***
Раннее утро всегда представляется нам своим красивым пейзажем. Солнце лениво встаёт из-за горизонта и подобно нам, неторопливо движется по небосклону, словно пытаясь увильнуть от своих обязанностей всемирного светила. Оно окрашивает небо в приятный огненный цвет и показывает нежно-розовые облака, доселе бывшие то ли тёмно-серыми, то ли тёмно-синими, а может, и что-то среднее между ними. Звёзды же, покорно скрываются. Уползают вместе с луной и её тёмным шлейфом за обратную сторону горизонта, смиряясь с тем, что встречи с огненным шаром никогда не будет. По большей части, можно считать упущением, что тьма отступает, освобождая место для огромного, тёплого, порой ненавистного, но такого нужного и тёплого светила. Именно такие мысли, сейчас в голове у только что проснувшейся принцессы — Энид Синклер. Она бы сейчас с особым наслаждением подольше повалялась в кровати, оттягивая неизбежное всё дальше и дальше, пока оно не скроется вслед за луной. Но тем не менее, рано или поздно оно вернётся, поэтому, лучше отмучиться сейчас и плакать в подушку от сожаления потом. Вам наверное интересно, по какой причине юная Синклер так волнуется? Что же, встреча с человеком, с которым ты помолвлена с шести лет, а видела его от силы раза два, может действительно всколыхать даже самую устойчивую нервную систему. Особенно, если это девушка. И особенно, если это Аддамс. Уэнсдей Фрайдей Аддамс.***
Первоначально, они даже не были представлены друг другу официально. Нет, не то чтобы Аддамсы были настолько неуважительны, что не явились по приглашению короля. Нет, родители Уэнсдей и её брат конечно приехали, а вот самой, на тот момент маленькой девочки рядом с ними не наблюдалось. Тогда это был просто визит приветствия и вежливости, на который её суженая не явилась. Тогда это больно задело молодую десятилетнюю блондинку, неужели она была недостаточно хороша для Уэнсдей? Или может быть, она сделала что-то, за что юная Аддамс её возненавидела? Но что? Они ведь даже ни разу не встречались. Может быть, девочка запротестовала? Может быть Уэнсдей калека и постеснялась приехать? Может она вообще поэтому не смогла приехать? В тот день, даже несмотря на приятное времяпровождение с семейством Аддамс, ночью Энид плакала в подушку. Как она будет жить с кем-то, кто даже не соизволила явиться для объявления помолвки? Это было буквально плевком в лицо, и полное игнорирование как титула Энид... хотя, почему только титула? Это было грёбаное отрицание самого её существования в целом!***
Они встретились лишь спустя месяц. Это был недельный охотничий фестиваль, проводимый каждый год, ровно в середине июля. Он посвящался второму королю Невермора, который привёл своё королевство в порядок, после того ужаса, который с ним сотворили его отец и старшие братья. Местом проведения, была выбрана красивая большая поляна, окружённая со всех сторон сосновым лесом. Он был огромен и прекрасен, а в некоторых местах, казалось, даже сама матушка природа не осмелилась нарушить созданную ей же тихую красоту. На самой полянке располагались шатры разных семей, что там должны были уже присутствовать, и места для тех, кто ещё находился в пути. Прибывших семей было много. Шатры имели отличные от друг друга размеры, цвета и гербы на них. Конечно, с королевским шатром по красоте, размеру и окружающей величественной аурой, мог сравниться лишь шатёр семьи Аддамс. Эти шатры были до жути разные. Королевский шатёр переливался ярким отблеском нашитого золота, которое казалось, было на каждом миллиметре шатра.