"Один, два, три. Три, два, один и по-новой"
Главное считать, это успокаивает. Счёт это важно. Счёт — это арифметика. Арифметика — умная вещь. Арифметика не для принцесс. Хотя, вещь это толковая, а если её продвигать? Энид точно знает, что если эту науку, и многие другие, продвигать, потомки точно будут им благодарны, будут открывать что-то новое, совершенствовать старое. Как только Энид выйдет за Уэнсдей и станет королевой, она будет финансово поддерживать этих учёных мужей. Она слышала, что её суженная увлекается науками, значит, возможно, будет поддерживать её. А вдруг, ещё и похвалит? От этой мысли на её милом личике расползалась широкая улыбка, но она тут же исчезла. Вряд-ли Уэнс (она уже успела дать её имени это сокращение, в письмах к Йоко) её похвалит. Она даже "спасибо" с малой долей вероятности скажет, куда уж тут похвала. Так, стоп. А при чём тут тогда вообще была арифметика?
Энид быстро вдыхает, убирая эти мысли куда подальше. О чём она вообще думала до этого? А, точно. Уэнсдей приехала. Спустя эти шесть долгих лет, они наконец увиделись.
Это слишком волнительно. Энид сейчас очень хочется стать какой-нибудь служанкой, которая будет находиться вдали от тронного зала и чьей невестой не будет Аддамс. По крайней мере в данный момент. Энид нужно сильно постараться, чтобы не выдать дрожь в руках и ногах, на которых она с трудом передвигаются, ибо они похожи на перину её подушки. Но если ноги прячет длинный подол платья, даже несколько его слоёв, то вот с руками проблема. Их платьем она не закроет.
Энид снова продолжает считать, пока коридор кажется бесконечным, но наконец, она достигает своего отца, матерь и братьев.
Мюррей с нежностью оглядывает дочь, показывая улыбку, которую было с трудом заметно под немного седой, раньше блондинистой бородой. Взгляд и улыбка говорят вместо тысячи слов. Девушка так же улыбается отцу, становясь подле матери.
Старшие братья безразлично её осматривают, пока младшие тихо шепчут ей, что сегодня она очень и очень красивая.
Эстер оглядывает дочь с презрением, как обычно она это и делала.
— Ты не надела то платье, которое я тебе подобрала, но зато надела этот... ужас? — злостно шепчет она, оглядывая дочь с ног до головы.
На Энид находилось ярко-розовое платье сюрко, расшитое золотом, но не чересчур. Это была та самая граница между богатством и изыском. Энид это платье очень нравилось, поскольку его прислала ей Дивина, сказав, что оно точно ей подойдёт.
— Да, матушка, я подумала, что моей суженной оно понравится. — говорит Синклер, чувствуя в своём голосе холод, который раньше отсутствовал. Вау, Уэнсдей тут нет, а она уже каким-то образом подпиталась этим от неё.
Эстер лишь с ещё большим недовольством осматривает дочь, пока перед ними не раскрываются массивные ворота, а глашатай звонко не объявляет:
— Приветствуем сияющие солнца нашего королевства Его и Её Королевские Величества Мюррея и Эстет Синклер, восходящее солнце, кронпринцессу Энид Синклер и её братьев...
Дальше Энид не слушает, взглядом мечется по залу, выискивая свою будущую невесту.
"Неужели снова не приехала?"
Как только она снова готова упасть в панику, девушка замечает чёрную тучу, возглаляющую рыцарей. Она не заметила её потому, что вся броня и сама одежда Уэнсдей были чёрными.
Девушка стоит в чёрном ламеллярном доспехе, который выделяет её на фоне остальных, совершенно одинаковых рыцарей. На плечах, которые теперь не казались такими тонкими как в детстве, покоился плащ из шерсти какого-то явно редкого и дорогущего зверя. Он был иссиня-чёрным, пушистым, и из-за него, Уэнсдей казалась больше, чем была.
