Десятый

Марк щёлкал зажигалкой, смотрел в окно на падающий крупными хлопьями снег и молчал. Это раздражало. Я резко крутанулся в кресле, развернулся к другу. - Хватит. - Газ кончился, - как-то глухо прозвучал голос Марка в густой тишине. - Бляха, - купить баллончик с газом для того, чтобы в будущем наполнить зажигалку, я благополучно забыл. - Тащи сюда спички, они слева от плиты лежат. Ну и пепельницу. Так и быть, будем курить здесь. - Ага. Марк вышел, тихо соскользнув с кровати. Что-то он заметно помрачнел, а я не имел ни малейшего понятия, что с ним происходит. Мы сидели несколько часов, переговариваясь, пока я работал и пытался вспомнить пожелания клиентов. Память играла со мной злую шутку и подкидывала вместо желаемой раскладки сайта то, с каким безразличием я отнёсся к прогулке с Максимом. По-хорошему, мне следовало действительно набить ему морду перед тем, как устраивать променад по парку, но почему-то я был слишком спокоен. Я цокнул языком, злясь, что мыслями ушёл далеко от работы, но остановиться не мог. От Никольского мой бесноватый разум перешёл к младшему Лонграну, с которым мы недавно забили встречу на грядущий вторник, если тот не будет занят. С Владом мы как-то уж слишком легко сошлись во время случайной встречи и посиделок в кафе, и с тех пор изредка виделись, списывались. На деле, не будь Влада - хрен бы меня занесло в сферу IT. Парень в своё время заинтересовался моим высоким IQ и жалобами на плохую восприимчивость к гуманитарным дисциплинам. Он был крайне удивлён моим выбором специальности при поступлении и ещё больше - способу подработки. Вся эта канитель с веб-дизайном и программированием началась именно с его совета не спускать в унитаз мой логико-технический склад ума, а заниматься тем, что мне близко. Но подстегнули меня никак не советы, а вскользь брошенное Владом: "Если бы ты смог это освоить, я бы предложил тебе работать с нашим сайтом. Мне нужны толковые ребята, а нынешний коллектив работает ладно, но без креатива. У тебя с этим, вроде, порядок". Это сейчас я понимал, что Лонгран просто по-дружески дал мне стимул, а тогда, ещё чуть больше года назад, я думал, что действительно крут и незаменим. К слову, работать с сайтом центрального телеканала, который принадлежал незаурядному знакомому, было бы действительно престижно и пиздецки выгодно. Но даже сейчас, спустя кучу непрерывных занятий и практики, уровень мой был далёк от желаемой вершины. Но это пока. Поначалу меня пугало моё с Владом регулярное общение, насколько вообще можно было считать регулярными созвоны раз в неделю-две. С доверием было туго, а связь Влада с Никольским значительно тормозила процесс сближения. Да только они не были в особенности близки, да и как личность Влад был во многом полной противоположностью Макса. Следующей проблемой, самой отталкивающей, было родство с Арнольдом. Уж кого, а Арнольда я бы в любой момент с радостью провёз рожей по асфальту, поддав ногой по самодовольному лицу для пущего удовлетворения своей тонкой натуры. Влад зарёкся проводить время, участвуя в развлечениях брата и ударился в работу. Он действительно любил Арнольда, но при этом отстранился от того в его любви к запретным усладам жизни. Братья Лонгран вообще были настолько разными в своих взглядах, интересах и убеждениях, что без внешнего сходства их родство казалось бы неудачной шуткой. Влад, однажды, попросил судить о нём, как об отдельной личности, а не как о брате Арнольда. И со временем это перестало казаться невозможным. В чём-то, а именно - в некоторой заботе и опеке надо мной - младший Лонгран заменил мне семью, с которой я свёл контакты до минимума. Я взял в руки телефон и, удостоверившись, что абонент находится в сети, написал короткое сообщение. Во вторник всё в силе?) Ответ пришёл слишком быстро, что было для Лонграна не совсем обычно:

Да, в этот раз точно выйдет. Кстати, у тебя какое-то нездоровое чутьё на неудачное время для общения.

