйти не мог. Ричард осторожно потянул женщину за ткань, чтобы обратить на себя внимание, и показал пальцем на страшного мужчину. Стоило только Лоре остановиться, а мальчику увести взгляд от незнакомца, как там больше никого не оказалось. Секунда, и он летит в сторону от сильной пощёчины. Злой взгляд смотрел на него, вся ненависть ощущалась только в одной жгучей боли в щеке. Из леса лишь послышался смех, который принадлежал тому самому мальчику с красными глазами. Он узнал по звучанию. Пока слёзы текли по щеке, он смотрел в сторону источника звука. Он прав? Меня ненавидят, потому что я эльф?       С другой стороны в него полетел маленький камушек. Дети, что сидели неподалёку на площадке, смотрели на него и кидались в него всем, что попадётся под руку.       — Уродец! — крикнул один из детей. Все начали смеяться. Лоран схватила своего сына за руку и повела к дому.       — Я же сказала, не позорь меня. — Быстрым шагом она направилась в сторону дома, а малыш едва ли за ней поспевал.       — Милая, он сейчас так упадёт, — впервые вступился за него отец.       — Папа… — тихо произнес Ричард, посмотрев на него. В глазах читалась любовь до гроба. Впервые кому-то не плевать на его боль. Радость ушла моментально, когда презрительный взгляд упал на него. — За что? — не в чересчур раннем возрасте мальчик испытывает такую боль? Слишком многое пришлось понять в таком возрасте.       — Заткнись, — сказал мужчина и отвернулся.       Что-то ёкнуло внутри их обоих. То, что они испытают ещё не раз, слыша как ребёнок плачет от такого жестокого отношения в свою сторону.       Неделя шла. Мальчик каждый день рисовал того самого, кто сказал ему истину. Пытался вспомнить черты лица. Видел ли он его среди тех, кто каждый день шёл в школу. Выходя во двор своего дома, лёжа на полянке, он думал о том, кто это был. Почему он никогда не видел у людей таких глаз? Как он так быстро пропал? Был ли это человек? Кто водится в лесу? Засыпая с этими мыслями, он проснулся от громких шагов и криков людей, которые бежали в дома. Подходя к забору, он увидел огромное существо, метров 10 в высоту. Гигантские тонкие ноги, талия и руки. Руки были чуть ли не по самую землю. Вместо головы — что-то, похожее на громкоговоритель. Оно схватило одного из людей и раздавило в своих руках. Ричард так испугался, что не мог двигаться, смотря на того, кто, видимо, сегодня его и убьёт. Пошел сильный дождь, и начался ветер, который чуть ли не сбивал с ног такого маленького худого мальчика как он. Он смотрел, как кровь из рук этого существа капала вниз. Оставалась она там ненадолго, ведь дождь успевал омыть место преступления. Большой рыжий волк шел рядом с этим существом, рыча, и рассматривал каждый дом, будто бы надеялся увидеть тот, где будет открыта дверь. Он напомнил мальчику того мужчину с рыжими волосами. Словно этот необычно огромный волчара и был тем самым человеком. Как только он остановился перед ним в паре метров, и готов был наброситься, мать схватила своего сына, бросившись внутрь дома.       Даже если это не её сын, она не отдаст его на растерзание. Убьёт сама за то, что занял место её настоящего ребёнка, но такой смерти не допустит. Никогда. Дома, крепко обнимая мальчика, задыхаясь, она рассматривала каждый сантиметр, убеждаясь, что с ним всё хорошо. Испуганный за жену муж быстро спустился вниз, посмотрел на эту картину и захотел кричать, плакать, ругаться на них двоих за то, что вышли из дома. Как же он благодарил бога сейчас за то, что с ними всё хорошо. Он сел на колени рядом с ними и обнял. Сегодня они вместе переживут этот ужас. Каждогодний ужас, когда то существо выходит полакомиться и напомнить, кто хозяин в этом мире. В их маленьком мире под названием «Сереновей».