Ни минуты покоя

      Лиза поняла, что у неё проблемы, как только переступила порог квартиры и увидела собственные чемоданы, заботливо собранные маменькой. Стоит уточнить, что это не первый раз, когда Наталья Викторовна столь изящно намекает на то, что двадцатилетней дочери пора бы съехать.       До восемнадцати Лизу растили, как комнатное растение. Хотелось ли ей вырваться? Очень! Поэтому, Андрющенко справила совершеннолетие и сразу же упорхнула на квартиру к парню.       «Чудесные» отношения продлились шесть месяцев и ещё два она слёзно вымаливала прощение у мамы. Лиза пропустила год потенциальной учёбы в университете и только в девятнадцать, наконец, отправилась получать вышку. Только это примирило Наталью Викторовну с блудной дочкой. — Ма… Куда ты меня выселяешь? – сдержанно спросила Лиза, гадая: поможет ли в данной проблеме магазинный тортик? — О, родная, - женщина выглянула из кухни, - дело в том, что я связалась с одним психологом…       «Вот блять» - Лиза закрыла глаза. Из-за «некоторых» моральных травм от бывшего, маман страстно желала, чтобы Лизонька «проработала» все проблемы. Но с психологами девушке категорически не везло. После того, как ей посоветовали родить для «восстановления внутреннего баланса», Елизавета сорвалась и отправилась в тату-салон.       Татуировка «Индиго» (в переводе с Лизиного: хера с два под общество прогнусь), три недели бойкота от матери и собранные в коридоре чемоданы. Конечно, потом она сделала ещё две татушки. По одной на каждого психолога-недоучку. — Это социальный проект, - глаза Натальи Викторовны горят пламенем надежды, - всероссийский социальный психологический проект для тех девушек, которые стали отбросами общества!       Лиза потеряла дар речи. Простите, у неё просто вышли ОДНИ неудачные отношения, это в каком месте она теперь отброс…? Но, куда важнее… — Мам, тебе на телефон звонили? Это ведь очередной лохотрон. Они точно деньги вымогают, - Андрющенко осторожно двигала чемодан к своей комнате. — Нет-нет. Их по телевизору рекламировали, - отмахнулась Наталья Викторовна, - очень солидные руководительницы, содержат женские пансионы в… Лондоне, или ещё где-то. В общем-то, туда нужно было направить анкету и, конечно, я заполнила её за тебя.       «Какого хуя?» - едва не спросила Лиза, но вовремя прикусила язык. — Мам, скам нынче и по телику рекламят, - жалобно протянула Лиза, - ты меня сейчас картелю в рабство продашь, остановись! — … Любовь Розенберг – очень приличная женщина, первоклассный психолог. Твоя анкета им понравилась и она приехала поговорить со мной. Таким образом, на твоё имя оставили бесплатную поездку в летний лагерь социального взаимодействия. Проживание, питание, кружки, психологическая помощь – и всё бесплатно.       Лиза окончательно уверилась в том, что её продали в сексуальное рабство, не меньше. — Розенберг… - ладно, об этой фифе она что-то слышала. Какая-то реклама в интернете выскакивала. – Прости, а что ты обо мне им написала? — Только правду, - обстоятельно кивнула Наталья Викторовна, - девочка-мизантроп, социофоб, неконтролируемая агрессия, цепляет исключительно мужчин-кобелей, в бытовом плане – овощ.       Серьезно, Лиза НИКОГДА не доверит матери составлять характеристику на работу. Это же пиздец! И сплошные преувеличения! — Мам, у меня же учёба… - последний аргумент надежды. – Сессия, и… — Не переживай. Розенберг посетила твой университет в рамках проекта и договорилась с деканом, - мечтательно улыбнулась Наталья Викторовна, - ты уезжаешь завтра. Не бойся, дорогая, там сможешь найти хороших подруг… И похотливые самцы увиваться не будут. Сплошные плюсы, верно?       И вот так сопротивление Лизы было сломлено.