(всё так, как любила мать Энид. Богато, но настолько безвкусно, что тянет тошнить). Шатёр Аддамсов же, был чёрным, золота там вообще не было, да и оно тогда бы не дополняло темноту шатра, а лишь портила её, что Аддамсы стремились не допустить. В середине поляны стояли огромные, длинные, деревянные столы, ломящиеся от излишества блюд. Зачем ставить готовую пищу, если все и так будут охотятся? Ответ прост. Пища здесь — закуска, перед тем, как практически все напьются и, похрабрев, пойдут на охоту. Но при всём этом, у фестиваля было ещё одно предназначение. На этом празднике, молодёжь, да и не только, могла познакомиться с кем-то значимым, тем самым заводя себе полезные связи. Что сделала и Энид, но не для полезных связей в будущем, а лишь исключительно для искренней дружбы, познакомившись с Дивиной Уотсон, Бьянкой Барклай, Кентом Уотсон, Аяксом Петрополусом и Ксавьером Торпом. Ребята были одногодками, поэтому найти с ними общий язык для сверх-экстравертной принцессы труда не составило. Бьянка пусть и была заносчивой по характеру, но не "опускала" кого-то просто так, беспричинно. Невооружённым взглядом можно было заметить, что ей нравился Торп. Что же о Торпе. Ну, признаться честно, Энид казалось, что под оболочкой умного мальчика художника, на самом деле кроме комплексов ничего и нет. Ну, возможно, немножко дружбы, но ничего более. Дивина Уотсон любила быть похожей на кузину, но по своему существу, была доброй и умной девочкой, которая просто так не развязала бы спор. Ну, а Кент был просто как Аякс, но чуть живее что-ли. Признаться честно, на тот момент ей даже понравился Аякс. Мальчик был добрым, милым и заботливым, немного... тормозом, но это не делало его плохим. Энид подумалось, что связать с ним жизнь она точно не против. Именно такой человек ей и нужен. Однако, пришедший слуга, оповестил её о том, что её семья уже ждёт, и тем самым нарушил дружелюбную, царящую в этом месте атмосферу. Отец Энид, Мюррей Синклер и отец Уэнсдей, Гомес Аддамс горячо приветствовали друг друга. Они были сослуживцами и вместе освобождали королевство Невермор от захватчиков и война естественно сплотила их. — Ах, Мюррей! Как давно мы не видели друг друга на кровопролитии! — восклицает мужчина среднего роста, с чёрными как смоль волосами и такими же, густыми усами. Он разводит руки в стороны, для того, чтобы обнять короля. — Как твои дела? Надеюсь, всё отвратительно! Мюррей лишь смущённо улыбается, принимая от старого друга радушные объятия. Он говорит что-то, совсем тихо в ответ, и Гомес громко смеётся. Следом, король целует руку Мортиши, которая кланяется ему в лёгком реверансе. Стоящий около матери Пагсли, пытается повторить этот жест, но чуть ли не падает, будучи вовремя пойманный своей чуткой матерью. Энид издаёт тихий смешок, но тут же возвращает серьёзное лицо, пока стоящие в стороне её старшие и младшие братья открыто смеются. Блондинка злобно смотрит на младших, тем самым быстро присмиряя их, на старших она такого воздействия, к сожалению, не имела, а потом поворачивается к семейству, проделывая реверанс и здороваясь. — Уэнсдей снова не приедет?... Смущённым, но слегка расстроенным тоном спрашивает девочка, на что старшие Аддамсы хихикают, и Гомес, растрепав волосы на её голове, поглаживает ту. — Она немного опоздает, но будь уверена, в этот раз, наша маленькая гадюка прибудет! — весёлым и уверенным тоном говорит той мужчина, осторожно убирая руку. — Да, малышка, она приедет ближе к вечеру и будет готова задушить тебя своим вниманием. — заявляет той Мортиша, на что её муж начинает покрывать поцелуями кисть её руки. Энид немного смущается такого. Но