Bloody Roses

Хан Джисон: Тогда до завтра. Буду рад, наконец, встретиться! Бан Чан: Увидимся! Джисон откинул телефон и поднялся с кровати. Сегодня он проснулся непривычно рано. Время ещё не перевалило за полдень, а он уже был на ногах. Заправив кровать и натянув серые спортивки, он вышел из комнаты и направился прямиком на кухню. Мама готовила что-то на плите и параллельно резала овощи. Увидев Джисона, она удивлённо посмотрела, прекратив готовку. — Ты сегодня рано. Волнуешься? — она попыталась беззаботно улыбнуться, но не получив ответной улыбки, потупила взгляд в пол. — Я приготовила тебе чизкейк в дорогу и кимбап. Вдруг проголодаешься. — Спасибо, — Джисон кивнул и прошёл в гостиную, надеясь поесть после того, как мама уйдет. Прошло ровно две недели с того дня, как Джисон решил плыть по течению родительских решений и наставлений. Он никогда не был бунтарём, но чувствовать себя бесхребетным ему тоже не нравилось. Поэтому он убедил себя в том, что поступление в частный университет — не такая ужасная перспектива. В какой-то момент ему действительно показалось, что он этого искренне хочет. Вероятно, это была заслуга Чана. За пару недель общения, пускай только виртуального, Чан рассказал ему обо всех плюсах и минусах филологического факультета, привёл некоторые детали о самом учебном заведении (хотя Джисону они были абсолютно не интересны) и даже скинул парочку фотографий. На одной был он сам на фоне главного корпуса, а на второй была запечатлена едва освещенная гостиная с роялем у арочного окна и высоким книжным шкафом. Джисон долго рассматривал именно второй снимок, пытаясь впитать эту тёплую, но непривычную для него атмосферу, которая отдавала стариной и запахом давно забытых книг. А теперь о плохом. Так как чемоданы и дорожные сумки были забиты одеждой, бельем и другими необходимыми вещами, места для книг совсем не осталось. Скрепя сердце Джисон выбрал четыре самых любимых книги и рассовал их по карманам сумок. Потом взглянул на свой заполненный стеллаж, четверть которого он не успел прочитать, и с тяжелой грустью выдохнул. Университетская библиотека, по-видимому, станет для него новым пристанищем. После завтрака и непродолжительных сборов Джисон стоял на мраморном полу холла и пересчитывал багаж. Мама стояла неподалёку и делала вид, что помогает, в то время как отец возвышался и грозно сопел, поторапливая. Удостоверившись, что всё на месте, Джисон выпрямился и посмотрел на родителей. Небольшая заминка, перед тем, как он уедет в незнакомое место и начнёт свою жизнь без них. Скулы начинало сводить, и в горле поднималась горечь. Джисон понял, что это нехороший знак. Он быстро отвернулся и вытер глаза. Сегодня он обещал себе не плакать. За воротами уже стояла машина, на пассажирском сидении которой сидел Чанбин. Загрузив багаж, Джисон открыл заднюю дверь, но остановился. Кинув быстрый взгляд на родителей, стоявших на выложенной каменной тропинке, он закрыл дверь и подбежал к ним. Чмокнул маму в щёку и одарил долгим взглядом отца. После чего как можно быстрее вернулся к машине и забрался на заднее сидение. Откинув голову, Джисон глубоко вдохнул и протяжно выдохнул. Кинул на родителей ещё один взгляд. А потом они пропали из его поля зрения. Как бы ни было больно, он всё равно злился на самого себя. Прощание, отъезд, унылый пейзаж богатых домов за окном — всё казалось таким неправильным. Джисон хотел вернуться, встряхнуть отца за плечи, наорать на него, сказать всё, что думает. После чего уже спокойнее объяснить маме, какие чувства и сомнения его тревожат. Отвести её на кухню, заварить чай, выпить таблеток. Может, рано или поздно она бы признала, что не права. Что не может отнимать у своего ребенка право выбора. Но нет. Всё это лишь гипотетические ситуации, родившиеся в обеспокоенном мозге Джисона. Подобный исход существует только в этой машине и только в этот момент. И только в его голове. Чанбин посматривал на Джисона через зеркало, это было сложно не заметить. Но Джисон не смотрел в ответ. Глаза его блуждали по пейзажу за окном и по своим ботинкам. Пару раз он пытался включать музыку в наушниках, но в итоге ставил на паузу и с раздражением откидывал голову на спинку сидения, прикрывая глаза. Когда городской пейзаж сменился деревьями и кустами, Чанбин развернулся и быстрым движением, будто делал это уже не раз, пересел на заднее сидение. Водитель что-то буркнул себе под нос, но следить за дорогой не перестал. — Эй, — Чанбин