Энид находит это
милым, ну, по крайней мере то, как она пытается быть устрашающей (и в этот момент либо Энид её уже не боится, либо она просто слишком рада). Синклер одаряет её радостной и солнечной улыбкой.
Уэнсдей, что было ожидаемо, вообще никак не реагирует на это, только смотрит, прожигая блондинку взглядом чёрной бездны, которую образуют омуты её глаз.
Энид глупо было надеяться, что Уэнс как-то ответит ей, но, тем не менее, крохотный шанс надежды теплился в ней. Её улыбка тут же стала грустной, когда она заняла на троне место, которое было рядом с матерью.
Она снова посмотрела на брюнетку, в этот раз заметив, что в её глазах было что-то вроде... сожаления? Быстро проморгавшись и снова увидев безразличный взгляд, она списала всё на видение от волнения.
Рыцари Уэнсдей опустились на колено, пока сама Аддамс лишь немного поклонилась.
— Уэнсдей Фрайдей из дома Аддамс, приветствует сияющие солнца империи и восходящее солнце.
— Всё хорошо, дитя. Оставь эти формальности, мы скоро станем одной семьёй. — говорит Мюррей с улыбкой на лице, пока девушка лишь кивает.
— Что же ты привезла в качестве приданного? — задаёт интересующий вопрос Эстер, на что Энид мысленно делает "рукалицо". Её мать всё об одном и том же. Серьёзно, порой блондинке кажется, что Эстер кроме денег ничто и никогда не волновало в жизни. И это было очень грустно.
Что же, пока глашатай объявляет привезённое приданное, я попытаюсь утолить ваш интерес по поводу свадьбы Энид и Уэнсдей.
Решение о помолвке было в некотором роде... спонтанным. Герцегство Аддамс, было расположено на севере, что был очень и очень плодородным в тёплые времена года. Оно так же было главным поставщиком лошадей, оружия и некоторых ценных металлов в Невермор. Люди в королевстве давно уже говорили, что если Герцегство станет независимым, можно будет вполне считать его за другую страну, которая будет сильнее нынешнего Невермора.
Эстер Синклер подобные слухи не нравились, к тому же, из-за расточительства и её самой, и её старших детей, казна королевства становилась всё меньше и меньше с каждым месяцем.
Поэтому, в один момент, у Эстер внезапно появилась просто гениальнейшая идея. Женить кого-то из своих детей на наследнице Аддамсов. Чтобы самой идеи о восстании не существовало. И ровно в тот же день она написала письмо, отправляя его самым быстрым голубем, даже не удосужившись спросить мнение мужа и её детей (а нужно ли было оно вообще ей, если она постоянно им пренебрегает?).
Ответ пришёл незамедлительно, и было видно, что писала его сама Уэнсдей, потому как настолько каллиграфическим почерком в своей семье славилась только она.
Девочка поставила несколько условий. Первое: она женится только на ровеснице. И девочка подчеркнула, что на
ровеснице. Второе: Кронпринцессой и Кронпринцем будут назначены она и её спутница. Опять же
спутница. Третье: Когда король и королева передадут им власть, они покинут замок со всеми своими детьми, уедут в поместье на Юг и никогда больше не покажут носа в столице, только если она и её суженная не пригласят их. И наконец четвёртое: Они
не смеют после передачи власти вмешиваться как в личную жизнь пары, так и в жизнь королевства.
Эстер на такой ответ вскипела. Она была не просто в негодовании, она была в самом настоящем гневе, таком, которого боялось всё семейство. Раздражение, которое даже заставляло короля сидеть тише прежнего состояния, не возникая перед женой. Ярость, которую Энид могла видеть чуть ли не впервые за все свои гордые десять лет.