смущается не от стыда, нет. Смущается, представив себя и Уэнсдей (насколько она могла представить её по родителям той) на месте Гомеса и Мортиши, ведь наверняка она должна походить на своих родителей. Она слышала, что, несмотря на свой юный возраст, Уэнсдей ведёт себя достаточно взросло. Не чтобы похвастаться, а просто потому, что она такая есть. Энид считает это необычным и притягательным. Она даже хочет быть немного похожей на Уэнсдей в этот момент, однако, оклик её новых знакомых, сбивает эти мысли на какую-то дальнюю полочку памяти, о которой блондинка явно не скоро вспомнит.***
Уже вечереет. Солнце, которое беспрерывно, но незаметно для людского глаза, совершавшее движение, постепенно завершало своё сегодняшнее путешествие на этой стороне земли. Небо постепенно приобретало всё более яркие оранжевые, алые и малиновые цвета. Светило всё больше и больше с каждым часом, казалось прячется за недосягаемой линией горизонта. Тёмное небо постепенно начинает властвовать, заменяя яркость закатных красок, своим тёмным шлейфом. Звёзды наконец, начинают более свободнее появляться на небе, а холодная, но такая красивая луна, принимает от своего верно подданного мрака, полное право на управление небом. Смотря на эту красоту, Энид думает, что её будущая жена, скорее всего обожает ночь и именно поэтому, не показывается днём. Как летучая мышь. Она хихикает, представив, что Уэнсдей летучая мышь, которую ей сосватали. Но, будучи честной, ей даже нравится такое. Свидания и прогулки, лучше всего проводить под луной, когда большая часть природы, находится в состоянии небывалого покоя, и такое времяпровождение, как одинокая прогулка, не сможет помешать этому. Слишком погрузившись в свои мысли, Энид не замечает пытливого взгляда, сверлящего её насквозь, от своих новых знакомых, которые уже успели стать её друзьями — О чём ты задумалась, Энид? — подаёт голос Бьянка, решая нарушить затянувшуюся тишину. — О... Я... Э-эм, извините ребята. Я просто думаю о своей суженной... — смущённо отвечает девочка, потирая ладошки. — Об Уэнсдей? Что же она такого сделала, что ты сидишь и улыбаешься? — заигрывающе спрашивает Дивина, беря со стола кекс, и прищурив глаза. — О... Ну, ничего. Мы просто сегодня впервые встречаемся, поэтому мне не терпится её увидеть. Да и вся это загадочность... — Энид не успела закончить, ведь её перебила Бьянка. — Скорее нелюдимость или неуважение к тебе, — сухо отрезала Бьянка, поправляя манжеты у рукавов. — Да не перебивай! Просто... на такое поведение наверняка есть причины. И это интригует, заставляет задуматься над причинами, — попыталась объясниться Энид, задумчиво смотря куда-то в небо. — Каковы могут быть причины, чтобы не приехать и не увидеть собственную невесту?! — резко восклицает Бьянка, от чего сидящая рядом Дивина чуть ли не давится кексом. — Даже Кент с Аяксом приехали бы, хотя они живут в той ещё глуши, — продолжила Бьянка, скрестив руки на груди и хмуро оглядывая Энид. — Ну, возможно, она калека... Или она была против... Или... — Энид, какая бы причина там не случилась, Уэнсдей обязана была приехать и увидеть тебя. Даже самый мелкий граф приехал бы, а она будущая эрцгерцогиня! Бьянка продолжает причитать, а Дивина и Аякс лишь сочувствующе кладут руки ей на плечи в немой поддержке. Девочка благодарно кивает им, опустив взгляд в ноги. — Если мы говорим об Уэнсдей, то я понимаю, почему она не приехала, — внезапно подаёт голос, доселе молчавший Ксавье. — И почему же? — скептически спрашивает Бьянка, немного закатывая глаза. — Она нелюдима, а помолвка, лично для неё, не является особой