толкнул Джисона плечом, — не переживай ты так. Привыкнешь. Мне тоже было тяжело уезжать. В ответ Джисон фыркнул и уставился на однообразный пейзаж. Он вспомнил про приготовленную мамой еду и потянулся к рюкзаку. В моменты полной угнетенности, если не помогала музыка, а до книг было не добраться, он любил поесть. Хоть вкусная еда как-то скрасит эту поездку. Джисон протянул Чанбину контейнер с чизкейком. — Угощайся. Здесь ещё кимбап, — сказал он, указав на контейнер в своих руках. Без лишних слов они принялись есть, а когда оба контейнера были пустыми, откинулись на спинку автомобильного кресла и удовлетворенно выдохнули. — Я и забыл, что твоя мама так вкусно готовит, — блаженно улыбнулся Чанбин. — На каникулах буду наведываться к вам почаще. — Тебе там всегда рады, — смешок вышел безрадостным, и Джисон отвернулся. Опять эти непрошеные позывы грусти. — Кстати, Чан сказал, что ты ему понравился. А ему нравятся далеко не все. — Приятно слышать, — Джисон не знал, описывает ли это его как хорошего человека, но ему понравились слова Чанбина. — Подожди, он ещё успеет разочароваться, увидев меня вживую. Чанбин не уловил мастерски скрытую шутку. Он серьёзно посмотрел на Джисона, приподняв бровь. — Нужно что-то делать с твоей самооценкой. Иначе тебе придётся несладко. Либо же научись это скрывать за напускной и излишней уверенностью. — Нет, хён. С самооценкой у меня всё в порядке. А вот у тебя с юмором, точнее сарказмом, кажется, не очень. Собеседник вновь посмотрел серьёзно, поэтому Джисон не удержался и прыснул от смеха. Чанбин тоже постепенно расслабился и теперь улыбался одним уголком рта. Весь оставшийся путь они обсуждали общие семейные воспоминания, даже не затрагивая тему, от которой у Джисона мгновенно портилось настроение. Проехав длинную и широкую аллею, машина остановилась у живой изгороди. Чанбин вышел первым, перед этим сообщив личному водителю, куда следует отвезти чемоданы и сумки. Вскоре тот уехал, оставив парней абсолютно одних. Несмотря на то, что вечер только наступил, на улице не было ни души. Прохладный летний воздух окутывал, пока Чанбин и Джисон шли по выложенной плитами дорожке в направлении главного корпуса. Из того, что Джисон успел найти в Интернете, частный университет Чанми был основан во втором десятилетии прошлого века. С тех пор, очевидно, мало что изменилось. Перед глазами Джисона возникали яркие, солнечные картинки лучших вузов столицы, с современными зданиями, с окнами во всю стену и улыбающимися студентами во дворе. Какой контраст с тем местом, в котором он оказался. По обе стороны от главного корпуса, самого крупного здания, обвитого плющом, располагались другие корпуса. За одним из них, по словам Чанбина, располагались общежития, в количестве всего двух штук. Несмотря на раннее вечернее время, было туманно и из-за окружающих кампус высоких деревьев, плохо пропускающих солнечные лучи, весьма темно. Джисон поправил шапку, сползшую на брови, и вошёл вслед за Чанбином в тяжелую деревянную дверь. Почти у самого входа к ним подошла девушка и что-то затараторила про драмкружок. Чанбин указал Джисону путь и просил его не ждать. Повернув за угол, Джисон оказался у двери декана и осторожно постучал. — Войдите, — послышался тихий голос. — Добрый вечер, кёсуним. Поклонившись, Джисон остался стоять у двери. Мужчина в строгом костюме пару мгновений внимательно его рассматривал, после чего улыбнулся и указал на кресло у стола. Отложив книгу, он с добрым прищуром обратился к новому студенту. — Хан Джисон. Здравствуй. У тебя отцовский взгляд. Такой же живой и всё впитывающий. Джисон сомкнул губы и мимолетно улыбнулся. Ему давно не говорили подобных слов. Наверное, потому что взгляд отца теперь далек от такого, каким был в молодости. А в памяти кёсунима отец всё ещё был молодым двадцатилетним парнем, чьи внутренности не пропитались алкоголем, и чья вера в себя была сильнее стен этого здания. — Благодарю, кёсуним. Вы просили, чтобы я зашёл к Вам сразу же, как приеду. — Да. Нам нужно обсудить пару моментов, — он сложил руки в замок и придвинулся. — Для начала, хочу сказать, что твои результаты экзаменов весьма впечатляют. Мы всегда рады таким способным студентам. Надеюсь, здесь ты найдёшь всё, что тебе понадобится для дальнейших свершений. — Спасибо, кёсуним. Я уверен, что найду. — Осталось определиться с траекторией обучения. Филологический факультет предлагает много направлений подготовки. Я советую изучить