Удержать жену от развязывания конфликта и возможной войны, смог Мюррей, которого такое предложение более чем устраивало. Да, его мнение не имело автритета для жены, но долгие спокойные уговоры и поддакивания всем возмущениям Эстер всё же помогли. Решено было отдать дочь, ибо она была одногодкой юной Аддамс и была женского пола, как и требовалось в письме. Он быстро стал написывать своё согласие, предварительно позвав Энид. А блондинка, в силу своего десятилетнего возраста, лишь радостно согласилась, представляя свою будущую жену, прискакавшую к ней в сияющих доспехах и на белом коне, которая вытягивает её из компании ненавидящей матери, и уносит её в счастливое будущее.
Энид очень тихо хихикает, вспоминая этот момент. Да, как же она ошибалась в то время, но, тем не менее, ошиблась она только в цвете рыцаря и его отношении к ней. Она прочитала тогда ответ Уэнсдей и действительно была очень рада условиям, которые там были прописаны.
Блондинка возвращается к реальности, когда представление приданного, огромного по своему количеству, заканчивается и её отец произносит главную фразу, ради которой все здесь присутствующие собрались.
— Итак, Уэнсдей, свадьба пройдёт через две недели, ты...
— Ваше Величество, прошу простить, но я бы хотела, чтобы свадьба прошла через три дня.
— Ты рехнулась, девчонка?! — восклицает Эстер, пока одна из её бровей очень быстро ползёт вверх, а руки сжимают подлокотники трона. Энид на это мысленно завывает самым громким волком, который может быть на этом свете.
Уэнсдей же, не удостаивает королеву даже толикой взгляда, вместо этого угрюмо смотря на короля, который не казался удивлённым реакцией жены, а был удивлен датой.
— Уэнсдей, дитя, ни к одной свадьбе нельзя подготовиться за такой короткий срок. Большинство семей не успеют приехать и поздравить вас...
— У меня остались незавершённые дела в герцегстве, поэтому, я бы хотела вернуться как можно скорее.
— Какие могут быть дела, когда свадьба для тебя должна стоять на первом месте?! — снова взрывается Эстер, норовя кинуть в Уэнсдей веер, который, пока что, уверенно держался в её руках.
Решив остановить конфликт, который мог перерасти в войну в любой момент, голос подаёт Энид.
— Я думаю, что свадьба должна пройти через неделю. Семьи успеют приехать и времени для подготовки будет достаточно...
Нерешительно говорит она, пугаясь злостного взгляда, который Эстер посылает ей. Блондинка умоляюще смотрит на Уэнсдей, надеясь, что та прекратит это как можно скорее, в голове проносилось множество мыслей: "и спасёт меня, приблизившись к трону и взяв на руки... стоп, что?... я совсем не туда ушла... Энид, чтоб тебя, Синклер, тут война назревает, а ты думаешь об этой Аддамс!"
Уэнсдей, лишь недовольно вздохнув, кивает, подавая тихий, но достаточно властный голос и кидая на Энид недовольный взгляд.
— Хорошо. Свадьба пройдет через неделю.
Король лишь кивает, одаривая дочь гордящейся улыбкой.
— Хорошо, все свободны. Энид, не могла бы ты устроить своей невесте небольшую прогулку? — спрашивает Мюррей у покрасневшей дочери.
— О... Д..да, конечно могу.
Девушка встаёт с трона, кланяется отцу с матерью и подходит к Уэнсдей, которая услышав недавний короткий диалог, недовольно ждёт её у дверей.
— Извини за всё это... — смущённо произносит девушка, когда они выходят и опускает взгляд в пол.
— Почему
ты извиняешься? Это не твоя вина, — немного удивлённо спрашивает брюнетка, пытаясь это удивление скрыть, но Энид всё равно его улавливает.
— Ну, это же
моя мать. — выпуская небольшой смешок, отвечает Энид.
— И что? Ты не обязана быть ответственной за её поведение, не обязана наблюдать за ней, и уж
тем более не обязана испытывать стыд за её действия, вместо неё. — объясняет Уэнсдей, ожидая, пока кронпринцесса начнет вести её.