причиной покидать свою обитель. Моя семья, вроде как, в дружественных отношениях с Аддамсами, да и Уэнсдей как-то раз, много лет назад спасла мне жизнь. — Дай угадаю, поначалу она её забрать хотела? — Бьянка всё ещё возмущена, это видно по злому выражению лица, позе и то, как она взглядом практически испепелила бедного Ксавье. — Бьянка, пора успокоиться, — произносит Дивина, до сих пор наблюдавшая за этим. — Как бы ты ни была против, мы не можем судить о будущей жене Энид, ни разу не встретившись с ней! Поэтому, давайте просто успокоимся. Это помогает. Бьянка вдыхает и выдыхает несколько раз, после извиняясь перед Торпом и Энид; она берёт со стола кусочек пирога и аккуратно откусывает, постепенно полностью отходя от недавнего недовольства. Внезапно, около шатра раздается копошение, а после взволнованный голос охранника: — Ваше высочество! Уэнсдей Аддамс прибудет через несколько мгновений! Эта фраза моментально отрезвляет девочку, что слишком засела в своих мыслях и заставляет подскочить, немного боязно, немного смущённо озираясь по сторонам. — Мы можем пойти с тобой, если ты хочешь, — ободряюще говорит той Дивина, держа руку принцессы в своей и поглаживая её пальцем. — В-всё в порядке ребята, спасибо вам, но я справлюсь! — придавая голосу уверенности, коей вообще не было, отвечает Энид, бросая на друзей благодарный взгляд и выходя из шатра. — В смысле "даже Кент с Аяксом"?! — слышится возмущенный крик кого-то из вышеупомянутых из шатра Бьянки.***
Энид пытается стоять гордо, около своего королевского шатра, но ноги у неё трясутся, мама не горюй. Благо, длинное платье жёлтого цвета, имеющее несколько слоёв, закрывает её ноги. "Она здесь. Почти здесь. Я ведь понравлюсь ей? Она ведь не ненавидит меня? Главное не ошибиться и быть уверенной!"— думает Энид, смотря на въезд. Да, она волнуется, но она не разочарует ни отца, ни мать, ни саму Уэнсдей! Она справится! Всё будет хорошо. Энид практически расслабляется, пока не видит, как на поляну заезжает, огромный, вороной конь. Тот сменяет свою рысь на обычный шаг и не спеша подходит к принцессе, разворачиваясь боком. Наконец, Энид видит свою будущую жену. Эта девочка одного возраста с ней, но так уверенно восседает на этом огромном коне. Энид в жизни не хватило бы мужества, забраться на такого. Девочка одета в чёрную рубаху с большими рукавами, которая заправлена в такие же чёрные штаны. На ногах у неё чёрные, видимо это очень любимый цвет Аддамсов, большие сапоги. На руках же, кожаные перчатки, такого же цвета как и вся одежда. Миниатюрные, но уверенно держащиеся плечи, накрывает чёрный, сделанный из шерсти волка плащ. Лицо Уэнсдей покрыто россыпью веснушек, что придаёт ей какой-то... Очаровательности? Волосы заплетены в две тугие, идеальные косы и убраны за спину, а глаза... Ну что греха таить, это были самые красивые чёрные глаза, которые блондинка могла видеть в своей жизни. Почему-то, ей хотелось медленно тонуть в них, даже не сопротивляясь. Она перестаёт глазеть, когда видит, как девочка спрыгивает с лошади и наконец встаёт перед ней. Они практически одного роста, Энид просто немного повыше. — Уэнсдей Фрайдей Аддамс, —говорит девочка, прикладывая руку к груди и поклонившись. Энид вздрагивает, не сколько от резкого представления брюнетки, сколько от необыкновенно тихого, безразличного и ледяного тона. Девочка тут же берёт себя в руки и совершает реверанс, держа подолы платья двумя тоненькими и аккуратными пальчиками. — Энид Синклер. Очень приятно наконец встретиться с вами... Неуверенно говорит Синклер последнее слово, поскольку не знает, как