Койот и лиса

Ведьма недовольным тоном цокала низким каблуком туфель по каменному коридору школы, направляясь к следующему уроку. Медее не было суждено счастливым образом выспаться хотя бы в одну из ночей, которую она провела в Хогвартсе. Не успев привыкнуть к обществу благодаря своему воспитании среди тайги, она разыскивала себе каждый раз новые приключения, что ведут её прочь от однокурсников и однокурсниц, позволяя окунуться в ранее запретное с головой. Столкнувшись с профессором Фиг, само мановение судьбы разрешило ей остаться среди диковинного народа людей и волшебных существ, но собственная психика не давала окунуться в эту всю новую среду сполна, заставляя избегать глаз собеседников и особенно их разговоров. Обретенная врожденная способность видеть то, что не могут распознать другие раскрывает в свою очередь те стороны магии, которые никто кроме неё не поймёт, за исключением уже давно умерших. По этой причине ощущая себя не в своей привычной стае, за полуночное время в башне Когтеврана её уже никто обычно не находит. Спокойствие приходит среди длинных хвойных лесов, среди бесконечных зеленых лугов и среди каменных руин, оставленные неизвестными ей учеными, волшебниками, ведьмами и прочими долгие века назад. Там, обретая привычную животную ипостась, ей находится возможность отдохнуть от давящего камня новизны общества или же разыскать что-то связанное с возможность видеть древнее, лишая напрочь сна. Уже не первую ночь учителя застают Медею с синяками под глазами, вынуждая отчитываться новенькую. Та придумывает какие-то отговорки, мол, мир магии больше чем ей казался, хочется познавать, читать и исследовать. Еле-еле избегая побуждения наказать за ночные побеги, та, в общем… и не врала. За этой нелюдимостью кроется что-то более размеренное, разрешающее остепениться как подростку в новом мире. Пусть и непривычным для окружающих сверстников и взрослых путём. Не каждому поделишься и пушистым секретом, и древнемагическим. И не то чтобы наследницу нелюдимого рода это смущало. С таким же привычным поведением Медея вышагивала прочь из класса Гекат, спутанными волосами прикрывая лицо. От чего потеряв зрение, едва ли не врезалась в первокурсника. Но тот отходить с девичьего пути не спешил, выставив защитно руки. — Аккуратнее, я же тут… О, ты Медея! Когтевранка убрала прядь с очков и нахмурилась на юного Люкана, качая головой. — Не хотела врезаться, я тороплюсь. Она уже собиралась уходить, но гриффиндорец схватил её бесцеремонно за рукав. И что себе позволяет этот недорослый? — Ты же Медея Зет! Та, что победила Себастьяна на предыдущем занятии! Он давно не получал хорошую взбучку. А ты не хочешь ещё потренироваться? У нас есть особенное место в школе для этого. Она с трудом сдерживалась, чтобы не вырваться прочь. Прожигала первокурсника взглядом, но после остыла и призадумалась. Ей почти пятнадцать, никакого круга общения, впечатлений, кроме секретов магии… может, дать кому-нибудь ещё пару метких чар или заклятий, и она сможет найти себе подходящий круг общения? Нет, это глупость. Но последнее событие с гоблинами… «Мне надо себя обучить чему-то большему, иначе кому-то опять нужно будет спасать меня из плена…» — это неприятная мысль жгла разум, споря с требованием отказаться. Но нужда заставляет неуверенно кивнуть, поправляя округлые очки. — Да, я… не против попробовать. Это может быть полезно. Шумсби весело закивал и в общих чертах рассказал новой пятикурснице о том, куда идти, когда и по каким правилам всё проходит, благо, в проходе осталось не так много учеников. А где-то за углом сиял и нагло лыбился один слизеринец, вновь подпирая собой величавую стену коридора. К нему как раз подошел младший волшебник, отдавая пятерню Себастьяну. Благо, договориться с