подробно данный вопрос и в ближайшее время сообщить. — Зарубежная филология, — без раздумий сказал Джисон. Профессор Кан, проработавший в университете Чанми более тридцати лет, мог на пальцах рук пересчитать студентов, которые бы с подобной уверенностью выбрали зарубежную филологию своим основным профилем. Но, разумеется, он бы никогда не стал отговаривать и уж тем более лишать выбора. Мимолётно нахмурившись, он проследил за движением напряженных мышц шеи Джисона и легко хлопнул ладонью по столу. — Вот это уверенность! Я ценю подобное в студентах. Тогда, всё остальное ты можешь узнать у куратора. Если есть какие-то вопросы… — На самом деле, да. Есть один вопрос, кёсуним. — Я слушаю. — Насколько мне известно, библиотека закрывается на ночь, — Джисон сжимал и разжимал пальцы за спиной, чувствуя себя безумно неловко. Что может подумать профессор, если он всё-таки огласит свою просьбу? Но тишина затягивалась. А если сказал «А», то говори и «Б». — Мне бы хотелось иметь возможность приходить туда ночью. Читать, учиться. Узнавать новое. — Разве нельзя это делать в дневное время? — на лбу профессора образовалась складка. — Для всех правила одинаковы. Но думаю, я смогу что-нибудь придумать. А теперь ступай, располагайся в своем новом доме. Аккуратно закрыв дверь, Джисон фыркнул и, снова напялив шапку, направился к выходу. Это место никогда не станет для него домом, в этом он был уверен. Но пускай профессор так считает. Так даже лучше. В пустом холле не было никого, кроме Чанбина, сидящего на диванчике. Уставившись в телефон, он даже не сразу заметил хмурого Джисона. — Как всё прошло? — Неплохо. А у тебя? Не знал, что ты состоишь в драмкружке, — усмехнулся Джисон и подтолкнул Чанбина коленом. — Я ещё посмеюсь, когда в следующем году тебя вынудят вступить в какой-нибудь кружок. — Определённо выберу что-нибудь пооригинальнее. Ладно, пошли, королева драмы. Покажешь мне моё пристанище. Они вышли во двор и направились к прямо противоположному зданию. Обогнули его, прошли вверх по тропинке, где деревья становились гуще, и оказались у двухэтажного здания, которое больше напоминало богатый коттедж, чем общежитие. Внутри было оживлённее: люди ходили из одного конца общежития в другое, то и дело останавливаясь, чтобы поздороваться с Чанбином и с интересом поглазеть на первокурсника, который почему-то оказался здесь раньше остальных. В левом крыле первого этажа играла классическая музыка. Джисон закатил глаза, проходя мимо. Это место может стать ещё причудливее? Потом он всё же уловил, что музыка эта была живой, а не записанной, и мысленно извинился. Против живой классической музыки он ничего не имел, только если это не скрипка после десяти вечера. Они поднялись на второй этаж. Там было тихо, и кроме двух торшеров источников света не было. Чанбин остановился у первой деревянной двери. — Тебе повезло. Будем жить в одном блоке, — сказал он, улыбнувшись краем рта. — Я буду жить со старшими? — удивленным шёпотом спросил Джисон. — Можешь не шептать. За дверью тебя всё равно никто не слышит. А что тебя так удивляет? В блоке живут студенты разных курсов. Всего четыре комнаты. Две для первокурсников. Тебе, кстати, повезло, можешь выбрать любую. В другой комнате живу я со своим соседом, но он пока не вернулся. И ещё одна для старших. — Насколько старших? — Успокойся и вперёд, — сказал Чанбин, открыв дверь и затолкав Джисона внутрь. В большой гостиной никого не оказалось. Джисон облегченно выдохнул и прошёл в центр комнаты. Неплохой такой блок. Он ожидал пустое помещение с каким-нибудь старым диваном и ковром. Диван был, но не один и совсем не старый. Рядом с ним стояла пара кресел и кофейный столик, на котором стопками лежали книги. Справа от этого ансамбля располагался камин. Джисон подошёл ближе, но чуть не споткнулся о край ковра. Произошёл диссонанс. Джисон ожидал, что внутри всё будет пыльным, старым и бедным. Он никак не ожидал жить в месте, внутреннее убранство которого напоминало дом какого-нибудь аристократа. Напротив входной двери располагалось огромное окно, открывающее вид на внутренний двор кампуса. Пространство у окна находилось на так называемой платформе. Джисон сделал шаг на одну ступень вниз и снова оказался почти одного роста с Чанбином. Всё-таки тот ему в росте немного уступал, что доставляло Джисону некое удовольствие. Он повертелся ещё немного. Слева от окна располагались три одинаковых двери. Джисон догадался, что это