лучше следует обращаться к своей будущей жене. Они ведь не настолько близки, чтобы говорить на "ты" (они вообще впервые встретились!), но они будущие супруги, а значит возможно, будут близки для того, чтобы не говорить на "вы". Аддамс замечает то, как девочка уплыла в круговорот своих мыслей и решает угомонить их. — Мы можем говорить на "ты", — произносит девочка, беря поводья и устремляя взгляд во временное стойло, что расположилось возле огромной, старой, поваленной ветром сосны. Энид лишь кивает и делает шаг к стойлу, что Аддамс живо воспринимает и идёт за ней, ведя свою лошадь. — Как ты добралась? Всё ли было нормально? Ты не замёрзла? А почему опоздала? А ты... — начинает засыпать Энид вопросами Уэнсдей, на что та поворачивает к ней голову, бросая один из самых недовольных, презрительных и раздражённых взглядов, которые блондинка могла видеть. Это заставляет Энид поёжиться и заткнуться, сменив уверенную походку, на прямопротивоположную. Аддамс же, привязывает скакуна и поворачивается к принцессе, снова окидывая её взглядом, на сей раз, беспристрастным. — Я доехала нормально. Нет причин волноваться. — наконец произносит она, снимая свой плащ и накидывая его на плечи девочки. Энид только сейчас замечает, что она замёрзла, а плащ действительно очень хорошо согревает. — Мне нужно уйти. Встретимся позже, — холодно произносит Аддамс, развернувшись и удаляясь в шатёр своей семьи. Энид поплотнее кутается в плащ, вдыхая запах соснового леса.***
Проходит около двух часов, прежде чем девочки наконец видятся. Родители обеих послали их на прогулку в лес, что Энид восприняла как возможно, приятное времяпровождение, а Уэнсдей возможностью сбежать из надоевшего ей общества Юджина, мальчика оруженосца, что прибыл с ней и Йоко. Ну, просто Йоко. Надоедливая девчушка, которая не могла по какой-то непонятной самой Уэнсдей причине, отвязаться от неё. Девочки в молчании шли по вытоптанной кем-то до них тропинке. Лес приятно отдавал вечерней прохладой и запахом свежих шишек и хвои. Многочисленные упавшие иглы, приятно хрустели под ботинками, и отдавали прекрасным запахом хвои. Взрослые уже должны были отправится на охоту, а в лагере остались только женщины в компании королевы Эстер. Энид молчаливо шла, будучи до сих пор одетой в плащ Уэнсдей. Аддамс же, не поменяла своей одежды, за исключением снятых перчаток, отсутствия плаща и появившихся ножен с мечом, которые покоились на её талии. Тишину нарушать Синклер не решалась, а Уэнсдей, видимо, вообще не планировала. На самом-то деле, ей это было даже в какой-то степени приятно, вот такая молча гулять с невестой, наслаждаться её компанией и подчёрпывать её ауру себе. Но имея шило в одном месте, которое не позволяло Энид оставаться спокойной слишком долго, девочке нетерпелось завести диалог. Пытаясь взять себя в руки и совершая огромнейший вдох, она поворачивает голову к сопровождающей и наконец спрашивает: — Так... Ты действительно... Ну, сама сюда доехала, в с-смысле без охраны? Уэнсдей молчит несколько секунд, пока блондинка начинает жалеть о своём поступке и мысленно даёт себе оплеуху, её голова понуро опущена, как будто она провинившийся в чем-то щенок. — Да, я могу за себя постоять. Наконец отвечает брюнетка, на что Энид неверяще поднимает голову, с живым блеском в глазах осматривая невесту. Так, ну, это уже неплохое начало. — Вау, знаешь... Я действительно думаю, что это круто. Ты часто ездишь одна? Я бы тоже так хотела, но увы, мой титул не позволяет. Уэнсдей не удостаивает ответом или какой-то реакцией реплику и вопрос Энид, продолжая идти