Нестандартные ситуации соблазнения

      – Добро пожаловать, – говорит Тигнари, когда в магазине звенит колокольчик.       Он поправляет украшения на полке, выравнивает разноцветные горшки и только потом оборачивается, желая посмотреть на молчаливого посетителя. Годы работы в магазине уже научили Тигнари, что не все покупатели проявляют даже базовую вежливость, но ему откровенно всё равно. Пока ему не хамят и не вредят растениям или имуществу, он будет спокоен.       – Привет, – спокойно говорит аль-Хайтам, снимая с головы наушники.       – О, какая встреча, – улыбается Тигнари, радостно виляя хвостом. – По какому поводу на этот раз?       Аль-Хайтам – единственный клиент, с которым Тигнари может позволить себе говорить на «ты». Обычно он старается общаться формально, соблюдая определённую дистанцию даже с теми, кто уже стал его постоянным клиентом. Всё же это правила хорошего тона и важная часть профессионализма. Но вот аль-Хайтам… ох, это совсем другой случай.       Впервые он пришёл в магазин Тигнари четыре месяца назад, потом не появлялся месяц и вот объявился вновь, после чего обязательно захаживал хотя бы раз в неделю, а то и чаще. То цветы коллеге на день рождения надо купить, то дома лейка сломалась, нужна новая, то захотелось чего-то нового на подоконник. Аль-Хайтам всегда найдёт аргумент, чтобы зайти, а Тигнари и не против.       За те годы, которые Тигнари держит цветочный магазин, он научился весьма неплохо понимать людей без слов. Этот навык очень хорошо помогает предугадывать проблемы от посетителей, а в случае с аль-Хайтамом позволило очень быстро заметить влюблённость. А тот ведь почти всегда выглядит как флегматичный кирпич!       Но нет, от Тигнари не скроются ни тёплые взгляды, ни частые посещения магазина, ни пристальное внимание к пушистым ушам. Вообще-то многие обращают на них внимание, некоторые и вовсе просят потрогать, но аль-Хайтам смотрит совершенно иначе.       И Тигнари порядком устал от такого сдержанного проявления чувств, его душа требует… чего-то более активного. Более эмоционального, что ли, поэтому он уже несколько дней вынашивает план по соблазнению. Ну правда, сколько уже можно ходить и просто смотреть? Тигнари любит, когда его трогают близкие.       – Я хочу купить несколько больших растений, приказ с работы, – вздыхает аль-Хайтам, трогая пальцем кулернию, заинтересованно потянувшуюся к нему лозами. – И какой-нибудь мана-цветок в горшке.       – Для каких целей? – интересуется Тигнари, выходя из-за прилавка и кивая на двери в оранжерею.       Учитывая специализацию магазина на магических растениях, многие из них приходится выращивать прямо тут. А то они ещё раскапризничаются при перевозке и помрут.       – Восстановление маны, – пожимает плечами аль-Хайтам, следуя безмолвному указанию Тигнари. – Желательно без каких-то дополнительных эффектов, потому что цветок я поставлю в кабинете.       – У меня есть несколько вариантов, – кивает Тигнари и пропускает аль-Хайтама первым.       Он незаметно ведёт пальцами в воздухе, и та самая кулерния лозами переворачивает табличку на двери. Вот теперь в магазин никто не сунется, ведь он закрыт.       – Предлагаю начать с больших растений, потому что выбор цветка может потребовать больше времени. Знаешь, они бывают весьма привередливы к типу маны человека, – рассказывает Тигнари, с любовью оглядывая огромную оранжерею. Как же хорошо, что в мире существует заклинание увеличения пространства. – А то был у меня один клиент, покупал такой цветок в подарок, а потом принёс со словами, что тот запитал маной не человека, а ручку, так что та начала ставить подписи на всех возможных поверхностях. А я ведь предупреждал, но меня не стали слушать.       – Весьма глупое решение, – хмыкает аль-Хайтам, аккуратно двигаясь следом и постоянно поглядывая под ноги. Кажется, тот случай с пищащей манилой научил его большей осторожности.       – Многие почему-то думают, что магические растения такие же, как и обычные, – вдыхает Тигнари, хватая с полки пульверизатор с водой. – То есть их можно поставить на окно и поливать раз в несколько дней, но это же глупо. А потом мне возвращают какой-нибудь плющ со словами, что он заполонил комнату.       