Люканом оказалось несложно, особенно после аргументации «Да ты ей напомни, что она меня уделала, точно захочет найти возможность повторить это вновь!». Только не задумался Себастьян о том, что поводы могут быть и совсем иные, помимо его кудрявой назойливой персоны. Рядом же стоящий Оминис и вовсе качал на услышанные доводы головой, в крипте ему объясняя, что шансы на успех невелики… пусть и всегда верил в слепую веру друга. Ну, кроме случаев, когда это потенциально могло закончиться отстранением от уроков. И не только его, но и сестры. А иногда и самого Оминиса. Медея все меньше была уверена в том, насколько хороша идея согласиться на эти все дуэли. Мудрость Когтеврана кричала в ней, что нужно повышать сноровку и умение принимать бой с палочкой и без, а внутренняя амбициозность Слизерина, которая недостаточно проявилась при распределении на троне у шляпы, всё хотела по-змеиному науськать «тяжело в учении, да легко в бою», но синие тона рассудка побеждали, задавливая змею крылом ворона. И очередным не выспавшимся вечером ведьма шла в устье школы, куда её направил первокурсник. Во дворе часовой башни было не особо людно в такое время. Разные курсы и факультеты присутствовали, общались между собой или мучали несколько деревянных манекенов, создавая характерный шум. А когтевранка всё искала глазами виновника её присутствия тут, натыкаясь спустя время. — Знал, что ты придешь. Добро пожаловать в Скрещенные палочки! Тут ты сможешь показать свои навыки ещё лучше, чем со звездой дуэльного клуба. Медея удержала скрип зубами, вспоминая назойливую звезду, излишне ярко сияющую у неё перед глазами. И вспоминая это небесное тело, оно вполне физически явилось в проходе напротив, змеиным образом улыбаясь сокурснице. У него все же был план, зачем ему Медея в этих стенах. И та что-то заподозрила, но виду не подала. — Постараюсь не оплошать, Люкан. Скажи, когда можно будет начинать. И ещё… Поправив очки, она многозначно указала зрачками на фигуру Себастьяна, стараясь не подавать виду. — Он тоже будет участвовать? — Себастьян? Да, конечно. Ты можешь позвать его и в напарники, если хочешь! Медея скривилась. Но лишь внутри себя. — Благодарю… Когда вторая битва закончилась глухим падением представительницы Пуффендуя на каменный пол, немногочисленная публика захлопала в ладоши и засвистела, огорошив Медею такой активностью уже во вторую свою победу. Не особо ей гордясь, ведь сокурсники это не гоблины и не темные волшебники, она абсолютно спокойно подходила к проигравшим и помогала им подняться, натужно вежливо улыбаясь и оставляя благодарность за проведенный бой. Ей непривычны были эмоциональные реакции окружающих после жизни в глуши, где тише едешь — дальше будешь. Поэтому и невдомек было, это всё искренне или у них переизбыток ненужных чувств? Но разномастные волшебники и ведьмы правда удивлялись навыкам новенькой, если не все, то большинство. А некоторым просто было весело поддерживать других. Подростки бывают разные. Некоторые — особенно приставучий, когда дело доходит до Сэллоу. Объявляя заключительный раунд сегодняшнего вечера Скрещенных палочек, на сцену выходит он, обнаглевший койот, который совсем не скрывал свою хвостатую тайну, в отличии от лисьей беспечности. И сейчас победить было даже дело больше принципа, чем благого желания потренироваться перед будущими ночными выходами за стены замка. — Готова? Медея молчит, поправляя серебристые очки. Не хочет давать себе продыху или дать ему возможность атаковать раньше положенного. Подобно затаившейся хищнице, она готовится к прыжку. И не ожидает ещё большее хамство в отношении себя, когда слышит первое же заклинание. — Конфринго! — Протего! Красная вспышка разбивается в барьер, заставляя окружающих затихнуть. Все следят за