Дурак

Ты просто хотела сдаться. Возможно, если ты это сделаешь, то увидишь ее снова. Игры никогда не помогали тебе отвлечься от мыслей о ней. Ты скучаешь по ней, ты тоскуешь по ней больше, чем раньше. Ты тоскуешь по ней теперь, когда человек, которого ты считала лучшим для себя, на самом деле оказался хуже. — Если тебе не нужно будет проходить игры, чтобы остаться в живых, я, скорее всего, запру тебя, чтобы ты не смогла от меня сбежать. - Он улыбнулся, хихикая, когда румянец залил его лицо. Сунато никогда не утруждал себя маскировкой своей настоящей личности. Он никогда не утруждал себя тем, чтобы скрывать свои желания к тебе и к крови. В каком бы месте ты ни была, он всегда был там. Всегда преследует, всегда прячется. Его тепло больше не было чем-то таким, что дает тебе утешение. Ты вошла в колумбарий. Тот самый колумбарий, куда деликатно и бережно поместили твою подругу. Она была в центре внимания, и это было последнее, что ее родители могли для нее сделать, поскольку она всегда хотела, чтобы ее видели среди других. У нее было много желаний. Она хотела, чтобы ее положили в стеклянный гроб, в розовом платье, в окружении засушенных цветов. Она хотела, чтобы ее останки послужили удобрением для дерева. Она хотела, чтобы ее бросили в океан, так как ей всегда хотелось плавать. Она хотела умереть вместе с тобой, но она никогда не хотела, чтобы ты умерла вместе с ней. Там была ее урна, установленная на вершине искусственной греческой колонны метровой высоты. Справа была миниатюра, похожая на лес, а слева - небольшой традиционный фонтан. Резервуар для воды собирал воду из фонтана, создавая журчащий звук. Ты проследила за гравировкой на ее урне. Это был не традиционный белый или традиционный черный цвет. Королевский синий, золотой и розовый - ее любимые цвета - вдохнули жизнь в ее предполагаемую безжизненную урну. Даже в своем вечном сне она никогда не переставала быть красивой и захватывающей дух. Она сказала тебе, что вам двоим следует сделать одинаковые прически. Она всегда хотела иметь голубые волосы. Тот, который виден только под слепящими лучами полуденного солнца, тот, который можно увидеть только при свете. Она хотела, чтобы ты купила розовую сахарную вату, как платье, в котором она будет лежать в стеклянном гробу. Ты никогда не видела, чтобы она плакала. Даже сильная боль в груди не может заставить ее заплакать. Даже не фильм о богатой рыжеволосой девушке, которая влюбилась в бедного художника, с которым она ненадолго познакомилась на корабле. Даже не фильм о братьях и сестрах на войне, пытающихся выжить, пока их тетя прятала рис. Ты предпочла бы, чтобы она плакала, так что, когда ты будешь плакать больше, чем она, это будет оправдано. Однако она так и не сделала этого. Так как же ты можешь скорбеть о ком-то, кто всегда смирялся со своей приближающейся смертью? Какое ты имеешь право плакать, когда всю свою жизнь ты была окружена привилегиями, которые она хотела? Какое ты имеешь право оплакивать ее боль, когда ты все еще дышишь? Как дерзко. Ее любимая песня звучала у тебя в голове вместе со строчками из ее любимого романтического фильма. Ее голос звучал в твоем сознании, когда она высказывала тебе свои последние пожелания перед уходом. Люби настоящего партнера, сказала она. Живи роскошной жизнью, сказала она. Наслаждайся своей страстью, сказала она. Живи счастливой жизнью, сказала она. Но как ты можешь сделать это сейчас? Даже парень, который тебе нравился, был сумасшедшим, он заставляет тебя бояться. А парня, которого ты любила, даже не было рядом, но даже если бы он был рядом с тобой, он делает тебя несчастной. В ушах у тебя зазвенело от пронзительного звука, от которого на долю секунды потемнело в глазах. Ты один раз ударилась головой. Затем дважды. Затем трижды. Ты причиняла боль, чтобы избавиться от раскалывающей голову боли от мигрени, которая была у тебя в эти дни. Ты провела пальцем по колонне, стряхивая густую пыль, которая окружала ее красоту. — Я же говорила тебе, я не думаю, что когда-нибудь забуду тебя. Ты была всегда такой глупой. Как ты можешь смотреть на останки своей подруги с такой любовью и тоской, когда знаешь, что у тебя есть влюбленный поклонник? Как ты можешь быть такой небрежной, когда сумасшедший постоянно нуждается в твоем преданном внимании? Банда всегда понимал страх в твоих глазах. Его источником удовольствия было убийство, в то время как ты находишь счастье в приготовлении пищи. Он смеется, когда он напряжен и подавлен, в то время как ты плачешь навзрыд, когда тебе грустно. Он никогда не владел твоим сердцем. Даже если бы он извлек его из твоей грудной клетки, оно все равно умерло бы в его объятиях. У него никогда не было тебя, и единственное преимущество, которое он получил от твоего жениха и друзей, заключалось в том, что он все еще был жив, а ты рядом. Даже после смерти, даже на расстоянии, эти двое занимали твой разум. Он не знал, как выглядел твой жених на самом деле, но он мельком увидел прическу парня, когда тот пришел к тебе на выпускной. Они говорят, что разумные люди обречены быть несчастными и сожалеть о своей жизни, в то время как невежественные и ничего не подозревающие люди живут и умирают радостно. Ты выглядела слишком счастливой, чтобы он почувствовал, что не может помешать этому счастью. Он был далеко от вас, держа в руках брелок ручной работы. Он видел, как вы садились в экстравагантную машину, чего он никогда не сможет себе позволить, независимо от того, насколько он раб капитализма. Он никогда не сможет что-то дать тебе, и он уже давным-давно смирился с этим фактом. И все же он по-прежнему тосковал по тебе всем своим существом. В этом мире никто, даже самые богатые, не свободны от игр. Никакие деньги больше не могут определять чью-либо ценность. Он знал, что ему не следовало так скоро раскрывать тебе свою истинную сущность, но что он может сделать? Он годами держал все это в себе. Что, если бы его мать никогда не убивала его маму? Был бы ли он по-прежнему таким? Что, если его отец никогда бы не ударил его мать, она все равно потеряла бы рассудок? Что, если бы его родители никогда не встретились, был бы он все еще чьим-то ребенком, был бы твоего возраста, встречался бы с тобой, любил бы тебя? Было так много "если", но это единственное, что не выходило у него из головы. Что, если он разобьет эту урну, причинишь ли ты ему боль и откажешься из-за своего страха от него?