В смысле?

Два раза ты присылал мне эти свои шуточные картинки во время деловых встреч.

Это мемы, Влад. Ты не так уж стар, чтобы не знать. :D А сейчас то что?

А сейчас мой брат интересуется, кто такая "Ларочка", что хочет встретиться со мной во вторник.

Что? Я тут причём вообще? Подожди... с хера ли я Ларочка?! Ты совсем ебанутый?

Производная от твоей фамилии. Осталось с тех времён, когда ты подписал меня "Брат-2".

Это было хоть по-пацански! Переименуй меня!

Знаешь, я бы и не против, но мой Брат-1 очень удивится моему общению с Женей Ларионовым. Как считаешь?

Ты просёк тему с братьями? Мне вторая часть фильма понравилась больше первой. Ты прав. НО НЕ ЛАРОЧКА ЖЕ!

Твои шифры с наименованием контакта очень умиляют. Должно быть, мне стоит гордиться тем, что я "Брат-2"?

Сейчас ты нормально подписан.

Замечательно.

Эй!

Прости, я занят.

Ко мне пришли гости, а брат очень интересуется моей перепиской. Добрых снов, Лариса.

Поначалу я закатил глаза, но под конец сообщения разразился смехом на всю квартиру, утирая выступившие на глазах слёзы. Марк вернулся с кухни и растянул губы в неестественной ухмылке, глядя на мой внезапный приступ веселья. - У тебя истерика? Чего ржёшь? Успокоившись, я признался: - Один мой знакомый - очень серьёзный чувак - только что вполне удачно пошутил. Это меня от неожиданности так вынесло. - Ясно, - хмыкнул друг и чиркнул спичкой по боку коробка, поджигая кончик сигареты. - Марк, - я скрестил руки на груди и внимательно посмотрел на Столетова, - что случилось? Парень нервно закусил губу, подавившись своей неестественной, вмиг сошедшей с лица улыбкой и тяжело уставился в пол, выпуская дым из лёгких и игнорируя вопрос. Поднявшись с кресла я подошёл к Марку и сел рядом, взяв из его пачки сигарету и прикурив. Ситуация начинала беспокоить, Столетов выглядел крайне подавленным. А таким я не видел его ни разу. - Что происходит? Ты ещё десять минут назад был в норме. - Забей, чувак, - друг махнул рукой и тускло улыбнулся. - Всё отлично. - Марк, - я положил руку ему на плечо, крепко сжимая и тем самым настаивая на ответе. Никогда я не отличался тактичностью, особенно если это касалось друзей. - Да чего ты приебался? - рявкнул тот, подорвавшись. - Тебя не касается. - Ошибаешься, - отрезал я. - Можешь срываться на мне сколько хочешь, истеричка, только я не собираюсь смотреть на твоё кислое ебало. Рассказывай. - Ларионов, ты вообще знаком с этикетом и чувством такта? - друг опешил и шокировано уставился на меня. - Совсем крыша поехала? - В рот ебал я чувство такта. Я беспокоюсь. - Придурок, - Столетов грустно улыбнулся и сел обратно, утратив весь свой запал агрессии. - Полностью согласен, - я ответил Столетову широкой улыбкой. - Ты мой друг. Я должен знать, что с тобой произошло, раз тебя так кидает. Какое-то время Марк сидел молча, собираясь с мыслями и перебирая пальцами край простыни. Марти лежал на кровати и подполз к Столетову, требуя ласки, ткнулся мокрым носом в узкую ладонь. Парень принялся поглаживать щенка по голове и вздохнул. - Я в огромном дерьме, Жек, - Марк бегло посмотрел на меня, а затем перевёл взгляд на щенка. - Ты не сможешь помочь. - Ближе к делу. - Да что ближе? - снова завёлся одногруппник. - Чувак, с которым я трахался на той неделе, был несовершеннолетним. Его кенты со вписки собираются подтвердить, что я этого уёбка изнасиловал. Я похолодел и сцепил руки в