— Да, пожалуй, ты права... — смущённо подытоживает Энид, начиная двигаться вперёд и смущённо теребить пальцы.
Поддержка её невесты, действительно много значит и дорогого стоит. На самом деле, Уэнсдей кажется ей в этот момент куда более сострадательней, чем собственная мать. И почему-то, Энид хочется оказаться в
родных чужих объятиях, которые с точной вероятностью защитят её от всего дурного в этом мире, в том числе и от ненавидящей матери (но если её спросят, то она не скажет и не признается, потому что это будет чревато последствиями).
Что же, Энид видимо ошиблась только в двух вещах. Отношении её рыцаря к ней и цвете коня. Она читала тогда, тот ответ Уэнсдей на предложение о помолвке. И пусть, те два последних условия она сделала с огромной вероятностью для себя, Энид было приятно, что она возможно подумала и о ней.
Все эти мысли, ураганом пронёсшиеся в блондинистой макушке, заставляли её с каждой секундой багроветь с разной степенью.
"
Очаровательно."
Внезапно, кронпринцесса чувствует, как её зовут, и вытягивая себя из круговорота мыслей, встрепенаясь смотрит на Уэнсдей, приподнявшую бровь и немного весело разглядывающую её.
"
Прекрасно."
— Из-извини, ты что-то спрашивала? — интересуется блондинка, отводя взгляд от чёрных бездн.
— Спрашивала. Мы идём, или будем продолжать стоять тут, пока ноги не откажут?
— Ой, конечно, пошли, — быстро ориентируется блондинка и выдвигается вперёд, на что Уэнсдей, внутренне удивившись очередной смене настроения блондинки, идёт за ней.
— Знаешь, родители хотели поселить тебя в самой лучшей комнате рядом со мной, но я не поддержала эту идею. Н-нет, вовсе не из-за того, что ты мне якобы не нравишься или я имею что-то против тебя! Вовсе нет! Просто эта комната находится на светлой стороне замка, и я подумала, что тебе такое не понравится! Я приготовила её поближе к библиотеке и к подземельям, там у нас круглый год прохладно! Но это не значит, что та комната отвратительная или что-то в этом духе! Нет, просто... — рассказывает девушка, активно жестикулируя и совсем не смотря под ноги.
Уэнсдей вдруг подаётся вперёд, опоясывая талию девушки своей сильной и тёплой рукой, притягивая к себе.
— Elapsus est mihi catuli oculatior. — произносит Уэнсдей, ругаясь. Ну, блондинка подразумевает, что ругаясь. Не комплимент же это, верно?
Однако, у Энид от такой близости всё плывет перед глазами, дыхание учащается, а сердце готово выпрыгнуть из груди.
— Ты действительно любишь поболтать, — сказала Аддамс, отводя взгляд. Энид клянётся всем святым, что услышала в этот момент усмешку в голосе Уэнсдей, которая пропала так же быстро, как и это "объятие". А ведь ещё недавно, казалось бы, брюнетка была в гневе.
Уэнсдей быстро отстраняется, пока Энид с трудом прийдя в себя, приподнимает подолы платья и спускается во винтообразной лестнице вниз.
Дальнейшие пять минут проходят в тишине. Для Энид смушающей и неловкой, для Уэнсдей никакой.
— Ну, мы на месте. Увидимся за обедом? — интересуется Энид, складывая руки за спиной.
— Да, venuste болтушка, — как и прежде холодно произнесла Аддамс.
— Ой, извини за это. Мы просто давно не виделись, а в наши предыдущие встречи у меня не было возможности что-то узнать о тебе и поэтому, вот так получилось.
— У тебя будет возможность, indiligens catulus . — говорит девушка, заходя к себе и громко хлопнув тёмной, дубовой дверью.