К счастью, малая часть клиентов Тигнари выбирает комнатное растение. Всё же большинство интересуют свежие ингредиенты для колдовства, зелий и так далее.       – Просто люди не отличаются особой сообразительностью, – немного высокомерно отвечает аль-Хайтам, внимательно рассматривая небольшие кусты. – Многие грешат тем, что лезут туда, в чём не разбираются и даже не пытаются разобраться.       – А тебе, кажется, не впервой такое, – подмечает Тигнари, заворачивая за угол, где у него стоят наиболее безобидные крупные растения. Раз уж аль-Хайтам выбирает их для работы, то будет не очень хорошо, если кого-то укусят или свяжут лозами. – Тут собраны самые спокойные варианты домашних растений.       Тигнари демонстративно обводит рукой несколько крупных кустов и деревьев и прядёт ушами. В оранжерее он чувствует себя особенно комфортно.       – А почему это растение находится под отражающим барьером? – интересуется аль-Хайтам, опуская взгляд почти под ноги и находя раскидистый куст по колено.       – Ничего страшного, просто это карликовая кубберийская клубника, а она сильно восприимчива к эмоциям и мане. Я не хочу загубить её чужой негативной энергией, – поспешно отмахивается Тигнари, подталкивая аль-Хайтама в нужном ему направлении.       Ну правда, он совершенно не хочет углубляться во все нюансы выращивания кубберийской клубники. Нет, конечно, это интересное поле для исследований, но не перед тем, как ты хочешь соблазнить человека, к которому испытываешь не просто профессиональные чувства.       – Лично я советую взять или бочковидную хомву, или аниоту Фауста, или же мирный можель. Это очень неприхотливые растения, за которыми просто ухаживать, а можель ещё и очищает ману в воздухе, – рассказывает Тигнари, опрыскивая крупные листья. – Аниота же никогда и никого не побеспокоит, её часто путают с обычным растением.       – Что ты посоветуешь? – неожиданно спрашивает аль-Хайтам, вставая плечом к плечу с Тигнари.       – Лично мне больше нравится можель, – откашливается Тигнари. – Он красиво цветёт и несильно пахнет, поэтому с ним комфортно в замкнутых пространствах.       – Тогда я беру его, – без раздумий кивает аль-Хайтам, явно безоговорочно доверяя советам Тигнари. И это… приятно, потому что не все клиенты готовы прислушиваться к каждой рекомендации.       – Раз тут решили, то идём к полке с мана-цветами, – кивает Тигнари и наклоняется вниз, не сгибая ног.       Он намеренно вздёргивает хвост, показывая обтянутые штанами ягодицы и бёдра. Выглядеть должно красиво, хотя Тигнари ещё никого и никогда не пытался так нагло соблазнять. Обычно люди сами шли к нему знакомиться, но от аль-Хайтама такого можно ждать вечно, по ощущениям.       Тигнари ставит пульверизатор на пол, подбирает несколько сухих листьев и выпрямляется, уходя в нужную сторону. Он делает вид, что ничего особенного не случилось, и даже не смотрит на аль-Хайтама, но зато слышит, как он идёт где-то за спиной. Да, конечно, такая малость не могла ввести его в ступор.       Тигнари как можно тише вздыхает, а потом дёргается, когда одно из его ушей что-то обхватывает. Он быстро, но максимально осторожно задирает голову, чтобы случайно не дёрнуть чувствительное ухо, а потом замечает тонкий зелёный плющ, который гладит его веточкой.       – Ты опять за своё, – бурчит Тигнари, осторожно выпутываясь из захвата люцинии. – Я же говорил не хватать меня из слепой зоны.       Тигнари наконец-то выбирается из импровизированного капкана и подталкивает ветки люцинии обратно на полку. Он развешивает их по специальной сетке, следит, чтобы стебли за неё зацепились, и поворачивается к аль-Хайтаму с лёгкой улыбкой.       – У меня тут не только покупатели хотят потрогать уши, – посмеивается он, хватаясь за одно ухо и приглаживая на место шерсть.       – Интересно, – только и отвечает аль-Хайтам, сверля взглядом люцинию, и будто бы намеренно не смотрит, как Тигнари приводит ухо в порядок.       Тигнари заинтересованно хмыкает и идёт дальше, думая, насколько же ещё может хватить терпения аль-Хайтама. Очень хочется верить, что сегодня оно лопнет, и если он откровенно не признается, то хотя бы сделает что-то большее под давлением влюблённости.       – Мы на месте, весь стенд отведен под мана-цветы, – кивает Тигнари и цепляется взглядом за что-то пёстрое на полке. – Ну чтоб вас черти драли!       На одной из полок гордо красуется цветок в аккуратном галстуке-бабочке. И Тигнари прекрасно известно, кто же мог это сделать, да ещё и так, чтобы остаться незамеченным. Да будет проклято чувство юмора Сайно и Аниса вместе с ними.       – Мой друг и его парень считают очень смешным бабочковую галстуцию в галстуке-бабочке, – ворчит Тигнари, вставая на носочки и начиная выпутывать украшение из галстуции. – И вот уже третий раз цепляют его, когда я оставляю их одних на несколько минут. Что мне делать с этими придурками?       – Очевидно, не пускать в оранжерею, – задумчиво мычит аль-Хайтам и подходит поближе, помогая отцепить запутавшийся крючок бабочки.       – Они тогда будут дуться на меня, – фыркает Тигнари, вспоминая, как выглядит эта сладкая парочка, когда их ругают.       Зачастую Сайно, конечно, всё принимает с каменным лицом, а потом пытается выдать искромётную шутку, но в некоторых случаях… О-о-о, в эти редкие моменты Тигнари кажется, что он пинает маленького щеночка, Сайно только ушей и хвоста не хватает для полной картины. По нему и не скажешь, что он является главой научной комиссии Академии Сумеру.       Анису же, кажется, всё ни по чём. Потому что сколько бы Тигнари не отчитывал его за всякие шутки, а он продолжает. Да ещё и лыбится как придурок каждый раз, что становится сразу ясно, что ему ни капельки не стыдно. Клоун, не иначе.       – Ладно, проехали, – отмахивается Тигнари и сладко потягивается.       Уши и хвост от этого начинают мелко дрожать, приятно расслабляясь, а потом Тигнари резко опускает руки, наслаждаясь приятной слабостью в конечностях, которая быстро проходит.       – Кстати, галстуция хорошо подойдёт под твои требования как мана-цветок, но у её цветов очень сильный запах, придётся накрывать куполом на время цветения, – размышляет вслух Тигнари, машинально дёргая аль-Хайтама за рукав, чтобы он шёл следом. – Но это всего два дня каждый месяц.       – Мне бы что-то поспокойней, – признаётся аль-Хайтам, внимательно осматриваясь по сторонам. – Я иногда не появляюсь в кабинете пару дней, так что хотелось бы, чтобы цветок за это время не высох.       – Могу тогда посоветовать долголистую равиолию. Если земля сухая, то она начинает преобразовывать ману из воздуха в воду, но цветёт всего один раз в три года, в остальное же время выглядит как куст с шипами, – предлагает Тигнари, указывая на нижнюю полку. Там за парочкой других цветов прячутся равиолии. – О, или ещё миниатюрная шука, тоже совершенно неприхотливая.       Тигнари подаётся в сторону, намереваясь показать цветок, но будто бы случайно запинается, путаясь ногами в своём хвосте, и начинает падать. Сейчас он ставит всё на аль-Хайтама, его реакцию и желание быть ближе, поэтому очень надеется не облажаться. Будет неловко растянуться по полу как какой-нибудь сбежавший из горшка корпаций.       – Осторожнее, – говорит аль-Хайтам и ловит Тигнари, тут же прижимая к своей груди, словно так надёжней.       Так и правда устойчивее, а ещё у Тигнари есть возможность ягодицами притереться к паху, а лопатками вжаться в упругие грудные мышцы. Они именно такие, как он и думал, а ещё кажется, что Тигнари чувствует ответный интерес. Во всяком случае, ему очень хочется в это верить.       – То есть вот почему ты сегодня такой суетливый, – цыкает аль-Хайтам, не давая Тигнари отстраниться, но он и не пытается.       – Ну вроде, – тянет Тигнари, активно виляя хвостом, а потом прядёт ушами, кончиками чувствуя щёки аль-Хайтама.       – Тебя не учили не провоцировать людей? – выдыхает аль-Хайтам и на секунду хватает одно из ушей зубами, тут же отпуская.       – Если нравится, то можно, – фыркает Тигнари, заводя одну руку за спину и совершенно бесстыдно трогая аль-Хайтама за пах.       Значит, ответное желание ему всё-таки не померещилось. Занятно. И Тигнари намерен воспользоваться им по полной.       Терпение у него ведь не железное.       