Сто тысяч вольт в венах

      Гереон чувствовал, что задыхается. В водовороте из тел он не различал лиц и голосов, слившихся воедино в крике, который простирался над Берлином. Гереона слышно не было — он разевал рыбий рот:       — Шарлотта! — но перестук её имени растворялся в волне истерии, охватившей Фридрихштрассе. Гереона переворачивало плечами, но он упорно протискивался между ними, отталкивая рабочих.       Забастовка началась в полдень — солнце сверкающим мечом нависало над головами, и жар от каменных стен и брусчатки прилипал к коже, которая вмиг покрывалась потом. Август был беспощаден, но больше — измождённые сердца, что отвергали смирение как худшее из наказаний. Рабочие вышли на улицы, чтобы вытребовать справедливость, но что она стоила здесь, в Берлине, городе похороненных заживо душ?       — Шарлотта! — Она была рядом, была; почему он не взял её за руку, как девчонку? Для полиции забастовка не стала неожиданностью, однако никто не был к ней готов — после заглаживания последствий Блутмая руководство ослабило хватку, что позволило народной ярости выплеснуться через край. Её больше ничто не сдерживало — алыми реками она заполнила улицы Берлина, которые сплетали дороги в узел гнева.       Шарлотта держалась рядом — они угодили в заварушку случайно, возвращаясь в «Замок» после вылазки на квартиру Виллема, убитого накануне. Найти там им ничего не удалось, зато потеряться среди людской толчеи оказалось на удивление легко.       Кто-то сорвал с его головы шляпу, и Гереон резко обернулся — без зла, но с отчаянием. Рабочие выталкивали его к перекрёстку, и Гереон огляделся по сторонам, мысленно вырисовывая её: сегодня на ней было полосатое платье с воротником, мягкая шляпка (новая), розовые пятна на бледных щеках — из-за жары. Влажные кудри у основания шеи. Взмах головы — на просвет они будто чистое золото.       — Герр Рат! — Обернувшись, она подскочила ему ровно под руку, и с его губ сорвался невнятный хрип. Значит, не мысль — здесь. Живая. — А я вас везде ищу…       — И я, — Наконец Гереон крепко стиснул её руку в своей — наверное, больно, потому что Шарлотта поморщилась. — Надо выбираться. Пойдёмте.       — Туда, — она указала в противоположную сторону, — сократим путь.       И уверенно потянула его за собой, сталкиваясь с людьми, которые грубо оттаскивали её в сторону. Гереон нетерпеливо подтянул её к себе, приложив усилия, — сложно сказать, что было сильнее: её упрямство или течение толпы.       — Шарлотта, — она ткнулась лицом ему в грудь и, отскочив, смерила его недовольным взглядом. — Это бесполезно, людей слишком много. Нам нужно выйти на перекрёсток… — Его голос потонул среди многоголосья, и, недолго думая, Гереон устремился вперёд, таща за собой Шарлотту. Впрочем, она не сопротивлялась, что было, в общем-то, бесполезно — толпа сама выталкивала их наружу.       Вдвоём идти было тяжелее, несмотря на то, что Шарлотта была юркой, выбивая каблуками бешеный сердечный ритм. Оба были невысокими и хрупкими, так что их легко поджимали плечами, сметая назад, как листья с дороги. Потеряв терпение, Гереон остановился и, наклонившись, подхватил Шарлотту на руки.       — Я и сама могу…       — Так быстрее.       И это оказалось правдой: став целым, они ловко нырнули в толпу. Шарлотта задевала ногами встречные головы и слышала брошенные в спину Гереона проклятия. Его толкнули, и он едва не сорвался на землю, крепче прижав её к себе. Под пальцами было горячо — влажная ткань платья прилипла к коже. На мокрой от пота шее он чувствовал её порывистое дыхание.       — Вот же чёрт, — выдохнула Шарлотта нервно и, повернув голову, посмотрела на Гереона. На лоб налипли пряди взъерошенных волос. Она проследила взглядом по тонкой цепочке морщинок, ведущих к переносице, и коротко скользнула пальцем по его губам, чтобы привлечь внимание. Он тут же повернул голову, устремив на неё такой пронзительный взгляд, что она поняла — несмотря на то, что происходило вокруг, в это мгновение он всецело принадлежал ей. — Бросьте свои манеры! Кричите о помощи. Скажите, что девушка умирает.       Гереон нахмурился, непонимающе уставившись на неё.       — Что?       — Будьте как все, — затараторила Шарлотта. — Кричите. Зовите на помощь! — И в это же мгновение она безвольно обмякла у него на руках, точно бездыханная, откинув голову назад. На пару мгновений Гереон замер, глядя на неё, а затем, удобнее перехватив её на руках, набрал в лёгкие побольше воздуха и закричал что есть мочи:       — Кто-нибудь! Помогите! Моя Лотта, ей плохо! Где здесь врач?!       Шарлотта едва сдерживала улыбку, так некстати подхватившую губы. Интересно, мёртвые улыбаются? или только во сне? Потому что «моя Лотта» — его Лотта! — прозвучала как настоящая, и в страх, что прозвенел осколками в его надломленном голосе, поверить было легко.       Толпа клюнула на их маленькое представление и помогла Гереону выскользнуть на свободу — люди расступались, направляли, говорили, куда идти, кто-то доверительно поддерживал его за плечо; Шарлотта чувствовала чьи-то прикосновения к рукам, что свисали безжизненными плетьми. Видимо, пытались нащупать пульс; Шарлотта незаметно выскользнула из хватки — не хотелось, чтобы обнаружили, как неистово бьётся у неё сердце. Она слышала только, как шумела кровь, тяжело прилив к голове, и бездумно прокручивала его голосом: моялоттамоялоттамоя…       Шарлотта услышала выстрел и почувствовала, как вздрогнул Гереон. Она приоткрыла один глаз — дома размывались в полосы, фигур больше не было не видно. Они выбрались! Кажется, приближались к станции метро — с подземной лестницы потянуло сыростью и прохладой. Шарлотта попробовала приподняться, вцепившись в его плечи.       — Отлично, — она спрыгнула и, перехватив в руки сумку, вздохнула — на мгновение в глазах потемнело, а голова пошла кругом. — Мне кажется или вас качает?       Гереон не ответил — перед глазами плыло. Шарлотта внимательно посмотрела на него.       — Герр Рат?       — Да…       — Похоже, вы перегрелись на солнце. Где ваша шляпа?       Гереон что-то пробормотал в ответ — язык словно набух и не слушался, как у пьяного, — и Шарлотта, схватив его за руку, потянула за собой вниз к метро. Она громко ахнула, впитывая вожделенную прохладу, которая приятно освежила разгорячённое лицо; потные ладони сорвались, Шарлотта припустила бегом вперёд, завидев приближавшийся к станции поезд. Забастовщики тоже сбегали вниз, напугавшись выстрелов, — кто-то с криком пронёсся мимо, едва не сбив Шарлотту с ног. Она принялась лихорадочно соображать. Полиция?.. У рабочих в руках были флагштоки и расписанные плакаты; какую опасность они могли представлять, будучи безоружными босяками?       Шарлотта подумала о Будде, которому она хотела задать несколько вопросов, хотя сомневалась насчёт его компетентности в том, что касалось народа, которого не удастся усмирить пулей. Так бездумно и просто. Жизнь размером с гильзу — вся там.       Шарлотта обернулась, чтобы позвать Гереона, и в ужасе раскрыла рот, увидев, как он в бессилии сползает по столбу, выложенному плиткой.       Его трясло.       — Герр Рат! — Шарлотта устремилась к нему и опустилась на колени — Гереон распростёрся на полу, задыхаясь, как выброшенная на берег рыба. — Герр Рат, вы слышите меня?       Он застонал, поморщившись; злость и отчаяние исказили черты его лица, выбивая из груди хрип и продырявленное дыхание. Шарлотта обхватила его лицо руками, пытаясь поймать его взгляд, затем ослабила галстук и расстегнула воротник рубашки. Людей на станции становилось больше, чья-то нога оказалась около его лица, сорвавшись в прыжке; Шарлотта придвинулась ближе, так, чтобы спрятать его за собой, прижавшись телом. Она засунула руку во внутренний карман его жилета и вместо портсигара с ампулами обнаружила пустоту.       Она же карманом раскрылась у неё в груди.       — Посмотрите на меня, — Шарлотта прижала ладони к обеим сторонам его лица и почувствовала влажные дорожки слёз на скулах. — Смотрите на меня. Я здесь. — Шум промчавшегося поезда заставил её склониться ниже, прислушиваясь к его дыханию. От Гереона пахло потом и бензином. — Это пройдёт, сейчас всё пройдёт…       Она даже не знала, правда ли это. Что она могла сделать? Только касаться и считать удары, путаясь, в чьей груди. Дыхание его срывалось, а дрожь была сильна настолько, что Шарлотта чувствовала, как она отдаётся у неё внутри, отскакивая от ребёр. Станция была охвачена трепетом от проносившихся вагонов, шагов, ржавого воздуха, в котором чувствовался страх; Шарлотта хотела защитить от всего, что могло помешать ему, но Гереона трясло, на бледных губах пенились неразборчивые слова. Он отворачивал голову, чтобы посмотреть на лестницу, потемневшую от наплывших фигур, что с криком сбегали вниз, вниз, н…       — Нет, смотрите на меня! — Шарлотта мягко, но настойчиво повела рукой, поворачивая голову Гереона к себе, и он устремил на неё взгляд на тысячи ярдов — туда, за край пустоты.       — Гер… Гереон, — отрывисто шептала она, чувствуя, как больно сдавливает горло. — Ты меня слышишь?       Шарлотта выдерживала расстояние этого взгляда, пока не почувствовала его висок на своём, приблизившись вплотную. Они слиты, одно — его дыхание у неё на шее, грудь скачет в прыжке, вверх-вниз, вверх-вниз, вниз…       — Нет!       Гереон чувствовал, что задыхается. Шарлотты больше не было рядом.       Она закричала от боли — кто-то скрутил ей руки за спиной, отталкивая прочь — вверх.       Гереон подскочил в постели, глотая крик. Ночная синева разливалась по комнате, будто глубоко под водой; дышать и впрямь было трудно. Гереон повернул голову — Хельга крепко спала рядом. Словно почувствовав его взгляд, она шевельнулась, не размыкая век, и он услышал мягкий шелест, с которым её локоны проскользнули по наволочке.       Откинув одеяло, Гереон со стоном выбрался из постели. Тяжёлая мокрая ткань — с остервенением он стянул с себя пижамную рубашку, покидая комнату заплетающимися ногами. Волосы налипли на лоб, в горле клокотало рыдание. Приступы редко мучили его во сне, зато кошмары снились ему почти каждую ночь.       Каждую ночь он слышал, как кричала Шарлотта.       Рука тряслась, когда Гереон поднёс стакан с водой к губам; он сорвался в раковину и со звоном разлетелся на осколки. Гереон отвернулся, чтобы не видеть в них чужие отражения.       Он шагнул в коридор и схватил трубку. Диск под дрожащими пальцами обернулся с громким щелчком, и Гереон назвал номер.       — Соединяю, — раздалось в трубке, а затем он разобрал знакомый, хриплый со сна голос:       — Алло?       Гереон вздохнул с облегчением, прижавшись плечом к стене.       — Шарлотта.       — Кто это?       — Это я… Гереон.       Он слышал, как она нетерпеливо сопела в трубку.       — Гереон?.. — Послышалась какая-то возня — должно быть, Шарлотта удобнее перехватила трубку, которая чуть не сорвалась с ладони. — Что-то случилось? Ты узнал что-то о Виллеме?       Гереон усмехнулся. Как ловко она настроилась на рабочий лад! Как легко перешла на «ты»… Будто и вовсе забыла о сне — голос зазвучал звонче, острее.       — Нет… Нет, — он вздохнул и, повернувшись, откинул голову назад, затылком к стене. — Ничего… Извини. Тони не проснулась?       — Нет, — растерянно проговорила Шарлотта. — Спит.       — Хорошо.       — А вы? Почему не спите?       Гереон поджал губы. Разве о таком говорят?       — Не могу, — сказал он и закрыл глаза. — Эта чертовщина не даёт мне покоя.       — Вы про Виллема? Или про…       — Да. Про всё.       Про нас.       Они немного помолчали. Почему-то Гереону казалось, что Шарлотта его понимала. Он мог даже представить, как она смотрит на него — неприкрыто прямо, почти с вызовом, но всегда — честно.       Даже когда врала.       — Герр Рат, вы дрожите?       Гереон удивлённо прислушался. Шарлотта оказалась проницательнее, чем он думал.       — С чего вы взяли?       — По голосу… Может быть, вам снился кошмар. И вы… — Она запнулась. — Позвонили.       Гереон не удержался от улыбки.       — Вы рассуждаете как следователь. Неудивительно, что вы попали в убойный отдел.       Он почувствовал — почти увидел, — как она улыбнулась в трубку.       — Вы забываете, что я ваша ассистентка, — произнесла Шарлотта насмешливо. Моя — вдруг отозвалось у Гереона в голове.       Лотта.       — И я знаю вас гораздо лучше, чем вы себе представляете. — Она немного помолчала, будто решаясь на что-то, а затем, вздохнув, осторожно спросила: — Вы расскажете мне, что вам снилось?