***
Солнечные лучи, разгонявшие любую тьму, не могли разогнать только мрачную тень мужчины, застывшего прицеливающимся к жертве зверем. Убранные руки в карманы брюк, с тем поднятый взгляд на спокойный город, спокойный район, спокойное Антейку. Босс дал согласие на свободу действия. Хтон такой приятной возможностью воспользовался, хоть и неудачно поначалу, — долгое время шерстил по канализации, быстрый и ловкий, с этими качествами не должно было возникнуть проблем в скором выходе на жертву, но всё же… либо она достаточно прыткая и шустрая, либо использовала какой-то трюк, ушедши из виду. Из Хтона была отличная ищейка, потому люк, ему необходимый, через который сбежала женщина, был обнаружен быстро по запаху, да и духи её в царившем здесь зловонии были на манер путеводной звезды в черноте небес. Довольная усмешка озарила холодное лицо ищейки — самая интересная часть только начиналась. Сам того не подозревая, но, помимо нужной ему бабки, встреча вскоре ожидала с кем-то, кому был бы гораздо более рад. Позвякиванье колокольчиком — оповещение о приходе посетителя, замершего в дверях с акульей и уже нескрываемой за воротом чëрного свитера улыбкой, с постепенно под чёрными тонкими бровями наполнявшимися безумием глазами, и без того острые черты лица стались ещё более острыми, — одним своим видом мужчина не внушал никакого доверия, когда же с его лица слетала крепко прицепленная маска скуки и холода, он тем паче внушал невольный страх и желание ретироваться куда подальше, именно таковое желание возникло у Канеки, встретившегося с ним взглядами. Йошимура же, заметив нового посетителя, прищурился и нахмурился, — кажется, в его глазах мелькнуло узнавание. Единственная Тоука, смурная, испепеляюще посмотрела на мужчину, всем видом показывая враждебность и раздражение, чувствующая во всеобщем напряжении то же самое, вместе с тем недоверчиво смотрела на шире ухмыльнувшегося Хтона. — Какого хрена ты тут забыл? — благо, посетителей-людей здесь не было, как она этому факту радовалась, знакомая с замашками этой ходячей чумы, поэтому среди своих прорычала эти слова, натянутая на манер тетивы лука, готовая накинуться на него, если хоть что-то неудовлетворительное выкинет, а он выкинет — почти все знали об этом, кроме Канеки. — Тоука… — прошелестел радостно, обнажив острые зубы, этим заставил сделать шаг вперёд девушку — она знала, что этот псих только и рад грубости от неё в свой адрес, чёртов садюга, при этом и мазохист — отличное смешение — она поморщилась, этими фактами больше разозлëнная. — Босс соскучился по тебе, — хитро наклонил голову, сощурившись. Этого только не хватало. Чтобы ещё этот козёл Говард по ней скучал? Не хватило их последней драки и его и её разодранных тел, хочет продолжения, чёртов очередной псих? Плевать. Не колышет. — Какого хрена ты тут забыл?! — цедя сквозь зубы, повторила вопрос, не желая вспоминать этого обмудка. На её негостеприимство никак не отреагировал, лишь принюхался, внимательно, деталь за деталей, анализируя помещение и в ходе этого устремляя взор к лестнице, на второй этаж, поглощëнный чужим страхом и оттого заворожëнный. — Никаких вам проблем не будет, если отдадите бабку, которую здесь приютили. Принюхался ещё. Она на грани, знает, что он здесь, пришёл за ней, — хочет сбежать. Этого он ей не мог позволить, потому обычное спокойствие, слетев веером с его бледного лица, заменилось нетерпением, устремлëнным в злые и до отвращения смелые глаза Киришимы. Мгновенное преодоление расстояния — оказался к ней вплотную, пригвоздив к стойке девушку и махнув рукой Йошимуре и его прихвостням в знаке, если рыпнутся, на одного гуля здесь разом уменьшится. Канеки, который не был с ним знаком, хотел было за неё