прямо. Блондинка снова тухнет, а только появившаяся надежда на конструктивный диалог рассыпается прямо на глазах. Хотя, может быть Уэнсдей ответит наконец на вопрос, который мучит принцессу уже месяц. Набрав в лёгкие ещё больше воздуха, Энид наконец спрашивает: — Почему... Ты... Ну, не приехала тогда? Блондинка останавливается, опуская руки на подол платья и начинает нервно теребить тот. Уэнсдей проходит два-три шага вперёд, останавливается и только потом поворачивается, окидывая девушку настолько недовольным взглядом. Даже можно было подумать, что Энид спросила что-то действительно очень глупое. — Я не посчитала это необходимым. Стоп. Что? Она это серьезно? Почему? — В к-каком смысле? Ты же ведь не шутишь? — Энид, находясь в недоумении, говорила не громко, при этом немного запинаясь от негодования. Уэнсдей громко цокает, закатывая глаза и складывая руки на груди, а одну из них поднимая к переносице, которую вскоре потёрла. — Тебе стоит сходить к лекарю и проверить голову на возможность ушиба. — скептично отвечает Уэнсдей, раздражённо выдыхая. — Мы бы всё равно увиделись на свадьбе. Я посчитала ненужным проделывать столь долгий путь с Севера Невермора до его столицы, просто для того, чтобы быть вежливой. Энид вскипает. Она это реально серьёзно?! — Это был бы не просто визит вежливости! — девочка отпускает несчастный подол, начиная в гневе размахивать руками. Уэнсдей, давно уже опустившая свою бровь, на эту реплику снова поднимает её, приказывая этим объяснится. — Этот визит показал бы, что тебе не всё равно на нашу помолвку и главное, не всё равно на меня! Но ты, своим отсутствием, не только оскорбила и проигнорировала королевскую семью, но и показала то, что тебе всё равно на меня! Что я для тебя пустое место! — кричит Энид, нервно сжимая и разжимая кулаки, пытаясь успокоиться. Уэнсдей же, нахмурив брови и впав в тихую ярость, убийственно шепчет: — Скажи спасибо, что моя семья не проигнорировала это предложение. Мне в жизнь не сдалось вытаскивать королевство из той задницы, в которую его загнали твои пьяницы-игроки-гулящие братья, безвольный отец, следующий на поводу у твоей матери, мать, которая ни черта ничего не знает, даже самую малую толику истории твоего рода и девчушка, что надеется на лучшее и живёт в своих радужных фантазиях. Это было самое длинное, что Энид слышала от Уэнсдей за сегодня, однако она, вопреки ожиданиям, не радуется этому. В девушке ведут ожесточённую борьбу два чувства: злость и обида. Почему она так с ней? Да, Уэнсдей права, но ведь можно было помягче сказать о её семье? Почему она её так ненавидит? Что Энид успела сделать не так? С "триумфом" победу одерживает обида. Слёзы в большом количестве начинают лить из глаз девушки, пухлые губы дрожат, а спина ссутулилась. Энид разворачивается, убегая в лес как можно дальше, оставляя позади себя тяжело вздыхающую Уэнсдей и скинутый чёрный плащ.***
Энид не знает, сколько уже сидит в корнях огромной сосны. Слёзы просто не желали останавливаться некоторое время назад, а теперь и вовсе пропали. Только сейчас, она замечает, что замёрзла, об этом говорит полностью дрожащее тело. Как она будет жить с Уэнсдей? Может быть, Энид туповата (по сравнению то с Уэнсдей), но точно не глупа. Сопоставляя в голове недавний диалог, Энид понимает, что таких грубостей в свой адрес она достаточно наслушается, и каждую ночь будет плакать в подушку. Однако, лучше уж гадости, чем похотливые короли соседних стран. Нужно возвращаться, а то уже темно. Возможно, мама или её новые друзья, уже хватились её. А может, даже и Уэнсдей... Хотя... Нет, та