Десятый

Весь следующий день я максимально загрузил работой, чтобы не думать о лишнем. Пришла денежка за предыдущий заказ, что не могло не радовать. Вик ещё ранним утром ушёл на смену, оставив меня сидеть за компом все сутки в попытках придумать дизайн для сайта свадебного агентства. Пока мой мозг, совершенно далёкий от романтики, пытался генерировать будущий вид странички, Марти начал заунывно выть под дверью в комнату, выражая тем самым вселенскую скорбь и муки одиночества. Я бросил взгляд на часы, отмечая, что пора бы вывести щенка на прогулку, и принялся за скорые сборы. Уже было три часа, а значит, за компьютером я беспрерывно торчал часов семь. Мышцы затекли. Я размялся, взбодрился, допил холодный, оставшийся с утра кофе и вышел с Марти навстречу холодам и сугробам. Небо было серым, густым и мрачным, грозилось близиться к вечеру холодным оттенком синевы. Я шёл с Марти по вчерашнему маршруту, позволяя щенку вести. Тот на зиму реагировал положительно, брал разгон и влетал в снег, ворочался, купался в нём, резвясь и забавно фыркая. Я курил и смотрел на это действо, обитая мыслями в совсем другом месте. На улице мысли о встрече с Никольским лезли сами по себе, раздражали и заставляли нервно возвращаться к позабытым чертам лица. Не странно, что я, поначалу, не узнал того с затылка - его волосы были русыми. Это открытие меня почему-то будоражило, прокручивало в голове изменившийся, чуть повзрослевший образ школьного учителя. Странный, редкий оттенок русого - пепельно-серый - делал лицо Максима ещё выразительнее, а взгляд - ярче. Никогда бы не подумал, что мужчина перестанет красить волосы. А с какого вдруг хера мне об этом было думать? Я раздражённо скрипнул зубами и громко выдохнул, пытаясь отогнать непрошеные мысли. Вот мы пришли к скверу, на то место, где вчера стояла тачка Максима. Я огляделся по сторонам, пытаясь понять, что именно в этом районе могло понадобиться Никольскому. Взгляд мой остановился на современной постройке-стекляшке. Судя по громоздким буквам над центральным входом, здесь находилась редакция широко известного политического журнала. Что там могло понадобиться бизнесмену вчера вечером - загадка. Меня съедало изнутри беспомощное любопытство - как ни крути, а зайди я внутрь и начни задавать вопросы - ничего не узнаю. - Какая встреча, - раздался за спиной раздражающе-знакомый голос. Я резко обернулся и встретился взглядом с Никольским, который стоял с бумажным стаканчиком кофе в руках и наблюдал за мной с явным интересом. Сколько мужчина так простоял мне было неизвестно. - Следишь за мной? - Любуюсь прелестями современной архитектуры, - хмыкнул я, ответив не менее изучающим и цепким взглядом. - Такой же вопрос к тебе. "Лучшая защита - нападение" - говорил мне когда-то отец. Я пока ничего умнее не придумал, так что воспользовался советом предка, попутно думая, почему мне снова так не повезло и почему я не увидел нигде машины Максима. - Однозначно, - фыркнул мужчина. - Прогуляемся? - Чего? - я опешил, поразившись тому, насколько легко Никольский одним своим словом загнал меня в тупик. - Ну, знаешь, пройдёмся, поболтаем, - мягко разъяснил Макс, словно малому ребёнку. Я несколько секунд тупо смотрел на мужчину, пытаясь найти в его словах старую добрую насмешку, яд, иронию или ещё что-то из привычного арсенала Максима Никольского, но пока что не находил. Будь у меня провалы в памяти, я бы решил, что это никакой не ублюдок, испоганивший мне жизнь, а старый школьный приятель или дальний родственник, добродушно предлагающий прогулку спустя несколько лет разлуки. - Эм, - я почесал затылок свободной рукой, продолжая другой держать поводок с Марти, что сейчас с интересом обнюхивал Никольского, - не могу сказать, что хочу этого. - Я не заставляю, - Максим пожал плечами и присел на корточки перед щенком, начиная гладить Марти и давая псу себя обнюхать. - Но я был бы очень рад, если бы ты согласился. Да, с годами я перестал испытывать ненависть и злость. Они стёрлись давно и не мешали жить, осели на задворках сознания, напоминая о себе редкими вспышками