Bloody Roses

Когда Джисон почувствовал, как кто-то схватил его за запястье и потянул на себя, он вмиг открыл глаза. Но в комнате было темно, и разглядеть человека он не мог. Отдёрнув руку, он сел и уставился на темный силуэт. Узнавания не происходило. Силуэт немного пошатнулся и всем своим весом рухнул на соседнюю кровать. Послышался протяжный стон, а затем ругань. Когда человек умолк, Джисон поднялся и натянул на себя джинсы. Быстрым шагом он вышел в общую гостиную. Сцена, происходящая там, заставила его замереть в ступоре. Двери блока были распахнуты. С напряженным упорством его соседи пытались затащить внутрь рояль. Лино был направляющим, в то время как Чан и Чанбин тянули инструмент на себя. Джисон подбежал к ним и тоже стал толкать, про себя недоумевая, зачем им понадобилось заниматься этим в два часа ночи. Чан крикнул им остановиться, чтобы перевести дух. По тому, какими неловкими были его движения, Джисон понял, что он, вероятно, пьян. Или просто устал. Чанбин размял плечи и шею и сонным голосом обратился к Джисону. — Тебя разбудили или сам поднялся? — Какой-то парень пришёл и упал на соседнюю кровать, — он провел ладонью по волосам, пытаясь пригладить. То же самое сделал с помятой белой футболкой. — Я так понимаю, мой сосед. — Нет, Хёнджин делит комнату со мной, — сказал Чанбин, качая головой. — Я даже не знал, что он вернулся. Вы почему мне не сказали? — обратился он к хёнам. — А мы и сами не знали. — Чан стоял, опершись о рояль, и почти клевал носом. — Встретили его уже на вечеринке. — Когда мы пришли, он уже был не в состоянии застегнуть свою рубашку. Мог только расстёгивать, — ухмыльнулся Лино. Только потому, что Джисон стоял близко, он почувствовал запах алкоголя. По виду определить это было невозможно. — Очередная шалость? — спросил Чанбин, но его вопрос так и остался без ответа. Лино пожал плечами и упёрся ладонями в гладкую поверхность рояля. Они долго пыхтели, а потом ещё и матерились, когда Лино сказал затаскивать рояль на платформу у окна. Но совместными усилиями им всё-таки удалось поставить инструмент. Джисон чувствовал легкое головокружение и был готов упасть прямо на пол у рояля и проспать до утра. Но мягкая постель была более заманчивой, поэтому он поднялся и подтянул спавшие с тонкой талии джинсы. — И часто вы по ночам двигаете рояли? — спросил он. — Иногда полезно, — бросив взгляд куда-то ниже талии Джисона, сказал Лино. — Этой ночью мне везло в карты, поэтому я вернул то, что по праву изначально было нашим. Ещё вопросы? Чан аккуратно положил свою руку на его плечо. Лино тут же вытянул губы в упрямой улыбке. Это заставило Джисона ещё больше засомневаться в желании продолжать разговор. — Вопросов нет. Спокойной ночи. Развернувшись на пятках, Джисон направился в комнату с желанием продолжить сон, которого его нагло лишили. За спиной он услышал шёпот, после чего Чан крикнул вдогонку: — Спасибо за помощь! И доброй ночи. Уснуть с прежним успехом не получалось. Голова ломилась от непрошенных мыслей, ещё и громкое сопение Хёнджина не помогало забыться. Джисон долго ворочался. Голосов из гостиной слышно не было, но зато они хорошо были слышны в его голове. До рассвета ещё было время, но лежать и думать обо всём, что произошло за последний день, ему не улыбалось. Интересно, когда начнётся учеба, ему также будут мешать высыпаться? И куда он только попал. На соседней кровати послышалось шевеление и снова ругательства. Джисон надеялся, что его ночной гость просто перевернется и снова уснёт. Но Хёнджин сел на кровати и какое-то время рассматривал комнату. Потом он схватился за голову, и лицо его исказилось от боли. На слабых ногах он подошёл к Джисону и сел на его ногу. От неожиданности тот вскрикнул, и тогда Хёнджина, наконец, осенило. — А, ой, извини-извини, — пролепетал он, запинаясь. Его душа, вероятно, уже приготовилась покинуть тело. — Я, кажется, перепутал. — Да ну? — процедил Джисон сквозь зубы. — А я думал, мы с Чанбином на одно лицо. — А ты… первый курс, очевидно. Только чего