скорее всего была рада, когда девочка умчалась и спокойно вернулась в лагерь. Энид жалела, что плащ упал где-то по дороге, она была непротив бы, снова зарыться в сосновый запах и едва уловимый запах книг. Девушка встаёт, вытирая остатки слёз на щеках уже измученным и несчастным подолом платья, после отряхивая тот. Она растерянно озирается по сторонам, четко неуверенная, откуда она пришла. Ей нужно было просто оставаться с Уэнсдей, а не убегать. Она полная дура. Теперь понятно, почему Уэнсдей так отторгает её. Грустно усмехнувшись, девушка замечает тяжёлые шаги и хруст некогда растущих, но ныне упавших иль сломанных веток. Это заставляет её вздрогнуть. Возможно ли, что это Уэнсдей пришла за ней? Нет, в ней не настолько много веса. Обернувшись, она замечает медведя в нескольких метрах от неё. Он крупный, тёмно- коричневый, и смотрит прямо на неё. Тело почему-то парализовало, возможность закричать, тем самым зовя помощь, намертво пропала, спрятавшись куда-то в пятки. Медведь же рычит, бросаясь к ней, в явном желании разорвать. Перед Энид проносится вся её жизнь, все её сожаления, в частности то, что она не может противостоять матери. Жаль, она не успела попрощаться с Уэнсдей, чей образ стоит перед её глазами. Блондинка зажмуривается, практически смирившись со своим концом и ожидая, когда огромная лапа порвет её. Однако, вместо боли, она слышит злостный рёв медведя, который перемешивается с болью, открыв глаза, она видит кинжал, воткнутый в глаз медведя и обрамлённый кровью. Морда громадины залита кровью, а один глаз отсутствует, что мешает ему видеть. Энид прислоняет руки ко рту, глаза расширены от шока. Внезапно, она чувствует, что её тянут назад, а перед ней появляется её верный рыцарь на белом коне, который спасёт её. Ну, вернее рыцарша в чёрном, но со сверкающим мечом, который вонзается в глотку зверя, протыкая её насквозь и окрашивая и белый цвет, и чёрный кровью. Энид всё ещё находится в шоке, пока Уэнсдей достаёт меч и нож, с упавшей навзничь тушки медведя. Она разворачивается и подходит к Энид, накидывая свой плащ на её трясущиеся плечи. Блондинка бросается к брюнетке, заключая ту в объятия и шепча слова благодарности, Уэнсдей же, отстраняет от себя Энид, недовольно её осматривая. — Не стоит благодарности. Мой долг защищать и оберегать тебя. С чем я сегодня плохо справилась. — отвечает девочка, окидывая добычу довольным взглядом. Энид счастливо (на самом деле нервно, ибо она всё ещё видит труп этого животного) улыбается, расценивая это как своеобразное извинение. — И ты тоже извини, я не должна была так глупо убегать. — отвечает она, с наслаждением укутываясь в плащ Аддамс и незаметно вдыхая его запах. — Nil opus est ut ignoscas, stulte catulus. — произносит Уэнсдей, на непонятном для Энид языке, но фразу блондинка вроде бы понимает. — Нам следует возвращаться. Я лично буду освежёвывать этого медведя и прикажу сшить из его шерсти шубу и рукавицы для тебя. Серьёзно произносит Уэнсдей, делая шаги вперёд, давая понять, что никаких возражений она не потерпит. Энид же, лишь смущённо остаётся принять это.***
