Ночной баблгам

—Булл, я ушла, — прокричала Биби в полумрак барной стойки, уже завязывая шнурки на пороге. —Угу, — донеслось басом. —К Эмз. —Угу. —На ночь. —Угу, — мужчина не отрывался от журнала про байки и огромной кружки пива рядом на табуретке. Сейчас он бы не отреагировал должным образом даже на пулемётный залп прямо в лоб. —Ты ведь понимаешь, куда она ушла? — прокомментировал ситуацию протирающий бокалы Ворон. —Чё? — тот всё же поднял голову и зыркнул то ли хмуро, то ли просто не вдупляя, о чём идёт речь. —Твоя племяшка трахается с этой зомбодевицей. —Мужик, дай отдохнуть спокойно, — лицо Булла снова скрылось за страницами. Птица, закончив уборку, повесил полотенце на место и присел прямо на стойку. В помещении воцарилась сонная тишина, прерываемая только звуками глотания пива. Днём к ним почти никто не захаживал. Недовольно вздохнув, Ворон спрыгнул на пол, подошёл к сидящему и, пощупав его за бёдра, вытащил из кармана ключи. —Я поезжу. —Угу, — Булл и бровью не повёл. Настоящий символ стабильности. С каждым шагом Биби невольно всё шире расплывалась в искренней улыбке и чувствовала, как в груди что-то нетерпеливо трепещет, ещё больше подгоняя. В этом месте, при таких условиях жизни, она нашла Её. Одновременно похожую и нет. Цепляющую за душу и определённо очень сильную. А силу девушка всегда чувствовала, любила и уважала. Эмз тоже жила в нелюдном полумраке, наставлялась дядей с явными психическими особенностями и делила жилплощадь с очень странным соседом. Она тоже любила насмехаться над эмобойчиком из сувенирки, оттенки фиолетового и лить на волосы лак. Их негласным местом каждой долгой ночной встречи стало старое здание гробовой мастерской на окраине кладбища Мортиса — старик всё же нехилый мажор и делец, раз овладел такой громадной территорией. Ещё и, стуча кулаком в грудь, требовал называть неухоженные квадратные километры, затянутые токсичной дымкой, «резиденцией». Там было тихо и совершенно пусто, только они вдвоём. Биби нравилась локация; она привыкла к отсутствию нормального освещения и некой полумёртвости, которой в силу забытости и консервативности владельцев славился Ретрополис, но здесь, среди надгробий и мутных озёр живот сводило от мистичности и интимности, которой наполнялись свидания. И ещё Эмз завесила их скромные апартаменты гирляндами, потому как не особо поощряла средневековую отсталость дяди. Как-то он ворвался к ним, откопав очередной чепец викторианской эпохи, и девушка вдоволь насмеялась, наблюдая за семейной баталией. А потом вспомнила Булла с его выносом мозга про то, что она обязана встать за стойку, и в очередной раз убедилась, что они созданы друг для друга. В предвкушении погрузившись в свои мысли, Биби слишком громко охнула, когда её сзади обвили за шею чужие мертвенно холодные руки. —Угадай кто-о, — хихикнула прямо в ухо, не отпуская. —Эмз, душка, — бескровные пальцы грели сердце. —Любимая киса, — зомби чмокнула ту в шею. —Ты надолго? —Как ты хочешь, — идя к домику уже за руку с Эмз, девушка улыбалась, ведь они обе знали, что значит этот ответ. —Ночь, — дверь скрипнула, открываясь и впуская в по-своему уютный складик старых гробов. —Булл... —Ему похуй, — Биби по-свойски плюхнулась на некое подобие кровати — старый матрас в каркасе. Рядом, положив голову ей на колени, раскинулась зомби. Ноги свисали на пол. —А твой? —Ушёл к горожанам, — ухмылка, обнажавшая острые клычки, и указательное движение пальцем намекали. Девушка быстро наклонилась и поцеловала, пачкая губы в чужом блеске. —На завтрак у тебя будет сдоба Пайпер, — та всегда давала Мортису что-то с собой, зная о его племяннице и ещё Фрэнке, который очень любил кушать, особенно сладкое. —Но сначала ты, — Эмз перевернулась, полностью забравшись на кровать, и сама поцеловала Биби, вжимая ту в хлипкую стену и беря её руки в свои. Целовала долго, глубоко, прижимаясь ближе и за счёт роста практически нависая и опуская под себя. Девушка приняла это, позволила оседлать себя, согнув ноги. Поцелуи продолжались — очень влажные и практически без пауз. Зомби всегда активно использовала язык и клыки, будто пытаясь вынуть душу через рот. И у неё это получалось. Биби, расцепив пальцы с чужими, взяла ту за тончайше костлявую талию и сама невольно вздрогнула от вздоха-стона Эмз прямо сквозь поцелуй. Её тело просто невероятным образом реагировало на тёплые прикосновения и спустя какое-то время становились настолько чувствительным, что это было даже слишком — она дрожала в удовольствии просто от горячего дыхания. Девушка оглаживала чужой живот и рёбра, запустив руки под одежду, и жадно впитывала учащённые выдохи и беспорядочные засосы-укусы в шею и плечи сквозь майку — косуху она скинула почти сразу, как они пришли. —Снимай, — прошептала она зомби на ухо, оттягивая ткань всё выше. Та подняла руки, позволяя раздеть себя и сразу расстегнуть лифчик, сбросив и его. Биби сразу переместила одну руку на грудь, вызывая