ты так рано приехал? Обычно первокурсники приезжают в выделенный им день, а не когда захочется. Хёнджин убрался от кровати Джисона и его самого подальше. Он опустился на соседнюю кровать и откинулся головой о стену. — Захотелось так, вот и приехал. Не понимаю, почему все говорят, что рано. Сентябрь ведь уже завтра. — Ха. И что? У вас учеба начинается с третьей недели сентября. Обычно все первокурсники к этому времени и подтягиваются. Джисон замолчал и посмотрел в потолок. Прекрасно. Ещё целых две недели он будет слоняться из угла в угол или сидеть в библиотеке, закопавшись книгами. Пока все будут учиться, посещать занятия и пыхтеть над домашними заданиями, он будет предоставлен самому себе. Разве могло быть ещё хуже? — Я об этом не знал, — хмыкнул он. — Да, жаль. Мог бы больше времени провести с родными. Голос Хёнджина дрогнул, как если бы он действительно искренне сочувствовал Джисону. В чём второй сомневался. В ответ на эту реплику он лишь безрадостно фыркнул. Нет. Если бы он остался дома ещё дольше, то потом точно бы передумал. Что есть, то есть. Он уже здесь, в этом не до конца понятном месте, с непонятными ему людьми. — Ты скучаешь по дому? — спросил Джисон с почти неощутимой надеждой узнать этого парня лучше. Хёнджин ответил не сразу. Перед этим он пальцами расчесал свои тёмные волосы, почти доходившие до плеч. Потом поправил белую прозрачную рубашку, смахнул невидимые пылинки и только тогда заговорил. — Всегда. Вот как. Больше он ничего не добавил, да это было и не нужно. Джисон почувствовал, как много Хёнджин сказал всего одним словом. И если быть до конца честным, он также ощутил колючие ростки зависти. Джисон никогда ни по кому не скучал, но ему всегда хотелось любить настолько, чтобы быть способным испытывать это разрывающее чувство тоски. Хёнджина можно было бы назвать счастливчиком, вот только он таким не выглядел. Или всё дело в выходящем из его организма алкоголе. Вдруг захотелось заполнить эту затянувшуюся тишину любым бредом. Джисон устроился поудобнее, опершись о изголовье кровати. — Расскажи свою историю. Как ты оказался здесь? Хёнджина, по-видимому, позабавил этот вопрос. Он закинул ногу на ногу и уже более расслабленным тоном заговорил. — Ну, для начала, давай познакомимся. Хван Хёнджин, — протянув руку, он слегка улыбнулся. — Хан Джисон. — Другое дело. Теперь расскажу свою, как ты сказал, «историю». Хотя мне кажется, они у нас похожи. Родители однажды якобы случайно подкинули буклет, в котором говорилось о всяких прелестях университета Чанми. Мне, если честно, было абсолютно плевать, где учиться, главное, чтобы меня не ограничивали. Поэтому я согласился. Когда приехал, понял, что с точки зрения эстетики мне тут нравится даже больше, чем в каком-нибудь передовом вузе Сеула. Архитектура, природа, цветы везде, одним словом вся атмосфера мне пришлась по вкусу. В первый свой день здесь я даже набросал пару скетчей. Потом вдохновился на картины. — О, так ты художник. На изобразительном учишься? — Ага. Думаю, по мне видно, — рассмеялся Хёнджин. — Если честно, то да. Твои вайбы кричат, что ты человек искусства. — Вот как. Мне нравится. А твои, наоборот, не кричат. Они тихо шепчут, как студенты между стеллажами библиотеки. Джисон положил руку на сердце в драматичном жесте. — Вот это сравнение. И кстати, красиво сказано. Не против, если я позаимствую эту цитату для своей будущей книги? — насмешливо поинтересовался он. — Бери, конечно. У меня их ещё много. Они окончательно расслабились, и разговор потёк сам собой, как живой весенний ручей в одном из окружающих их лесов. Джисон удивлялся, с какой легкостью Хёнджин подхватывал любую тему и продолжал её развивать. С ним было комфортно говорить, так же как и молчать. Они не следили за временем, но подозревали, что скоро начнёт светать. Хотя из-за плотного круга деревьев первые солнечные лучи будут наверняка тонкими и слабыми. Почти под самое утро они всё-таки заснули. И до самого обеда не открывали глаз. Джисона разбудил чей-то осторожный