боем, словно это схватка насмерть. Ну или за бесплатное сливочное пиво. — Бомбарда! — Протего! Себастьян надавливает мощными выпадами раз за разом, не жалея защитных способностей своей соперницы. И в целом, не жалея соперницу. Он всё больше заставляет Медею отступать, буквально идя назад, готовясь к защите вновь. — Инсендио! В третий раз звучит заклинание защиты, окончательно вжимая Медею в стену. Не ожидая такого напора, она прекрасно понимает, зачем это было нужно. Это его реванш. Его возможность показать себя лучше, сильнее, умнее. Оценивает это с достоинством, но не желает проигрывать. Одновременно звучит заклинание из девичьих и юношеских уст: — Экспеллиармус! Поток магии выстреливает из обеих палочек, те одновременно поднимаются в воздух над головами волшебников. И если Медея следит за полетом своей, отслеживая траекторию, то Себастьян делает рывок и прыжок, дабы поймать собственную. Пользуясь моментом, сразу звучит следующие чары, благо, оружие уже в руках. — Акцио палочка! Медея только касается подушечками пальцев своей волшебной палочки, как та улетает прочь, к противнику. Разгневанная и потерявшая самообладание, она с презрением оглядывает своего соперника, не желая мириться с поражением так просто. А Себастьян уже победил. Даже если в следующую секунду произойдёт чудо, и каким-то образом Медея заберёт главенство над поединком себе, его это уже не волновало. Слепой к истинным идеям рассудок девушки не позволял сразу догадаться, что койоту нужна не победа, а её палочка. «Я разоблачу тебя по палочке и отметинам.» И Себастьян справился. Всего несколько секунд с оружием Медеи в руках ему хватает, дабы распознать лису воочию. Те же прорези, такая же грубая рукоятка, искривленное дерево. Всё это он видел в лагере гоблинов, запечатлев для себя до единой черточки. И только по застывшему посреди зала образу Медея поняла, что она и правда проиграла. Может не дуэль, но свою тайну. Зет была анимагом с детства. И выученная в такой же среде, магией без палочки владела на должном уровне. Потому притянуть свое оружие ей приходилось в спешке и без слов, поражая застывшую публику ещё пуще прежнего. — Колдует без палочки! Это раздалось в унисон от нескольких детей, пока Себастьян ещё миллисекунды смотрел на свою ладонь, только что державшую палочку. Разлепивший внимание с длани на разъяренную когтевранку, произнести заклинание защиты он не успевает. — Десцендо! Сэллоу проводит секундное свидание носа с каменной кладкой, чудом его не сломав. Особенно злая ведьма, пожалуй, бьет по лицу сильнее, чем могла бы в добром здравии и более сильными чарами… Он шипит от боли, пытаясь подняться и довольно, но скривившись улыбается, глазами пытаясь найти застывшую у стены Медею. — Победа за когтевранкой Медея Зет! Люкас произносит это как-то рвано, словно вообще забыл, что он тут находится, столь сильно вместе с окружающими засмотрелся на мастерский поединок. Подросткам часто рассказывали про колдовство без палочки, но никогда не видели это воочию от кого-то своего возраста, поэтому сейчас к Медее направилась волна-тайфун из зрителей, заваливая и сдувая её вопросами «Как ты этому научилась?!», «Расскажи, я тоже так хочу!», «А я так смогу?». И не успевая парировать словесными Протего каждый такой вопрос, это помогает ей сбежать из-под лишней пары глаз Себастьяна. И даже если Сэллоу хотел поймать лису за хвост вновь, то в приходящем в себя сознании это не удалось. Но кто сказал, что не выйдет потом? Оминис стоял в крипте рядом с Себастьяном, выполняя роль своеобразной подставки, в одной руке держа рябиновый отвар, а в другой марлю, которой Себастьян то и дело промачивал раны на лице. И это ещё благо, что профессор Шарп так рано позволил детям обучиться варить именно это зелье. В