позабытых воспоминаний. Просто где-то в груди шевелился мерзкий въедливый червячок, что бередил душу при взгляде на Максима и услужливо подкидывал фрагменты из былых времён, заставлял смотреть на Никольского как на ядовитую змею, которая может в любой момент броситься на тебя. Гадкое чувство. - Хорошо, - согласился я, - но не долго. Не люблю мороз. Максим кивнул и поднялся, ласково потрепав напоследок щенка. В сквере было немноголюдно, мы неспешно брели по тропе в полном молчании, наблюдая за резвящимся любопытным щенком. Я чувствовал себя немного некомфортно, косился на Максима, что казался совершенно спокойным и безмятежным, словно мы каждый день вот так гуляем. Это раздражало. Когда в поле зрения появился кофе-бокс, я готов был визжать как счастливая школьница, обрадовавшись возможности отойти от Никольского и перспективе согреть руки и горло горячим напитком. Мне никогда прежде не приходилось сталкиваться с людьми, с которыми я спал и при этом расходился на плохой (пиздецки плохой) ноте и теперь я не знал, как себя вести и верным ли было решение согласиться на прогулку. Я оплатил свой кофе и вернулся к Максиму. - Ты сильно изменился, - сказал он, стоило мне подойти. - В каком смысле? - спросил я, делая глоток кофе и подняв взгляд на Никольского. - Ты непривычно спокоен, - улыбнулся Макс, продолжая идти вперёд. - Чувствую себя не в своей тарелке, - признался я, следя за Марти. - Три года прошло и моё желание набить тебе морду чуть поутихло, если ты об этом. Макс хмыкнул, наблюдая за мной из-под густых пепельных ресниц. От его взгляда хотелось спрятаться и нырнуть в сугроб, вслед за Марти. - Ты и сам выглядишь иначе, - продолжил говорить я, пытаясь скрыть за словами свою нервозность. - Давно краситься перестал? - Примерно три года назад, - Макс пожал плечами. - Я бы пошутил про то, что каждая баба после расставания считает своим долгом ебануть каре, да только в твоём случае ты, скорее, проспорил свои изменения во внешности. Никольский дёрнулся, словно получил оплеуху, посмотрел на меня как-то болезненно. - Я пожалел об этом, Женя, сотни раз пожалел. - Не стоит, тебе к лицу твой родной цвет, - улыбнулся я, жестоко оборвав в зародыше попытки Максима исповедаться. - К слову, мне так даже больше нравится. Макс тяжело вздохнул, повисло недолгое молчание. Разговор пока выходил уж очень неловким, напряженным, а моё желание прыгнуть в сугроб всё росло и росло. - Ты теперь здесь учишься? - Да, хотелось сменить обстановку, - честно признался я. - И как? Нравится? - Очень, - я улыбнулся, впервые за время нашей прогулки. - Мне с группой повезло. - Это редкость, - сказал Макс. - У меня, когда я учился в Оксфорде, все были зациклены на том, чтобы завести полезные контакты на будущее. Как и я, собственно. - Ну, у меня всех интересуют в основном тусовки, - я рассмеялся. - Запойные, как я в школе. - Да? Страшно представить. Ты в этом деле значительно превосходил всех, кого я знал. Я не заметил, как разговор перетёк в мирное и приятное мне русло. Максим задавал вопросы о жизни в столице, внимательно слушая мои рассказы и периодически делясь своими. Некоторое время спустя я совершенно позабыл о неловкости, распаляясь с каждой новой историей и шуткой. Никольский улыбался и изредка отвечал на приходившие по работе сообщения. Уже давно стемнело, а мы всё продолжали болтать о каких-то далёких глупостях, историях из студенческой жизни и прочей белиберде. Было так легко и комфортно, словно я гулял со старым другом. Опомниться меня заставил звонок смартфона Макса. Он извинился и отошёл, отвечая на вызов и изменившись при этом в лице. Это дало возможность внимательнее изучить его под мягким светом уличных фонарей. Он повзрослел, как ни странно. Весь его вид говорил о дипломатичной серьёзности, с лица сошли шальные лукавые нотки былой разгульной жизни. Я не брался судить, было это действительным показателем изменений в жизни мужчины или же теперь он вжился в новый образ, играл другую роль. Сколько там ему лет? Двадцать семь? Поверить в то, что он изменился я не мог. - Жень, прости, но