Энид тут же грустнеет, понимая что невеста её скорее всего обманывает. Они не виделись на фестивале всю неделю, так какая вероятность, что увидятся сейчас? И она к тому же уезжает сразу после свадьбы. Вдруг она бросит её? Энид опять сделала что-то не так? Она никогда не сможет сбежать от холода этих стен?
Блондинка тихонько всхлипывает, пытаясь спрятать слёзы и осторожно удаляется в свои покои, не подразумевая, что наследница Аддамс всё слышит.
***
Видимо, умение соблюдать спокойствие не может присутствовать не только в Энид, но и в окружающих её обстоятельствах. Не прошло даже часа, как кронпринцессу уже потревожили, тем самым оторвав от любимого дела — вышивания гобелена.
Для всех знатных дам, вышивание было традицией, данью уважения предкам. Да, большинство не слыло в этом мастерицами, и девушки вышивали скорее из чувства обязанности, нежели из реального наслаждения этим. Однако, иногда, ладно, очень редко, находились те, кому это занятие действительно очень нравилось.
В числе таких была Энид Синклер. Поначалу, ей вообще не нравилась вышивка, она садилась за неё, только под грозным взглядом матери, и то, еле сидела положенный час, уносясь потом играть с младшими. Для того, чтобы вышить грамотно, правильно, умело, нужно было сидеть спокойно, вышивать аккуратно и бережно, чего гиперактивная девочка не могла себе позволить, за что получала нагоняй от матери.
Однако, ей действительно понравилось это занятие, когда нужно было отдохнуть от всех и уделить время своим мыслям. Да и создавать красивые узоры на платках, а после дарить их друзьям, оказалось действительно приятно.
Энид с улыбкой вспоминает, как трудно ей было вышить гербы домов своих друзей, но они были так ей признательны и так удивлены подарком, когда она отправила каждому своё.
Переписываясь с Йоко, принцесса узнала, что та живёт с семьёй Аддамс, как хорошая подруга Уэнсдей, хотя Синклер и сомневалась, что вышеупомянутая так считает и вообще когда-либо говорила так, поэтому, вместе с платком для Йоко, она так же отправила и платок для Уэнсдей, но вышила на нём не герб её рода, а огромного медведя, с темными, похожими на Аддамс, омутами черных глаз.
Она действительно ждала реакции. Хоть какой-нибудь. Однако, в следующем письме Йоко, было кратко сказано, что "...платок дошёл в целости и сохранности..." и на этом всё. У Энид было несколько вариантов развития событий. Первый: Аддамс приняла подарок и активно пользовалась им, что очень маловероятно. Второй: Аддамс приняла подарок, но забросила его на дальнюю полку, и это было чуть более вероятно. Ну и третий, намного более правдивый: не приняла и скорее всего сожгла.
От последнего на глаза наворачивались горькие слёзы, а юное девичье сердце застилалось отчаянием. Это всё равно было обидно, намного более обидно, чем игнорирование писем Энид. Неужто кронпринцесса, наследнице Аддамс настолько не нравилась? Она была для неё противной? Что она вообще такого ей сделала?
Возвращаясь к гобелену, который девушка шьёт уже месяц, и который был традицией, Энид смахнула наступившие слёзы, и осмотрела своё "творение". Она успела закончить пока что, только себя, а вот за Аддамс ещё не принималась. Стоило ей только потянуться за чёрными нитями, как в её мастерскую влетает темноволосая бестия, которая гордо носила звание "лучшая подруга—советница—утешительница кронпринцессы" Йоко Танака.
— Волчонок! Ты не представляешь, как я соскучилась! — кричит девушка, заключив принцессу в крепкие объятия, на которые ей тут же ответили, и девушки слегка покружили по покоям в обнимку.
— Йоко! Как давно мы не виделись! Но я думала ты приедешь отдельно от Уэнс, — говорит девушка, выбираясь из приятных объятий.