голос. Разлепив тяжелые веки, он увидел Чанбина, стоящего в дверях и скрестившего руки на груди. Он уже был в свежей рубашке и идеально выглаженных брюках. Джисон представил, как выглядел по сравнению с Чанбином. Всё-таки не стоило засыпать в одежде. Любимая футболка помялась, джинсы ещё больше растянулись. — Доброе, — бодрым голосом сказал Чанбин, пока Джисон пытался привести себя в более или менее свежий вид. — Ты со вчерашнего вечера не ел. Так что собирайся пока, я буду ждать у камина. — Пойдём в столовую? — Кафетерий, — Чанбин перевел взгляд на своего соседа и крикнул. — Хёнджин-а! Когда из одеяла показалась черная макушка со спутанными ото сна волосами, Чанбин с ловкостью и ехидной улыбкой скрылся за дверью. Джисон встал, порылся в чемодане, пытаясь найти вторую любимую футболку, и обнаружил завёрнутую в неё пачку презервативов. Вот же! Это точно был не он, значит, кто-то из родителей побеспокоился. Приятно, конечно, но вряд ли у него появится необходимость в ближайшее время. Учёба и писательство были в большем приоритете. В гостиной царила необычайно возвышенная атмосфера изысканности. Лино сидел за роялем и играл, Чанбин сидел на диване, закинув ноги на подлокотник, а Чан их по очереди фотографировал. Джисон снова почувствовал себя стоящим за пределами понимания этого нового мира. Он не привык к подобному окружению и уж тем более к классической музыке по утрам. И не важно, что уже был полдень. Музыку он любил в любых её проявлениях. Просто тяготел к жанрам, которые представляли для него особое испытание. К таким относились хип-хоп и рэп. Всё началось после победы на конкурсе скорочтения, и после этого, как говорится, закрутилось-завертелось. Хип-хоп музыка давала Джисону необходимые импульс, толчок и встряску, заставляла его хотеть совершенствоваться и испытывать собственные силы. Но вот классика… Живое исполнение его восхищало и одновременно озадачивало. Так ли композитор представлял себе исполнение своего творения? Что чувствует музыкант во время игры и чувствует ли что-то вообще? Джисон боялся, что если начнёт играть, то ничего не почувствует. Если музыка не заставляет нас чувствовать, для неё это то же самое, что смертный приговор. Из мыслей Джисона вытащил звук щелчка камеры. Чан успел запечатлеть его и уже отошёл в другую часть гостиной. — Идём? — Джисон подошёл к дивану и уставился на Чанбина сверху вниз. — А, да. Замечтался, — он поднялся и поправил карманы брюк. Джисон не помнил, чтобы Чанбин одевался так официально раньше. Очевидно, атмосфера университета сподвигла. — Вы куда? Джисон обернулся и увидел, что Лино внимательно их разглядывает. Он даже прекратил играть, развернулся всем телом в их направлении и закрыл крышку рояля. — Обедать, — ответил Чанбин. — Хочешь с нами? Хан не понял, какого ответа он ждал больше: да или нет. Но потенциальная компания в лице этого хёна заставляла нервничать. Лино долго молчал, якобы обдумывая предложение, но потом резко ответил. — Нет. У меня дела. После чего он поднялся по винтовой лестнице и скрылся наверху. Чанбин покрутил головой в поисках Чана. Тот уже открыл дверь, приглашая их выходить. Кафетерий находился на первом этаже одного из корпусов, располагавшегося по левую сторону от главного учебного корпуса. Оказавшись внутри, Джисон подумал, что это место может стать его любимым. Внутри всё было зелёное — не краска на стенах и не мебель — всё помещение напоминало скорее оранжерею, чем кафе. Цветы в больших горшках стояли на деревянном полу, на каждом столике стояла ваза с розовыми или красными цветами и светильник в форме луковицы, даже с потолка спускались стебли и ветки. Вдвоём они сели за столик, пока Чанбин пошёл за едой. Джисон заметил, с какой мягкостью смотрел Чан. Он улыбался, и на его щеках виднелись неглубокие ямочки. — Что такое? — Джисон и сам невольно заулыбался. В этом кафе он почувствовал какой-то прилив сил, и рядом с хёнами ему было спокойно. Настолько спокойно, что он светился без видимой на то причины. — Ничего. Просто ты