заступиться, но Йошимура дал знак качком головы, чтобы не вмешивался, потому парень, знатно растерянный этим жестом, застыл, переведя внимание обратно на сосредоточенного Тоукой незнакомца, слишком странного. — Не стоит упрямиться. Её жизнь ничего не стоит. Будете защищать ту, которой и дела до вас нет, раз, зная, кто за ней открыл охоту, решила спрятаться здесь, подвергнув и вас опасности? — хищно прищурился, считывая эмоции Киришимы, на удивление рассудительный. Что поражало девушку и в Хтоне, и в Говарде — это умеренное безумие. Они могли легко взять под контроль инстинкты, прибегнуть к разумности, хотя, помня из прошлого, Хтон в раннем детстве был сплошным неконтролируемым безумием, от которого в своё время пострадало слишком много людей и гулей, и лишь при встрече с Говардом удалось усмирить этот ходячий хаос, втолкнуть в него разум и успокоить дикого одинокого волка из древнего и почти полностью истреблëнного рода. Тоука нерешительно застыла перед ним, разглядывая это вновь спокойное лицо без намëка на прежние эмоции при нахождении его жертвы. Брови свелись к переносице. Сама недавно говорила, что если бабка доставит проблем, убьёт её лично, что уже в ближайшем будущем и произошло. Чем не повод от неё избавиться? Но выдать на блюдечке с голубой каëмочкой Хтону, тому, кто в своё время с Говардом и Аято в золотом трио изрядно ей потрепали нервы? — Я не отдам её тебе, — скривив губы, презрительно ответила. — Сама прибью, — решительно добавила, заметив вновь плеснувшееся в бокал спокойствия усиленное безумие в Хтоне. — Мне в тебе это нравится, — наклонился к ней слишком близко и резко, носом коснулся её уха, похожий в данный момент на безумного учёного, нашедшего любопытного подопытного для своих экспериментов. — Но это моя привилегия… — жарко прошептал на ухо напряжëнной девушке, готовой уже вступить с ним в битву за одно его фривольное поведение. — Не позволю… — яростно прошипела, глаза было зажглись к предстоящей битве, но не успела, этим предложением и действием подписала себе приговор, потому что в следующую секунду одним невидимым движением мужчины почувствовала сильную боль и хлынувшую на руки и одежду кровь. — Мне и не нужно твоё позволение, — холодно ответил, безразлично прожевав откушенную часть кожи щеки девушки, посмотрел отчуждëнно на Тоуку, рука которой стремительно была смещена к щеке с отсутствующей плотью, а глаза, полные ненависти, направлены на Хтона. — Вот к чему всё привело, — вздохнул, устремив усталое от этой перепалки внимание на потолок, туда, где находилась его цель, которая, нашумев наверху, оповестила о своём трусливом бегстве. — Смерть её ждёт на моём столе, утомила. Зная о его личной лаборатории и том самом столе, Тоука поморщилась, болезненно придерживая щёку и отмахиваясь от ненужного волнения Канеки — теперь на грани была она, вот-вот бы сорвавшаяся. Йошимура же спокойно ждал ухода посетителя, прямой, лишь на миг посмотрел на раненую девушку, но укрыл эмоции, зная, что оно не к месту. Хтон не получил желаемого, которое при этом сбежало, с тем должен покинуть их как можно скорее, ненадолго задерживаясь. Если с ним сейчас вступить в противостояние, Антейку будет разгромлено, а кто-то из его подчинëнных убит, — Хтон был правой рукой Говарда, но лишь потому, что не обладал сам лидерскими качествами, больше склонный к одиночеству, но силы у них были наравне, столь же опасный противник, как и его босс, от этого и по ещё некоторым причинам не стоило переходить ему дорогу. Зная подавно, что Говард и Хтон — друзья детства, крепко и по-братски друг к другу привязанные, очень близкие, как и с Аято, — убийство второго приведëт к большим проблемам и столкновению со стаей Говарда. — Вскоре