замок, подсаживаясь чуть ближе. - Что было на самом деле? - Ты издеваешься? Думаешь, я его насиловал?! - Нет, идиот! - шикнул я. - Я пытаюсь сложить в голове полную картинку и понять, что с этим делать. - Он клеил меня весь вечер, - Столетов хмыкнул. - Поначалу мне было посрать, но потом я нехило нажрался. Трахаться захотелось, сам понимаешь. А тут этот выблядок лезет и лезет, просит выебать его. Мне только того и надо было. - Окей, - я кивнул своим мыслям. - Что дальше? - Ничего. Всё было нормально, я о нём и думать забыл. Но вчера этот Кирсанов позвонил и сказал, что накатает заяву об изнасиловании, если я ему не скину двести кусков зелени. Естественно, я его на хуй послал и проржал - мало ли, что там это чмо пиздит. А теперь он прислал охуительно ёмкое сообщение с готовым заявлением, которое завтра увидят менты, липовыми свидетелями из тех его дружков со вписки и, блять, вдумайся - с видео, где я его там к стене прижал и говорю отсосать мне перед тем, как я его выебу. А у него там лицо несчастное, испуганное. Это полный пиздец! Парень согнулся, запустив пальцы в волосы, и широко распахнутыми глазами смотрел в пол, продолжая глухо материть себя и некоего Кирсанова. Я мысленно вторил его ругательствам и пытался найти какой-то выход из ситуации. Но не видел его. Вся эта заварушка попахивала огромным скандалом. Я уже видел заголовки газет и новостные строки, кричащие о том, что сын известного политика и депутата изнасиловал школьника. Да, у Марка были деньги, но не в таких неебических количествах за раз. Попросить помощи у отца Марк тоже не мог - парень всячески скрывал ориентацию от родителя и обычно был крайне осмотрителен в выборе партнёров, осторожничал с местами и временем для секса с парнями, дабы ничто не могло запятнать отцовскую репутацию. Сейчас же всё было слишком хуёво, безвыходно. - Если я расскажу папе... да он меня просто убьёт. Он таких как я презирает. Я в полном дерьме, Жень, в полном. Это грандиозный политический и социальный скандал. - Не будет никакого скандала, - попытался я успокоить Столетова. - Твой отец кинет бабок кому надо и всё уладят. Где он и где тот Кирсанов! Отхватишь пизды и со временем всё будет в порядке. Марк глухо засмеялся, чем ввёл меня в замешательство. Его реакция как ничто иное давала понять, что дело значительно глубже и сложнее моих худших о нём представлений. - Женя, - тихо начал он, - ты нихуя не знаешь. Вообще. То, что ты далёк от мира бизнеса и большой политики, делает тебя счастливым засранцем. Отец Захара - Давид Кирсанов. Он в двадцатке самых богатых людей страны. И это всё - огромная, неебически хуёвая схема, которая уничтожит моего отца к ебени матери. Обо мне тут говорить даже смысла нет. Мою грудину пронзила острая, словно лезвие опасной бритвы паника. Эмоции вихрем взметнулись внутри, поднимая позабытое отчаяние, затихшую злость и пугающую беспомощность. Марк плакал. Меня словно ударили в голову - столь сильным был шок от всего, что сейчас происходило. Я обнял друга и крепко прижал к себе, чувствуя, как ледяные пальцы Столетова сжимают футболку у меня на спине, а в районе плеча становится мокро от его беззвучного плача. - Всё будет хорошо, - тихо шептал я Марку, содрогающемуся в немых рыданиях. - Не будет, Жек, - прохрипел друг мне в ключицу, потом уткнулся лбом в грудь и сильнее обхватил за спину. - Ты самый лучший друг, что у меня был, - он тихо хмыкнул, не