Койот и лиса

Себастьян со смехом догонял свою сестру вдоль каменного коридора школы, куда обычно не заходят студенты. Несерьезным шипением требовал эту бегущую наглость остановиться, старался схватить за капюшон робы и терпел поражение. — Не догонишь, не догонишь! Анна была такой же сумасбродной как ее брат. Они вдвоем творили неподвластные указам школы бедствия, затягивали в это недовольного (но счастливого от компании друзей) Оминиса и устраивали бедлам. Сегодня им удалось сбежать из-под внимания старост только вдвоем, юркими шажками проникая в башню преподавателей. Туда, куда ты можешь попасть только на последних курсах или встав на путь обучения детворы. — Зараза! Ты победила, ладно. Я просто тебе позволил. — Конечно, Себастьян, конечно. Она очень-очень серьезно кивала головой и после заливалась заглушенным смехом, прикрывая рот. Им пришлось набраться сил дабы затихнуть и начать рыться в своих глубоких карманах мантий, разыскивая вещички, которые в будущем послужат дурацким розыгрышем. — Ты взял с собой… — Да-да, взял, не переживай. Со старостами всех факультетов кроме своего они не подружились. Сильно не подружились. Но если насмехаться, то над всеми и сразу. Тихий скрип половиц и открывающейся двери, детские руки толкаются внутрь ванны для старост и проникают невоспитанно туда, куда их не звали. Близнецы цепляют небольшие шарики к бортикам большого водоема, куда обычно приходят мыться и вновь раздаются смешками, ни секунду не сомневаясь в том, что они делают. Потому, когда утром в большой зал наблюдатели за детским поведением из факультетов Гриффиндора и Когтеврана заходят с зеленой кожей, раздается волна неподдельного смеха. Себастьяну и Анне остаётся только радоваться, что на их уловку не попалась староста из Слизерина… а после остаётся грустить, когда их разоблачают ночные свидетели и отстраняют в очередной раз от уроков, заставляя заниматься менее интересными вещами. Например, убираться и помогать преподавателям… *** Слизеринец вспоминает это с теплотой на устах, совсем забывая, сколько времени он уже провел в этой глубокой палатке, оказавшейся намного больше, чем та есть снаружи. В магическом мире к таким пространствам не привыкать, потому ему лишь приходится оставаться тише воды и ниже травы под дезиллюминационными чарами, разыскивая потерянного волшебника. Ему хотелось было сравнить эти приключения, тогда в Хогвартсе и тут, в гоблинском лагере. Но, конечно, выходило очень спорно. В школе на тебя не сваливался груз в виде возможности попасть в плен или того проще — умереть. И одновременно с этим дополнительным камнем на голову сваливается самобичевание — «Что я тут делаю, когда должен искать способ снять проклятье?». Сам себе он ответить не может рационально, как бы не хотелось. На подиум ответа выходит только единый «Ну, я просто помогаю беспомощному!», а нервы это совсем не успокаивает. Юноша машет активно головой, пытаясь скинуть с себя наваждение от роя мыслей, в этом ему еще помогают несколько голосов вдали от него, за ящиками и балками. Говорящие на гоббледуке, ему их грубые и скрипучие речи не разобрать, остаётся лишь щуриться, проходя глубже по спускам в этом помещении. А в голове прошел новый виток мыслей о том, что могут обсуждать гоблины. Может, среди их речей он бы и узнал, зачем им нужна студент Хогвартса? И зачем этот студент напал на лагерь в одиночку?.. Возможность задать ворох вопросов себя ждать не заставляет, когда за очередным лестничным проемом его встречает множество клеток. Незакрытых, закрытых наглухо и забитых досками, и немного прикрытую прутьями. За одной из такой мирно лежала клубком та самая лиса, попавшаяся ему на глаза ещё несколько недель назад, в начале года. С округлыми белыми пятнами на лице и прищемленным хвостом, носящим до сих пор вмятину. Он припоминает этот лисий визг, когда дверь хорошенько так хлопнула ей пушистую красоту… Сэллоу несколько раз замотал головой и прильнул к прутьям клетки, несколько раз встряхнув. — Ты! Лиса! Животное приоткрыло глаза лениво, уже думая, что за ней пришла очередная порция допросов. Но увидев юношеский силуэт, резко взмахнула на четыре лапы и подбежала к нему. И во взгляде сплошное да знакомое «Ты больной?». Себастьян на каком-то автоматизме от прошедших по нему эмоций помотал головой, отрицательно отвечая на этот немой вопрос. — Я тебя вытащу, только при условии, что ты мне скажешь, кто ты такой или такая. Как ему в этой ситуации позволяет только совесть ставить ультиматумы? Сам не знает. Но он слизеринец, ему амбиций не занимать. И раздувавшейся глупости вместе с ней не занимать, ведь он Себастьян… — Уходи. Это уже раздается у него в мыслях. Волшебник несколько раз покрутил головой, подумав, что к нему обращаются позади, а не внутри. — Нет. Я тебя тут не брошу, но ты у меня будешь в долгу. — Я не буду у тебя в долгу. Либо выпускай меня без условий, либо убирайся, пока гоблины не поймали и тебя. Я лучшего тебе желаю. Лиса нахмурилась на него, он нахмурился на лису. Ничего не оставалось, кроме как согласиться, ведь бросить живого человека в плену он не мог, а ощущение, что долг ему вернется бумерангом не уходило. Словно ему насвистывали одну мелодию, пока на деле играла совсем иная, более правдивая в своих нотах. — Найди мою палочку. Она недалеко, я ее чувствую. Благо, что всё это лиса говорила ему магическим образом в мысли, а не вслух. Иначе от разговорившегося в подсобке гоблинов животного, те точно бы удивились и