увидишься с боссом, — меланхолично и певуче ответил Хтон, слизнул расслабленно кровь с губ, довольный вкусом. Не обратил внимания на презрительный взгляд Тоуки и, не задерживаясь из-за потери необходимого, без колебаний покинул Антейку. — Ублюдок… убью, — зло выплюнула, усаживаемая на стул обеспокоенным Канеки, который, неуверенно на неё посмотрев, поинтересовался, тревожно поглядев на удалившуюся фигуру причинившего вред девушке Хтону: — Кто это был? И кто его босс такой? Йошимура мрачно вздохнул. За него ответила раздосадованная и разозлëнная Киришима, уверенная, что при следующей встрече — вне стен Антейку — живого места не оставит от Хтона и от Говарда: — Наша будущая головная боль… и тот, и другой.***
Лео, знатно помрачневший, тщательно всё взвесил и отправил Прокси с Джузо к ним в квартиру после того, как они поели под настоянием разгневанной бабушки Розмари, недовольной поведением буйного и раздражëнного Шинохары и зарядившей ему за шум и беспорядок полотенцем по голове. Уверен был Лео, что наилучшее решение, — это остаться ей жить с ним. Отец дома бывал редко, мелкая часто оставалась одна, так хотя бы она будет на виду и в относительной безопасности. Если предположение было верным, то теперь за ней приглядывать стоило гораздо усиленнее. Что-то изнутри грызло Лео, он всё понять не мог, что это именно, зарывшись в это дурное предчувствие, именно поэтому, когда проезжал мимо мирного дома и неподалёку расположенного Антейку, не заметил жадного взгляда чернильных глаз замершего на крыше Хтона, намеренного держать путь за бабкой и после увиденного им голубя нацелившегося уже на него после поимки первой его цели. Джузо и Прокси подвëз Такизава, потому как на своём байке Шинохара того сделать не смог бы. Как бы ему ни был противен Сейдо, в данный момент от него была польза, поэтому он держал путь за ним, лишь хмурясь от сильной головной боли. Сузуя был только рад присутствию девочки, оккупировав её слишком большим вниманием и интересом, чем заставлял замкнутую младшую Шинохару боязливо от него пятиться и уворачиваться, что не было препятствием для безумного мальчишки, как и недовольные комментарии Такизавы в попытке усмирить и прекратить атаку на напряжëнную девочку. Когда они подъехали к дому, Лео более спокойно проследил за тем, как Джузо отводит сестру в квартиру, а Сейдо, с ней нехотя попрощавшись, в хмурости удаляется, — с этим фактом Шинохара, уже более расслабленный, двинулся дальше, к отцовскому дому, чтобы забрать некоторые вещи малой, исчезнув вместе с последними лучами солнца из поля зрения сестры. Неловкость — вот что Прокси испытывала на протяжении того времени, с которого в кафе вторглись её брат со своим напарником. Задумчивость — то, что в ней поселилось после его заявления. Она мрачно размышляла над их страшным предположением, но первое — неловкость из-за этого безумного мальчишки — заставляло часто отвлекаться, не позволяя топить себя в едкости предчувствия и тяжёлых размышлений. Именно поэтому, чтобы предаться этому гнëту в привычном одиночестве, она в первую очередь, потерянно вошедши внутрь хаотичной в своём виде квартиры, стремительно постаралась удалиться в ближайшую комнату и запереться в ней, но этот маленький белоснежный вихрь, именуемый Джузо, того сделать сразу не позволил, вставши у неё на пути и в больном интересе склонившись к её отрешëнному лицу. — А хочешь, поиграем?! Порисуем?! У меня карандашей про-о-орва! Все стены в гостиной изрисованы, хочешь?! Она хотела спрятаться. — Нет, благодарю. До свидания, — и мгновенно юркнула в ближайшую комнату, закрывшись в ней и оставивши растерянного мальчишку одного. Прокси, остановившись под голубоватого-сиреневым светом, в отчаянии зарылась