Странно то, что девочки, проживая практически по-соседству, на фестивале в течении недели вообще не видятся. Энид почему-то не находит себе места по этому поводу. Она опять сделала что-то не так. Или это было из-за объятий? Возможно, Уэнсдей просто не любитель их, но и Энид тогда была напугана. Она мотает головой, отвлекаясь от назойливых мыслей и осматривая, добычу, которую ей приподнесла её невеста. Не лично конечно же, ведь она снова чем-то занята. В конце каждой недели охотничьего фестиваля, подсчитывалось, у какого охотника получилось поймать больше добычи. Победитель получал возможность на личную аудиенцию у короля, и просьбу на подарок от него. Это мог быть любой подарок. Думаю, не очень сложно догадаться, что победу одержала Уэнсдей, но от приза, видимо, решила отказаться, поскольку блондинка до сих пор её не видела. В течении шести дней, ей пришла та шуба и руковицы, про которые Уэнсдей ей говорила. Они были действительно тёплыми и очень необходимыми ей, потому что зимы в столице Невермора, были действительно холодными. Однако, Энид больше всего на свете, хотелось снова поговорить с Уэнсдей, ради этого, она даже познакомилась с её компаньонами Йоко Танакой и Юджином. С Йоко ей удалось стать лучшими подругами, получить адреса друг друга и обещания обмениваться письмами. От этих же ребят Энид узнала, что ей повезло, что Уэнсдей не убила её при первой встрече. Они сказали, что если узнать её получше, то она окажется не настолько чёрствой, какой себя показывает. Энид конечно не особо поверила, но слова запомнила. Ночью того же дня, за день до официального окончания фестиваля, Энид выходит подышать свежим воздухом, устав от нравоучений матери и пьянствующих братьев. Она слышит копошение, когда проходит мимо временного стойла, а затем замечает Уэнсдей и ещё трёх человек. Прислушавшись, она узнаёт голоса Йоко, Юджина и... Дивины? Подойдя к ним, она убеждается в своей гипотезе. Йоко и Дивина разговаривают, над чем-то смеясь и стоя слишком близко друг к другу. Она усмехается, кратко кивнув им, когда они её замечают и подходит к Уэнсдей, оставив между ними пару шагов. — Так... Ты уже уезжаешь? — спрашивает она, заведя руки за спину и перекатываясь с пятки на носок. Уэнсдей на секунду отрывается от фиксирования сбруи на своём чёрном скакуне и окидывает Энид безразличным взглядом, возвращаясь к делу. — Да. — отвечает юная Аддамс, после нескольких секунд молчания. — А почему так рано? — не отстаёт Энид, окидывая взглядом тяжеловеса. — Обстоятельства, требующие моего внимания. — кратко бросает Уэнсдей, проверяя свою работу, и кивая себе. Она запрыгивает на лошадь, посмотрев на Йоко, которая недовольно "отлипнув" от Дивины, вместе с Юджином залезает на одну лошадь. Как только Уэнсдей собирается дёрнуть поводьями, она чувствует, что поводья слегка потянули назад, вынудив её остановиться. Уэнсдей слегка удивлённо смотрит на принцессу, которая проделала это действие, покрываясь алым румянцем. "Мило." — Я буду с нетерпением ждать, нашей следующей встречи, а ты? Уэнсдей кивает, осторожно дёрнув поводьями, тем самым и убрав руку Энид и задавая движение коню, идёт вперёд. Йоко с Юджином машут ей руками, вскоре вместе с Уэнсдей исчезая во тьме леса. Это была их вторая встреча.***
Вспоминая эти события, Энид не понимает, от чего смутилась тогда. Хотя, может оно и к лучшему. Воспоминания пришли прямо в нужное время, слуги так кропотливо работали над её образом, затягивая корсет настолько, что становилось трудно дышать, от чего Энид недовольно морщилась, но препятствовать не могла. Наконец, когда все принялись за её причёску, которую было достаточно легко быстро привести в идеальное состояние, за дверью в покои послышалось: — Ваше высочество! Ваша невеста, Уэнсдей Фрайдей Аддамс прибыла и ожидает вас в тронном зале! — громко проговорил голос одного из слуг. Глаза Энид сразу немного округлились, от волнения, а может из-за страха, сердце начало биться немного чаще обычного. Для себя Синклер отметила, как внезапно раз за разов врывается в её спокойную и размеренную жизнь Аддамс Пора.