уже явные стоны. Эмз плавно сползла вниз, снова частично на пол, и потянула резинку чужих штанов. —Ты тоже, — оставила засос на животе и подалась назад, позволяя девушке раздеться и остаться в одном только топике под майкой, через тонкую ткань которого виднелись соски. Зомби, выжидая эти несколько секунд, на неком автопилоте проскользнула рукой себе под юбку и двумя пальцами провела по уже сильно намокшим трусам. Тихо застонала и, словно глуша звук, вновь впилась клыками в чужой оголённый живот. Короткими укусами двигалась ниже, ко внутренней стороне бедра. Теперь стонала и Биби. Эмз между её ног всегда была чертовски красивым зрелищем — растрёпанная макушка ярко-фиолетовых волос и мокрые звуки с постанываниями прямо в кожу сквозь клыки. Та небыстрыми движениями поигрывала с собственным клитором, растягивая обволакивающее, как парфюм, возбуждение, даже не снимая трусов; их потом стянет партнёрша. И перед этими тёплыми, живыми прикосновениями истинной любви можно кончить не раз от своих же пальцев и чужих подрагиваний под её ловким языком. Зомби, наконец, дошла до самого вкусного, но не была бы собой, если бы немного не оттянула происходящее, подняв голову и горящими глазами посмотрев на девушку. Та ничего не сказала, только качнула бёдрами, и этого было достаточно. Голубоватый язык живыми, короткими движениями ласкал клитор, вместе с этим чуть раскрывая губы и пытаясь одновременно и продолжать удовлетворять в чувствительной точке, и толкнуться чуть глубже внутрь, стимулируя и изнутри. Вибраций добавляли стоны — Эмз, отлизывая, извивалась на собственных пальцах, пытаясь полноценно насадиться, но ткань белья этого не позволяла, и оставалось только дёрганно тереться и не отвлекаться от чужой киски. Биби будто умирала кусочками, громко выстанывая, рефлекторно сводя бёдра, лишь усиливая давление чужого языка. Это было невероятно, умопомрачительно, нечеловечески, как и всегда. Зомби источала опьяняющую гниль мёртвых цветов, она была одной поляной заключённых в аэрозоль умерших букетов и бросала в жар. Её имя сорвалось с обкусанных в удовольствии губ бесчисленное количество раз, и именно это её живущей чужими откликами душе и было нужно. Каждое громкое «Эмз!» толкало шершавый язык глубже и ближе к клитору и доводило до ёрзаний и приподниманий в желании кончить уже наконец. —Эмз, зайка... — каждое слово распаляло жар в теле ещё сильнее, хотя куда уж. Руки блуждали по стянутым тканью грудям, сжимали и царапали, а тело сводило всё чаще. Та, чувствуя близость чужого оргазма, как часто делала, сбавила темп, проскользнув языком ещё глубже, как будто целуя клитор. Девушка, на одних инстинктах схватив партнёршу за волосы, лишая возможности поднять голову, кончила с громким стоном. Эмз, однако, совсем не давала времени на передышку. Оставив пару мокрых поцелуев на бёдрах, она вновь вползла на Биби и засосала в губы, уже передавая конкретное желание. —Трахни меня... — связки будто перекрученные; всё — и тело, и голос были объяты мелкой дрожью крайнего возбуждения. Чужое тёплое тело творило чудеса. Зомби, пылающая развратом и красотой, в сползших с тазовых косточек насквозь промокших естественной смазкой трусах, тёрлась сосками, скулила и молила взглядом. Одним движением бельё было стянуто вниз, обнажая истекающую промежность. Раздался резкий треск ткани. —Твою мать, порвались, — Биби невольно поддавалась почти безумному желанию партнёрши и снова хотела, ещё жёстче. —Похуй, — тонкие пальцы, отбросив рваную ткань, теперь хватались за плечи, шею, грудь. Она подвигалась, ёрзала, притиралась, пытаясь устроиться поудобнее и, наконец, получить желаемое. —Биби-и-и... Тёплые ладони перехватили инициативу, ухватив за рёбра и приподняв. Два пальца с громким склизким звуком вошли в Эмз. Раздались частые стоны-выдохи. Зомби не затихала ни на секунду, жадно принимая, буквально сама двигалась вверх-вниз, совсем не пытаясь пригасить хлюпанье. —Биби... Подвинься... — тёмные от маникюра и мёртвой крови ногти царапали чужую кожу. —Хочу почувствовать тебя... Девушка на пару мгновений остановилась, слегка меняя и свою позу, и партнёрши, широко раздвинув ноги, позволяя той прижаться всем телом. —Биби-и... Ах, Биби... — Эмз тёрлась о её клитор своим, кажется, совсем потеряв рассудок от каждого сантиметра жара тела. Ноги, груди, бёдра сплелись, воздуха в лёгких катастрофически не хватало, живот скручивали узлами до приятнейшей боли. Она кончила, не сдерживая крики, и всё ещё стонала и дрожала, когда, зажмурившись, во второй раз кончала Биби. Лежала на её груди, не двигаясь, только громко сопела. —Я люблю тебя, — невнятно прогудела зомби. Луна сквозь ветхие дыры освещала голых любовниц, задремавших в объятиях. И в нескольких километрах от ветхого любовного гнезда на кислотных озёрах та же луна светила на уснувшего сидя, громко храпевшего Булла в баре и Ворона, пытавшегося незаметно положить ключи ему обратно в карман.