комнаты. Он уже собирался изведать свою, как услышал голоса откуда-то сверху. По чёрной винтовой лестнице, которая находилась в самом углу между окном и камином, кто-то тяжело зашагал. Потом показались ноги и остальное тело. Джисон узнал Бан Чана. Хотя на фотографии в мессенджере тот был с кудряшками и без макияжа, узнать его не составило труда. В черных брюках и такого же цвета рубашке он выглядел эффектно. Теперь Джисон действительно осознавал, что перед ним стоит выпускник. Он даже почувствовал себя нелепо в свободных джинсах, белой футболке и бини. Он наверняка выглядел как хипстер-подросток. Но большее потрясение его ожидало впереди. Это потрясение спускалось вслед за Чаном и о чём-то ему рассказывало. Если Чан выглядел эффектно, то этот парень в глазах Джисона излучал неприступную красоту и уверенность. Тоже в классических черных брюках, но в бордовой рубашке, расстегнутой на первые две пуговицы. На голой груди у него висела подвеска, а в правое ухо было вдето тонкое кольцо. Увлеченный рассказом, он не замечал людей внизу, но когда всё же его взгляд случайно упал на Джисона, это повлекло за собой странный и резкий удар по внутренностям. Цепкий взгляд черных глаз заставил Джисона на пару секунд забыть, где он находится и с кем. Только когда оба спустились, он заставил себя отвернуться и мысленно встрястись. Бан Чан улыбнулся Джисону и, казалось, был готов обнять. Но замешкался, ожидая, что тому могут быть некомфортны объятия от почти незнакомого человека. Но Джисон сам подошёл и крепко обнял, не думая о нормах приличия и прочей чепухе. Ему просто нужно было спрятать куда-то свою неловкость. Заметил ли спутник Чана то, какой эффект произвел его взгляд? Джисон надеялся, что нет. Отлипнув от Чана, он надел маску излишней уверенности. — Не думал увидеть тебя так скоро, хён. — Не говори, что тебя заселили в наш блок. Не верится даже. Это же потрясающе! — Этот идиот ещё думал, радоваться ему или нет, — вмешался Чанбин. — По-моему, это удивительное везение. Я бы вообще прыгал от радости. — Прибереги прыжки для драмкружка, — усмехнувшись, сказал парень с пронзительным взглядом. Джисон невольно взглянул на него, но отвёл глаза в сторону камина, когда тот посмотрел в ответ. — А, Лино. Надеюсь, ты простишь мне, что я не представил тебя в первую же секунду, — шутливо сказал Чан. — Я подумаю об этом. — Лино, это Хан Джисон. Наш сосед и просто хороший парень. — Ты это понял, общаясь с ним по Интернету? — Ой, да брось, — Чан хлопнул Лино по плечу. — У меня чуйка на хороших людей. — У меня тоже. Только не на хороших, — сказал он, сверля Джисона взглядом, который тот с удивительной стойкостью выдерживал. Может, у Джисона таким образом выработается иммунитет. — Сонбэним, — обратился Джисон и поклонился. — Я не собираюсь ничего доказывать. Но, кажется, кого-то чуйка подводит. Чанбин прыснул от подобного развития событий. Он ожидал, что Джисон начнет пресмыкаться перед Лино, как это делают многие. Но этого не произошло, что не могло не радовать. Чан толкнул Лино в плечо ещё раз, и тот разорвал зрительный контакт, который уже начинал действовать Джисону на нервы. Старшие направились в сторону выхода, но неожиданно остановились и развернулись. — Сегодня посиделки во втором общежитии, — сказал Чан. — Приходите, как только освободитесь. Джисон с Чанбином кивнули, но оба подумали, что вряд ли пойдут. Усталость с дороги уже давила на веки и плечи. — Увидимся, Хан Джисон, — отсалютовав, Лино развернулся и вышел первым. Чан махнул рукой и удалился следом. — Видишь, какими полезными знакомствами ты обзаводишься, — сказал Чанбин, как только за старшими закрылась дверь. Он упал на диван и вытянул ноги. — Я тебе даже завидую. Хотелось бы пройти через стадию подколов от Лино ещё раз. — Я с радостью уступлю тебе, — фыркнул Джисон и опустился в кресло. Какое-то время они сидели молча, погрузившись в свои мысли. Тишину нарушал лишь шум деревьев за окном и еле слышные звуки пианино откуда-то снизу. Джисон выбрал одну из двух пустующих комнат для первокурсников. Его так сильно клонило в сон, что он даже не разгрузил свои вещи, а просто оставил их у единственного в комнате окна. Скинув вещи на стул, он залез под одеяло, и по телу пробежало приятное чувство расслабления. Матрас был мягкий, а от постельного белья пахло свежестью. Он не заметил, как погрузился в глубокий сон. Но проспать до утра ему не удалось. Глубокий сон был нарушен загадочным ночным гостем.