смотришь так завороженно и в то же время очень живо. За тобой приятно наблюдать. — Вау, хён. Я польщён. Немного озадаченный Джисон опустил взгляд в гладкую поверхность стола. Скоро пришёл Чанбин с двумя подносами, полными горячей и ароматной еды. Кроме них в кафетерии были заняты ещё несколько столиков, но для последнего дня каникул здесь было слишком немноголюдно. Чан и Чанбин старались не говорить на темы, которые Джисон не мог поддержать, и он был им благодарен. — …ты никогда не говорил, что ваши семьи тесно дружат. — Я стопроцентно упоминал. Просто без подробностей, — отвечал Чанбин. — Так странно, что каждый из нас пошёл в тот же университет, где когда-то учились наши родители, — продолжал Чан с легким флером ностальгии по времени, которое он не помнил и не знал. — Даже не знаю, плохо это или хорошо. — Лично я стараюсь об этом не думать, — сказал Джисон и ещё больше склонился над тарелкой. — Вот и правильно, — Чанбин сразу заметил перемену в настроении младшего. — Лучше расскажи, как тебе твои соседи. Мы просто мечта, не правда ли? — Ну, да. На самом деле, пока не могу сказать. Мы живём вместе не больше суток. — Тебе понравится с нами, гарантирую, — закатав рукава, Чанбин принялся за курицу. Его белая рубашка была в опасности. — А, кстати. Мы зовём общежитие Шатó, а наш блок — Донжон. Это тебе, чтобы не путался. — Принял к сведению, — Джисон задумался. В его голове возник вопрос, который требовал ответа прямо сейчас. — Только у нас блок на два этажа? Потому что Донжон… — Ага, — ответил Чан. — Я и Минхо живём на самом верхнем этаже. — Минхо? Чанбин покачал головой и отодвинул тарелку, притянув к себе следующую. — Он тебя точно не отблагодарит за это, — хмуро сказал он Чану. — Ой, — тот только отмахнулся и посмотрел на Джисона так, будто от его ответа зависела судьба всего мира. — Не говори Лино. Он почему-то предпочитает, чтобы никто не знал его настоящего имени. Может, потом он сам тебе всё расскажет, — добавил он, пожимая плечами и явно сомневаясь в своих словах. Джисон никак это не прокомментировал. Он тоже сомневался в том, что ему удастся подружиться с Лино. Уж слишком масштабной ощущалась пропасть между ними. Чанбин только подтвердил это. — Лино просто так не расскажет. Только если в обмен на важную для него информацию. Или же если ты выиграешь его в карты. Тогда сможешь попросить что угодно. — Абсолютно всё? — Да, — ответил Чан, усмехнувшись. — Он верен «кодексу картёжника», как он это называет. Но почти никогда не проигрывает, так что… ему плевать на кон. — А как же рояль? — Джисон вспомнил, с какой любовью Лино играл сегодня утром. Его чуть не передёрнуло от смешанных чувств. Это почему-то сильно рассмешило Чанбина. Он чуть не подавился кексом, который уже почти доел. — Рояль никогда ему и не принадлежал. Он насочинял историю, мол, его дорогой прадедушка подарил ему этот инструмент перед смертью. А чтобы никто не усомнился, выжег на обратной стороне крышки свои инициалы. — Закончив есть, Чанбин откинулся на спинку стула. — Я в тот вечер был с ним. Это была чистая комедия, потому что история про завещанный рояль родилась у него в моменте. Он так говорил, как будто продавал его на аукционе какому-то миллионеру, при этом до сих пор скорбя по прадедушке. — Актерский талант Лино чертовски недооценён, — заключил Чан. После плотного обеда Чанбин предпочел вернуться в комнату, Чан тоже, чтобы поработать над книгой. Джисон не хотел возвращаться, оттягивая момент распаковки чемоданов как можно дольше. Поэтому он, перед этим спросив верный путь, пошёл в библиотеку, искренне надеясь, что там никого не будет. В читальном зале сидело несколько человек. Пока Джисон ждал оформления необходимых документов, он успел присмотреть себе местечко в самом дальнем углу. Идеально для подзарядки социальной батареи. Пропуск сделали быстро. Но спросить про посещение библиотеки в ночное время Джисон не решился. Сначала лучше подловить профессора в одном из коридоров. В идеале одного и без лишних глаз и ушей. Внутренний