— Ты так сильно хотела увидеть Уэнсдей? Может мне вообще заходить не стоило, раз мне так не рады? — напыщенно грустно произносит Йоко, складывая руки под грудью и надувая губы.
— Вовсе нет! Как ты могла о таком подумать? В смысле, я хотела увидеть тебя, ну и Уэнсдей, но больше тебя, ну и... — испуганно лепещет девочка, активно жестикулируя руками, предварительно поднятыми вверх в сдавательном жесте.
— Волчонок, успокойся, это всего лишь шутка, — смеётся Йоко, явно довольная проделанной работой. — Мы с Юджином увязались за ней и её свитой. Видела бы ты её недовольное лицо!
— Юджин тоже здесь? А где? — удивленно спросила Энид.
— На конюшне, в которую мы с тобой сейчас пойдём!
Произносит темноволосая, хватая подружку за локоть и вытаскивая в коридор, минуя охрану, которая услышав приказ принцессы о небеспокойстве друзей, остаются на месте, чтобы в дальнейшем попасть в двор, находящийся внутри стен замка. В нём располагались конюшни, псарни, да тренировочный плац, ведь огромная территория это позволяла.
Коридор наполняет приятный девчачий смех, который казалось бы тоже радуется встречи лучших подруг. Йоко рассказывает Энид всё. Как тяжело ей было находится вдали от неё, как она страдает от, вероятнее всего невзаимной, любви к Дивине, как Уэнсдей мчалась сюда на всех порах, да так, что её свита с приданным с трудом поспевала за ней.
— Погоди, но это не похоже на Уэнсдей. — произносит кронпринцесса, крайне удивлённая последним описаным событием, когда они уже стоят перед входом на дворик, в котором кипит работа.
Йоко недоверчиво поднимает бровь, осматривая свою подругу.
— Я думаю, что не особо нравлюсь ей. Да и на фестиваль она тогда не особо спешила... — пояснила своё непонимание Синклер.
Йоко цокает, что-то неразборчиво бурчит, да на принцессу со смешком поглядывает.
— Вы уже определились с датой свадьбы? — неожиданно меняет тему темноволосая, направившись в сторону конюшен.
— Да, через неделю, — отвечает Энид, следуя за подругой и подпинывая случайные камушки ногой.
— Ого волчонок, а ты хитрее, чем кажешься! — смеётся Йоко, ловя в этот раз непонимающий взгляд кронпринцессы. — Что такое?
— Ты о чём Йоко? — недоуменно спрашивает блондинка.
— Так через неделю начинается охотничий фестиваль, с которого Уэнсдей не уедет и на который не опоздает, — ухмыляется Йоко, явно не понимая последующей реакции подруги.
Энид громко и достаточно больно хлопает себя по лбу, еле сдерживая себя от громкого крика, что явно будет содержать в себе оскорбление. Как она могла забыть? Девушка была слишком занята подготовкой угощений, украшений, места проведения и покоев для Уэнсдей, а так же вышивкой, чтобы беспокоиться о фестивале. Теперь ей ясен тот недовольный, практически испепеляющий, как показалось самой Энид, взгляд, брошенный Уэнсдей. Очевидно, почему она со своей забывчивостью не нравится Аддамс.
***
Дальнейшее времяпрепровождение не явлось каким-то особенным. Кроме встречи с Юджином, которому девушка была искренне рада, даже несмотря на то, что тот умудрился привезти с собой пчёл, и встречи с Аяксом, который перепутал дату, о которой писала Энил в своём письме, и приехал раньше срока. Но и ему Энид была рада. Друзья прогуливались вместе по замку, держась за руки, и Аякс, как порядочный парень, и просто недалёкая, но добрая душа, довёл её до коридора, в котором был обеденный зал, и где они получили непонятный, но какой-то угрожающий, хотя, с чего бы это, взгляд Уэнсдей.
Обед, в общем и целом, прошёл... нормально. Уэнсдей односложно отвечала на вопросы, по большей части молчала. Эстер конечно злилась, но ничего не говорила.