Пользуясь ступором аль-Хайтама, Тигнари подталкивает его руку на горло и взволнованно виляет хвостом, легко ударяя по ногам. Он столько времени представлял, как это будет, но лишь недавно начал задумываться о том, что его могут взять прямо в оранжерее, хотя мысли особо далеко и не уходили. Каждый раз так получалось, что Тигнари не мог выдумать ничего конкретного, только мечтал о крупных ладонях, приятном голосе и широкой груди или крепких бёдрах.       – Ты точно уверен? – выдыхает в ухо аль-Хайтам, из-за чего вся шерсть встаёт дыбом.       – Абсолютно, – стонет Тигнари, прижимаясь бёдрами к паху аль-Хайтама. – Только не говори, что против.       – Не говорю, – хмыкает аль-Хайтам и прихватывает губами край уха, нежно его посасывая.       Он перебирает пальцами по шее, и Тигнари задирает голову повыше, подставляясь ещё больше. Ладонь аль-Хайтама ощущается именно такой крупной, как он и думал, а потому приятно греет большую часть горла.       – Не боишься, что нас заметят? – мычит аль-Хайтам, расстёгивая штаны Тигнари и не переставая целовать и посасывать ухо.       – Я закрыл магазин, – поспешно выдыхает Тигнари, не зная, куда девать руки, а потому неловко держится за одежду аль-Хайтама.       – Я и не думал, что ты можешь быть таким хитрым, – посмеивается аль-Хайтам, нежно прикусывая ухо и двигаясь чуть выше.       – Ну я же лис, – пытается пошутить Тигнари и возбуждённо охает, когда аль-Хайтам обхватывает его член.       И вместе с тем он усиливает давление на шею, идеально нажимая пальцами по разным сторонам. Ощущений… много, и Тигнари варится в них, мотаясь между всем и сразу: пока ещё лёгким головокружением, прохладной влажностью на ухе и восхитительной рукой на члене.       – Тебе хорошо? – низко спрашивает аль-Хайтам в самое ухо и следом широко ведёт языком по шерсти вверх.       – Как никогда, – поскуливает Тигнари, потому что рука у него на члене ускоряется, а давление на шею усиливается.       Голову кружит не только от придавленных артерий, но и всей ситуации в целом, и Тигнари не может ей нарадоваться. Он знал, что аль-Хайтам хорош во многом и что даже придушивает он наверняка великолепно, но просто ведь незаконно быть таким идеальным. Откуда он только такой вообще взялся?       Аль-Хайтам сдавливает шею ещё раз, жёстко кусает за основание уха и резко ведёт по члену до самого основания. От такого количества смешивающихся ощущений Тигнари хрипло стонет, закатывая глаза, и кончает, не понимая, от чего у него на самом деле кружится голова: от оргазма или же лёгкого удушья. Он пытается устоять на ватных ногах и откидывается на грудь аль-Хайтама, пытаясь прийти в чувства и вернуть контроль над телом. Его накрыло неожиданно сильно.       – У тебя всё в порядке? – обеспокоенно спрашивает аль-Хайтам, бережно поворачивая голову Тигнари за подбородок и заглядывая в глаза.       – Просто замечательно, – сыто улыбается Тигнари, шевеля ушами и задевая аль-Хайтама по лицу. – Я сейчас тебе…       – Отдохни сначала, – фыркает аль-Хайтам, закатывая глаза, – а то ты скоро упадёшь.       – Ну, я собирался упасть перед тобой на колени, – посмеивается Тигнари, проходясь кончиком языка по пересохшим губам.       – У тебя ещё будет время, – ведёт плечом аль-Хайтам и, коснувшись носом уха, подхватывает Тигнари на руки.       Он тут же цепляется за накидку, чтобы не упасть, хотя аль-Хайтам точно не дал бы такому случиться. Кто вообще мог предположить, что однажды Тигнари получит лучшую на свете дрочку от своего постоянного клиента, а потом тот куда-то понесёт его на руках.       – И то верно. Ведь я тебя не отпущу теперь, – цокает Тигнари в грудь аль-Хайтаму, продолжая крепко держаться, и нагло ведёт хвостом между ног аль-Хайтама, прижимая его к паху. – Лисы, знаешь ли, моногамны.       – Я запомню, – серьёзно кивает аль-Хайтам, откровенно пялясь на уши Тигнари, которые маячат у него перед самым носом, и пытается как-то не сильно задевать хвост.       Никто и никогда не может устоять перед большими ушами, даже такой каменный человек, как аль-Хайтам. И Тигнари намерен по полной воспользоваться этим в ближайшее время, когда будет ему самозабвенно отсасывать.