Боги

Боги знают, что такое мучить, убивать и умирать, Они знают, что такое восставать из мёртвых и творить чудеса, Знают, что такое хранить, беречь и защищать, Боги знают, что такое, проведя весь день в постели, не работать ни часа. Они же знают, что такое трудиться дни напролёт, До тех пор пока перед глазами не закружатся чёрные мушки и цветные круги, Боги знают, люди всегда думают, что придёт кто-то, кто их спасёт. (Их жалкую жизнь, дряхлое тело и жадность, что они утоляют на последние долги.) Боги знают, они – самые сильные существа на Земле и Небе, (Их братья и сёстры задыхаются во мраке, как в склепе) Знают, что должны сохранять мир в равновесии, И что, что некоторые из них полностью отдаются лишь поэзии? Все они сплошь сильные-мудрые-стойкие-умные, С каждым днём они становятся только старше, (И лишь некоторые совсем чуть-чуточку выглядят безумнее) Чем раньше. Раньше — это когда? Когда, ещё не было ничего, и только хаос бушевал в пустоте? Когда мир поглотила война, панические крики стихли и всё застыло в абсолютной глухоте? Или когда запечатался вход в царство людей, отсекая надежду навсегда? А не к лучшему ли это было? Лучше, чтобы боги лишь с отчаянием наблюдали за людьми, что в растерянности взывали к ним? Лучше, чтобы только для богов время тянулось невыносимо медленно и, наконец, застыло? Застыло настолько долго, что пантеон так и остался к просьбам людей глухим. Застыло не только время, но и их жизни, И через мгновение дворец оказался безжизнен. Так они и остались стоять красивым, легко бьющимся камнем, Легенды потерялись и рассыпались в настоящем. Как и людские жизни, камень не вечен, Только лишь хаос бесконечен. И однажды камень треснул. Как сейчас помню, это описывалось в прекрасной песне. Какие же там были слова? Не знаю, я и мелодию помню едва. Откуда они появились? Из первозданной тьмы, Вышли из ненужной, мёртвой оболочки, как предвестники чумы, И взглянули на мир своими пустыми равнодушными глазами. Стоило им ступить на землю и посмотреть на людей, трясущихся от ужаса, Они сразу же подумали - "А можно ли иначе?" - и сложили оружие. И тогда, говоря с появившимися существами, люди пали ниц и восхищении нарекли их Богами. Красивая история, не так ли? Только правда в том, что люди убить неизвестных предпочли, Боясь за свою жалкую и, несомненно, бесценную жизнь. А ты может и найдёшь в этом какой-нибудь глубинный смысл. Вот только мёртвых это не вернёт. (Сестра, видишь? Камень трескается. Сквозь него видны раны неба, обернувшиеся белыми созвездиями. Ты слышишь этот звук, сестра? Кто-то скоро умрёт.) И мойра занесла нож, отсекая полотно чужих жизней. Боги не знают слов похвалы скупых и сухих, Но знают, что такое истрепать пороги следами ног босых, Знают, как засиживаться в библиотеке часами, убивая время и зрение, Проводя трясущимися пальцами по древним переплётам. И швырять их об стену, теряя терпение, Мечтая разбить голову всем написавшим это идиотам, Разъяряясь от истории, написанной на жёлтых - лживых насквозь - страницах, И оставлять красные полосы на воспалённой коже, Останавливая себя лишь одним осознанием - это обойдётся им дороже. И выдохнуть устало, слыша гром, стрекочущий в далёких зарницах. Да, это обойдётся им дороже, и одной своей жизнью они не заплатят, И пусть, пытаясь уйти от справедливого суда, люди все свои богатства потратят, Геката только ухмыльнётся безумно, кивнёт Фемиде, точащий меч идущей на смерть, Натянет поводок бешеных псов, обжигая словами как плетью, "Что ж, помучить их хорошенько или оставить на десерт?" И сорвёт асфоделя соцветье. Они пустятся вскачь, пролетая леса и поля, вдыхая опьяняющий воздух, Падая к земле или взмывая к далёким холодным звёздам, Натянув вожжи и нервы как струны до предела, предвкушая хорошие вести, И ничто не отделит их от долгожданной Заслуженной Мести. (Потом, через века и тысячелетия оставшиеся в живых, разбитые ду́хи, Будут рассказывать о прекрасных Богах, повергающих тело в муки. Рассказывать о разящих как стрелы сверкающих молниях, О истребляющих всё живое и несущих смерть адских созданиях, О времени, когда Боги существовали. Да, оно было жестоким и кровавым, А всегда ли мы руководствовались смыслом здравым? Не нам читать им лекцию о морали.) Правда лишь одна - Богам никогда не остаться в живых, Сколько бы они не клялись в своих намерениях благих, До тех пор, пока род людской бесчестен, Им никогда не собраться вместе.