Два дня спустя слышатся отчаянные стоны Ацуши, который упирается пятками в торф, пытаясь перетащить стеллаж с оборудованием к тренировочному полю, врезаясь в него бедром.
— Помощь не нужна?
— Пожалуйста, — хнычет он, вытирая пот со лба и выпрямляясь. — Это слишком жестоко со стороны Эдогавы-сэнсэя заставлять тащить меня это в одиночку, я... — он замирает. — ...Хван-хён?
Его бутсы были задвинуты в самый дальний угол шкафа, но ощущения от них всё такие же.
— Просто прикалываюсь, это
слишком тяжело. Но! Я попрошу Куникиду-куна вернуться за тобой!
Всё выглядит так же, как и тогда, когда он уходил: Танизаки и Куникида ведут разминку, Чан пристёгивает к ногам защиту, и когда тот поднимает глаза и видит Хвана, шагающего к полю, его взгляд смягчается.
— Что ты здесь делаешь? — у Хёнджина хватает порядочности быть робким. Он поворачивается лицом к тренеру (который также является их учителем литературы), который пристально смотрит на Хвана, склонив голову набок. — Ну?
— Я тут услышал, что питчер из Сынмина очень не очень, — Хван криво улыбается, а Эдогава-сэнсэй поднимает бровь. — И, — он вздыхает и низко кланяется от пояса, — Я скучал по игре. Я пойму, если уже не могу вернуться, но—
Он замирает, чувствуя тяжесть руки Эдогавы-сэнсэя, ерошащей его волосы.
— Забыли. А теперь иди разогрейся, пока я не заставил тебя помогать Накаджиме Ацуши.
Хёнджин улыбается, кивает и убегает, чтобы присоединиться к остальным. Несмотря на то, как всё было до его ухода... это так
приятно, будто он возвращает назад часть своей
прежней жизни. Даже менеджер команды, которая обычно представляет из себя
диктатора, улыбается, когда протягивает ему бутылку воды.
— Мы скучали по тебе, Хван.
От
этого, к удивлению Хёнджина, у него перехватывает дыхание.
— Спасибо, Йосано.
Когда он идёт домой с Чаном в тот вечер, Хван залипает в своём телефоне.
—
Опять переписываешься с Феликсом?
— А что, если да?
— Ты на удивление преданный репетитор.
Хван:
Ты был прав, всё прошло не так уж и плохо.
Феликс:
А я что говорил. Я рад, что ты вернулся!
Хван:
А ЕЩЁ я вывел Сынмина из себя, когда занял его место!
Феликс:
Не заставляй меня сожалеть о том, что я горжусь тобой, придурок.
Хёнджин смотрит на экран, прикусив губу, чтобы скрыть улыбку.
— На что ты там смотришь? — Чан приподнимает бровь, наклоняясь, чтобы посмотреть, но Хван тут же отталкивает его локтём.
— Я разве разрешал
подглядывать?
— Ну, нет...
— Тогда
брысь, Чан-и.
