***
Фотосессия заканчивается довольно скоро, но к тому моменту Осаму уже прожигает модель голодным, полным звериной похоти взглядом. — Что с тобой, скумбрия? Опять не выспался и залипаешь в одну точку? — рыжий похлопал его по руке, пытаясь привести в чувства, но следующее что происходит, это. Поцелуй Горячий, абсолютно несдержанный поцелуй, где Дазай скользит языком по зубам, по небу Накахары, кусает его нижнюю губу и посасывает, пока та болезненно не опухает. Руки в бинтах сами скользят по открытым бокам и сжимают их, притягивая Чую к себе чуть ближе. Воздуха катастрофически не хватает, настолько, что Осаму приходится отстраниться и припасть к нежной шее с чокером и оттянуть его языком вниз, а после оставить яркий след в этом месте. — С… стой, — слабо просит рыжий. — М? — Мне надо подготовиться. Шатен кивает и отпускает своего парня. — Вернись потом в этом белье, — шепчет Дазай и садится на диван. Он собирается выбрать несколько лучших фото из тех, что вышли и переслать себе, возможно, с очень эгоистичными целями. Так и происходит, Накахара возвращается в этом же ослепительно белье, в этот раз с одним отличием. Он нарочно покачивает бедрами, привлекая к ним внимание. И кое что действительно бросается в глаза: выпирающий бугорок в области паха. Кажется, не только Дазаю хорошо сейчас. Осаму встаёт и сгребает в охапку парня, прижимая его к себе так сильно, как только может. Родной, давно полюбившийся, запах партнёра сводил с ума… Настолько, что перед глазами плыла рябь, а руки непроизвольно скользят к ремешкам на груди, оттягивают и отпускают, заставляя покрыться тела обоих мурашками от звонкого шлепка. — Золотце, ты так хорошо постарался на этой фотосессии… Такой хороший мальчик… Я безумно рад, что увидел тебя в этом белье сегодня, — рыжий от похвалы покраснел и спрятал лицо в груди Дазая. Шатен запускает руки под кружево и невесомо обводит грудную клетку, затем задерживается на месте, где бьётся сердце, а потом… Потом он переходит к соскам. Парень чуть приподнимает ткань и припадает губами к обнажённой коже, царапая розовые бусины ногтями и зубами, чувствуя как вздымается грудь Чуи. Фотограф отстраняется только тогда, когда от ласк это место становится сверхчувствительным и покрасневшим. Следующая остановка — это плечи. Несколько красных отметин сразу же появляются там, а после покрываются россыпью коротких поцелуев, которые нужны, скорее, для придания влажности коже. — 'Саму! — несдержанно вскрикивает Накахара, когда его задницу резко сжимает одна рука. Вторая же гуляет по телу, иногда задерживаясь в конкретных местах, иногда щекоча чувствительные точки… Рыжий сначала просто тяжело сопит от поцелуев на шее. Затем, поцелуи перерастают в мягкие укусы, и уже тогда он перестает сдерживаться. Тело извивается, подставляясь под ласки, а Дазай и рад такому. Модель запускает одну руку в волосы шатена и слегка тянет его, когда чувствует, что удовольствие становится слишком сильным для обычных прелюдий. Осаму улыбается и подводит своего парня к столу, после чего достает из одного ящика тюбик смазки. — Сколько пальцев ты использовал? — требовательно спрашивает фотограф, на что получает ответ: — Два… Дазай самодовольно хмыкает и выдавливает лубрикант себе на пальцы. Через несколько секунд он приспускает чёрное кружево и оглаживает аппетитную задницу Чуи, после чего погружает в него один палец. Тот двигается довольно свободно и через минуту добавляется второй, с новой порцией смазки. На этом моменте становится сложнее, потому что Накахара стонет где-то там впереди, облокотившись о стол, а стенки обхватывают пальцы уже сильнее, чем раньше. — Золотце, твоя задница так прелестно реагирует на мои пальцы! Скажи мне, как это ощущается? — Дазай практически с садистской улыбкой тянет это и чуть согнув пальцы давит на простату, слыша сдавленный крик Чуи. Он всегда был слишком громким. Сегодня это особенно проявлялось… Осаму до конца стягивает кружево с бёдер рыжего и, неаккуратно смяв его, вкладывает в рот бедной модели, заглушая стоны и всхлипы. Было ли это чем-то грязным? Абсолютно. Но было ли это более привлекательным от этого? Да. Чуя двигает бедрами навстречу, дёргается, подставляется, но его полностью игнорируют, не добавляя ни пальца больше. Он в таком отчаянии… Он так нуждается в большем… Дазай давит на чувствительную простату внутри парня, а после разводит пальцы «ножницами» и вливает в него ещё немного смазки, исключительно для того, чтобы было легче двигаться. Ладно, возможно, шатену просто хотелось услышать пошлые хлюпанья смазки. Ещё через три минуты добавляется третий палец и вот тогда для Чуи начинается персональный ад. Его низ живота сводит от возбуждения, ему нужно чтобы к нему прикоснулись, и хуже того, он почти потерял контроль над собой в попытках ускорить движения своего парня. Рыжий хочет плакать от того, насколько сильно его глаза, то жмурятся, то распахиваются от неожиданных толчков внутри себя. Осаму присвистывает, когда разводит пальцы в модели очередной раз. — Чуя, твоя дырочка не хочет отпускать меня, посмотри-ка! Накахара смущённо рявкнул что-то в ответ, по крайней мере, попытался сделать это через импровизированный