пальцами в волосы, так же растерянная и слишком подавленная. Её социальная батарейка на сегодня разрядилась, потому контактировать с кем-либо не хотелось больше, лишь сесть в кресло и вариться в кислоте мыслей, с тем отправиться в поверхностный и тяжёлый сон. «Мать вернулась за ней…» — эта мысль колотила молотком по голове утомлëнной девочки, зажмурившейся от страха неизвестности. — «И теперь найдёт и её убьёт…» — ведь как иначе? Почему она убивает этих детей? Значит, в её приоритете Прокси и смерть дочери. Сон никак не шёл, даже после часа размышлений под заглядывавшим светло-зелëным светом старенького фонаря неподалёку от небольшого домишки. Мысли шипастым золотистым венцом охватили голову, боли тем больше прибавляя и смятения. Ни попытки отвлечься на учёбу, на интересные ей книги, бывшие в рюкзаке, на продумывание сюжета для книги — ничего не спасало, и поэтому она, в больших сомнениях решив заглянуть в гостиную и проверить этого странного и необычного мальчишку, в некотором подозрении выглянула из-за стены и в темноте осмотрела внимательно помещение, стены которого были в значительной своей части изрисованы каракулями Джузо, иногда даже симпатичными каракулями, даже похожими на красивое такое изображение. Видимо, мальчик иногда рисовал хаотично, импульсивно, иногда более вдумчиво, хоть и сумбурно, но очень неплохо. Прокси особенно привлекло изображение силуэта человека, измазанного кляксами тёмных оттенков, точно бы этот силуэт — мужчина — застыл в печали и мраке собственных мыслей под маской беспечности, треснувшей на его лице. Прокси, сделав шаг внутрь тёмного помещения, почему-то увидела данного мужчину в этом мальчишке, который одинокой фигурой застыл посредине хаоса из листов и красок, но шустро и бойко что-то рисовавшего в альбоме, забывшего о существовании этого мира. — Зрение же испортишь, — тихо произнесла, включив настольную изумрудную лампу и поставивши её на пол для того, чтобы мальчик видел, что рисует, и не портил зрения. Джузо, удивлëнный появлением света, озадаченно поднял взгляд на девочку напротив него, нерешительно застывшую перед ним. — Можно я с тобой? Не хочу пока оставаться одна, тяжело, — неловко прошептала, понурив голову в ожидании, что ей вновь откажут, тем более она ранее была не учтивой и грубой, оттого это было бы неудивительным. Джузо прикрыл глаза и весело широко улыбнулся, обнажая зубы, и Прокси посмотрела на него, этому удивившись. — Ложись! — хлопнул на местечко рядом, подвинув листы к ней с карандашами. Прокси устроилась рядом без возражений, скептически взглянув на кисточку в его руках, тоже желая рисовать так, как он, а не этими надоевшими уже карандашами. Жадно глядя на единственную кисточку, она не знала, как поступить, втихаря умыкнуть или вежливо попросить? — Позволь мне взять твою кисточку. Пожалуйста, — всё-таки тактично попросила, с надеждой заглянув в его красивые гранатовые глаза. Джузо, отвлëкшись, перевёл на неё внимание. Задумался и спокойно выдал: — Не-а. Как ни в чём не бывало продолжил рисовать. Прокси нахмурилась, посмотрела на свой пустой лист, затем на свои руки, на отказавшего ей мальчика, поджала губы и, выждав момент, когда он потянется за листом в отдалении, втихаря умыкнула кисточку из-под его носа и, по-лисьи улыбнувшись растерянному такой дерзости мальчику, приступила к рисованию, выводя аккуратно линии. Джузо, не смирившись с положением дела, задумчиво прищурился и резко выхватил из рук хитрой девчонки нужный ему предмет, перевернувшись несколько раз и таким образом отдалившегося от неё, чтобы бой за кисточку не продолжился, да высунул чуть-чуть язык, продолжая озабоченно рисовать. Это не устроило Прокси, озадаченную таким поворотом событий. Она