интерьер выглядел так, как Джисон представлял себе библиотеку Оксфорда или Болонского университета. Преобладание мебели из темного дерева, искусственные источники света и много, много книг. Он сел спиной к окну, занимавшему площадь всей стены. Солнечный свет сюда совсем не проникал. Джисон обернулся и не увидел ничего кроме живой изгороди вдалеке и кустов красной розы прямо под окном. Он читал до тех пор, пока глаза не начали болеть. Закрыв книгу и отложив на край стола, Джисон решил пройтись между стеллажами соседнего зала. Он ходил по этим незамысловатым лабиринтам знаний, как по музею или картинной галерее, смотря по сторонам и упиваясь красотой и изяществом. Иногда он останавливался, когда глаза выхватывали какой-то любопытный корешок книги. На очередном повороте Джисон почти влетел в кого-то. Он сразу узнал Лино и с радостью бы ушёл, если бы не оказался замеченным. Лино ловко захлопнул книгу, которую читал, и поставил на место. — Ну, привет, — сказал он, сложив руки на груди и слегка наклонив голову. — Привет. Уже виделись вроде как. — Разве? — на его лице отобразилось искреннее удивление. Но потом он рассмеялся. — Расслабься. Я помню, что мы виделись утром. Запомнил твоё помятое лицо. Джисон вскинул бровь и, не выдержав прямого зрительного контакта, осмотрел книжную полку справа от них. Биология и ботаника. — Не подумал бы, что ты интересуешься биологией, — сказал он. Лино перестал безмятежно улыбаться и внимательно смотреть сразу же, как Джисон сказал это. Он несколько раз быстро моргнул и осмотрелся. — О, — сказал он. Будто только что осознал, где находится. — Всестороннее развитие важно. Я понимаю. Расширение кругозора и всё в этом роде. Джисону пришлось прикусить язык, когда что-то во взгляде напротив кардинально изменилось. Он не понял, когда перешёл черту, которую не должен был переходить. То, как смотрел Лино сейчас, лишило его оставшейся уверенности. Но ответ его удивил. — Приятно, что хоть кто-то понимает. Не думал, что скажу это именно тебе. — Я тоже, — кивнул Джисон и посмотрел себе под ноги. Лино больше ничего не говорил, но и уходить не собирался. Хан несколько раз оглядывался на него, пока рассматривал книги. Ботаника интересовала его не так сильно, поэтому совсем скоро он сдался и пошёл по уже проложенному пути. — Ещё увидимся, — бросил он на прощание. — Да… — неуверенный голос прозвучал за спиной Джисона, но он не стал оборачиваться. На улице было прохладно. Вечер последнего летнего дня не собирался окутывать теплом и чувством беззаботности. Ветви деревьев покачивались от ветра. Подсвеченные здания кампуса выглядели величественно. На лужайке сидели студенты с едой и напитками, провожая последние спокойные дни. Джисон не торопился возвращаться в общежитие. В Шато, — мысленно исправил он себя. Но он не знал, куда себя деть. Любая перспектива, по типу музыки или чтения, что раньше была его рутиной, сейчас вызывала лишь подавленность. Придётся искать новые пути эскапизма. Прогуливаясь по периметру кампуса, Джисон чувствовал, как упускает нечто очень важное. Он не мог распознать, что именно, или объяснить причину возникновения этого чувства. Каждый раз, как он оставался один на один с собой, его одолевала тоска. Давила с такой силой, что он вскидывал лицо к небу и готов был расплакаться. Но звёзды сегодня были слишком красивы. Они не должны видеть его слёз. Поэтому он пошёл дальше. Он остановился у Шато. Оглядел здание с горящими окнами и мелькающими в них студентами. Кто-то сидел за столом, склонившись над книгой, кто-то кружился по комнате с новым свитером в руках, а кто-то до слёз смеялся с друзьями. Джисон не мог полностью видеть свой блок с этой стороны, но надеялся, что его соседи тоже хорошо проводили время. По коже пробежала короткая волна мурашек. Острое чувство тревоги заставило желудок перевернуться. За ним кто-то наблюдал. Джисон обернулся, но кроме деревьев ничего не увидел. Да и не мог увидеть — было уже достаточно темно. Он поёжился и быстрым шагом направился ко входу.