Потом все разошлись и занялись своими делами. Энид же кочевала то до своих покоев, то до Юджина с Йоко, так и не притронувшись к своему занятию.
Ужин прошёл так же как и обед, и вот потихоньку к замку подбирались сумерки. Они, подобно хищнику, целый день терпеливо ожидали своего времени. Стоило только на миг отвлечься от небесного пейзажа, как он тут же становился темнее, как если бы к вам прыжками приближалась пума. Облака напоминали немножко намоченную по краям вату, которую порвали, чтобы малыши звёздочки могли не стесняясь показаться вместе со своей смотрительницей — Луной, которая неторопливо, подобно своему брату Солнцу, постепенно сменяла его, взбираясь из-за горизонта на небо.
У Энид появилась странная привычка. В дни, когда она была слишком задумчива, или когда её жизнь была напыщенна событиями, она неспеша прогуливалась по всей территории замка, пока не устанет. Свежий воздух и полное одиночество делали своё дело, расслабляли принцессу, которая платила своей охране дополнительное жалование, чтобы гулять одной.
Так было и в этот раз, вырвавшись из компании друзей, Энид неспеша гуляла по двору. Вон там впереди была псарня, где были её любимчики, хотя все собачки были хороши по своему, но Бланка и Арнульф особенно. Она помнит их ещё щенками, которые признавали хозяйкой только её. Вон там конюшня, где Уэнсдей выводит своего чёрного коня. Стоп. Уэнсдей выводит коня?!
Энид стремительно подлетает к девушке, которая неспеша проверяет пристёгнутые седло и продолговатую, длиннаю сумку на нём. Через плечо девушки перекинута тетива лука, который почётно висит на её спине.
— Ужасного вечера. — произносит брюнетка первой, закрепляя ремешки седла, находясь при этом в полусогнутом положении.
— И тебе доброго. Куда ты собираешься? — с небольшой отдышкой спрашивает кронпринцесса, всё ещё испытывая грызущее её изнутри чувство паники.
Аддамс как будто игнорирует её вопрос, заканчивая своё дело, разогнувшись и запрыгивает на коня, пока блондинка ошарашенная от самой себя хватает её за локоть, из-за чего Уэнсдей отшатывается от неё, как от прокажённой, на миг показав в чёрных глазах растерянность, которая уверенно сменилась гневом.
— Ещё раз, Уэнсдей, куда ты направляешься? — спрашивает Энид, убедив себя, что ей вовсе не неприятно. Брюнетка собирается оставить её тут? Собирается уехать навсегда? Что ей нужно делать, чтобы она осталась?
— Я не считаю нужным, докладывать тебе, — грозным тоном произносит та, нахмурив идеальные тёмные брови.
— Ответь мне, — пытается настоять на своём Энид.
— Это просьба, как от будущей жены, или приказ? — хмыкает Аддамс, схватившись за поводья.
— Это приказ, Уэнсдей Аддамс, — Синклер очень старается держаться уверенно, и у неё это даже получается.
На это девушка лишь издаёт звук, похожий на рычание, Энид этот звук вовсе не нравится, и, смерив блондинку недовольным взглядом, отвечает:
— Я собираюсь попрактиковаться в стрельбе из лука на лошади в лесу, пока не стемнело, — Аддамс отчеканивает каждое слово.
— Могу я отправиться с тобой? — спрашивает Энид, заглядывая в омуты таких прекрасных глаз.
— Если бы мне нужна была попутчица, в роли тебя, я бы уведомила, — Уэнсдей чуть заметно закатила глаза и немного отвернулась от Энид в другую сторону.
— Но Уэнсдей, я обещаю, что не буду мешать и...
Внезапно, девушка, сидевшая на лошади, наклоняется к ней, слегка приподняв её за грудки.