Скрещенных палочках это стало замечательным нововведением, особенно когда вы тайно наносите один другому увечья, пусть и не такие страшные, как в настоящем бою. — Оминис, я же говорил, это она! У неё… Вместо слов полезли шипения от очередной ссадины, которую Себастьян обрабатывал сам себе отваром. Но Оминис всё понимал, потому и не журил, как обычно привык. — Ты уверен? — Точнее уверенности у меня ещё не было, Оминис. Палочка, отметины, волосы. Это всё от неё. Мракс слушал его внимательно, зная, как Себастьяну было важно разгадать эту тайну последние недели. И осознавая важность этого дела для своего ближайшего друга, едва ли не брата, он сохранял в себе один единственный вопрос до последнего мгновения, дабы не сбить Себастьяна с того пути, который он для себя так стойко выбрал в ту злосчастную ночь встречи двух хвостов. — И что теперь? Слизеринец замолчал, продолжая прижимать марлю с исцеляющим зельем к тому или иному раненному девичьим Десцендо местом. Ни один здравый аргумент не лез ему в мысли, которые роем зашелестели в рассудке после этого вопроса. Он мог бы сказать, что это всё глубокий интерес или желание сберечь школу от возможного проникновения кого-то вне, но… всё это не работало. Всё тянулось в какую-то другую сторону, с тех пор, как Анны не оказалось в Хогвартсе. Себастьян мог давно догадываться, что за анимаг перед ним и разгадать эту загадку намного раньше, но ему категорически не хватало внимательности к деталям как у Анны или его ближайшего друга, от чего приходилось ощущать непреодолимую тоску. И если бы сестра помогла ему распутать этот пушистый клубок ещё давно, то Оминиса в бессонные ночи слежки не заберёшь, в лагерь гоблинов не позовёшь, просто из желания обезопасить близкого человека от возможных последствий. Это могло бы быть всё игрой, забавной и детской, не имея она под собой риска умереть. Ведь Себастьян не знал наверняка, кто скрывается за личиной изящной хищницы, и какие последствия прошли за его мантией, нашумев он в лагере гоблинов больше положенного. В голове возникает постыдное желание признаться самому себе, что это банальный дух авантюризма. Тот, который он ощущал в их с сестрой трио, а сейчас сплошным наслаждением упало ему на плечи. Возможность пройти эту тайну почти в одиночку дает ему понимание, что он может и не самый разборчивый в сообразительности малый, но достаточной умный, чтобы складывать осколки разбитого рисунка воедино. И ничего из этого Оминису сказать язык не поворачивается. Но вспоминается более надёжный довод, который успокаивает заодно и самого Себастьяна. И вызывает у него на лице ухмылку. — Я обещал ей, что она будет у меня в долгу. Пора брать с неё этот долг. Он лукавил, ведь они так в лагере и не договорились. Но теперь козырный туз в его рукаве. Оминис качал головой. Хотел было возразить, но стало быть прервался. От слишком широкой усмешки у Себастьяна вновь заныли ссадины на лице. Медея долгое время избегала любой конфронтации со сверстницами и сверстниками после дуэли в Скрещенных палочках. Её тяготили вопросы в духе «а расскажи сто способов колдовать без палочки», а возможная раскрытая тайна иссиня-черной шерсти не давала спокойно спать. Появляясь исправно лишь на уроках, стоило им только заканчиваться, как из поля обзора сокурсников она исчезала восвояси, затаившись среди каменных коридоров школы. И только в одном из таких ей напомнили о юношеском хамстве. Непоколебимая наглость парней поражала Медею в очередной раз того, как её бесцеремонно схватили за локоть. И только собираясь обернуться и дать отпор этой наглости, девичьи глаза встречаются впритык с очами Себастьяна, где-то за углом какого-то поворота, сейчас место не имеет столь значимого значения. Ведь сейчас… Койот и лиса встретились воочию.