пошли всё проверять… Поиски магического оружия не заставил себя долго ждать благодаря наводкам анимага. Себастьян не спешил протягивать ее сквозь прутья клетки, в которой лиса уже гордо восседала, дожидаясь дуновения судьбы со стороны слизеринца. Тот разглядывал рукоятку ее оружия, вертел в пальцах, запоминал изгибы и внешний вид. И вдруг усмехнулся, заставляя четырехлапую недовольно замахать хвостом. — Я тебя разоблачу по палочке и отметинам. — Ты мог давно меня уже по отметинам и разоблачить. В его голове даже прозвучал отчетливо звук того, как она недовольно фыркнула на это! В его собственной голове он слышит чужое недовольство! Непозволительная для этой пушистой засранки роскошь, от которой он скрипит зубами, первично забыв о том, что этой недовольным, но хитрым укалыванием она дает знать, что их знакомство давно произошло. Это дойдёт до осознанности чистого разума Себастьяна когда-то потом, сейчас его захлестывают эмоции задетого эго, но бороться с ними не выходит. Остаётся лишь заглушать, всем видом показывая недовольство, покуда он протягивает лисе ее орудие, а она его перехватывает ловко зубками, одобрительно махнув пышным хвостом. — Ты сможешь выбраться сам? Нам надо уходить раздельно, чтобы не поймали вместе. — Ты за кого меня держишь… если смог сюда спуститься, значит смогу и уйти. — Держу тебя за очень рискового парня, не дружащего с головой и инстинктом самосохранения. — Но в клетке ты, а не я. С этим аргументом ей невозможно было спорить. Оставалось прижать оскорбленным движением уши, уходя вглубь своей клетки. — Ладно-ладно, извини. Я ухожу, уговорила. И помни, что ты у меня в долгу. Прекрасно зная, что они договорились об обратном, Себастьян не мог упустить возможности уколоть её в ответ. И не дождавшись лисьего голоса у себя в разуме, тот спешил наружу. Оборачиваясь посреди высокой травы на четыре лапы, койот прилежно остался ждать. Скоро светало, сон накатывался спешным валом, но он удерживал себя в сознании, не желая позволить этой дурной лисе вновь оказаться в той же клетке. Потому долго следил за колыхающимися травинками и отрядом шныряющих снаружи лагеря гоблинами, которые восстанавливали свои пожитки и повозки после потрясения волшебницей. И только когда лишним шумом заиграла окружающая его природа, а черный лисий нос раздвинул заросли и мордой оказался у койота, они оба застыли, готовясь давать деру или же животную драку, растопыривая когти и нахохлив хвосты. Но после ему приходит ещё один разборчивый человеческий звук в волчью голову, обозначающий простое «спасибо». И доверяясь тому окончательно, лиса с тем же прищемленным хвостом побежала по своим анимаговским делам в сторону замка, оставляя Себастьяна в травянистом одиночестве. И только из уважения к ней койот не погнался следом, осознанно упуская возможность отследить её хвост и раскрыть личность. Ему в голову ударило убеждение, мол, всему свое время. И возможно, оставаясь тайной, им получиться узнать о друг-друге больше, чем раскрытыми и явными. За общим столом на завтраке Сэллоу клевал носом в тарелку с кашей, пытаясь скрыть бесполезно от окружающих, что совсем не спал. Ему удалось полежать минут тридцать, наверное, и все те он размышлял о произошедшем сегодня, от чего заметно терял концентрацию. — От тебя пахнет собакой. Именно с этими словами Оминис поздоровался и сел близь с недоспавшим своё Себастьяном, но вусмерть довольным тем, что с ним произошло сегодня ночью. — А от тебя змеями. Расценив слова друга как грубость, Себастьян отвечал ему тем же. И лишь на замотавшую отрицательно голову Оминиса тот вопросительно склонил свою. — Ты не должен был обращаться. — Ну я и не в школе это делал… — Опять ночью бегал? — Что ты заладил, Оминис! Не бегал я. Ну почти… я… Я тебе в крипте расскажу, ладно? Это была просто… экстренная ситуация, где я действовал для точного решения быстрее, чем думал. — Значит, это была любая возможная ситуация. Возразить не получалось, хотя ему очень хотелось. И своим не выспавшимся рассудком пытаясь сообразить Мраксу достойный слизеринца ответ, он также припомнил, что помимо него не спать также долго должен был ещё один студент, отпущенный из лагеря гоблинов. Когда завтрак закончился и поток студентов направился по нужным кабинетам, Себастьян остался у выхода, подпирая собой уверенно проем для огромной двери в общий зал. Красными от недосыпа очами он пугал всех тех, с кем встречался взглядом, не обращая на то внимание. Лишь искал нужные отметины, связанные с обликом противоположного ему анимага. Черные волосы, без очков… в очках, но без черных волос… В очках и с черными волосами, но парень… С синяками под глазами, но гриффиндорка, все не то, все не то… Несколько раз потирая переносицу, дабы немного размять глаза, в последние мгновения ему попадается на глаза новая пятикурсница, также пристально глядящая на него теми же красными очами. А ещё в округлых серебристых очках. И в помятой у подола мантии. И с черными, нет, иссиня-черными волосами… Может, они бы так и продолжили играть в догадывающиеся гляделки, если бы гордая когтевранка не отдала победу в этих гляделках Себастьяну, и не пошла бы дальше, на первый этим утром урок. Но складывающийся в голове слизеринца пазл собрал все детальки воедино, кроме рукоятки палочки. Разглядеть бы её оружие вблизи, где-нибудь… на дуэли. Сэллоу прикрыл лицо, скрывая на нем проявившуюся ухмылку. — Где там Лукас, надо бы скоординировать пару раундов для Скрещенных Жезлов…