— Синклер, то, что в твоём сердце ещё не оказался мой меч, не значит, что я обладаю вечным терпением. Поверь, мне не составит труда обагровить стены этого замка твоей кровью и кровью твоей семьи, которую я получу после того, как проведу над вами ряд изучений и пыток. Оставь свою заботу на другого человека, — шипит Аддамс, отпуская напуганную и безвольно практически не стоячую на ногах девушку и дёрнув поводья, исчезает из двора, под разочарованный взгляд своей невесты.
***
Энид сидит у себя в покоях, осторожно вышивая Уэнсдей на гобелене. Мысли всё никак не дают покоя, но одна всё ещё держит её на этом стуле, с этим гобеленом.
Но Уэнсдей не уехала. Не оставила её здесь одну.
Блондинка еле слышно вздыхает, вставляя новую черную нитку вместо законченной, как тут до неё доносится немного насмешливый, но в целом одобряющий голос.
— Ты бормочешь, когда вышиваешь, ты в курсе? — произносит Йоко, присаживаясь на стул сбоку от Энид, которая вздрогнула от такого, а потом недовольно зашипела, уколов палец. Не покои кронпринцессы, а какой-то проходной двор. Возмутилась бы Энид, если бы это не была её лучшая подруга.
— Я не бормочу, Йо, тебе показалось. — усмехается блондинка, пытаясь скрыть истинные чувства под этим смешком. Но Йоко видит их. При чём отчётливо.
— Да как скажешь, волчок. Что случилось? Ты какая-то... никакая, — Йоко осматривает работу подруги, искренне восхищаясь её упорством и спокойствием.
Энид не спешит с ответом, но всё же сдаётся под любопытным взглядом подруги.
— Это из-за Уэнс... — она медленно вставляет иголку в гобелен, делая небольшой шов.
— Что случилось? — Танака действительно обеспокоена.
— Я думаю, она ненавидит меня...
До Энид доносится кашель, подавившейся воздухом Йоко. Она вставляет иглу наполовину в ткань и спешит постучать подруге по спине.
— Девочка моя, скажи честно, ты упала? — Йоко берёт голову блондинки в свои руки и крутит её в разные стороны ища шишку или синяк.
— Йоко, я серьёзно, довольно шуток, — Энид недовольно сопит, осторожно отстраняясь от рук подруги.
— Так я тоже серьезно. Если тебя её поведение волнует, то успокойся, она всегда такая.
"Всегда хочет тебя убить, конечно, успокоишься тут" — мысленно произносит Энид, но ничего не добавляет, вернувшись к занятию.
— Энид, если бы она правда тебя ненавидела, меня бы с тобой тут не было, а ты разлагалась бы на ближайшем кладбище, если не в лесу, — усмехается темноволосая, на что кронпринцесса чувствует небольшой холодок на спине. — Когда она получила это предложение, поверь мне, в её глазах был настолько безумный блеск, что я начала беспокоиться за сохранность твоего рода, в котором она провела расследование в поиске лучшего кандидата. И поверь, лучше тебя не нашлось. Даже эта мрачная туча нашла тебя очаровательной.
Энид прыскает, не в силах представить, как Уэнсдей произносит подобное слово. Йоко же продолжает:
— Первоначально, она хотела спихнуть всё на своего младшенького, но её родители пообещали ей что-то такое, из-за чего она
сама, лично пошла писать ответ. Кхм, я это к чему, Уэнсдей не ненавидит тебя, потому что если бы это было так, твоей свадьбы бы не было. Да, она груба, немного сумасшедшая и явно не своя в обществе, но ты главное постарайся научиться читать её. Знаю, это сложно, но просто попробуй и тогда, перед тобой предстанет другой человек. Подумай об этом. — заканчивает Йоко и уходит, так и не вспомнив, что хотела спросить у Энид про Дивину.
А Энид же, остаётся обдумывать слова подруги, так и не заканчивая этим вечером гобелен, как планировалось.