мне срочно надо обратно в редакцию, - сказал Максим, закончив свой разговор по телефону. - Ты переквалифицировался из бизнесмена в журналисты? - поинтересовался я, поглаживая уставшего Марти, покорно сидящего у моей ноги. Максим недолго помолчал, но всё же ответил: - Это рабочие вопросы. Если в общих чертах - нужно скорректировать одну статью, пока она не вышла в печать. Я удивился неожиданной искренности, но виду не подал. - Ладно, удачи тебе с твоей статьёй и бандитскими делишками, - я улыбнулся. - Загулялись мы что-то, у меня самого там работа застаивается. Да и Марти, бедный, охренел от такой прогулки. Если он заболеет, я тебя пристрелю. - Дашь свой номер? - Да я его и не менял, - я пожал плечами. - Но не надо мне звонить постоянно, у меня для этого уже есть Марк со своими заёбами. - И не подумаю, - ухмыльнулся Никольский и кивнул мне в знак прощания. - До встречи. - Пока, - я махнул ему рукой и перешёл дорогу, направившись к дому. Перспектива возможной простуды щенка меня крайне волновала. Я никогда не видел, как болеют собаки, но проверять не хотел. Мы с Марти быстро шли по улице. В этот раз уже я тянул пса за собой, чтобы быстрее добраться до квартиры. Я сам неимоверно замёрз и хотел в тепло. Рассусоливать в голове прогулку с Никольским мне не хотелось. Погуляли и погуляли, без разницы. Более важным сейчас было то, что из-за меня мой вечно буйный щенок сейчас еле плёлся к дому, на экране телефона висело три пропущенных от Марка, а работа с сайтом находилась на этапе обдумывания возможного результата. Пиздец - я молодец. Дома я зачем-то принялся сушить мокрого от снега Марти феном, решив, что это оптимальный вариант обогревания собаки. Щенок ворчал и брыкался, частенько отряхивался, после чего забрызганным был уже я. С горем пополам я справился и пошёл на кухню, согреваться горячим чаем и готовить есть. Не долго думая, я поставил вариться макароны и стушил на сковороде овощи и остатки фарша. За этим делом я вспомнил о пропущенных звонках и набрал Столетова. - Да? - послышался недовольный голос на том конце. - Здарова, чего звонил? - Женя? Пиздец, ты бы ещё завтра набрал. - Извини, я занят был. Так чего ты звонил? - Гулять позвать хотел. - Я ж тебе ещё вчера писал, что сегодня работать буду. Ты забыл? - Да, - честно признался друг. - Мне скучно. Что у тебя там шипит? - Тушу жратву, - ответил я, помешивая лопаткой содержимое сковороды. - Если сильно скучно, можешь прийти ко мне и попиздеть со мной, пока я работаю. - Не хочу я ехать в это дно цивилизации... - Дно цивилизации, Маруся, это твоя жопа. Выезжай давай и не пизди. Ты тут чаще бываешь, чем Вик. - Витя опять на смене? Он бессмертный что ли? - одногруппник полностью проигнорировал шпильку в свой адрес. Судя по недвусмысленному шороху в динамике, Марк начал собираться и поставил звонок на громкую связь. - Да. Он на годовщину свадьбы родителям хочет плазму здоровую подарить, вот и копит. - Какой хороший мальчик, - приглушенно донеслось из динамиков. Видимо, рылся у себя в шкафу. - Не всем же быть такими долбодятлами как ты, - хмыкнул я, отвлекаясь от готовки и наполняя водой поилку Марти. Кастрюля с макаронами громко зашипела и из-под крыши брызнула вода. - Ёбаный ты пиздец! - Чего? - не понял Марк и подошёл ближе к трубке. - Да не ты! У меня тут кулинарный, сука, провал, - я, зажав телефон между ухом и плечом, сдвинул крышку и помешал макароны, отмечая, что пора бы их доставать и не испытывать судьбу. - Короче, двигай быстрее ко мне и купи чего-нибудь прибухнуть. - Пивка для рывка? - Сойдёт, жду тебя. - Давай. Я сбросил вызов и облегчённо выдохнул. Выполнять несколько действий одновременно для меня оказалось трудной задачей. К приезду Марка я уже успел поесть и вернуться к компьютеру, корпя над дизайном сайта. Гостем друг был не новым, а потому сам принёс с кухни большие стаканы, разлил по ним купленное тёмное крафтовое пиво и уже вовсю рассказывал о том, как отшивал Свету - девчонку, с которой переспал на недавней вписке у Коваля. За этим всем о встрече с Никольским я благополучно забыл.