кляп, и уткнулся взглядом в стол. Дазай почти полностью вынимал пальцы из парня, а после вновь погружал их в него, задерживаясь на пару секунд, давя на простату, а после снова покидая тело. Реакция на эти манипуляции была великолепной! Мелкая дрожь пробежала по телу рыжего перед тем, как он повернул голову и требовательно посмотрел на фотографа. — Что такое, малыш Чу? Накахара вынул кружево изо рта и откашлялся. — Во-первых, я не малыш… Во-вторых… Трахни меня уже! — с надрывом процедил парень и всхлипнул, когда его простаты опять коснулись… — Проси лучше, золотце, — усмехнулся Дазай и опять толкнулся пальцами в Чую. — Осаму-мать-его-Дазай! Умоляю… Пожалуйста… Трахни меня как следует своим членом, а не пальцами… Я больше не могу.! — таким нуждающимся Накахара был редко… Обычно он просто не позволял таких вольностей в свою сторону, но тут недоглядел слегка… — Так то лучше… Осаму вынул пальцы из рыжего и оглядел его задницу ещё раз: раскрасневшееся, слегка припухшее колечко мышц, которое блестело от смазки, следы от пальцев шатена, что с силой удерживал модель. Добавив ещё смазки, Дазай достал презервативы из заднего кармана собственных джинс. Следом были приспущены штаны с нижним бельем, а после резинка была раскатана по всей длине члена. Терпеть все это время было практически невыносимо… Но оно того стоило. Как только фотограф вошёл в Чую, его плотно обхватили стеночки и буквально затягивали внутрь. Это было… Забавно, особенно забавно было говорить об этом Накахаре, который не был готов принять особенности своего тела. Осаму медленно начал двигаться, стараясь пока что просто попадать по простате как можно чаще. Это хорошо. Это чертовски хорошо. Парень блаженно застонал, когда начал двигаться чуть быстрее, совсем немного. Чуя же хватал ртом воздух при каждом толчке и мычал, то громко, то тише, то срываясь на внезапный крик… А потом шатен ускорился. Потом ещё и ещё, пока шлепки кожа о кожу и хлюпанья смазки не заполнили всю студию. Дазай почти рычал, когда его сжимали, что случалось все чаще и чаще… Он быстро метнулся одной рукой к члену рыжего и, обхватив его пальцами, принялся двигаться в такт своим толчкам. Модель выкрикивал обрывки имени своего парня, мольбы о продолжении и ругательства от внезапных попаданий по простате. Его лёгкие болят от того, насколько долго он не выдыхает, а на столе собрались пятна из капающей с открытого рта слюны и редких слез. Накахара слепо качается навстречу каждому толчку, лишь усиливая возбуждающие звуки и хнычет, когда внизу его живота болезненно тянет. О боги… Как же он хочет кончить… Он так близко… Осаму толкнулся ещё несколько раз, прежде чем рыжий с громким вскриком кончил, извиваясь от стимуляции… Дазай не прекращал двигаться, нет… Он был довольно эгоистичен в этом плане. Конечно, он предварительно убеждался не раз, что ему можно так делать. Парень продолжал толкаться в такого невероятно узкого и мокрого Чую, пока тот рыдал от оргазма. Накахара всегда такой… Яркий, шумный, торопливый, требовательный… Но это делает его таким обаятельным! Он мило сводит бровки, когда злиться и закусывает губу, когда не знает что сказать. Он закатывает глаза, когда его раздражают, и он непременно стучит кулаком по столу, когда напряжен и не может сосредоточиться. За это шатен его и любит, за то, что он абсолютно уникален в своих милых жестах. Это не единственная причина, конечно, но все же. Фотограф стонет, когда подходит к грани и делает несколько особенно сильных толчков, доводя себя до оргазма. В Чуе жарко и тесно, но это сейчас не самое главное. Осаму делает несколько движений рукой и буквально доводит своего парня до второго оргазма. Рыжий кричит и плачет, но его разум совершенно далеко от него… Мышцы болят от перенапряжения, но это так чертовски хорошо! Чуя рыдает что-то в поцелуй, который ему дарят для успокоения, и трясется от оргазма. Он все ещё не отошёл от этого…***
К моменту, когда все успокаивается, Накахара ощущает себя самым непривлекательным человеком на свете. Он липкий и грязный, но хуже того, у него болит все тело, хотя прошло ещё не так много времени… — Чуя? Ты в порядке? — Дазай обеспокоено гладит его по голове и достает влажные салфетки, чтобы вытереть все это, а заодно и стереть остатки макияжа, что расползались по лицу. — Мм… Скумбрия, ты слишком выматываешь меня… — Я стараюсь для этого, золотце, каждый божий день. Осаму поднял своего парня и усадил на кресло, чтобы обтереть его, но… Его глаза сами собой распахнулись, когда увидели размеры пятна от спермы на столе… Боже… Это много. Шатен потряс головой и вытер все это, после чего все-таки перешёл на Чую. Сначала лицо, потом слегка плечи и грудь, живот, задница, капельку ноги и пах. Вуаля, рыжий снова чистый, правда измотанный. Все белье снимается с Накахары, а после его переодевают в нормальную одежду: теплое худи и джинсы, милые носочки с крабами, которые он украл у Дазая, и сапоги с массивной подошвой. Потом куртка, и модель готов, осталось собраться только Осаму… Ему чуть легче, всего лишь натянуть низ, накинуть пальто, и они готовы уходить. — Люблю тебя, золотко, спасибо за этот вечер! — Ц, и я тебя, скумбрия бинтованная…