***

      «Это, блять, нихуя не летний лагерь. Это концентрационный лагерь!» - Андрющенко словила сотую паничку в этом ёбанном чёрном фургоне, который увозил её всё дальше от цивилизации. Леса и поля, поля и ебеня…       Потом впереди показался массивный каменный сплошной забор, который едва не заставил девушку заскулить. Она чувствовала себя каторжником и, блять, это совершенно несправедливо.       После въезда на территорию её встретила сама Розенберг. Чемоданы Лизы куда-то унесли (она уже поймала стадию смирения), а её саму оставили в чистилище, супер-светлом помещении, где никого кроме неё и психолога не было. — Лагерь Социального Взаимодействия – уникальный проект, призванный помочь залечить душевные раны, установить доверительные отношения и избавиться от вредных привычек. Три месяца спортивных занятий, правильной диеты, свежего воздуха и приятного времяпровождения, - голос Розенберг звучал так сладко, что Лиза даже немного расслабилась. — К каждой девушке в нашем лагере применим индивидуальный подход. У тебя будут встречи с психологом, групповая терапия, а также различные тесты и испытания. Можно записаться в любые кружки, составить свое расписание по вкусу, участвовать в состязаниях… Всё для вашего душевного здоровья.       Ладно, звучит очень мило… — Конечно, есть ограничение по телефонной связи. Вся техника изымается, у вас есть часовые сессии в интернет-кафе лагеря… Один час в неделю.       «Ахуеть» - что-то в душе Лизы плакало кровью и билось в агонии. — Также, из рациона мы убираем острую, жирную, сладкую пищу… И кофеин.       … Затея сбежать отсюда больше не кажется невыполнимой. — Ко всему прочему: на территории лагеря действует комендантский час. Нарушители правил отправляются в карцер. Территория патрулируется, но даже побег… Здесь полностью глухая местность, - вздохнула Розенберг.       Тюрьма. Тюрьма это, а не лагерь! — Но ты привыкнешь, милая. Тебе точно здесь понравится. Я верю, что все твои моральные дилеммы будут решены в этом чудесном месте, - тепло улыбнулась Любовь, - можешь переодеться в форму… Тебя определили ко двору Гаммы, голубая нашивка на плече сообщает именно об этом.       Лиза нихера не понимала, да и не хотела. Её организм требовал самовыпилиться от отсутствия сладкого. Она помрет за эти три месяца. Тем не менее, Лиза скорбно переоделась в хлопковые чёрные брюки и оранжевую футболку, на плече которой действительно красовался голубой кусочек ткани. После этого Любовь повела её по длинному белому коридору. — Общественные места лагеря под наблюдением камер… Насчет драк не волнуйся, их оперативно разнимают охранники, - заботливо проговорила женщина, - ну… Иногда случаются проблемы. Удачи тебе, Лиза. За дверью – столовая. — Стоп, какие драки…? – опешила Индиго, сделав шаг вперёд. Дверь за её спиной тотчас закрылась и, в следующее мгновение…       Рефлексы Лизы сработали на полную мощность. Она резко присела, уворачиваясь от тарелки с кашей, что разбилась над головой. То, как выглядела столовая этого блядского летнего лагеря… Не передать словами. Ор, крики, визги, сцепившиеся бабы, летающие вилки и ложки (слава богу, ножей тут не выдавали), хлеб и каша по полу, белые стены залиты каким-то дерьмом…       Лиза, не рискнувшая встать, на корточках метнулась за один из перевёрнутых столов, где уже примостились две девочки (тоже с голубыми нашивками). Обе накрашены так сильно, словно дружно собрались в клубешник. — Привет, малыш, - весело отозвалась одна из них, у которой блестки на округлых щечках, - новенькая, да? — Ну… Типа… Того, - с усилием выдавила Лиза. – Какого, простите, хуя? — О, не переживай, роднуль. Мы надеемся, что ещё пару дней и ебанатство в столовой прекратится, - вздохнула вторая девушка, подпиливая ногти, - хоть бы этих уе… Ахуенных дам херанули в карцер. Молюсь об этом богу каждую ночь перед сном.       В тот миг Лиза осознала, что глубина ануса, в который она провалилась, как Алиса в кроличью нору, неизмерима.