в силах прервать поток слёз. - Мне очень страшно. Я не хочу в тюрьму, не хочу, чтоб батя пострадал из-за того, что я такой долбоёб. - Тише, тише, - я гладил Марка по светлому затылку, пытался успокоить и сам впадал в ещё большее отчаяние. Мне было тяжело. Я стискивал зубы и судорожно пытался оставить мысль ясной, найти выход, помочь. В горле стоял ком и отвращение к себе и собственной беспомощности, бесполезности. От всего этого хотелось орать, срывать голос и драть глотку в крике. - Неужели нет никого из знакомых, кто может помочь? Совсем никого? У тебя же столько связей! - с безумной надеждой тараторил я, крепко сжимая Столетова в кольце рук. Парень покачал головой: - Бесполезно. Не против Кирсанова. Мужик своего сына-пидора под меня подложил, чтобы слить моего батю. Как думаешь, на что ещё он способен и кто против него пойдёт? - Но надо же попытаться! Терять ведь нечего! От своих слов я сам подскочил и кинулся к телефону. Я не мог просто сидеть и выть, сожалея об отсутствии возможностей помочь другу. Всё моё тело било мелкой дрожью от нервов. - Ларионов, - тихо позвал Марк и тепло улыбнулся, не пытаясь скрыть мягкого снисхождения, - даже вся футбольная команда твоего отца вместе с болельщиками не сможет тут помочь. - Сейчас у тебя очень хуёво выходит шутить, - бросил я, набирая нужный номер и нисколько не заботясь о том, который был час. Не та ситуация. - Я же сказал, что занят, - раздался холодный низкий голос. - Время ви... - Влад, сейчас не до этого. Я готов сделать что угодно, хоть в лепёшку расшибиться, хоть печень тебе свою отдать. Я бы ни за что не позвонил, ты знаешь! - Что случилось? - видимо, голос мой, несвойственно дрожащий, заставил Влада беспокоиться. Я слышал, как парень вышел из комнаты и плохо различимые голоса окликавших его людей, которых Влад проигнорировал. - У моего друга проблемы, - принялся быстро говорить я, не давая Лонграну вставить и слова. - Я бы никогда не стал тебе звонить, но я не знаю, что делать! Мне не к кому обратиться. Его подставил Кирсанов, дело обернётся политическим скандалом. Прошу тебя, скажи, что с этим можно хоть что-нибудь сделать. С каждым словом мой голос становился всё более глухим и спокойным. Марк в недоумении смотрел на меня своими покрасневшими от слёз глазами, а я понимал, что если бессилен будет даже Влад, то моему другу придёт конец. Вот так просто. Сейчас он сидит на моей кровати в своей щегольской изумрудно-зелёной рубашке, нервно держит в руках моего щенка и смотрит на меня с непониманием и слабым проблеском надежды, а завтра на его судьбе поставят жирный крест. Меня пробирал ледяной ужас и жгучая ненависть. Единственной надеждой был Влад. - Кирсанов и политический скандал... Из динамиков донёсся странный шум, чьи-то голоса. Не составило труда догадаться, чьи именно - компания всегда была одна. - ...подожди ты! Слушай, я тут мало что могу, - обратился Влад уже ко мне. - Возможность потягаться с Кирсановым есть только у Максима. - Я не в состоянии выбирать, к кому обратиться. Всё слишком хуёво. У меня нет его номера. - Даю ему трубку, разбирайся. Снова послышался шорох и приглушённые голоса. Моё сердце безумно колотилось в груди, горле, пальцах и ушах. - Кто это? - ледяной, раздражённый и одновременно заинтересованный голос Никольского эхом прозвенел в моей голове. Я снова покосился на Столетова и уверенно произнёс в трубку: - Прошу, помоги мне.