поползла к нему на коленках, чтобы отвоевать желанное, настроенная воинственно. — Моя кисточка! — воскликнул мальчишка. — Я тоже хочу, давай чередовать. Сначала я, потом снова ты. Джузо отрицательно и активно замотал головой, отодвинувшись от неё. — Пожалуйста, — продолжил вертеть несогласно головой. Прокси не знала, как поступить, отступить или воевать за эту многострадальную кисточку? — А есть ещё кисточки? Джузо снова помотал головой. Катая на языке шариком слово, беспечно ответил, пожавши плечами: — Сломал. Прокси вздохнула, отступая в огорчении. — Хорошо, я тебя поняла. Это твоë. Если ты хочешь ею рисовать, я не буду настаивать, — несколько расстроенная, опустилась вновь на живот, меланхолично начиная рисовать карандашами, не желая вступать в глупый конфликт. Несколько недоумëнный отсутствием агрессии и грубости в его адрес за его упрямство, Джузо заинтересованно склонил голову к плечу, издав изумлëнное «а?», на коленках подполз к ней ближе и, посмотрев на то, что она рисует, ещё больше заинтересовался. Прокси поражëнно моргнула, когда перед её носом на листе оказалась эта многострадальная кисточка, после этого подняла потерянные глаза на улыбчивого мальчишку, сидевшего на корточках и подпëршего кулаками подбородок. — Рисуй! Я посмотрю. Прокси моргнула вновь, заметив в нём искреннее любопытство, потому не стала отказываться и необычно расслабленно и радостно продолжила в тишине рисовать силуэт девочки, вместо головы которой был холодно-спектральный взрыв, — это сопровождалось вздохами и аханьками Джузо, следившего за её изящными и плавными движениями. Когда она закончила, то неожиданно заявила, выпрямившись на коленях и открыто посмотревши на мальчика. — Прокси, — смело протянула руку для рукопожатия. — Будем знакомы. Джузо, переведя восхищëнное внимание с рисунка, уставился на её руку, как на что-то инопланетное, но всë же осторожно пожал, как-то необычно потряхивая. — Джузо Сузуя! — широко улыбнулся. Прокси, заметив эту милую и честную улыбку, несколько усталая и рассеянная, улыбнулась ему в ответ — мягко и дружелюбно, уже не так, как-то было в кафе. Джузо с удивлением посмотрел на впервые образовавшуюся на её лице улыбку, но после снова расплылся в широченной улыбочке, полубезумно продолжая рисовать, но уже карандашами, ничуть этим не расстроенный. Младшая Шинохара наконец-то расслабилась, перестав думать и вариться в тяжëлом, растворëнная в моменте рисования с кем-то.***
Лео вернулся нескоро домой, по пути заехал на работу, чтобы забрать новые материалы по его делу на флешке, о которых ему сообщили, а когда вернулся, то в подозрении на царившую здесь тишину замер, скептически оглядываясь в поисках разрухи, но таковой не имелось, благо. Какого его было удивление, когда он, зашедши внутрь гостиной, лицезрел под зеленоватым светом двух шкетов, крепко уснувших прямо на альбомных листах неподалёку друг от друга. Отчего-то это зрелище заставило улыбнуться весь день почти мрачного и хмурого мужчину. Ей-богу, как дети. Одному двадцать один. Другой восемнадцать. Похожи на десятилеток, честное слово. Лео покачал головой, впервые за долгое время тепло и светло улыбнувшись, облокоченный о косяк двери со сложенными на груди руками. Но всё же перенёс бережно Прокси к себе в комнату. Шкета же отнёс в его комнату, с ним же и расположился, но решил в первую очередь заняться шерстением информации на флешке. Что-то увеличивало ощущение, когда он, сидя на кровати в полной темноте рядом со спящим мирно шкетом, включил ноутбук и вставил в разъëм флешку, вновь нахмуренный, убеждëнный, что вскоре всё перевернëтся вверх тормашками. Пока он возвращался домой, спину, интуитивно чувствуя неладное, нечто жгуче свербило из темноты.