Seasons

Полупустая квартира. Отсутствие мебели не самое плохое, что случалось в жизни Трафальгара за последнее время. Затхлый воздух проникает в ноздри, оседая глубоко в лёгких слоем трёхнедельной пыли. Ровно три недели Ло не выходил из дома, ровно три недели он не питался нормальной едой, ровно три недели он просто влачит собственное существование, время от времени поддерживая состояние короткими приёмами пищи, которую пищей сложно назвать. Смысл его жизни покинул этот мир ровно три недели назад. Из мебели не осталось практически ничего, кроме холодильника, кухонного стола и двух стульев. Всё остальное полетело нахер вниз через балкон, в том числе и огромная двуспальная кровать. Потому, забившись в угол опустевшей квартиры, Ло лежит на голом полу, бросая пустой взгляд на серый потолок. Босые ноги покрылись слоем прилипшей грязи, так же как и вся одежда. Немытая голова жутко зудит, но какое ему дело до этого, когда в груди зияет дыра размером с Марианскую впадину. Пол усыпан ошметками разорванных обоев и осколками битых пивных бутылок. Сегодня ему влом убираться. Завтра тоже. Через оконную щель проникает холодный воздух. Ло ежится и поджимает ноги в попытках согреться, всё-таки он ещё не умер, а испытывать озноб — вещь не из приятных. Похмелье даёт о себе знать резкой, подобно удару молотка, головной болью. Каждая капля воды, каждое завывание соседской собаки причиняет сильнейший дискомфорт, но он не идёт ни в какое сравнение с тем, что творится в его душе. Его сердце вырезал вестник смерти, оставив после себя большую кровоточащую рану. Больно пошевелиться. Каждый вдох даётся с особой тяжестью, будто кто-то извне давит на грудную клетку, в попытках перекрыть дыхание. Опухшие глаза устали лить слëзы. Они медленно закрываются, унося сознание в мир грёз, в котором они всё ещё вместе. Таким образом мозг пытается защититься от преждевременного самовыпила. И если бы Ло не тонул в чувстве горя и самосожаления, то, возможно, ему удалось бы услышать тихое: — Отпусти, отпусти меня… Часы его сна побили всё мыслимые и немыслимые рекорды. Пятнадцать часов в сутки. Мозг всё ещё пытается защитить то малое, что у него осталось. Желание жить давно ниже отметки нуля. Кора-сан бьёт тревогу, ломится в квартиру, но ему не открывают. Одинокое смс со словами «я жив» приходит на смартфон приёмного отца. Он отступает. Ло не откроет ему дверь. Оставленный пакет с продуктами так и никто не забирает. Каждый приход в сознание в сто раз мучительнее, чем те горько-сладкие сны. Ло больше не различает цвета. Мозг постепенно перестаёт выполнять свои функции. Отсутствие нормальной пищи влияет на снижение веса. Его тонкие татуированные руки уже не так красивы. Он истощён и болен, но не чувствует ничего, кроме пустоты в месте, где должно быть сердце.

***

«Проваливаясь в эти сны, я снова падаю и падаю вниз, готовясь разбиться оземь, но этого не происходит. Ты кладёшь руку мне на плечо и помогаешь подняться. Не могу поверить своим глазам. Ты ни капли не изменился. Всё такой же, каким был до того, как смерть забрала тебя. Твоя улыбка так же сладка, как и взгляд добрых бездонных глаз. — Не уходи! Позволь мне запомнить каждый миллиметр твоего лица, пока есть время. Но ты снова исчезаешь со словами: — Отпусти, отпусти меня… А я не отпускаю. Снова прихожу к тебе во снах. Здесь мир прекрасен. Мир, в котором никто не может нас разлучить. Мир, в котором тысячи огней танцуют для нас, унося в свою заоблачную даль. Эти ночи пахнут жасмином, а я мечтаю о нас с тобой. Мечтаю о том, что никто нас не разлучит и мы всегда будем вместе. Я вижу, как ты волнуешься обо мне, но не стоит. Время на нашей стороне. Потому что всё когда-то приходит к своему логическому завершению. Даже самые великие замыслы живут и умирают. И листья развиваются на ветру, пока не придёт их время сгнить. Они опадают для нас с тобой. Где-то там, за пеленой моих грёз, есть реальный мир, но я не хочу в него возвращаться. — Луффи-я, позволь мне остаться, — прошу я, вглядываясь в твои живые глаза. Но ты вновь твердишь свою заевшую пластинку: — Отпусти, отпусти меня… Я вижу, как тяжело тебе даются эти слова, но я не могу согласиться. Где-то там, в реальном мире, небо кричит наши имена, а дождь плачет о нас с тобой, не находя утешения. Этот дождь — пролитые мной слезы. Ты тот, кого я не могу отпустить, ни в этой, ни в следующих жизнях. Я снова прокрадываюсь в эти сны, будто вор, где ты продолжаешь ждать меня, в попытках убедить сдаться. Но ты ведь в курсе? Я втройне эгоистичнее, когда дело касается тебя. Твои горячие руки такие же, какими были при жизни. В них нет ни намёка на холод и безразличие. Я знаю, что ты тоже не можешь от меня отказаться. Продолжаешь дарить то, в чем я нуждаюсь больше всего на свете — твои объятья. Ты вдыхаешь запах моих волос, а я наслаждаюсь нашей возможной близостью. — Траффи, ты хочешь остаться со мной? — Почему ты спрашиваешь об этом, будто не знаешь моего ответа, — отвечаю я на его глупый вопрос. — Ши-ши-ши, — раздаётся звонкий протяжный смех. Он притягивает меня ближе, даря мне нежный поцелуй, о котором я так давно мечтал. Поцелуй смерти. Я не хочу отказываться. Я просто эгоист, готовый на всё, лишь бы остаться с ним. Прости меня, Кора-сан, но я до бесконечности счастлив в эту самую секунду. Надеюсь, ты не будешь слишком долго горевать о своём глупом, эгоистичном сыне. Люблю тебя, твой Ло.