Bloody Roses

— Да, мам. Конечно, мам. Джисон уже начинал жалеть о своем решении позвонить маме в её выходной. Первые минут десять она расспрашивала об учебе и о том, изменился ли университет. Когда Джисон ответил, откуда он может это знать, она начала вспоминать свои студенческие годы и то, как она познакомилась с отцом. На этом Джисон решил остановить поток её воспоминаний. — Мам, слушай. Я тут спросить хотел. У вас всё хорошо? — Конечно, сынок. А что тебя тревожит? Откинувшись на изголовье кровати, Джисон посмотрел в потолок. Он и сам не знал, что его тревожило на самом деле. Но подслушанный разговор всё никак не хотел выходить из головы. — Ничего. Просто появилось такое чувство, будто вы с отцом что-то скрываете. Он зажмурился, слушая молчание в трубке и готовясь узнать что-то поистине страшное. Но мама лишь хихикнула. — Разве мы когда-то что-то скрывали? Отец вообще не имеет такой привычки, всегда говорит прямо. И я бы тоже тебе рассказала, милый. Прекрати выдумывать. Лучше направь мысли в нужное русло. Например, как там написание твоей книги? А действительно хороший вопрос. Джисон не помнил, чтобы садился за неё с тех самых пор, как сюда приехал. Он точно не представлял, что писательский кризис застанет его в таком живописном и меланхоличном месте. Он быстро прочистил горло и сказал, что книга в процессе. Не упомянул, правда, в каком именно процессе — написания или забывания. Но мысленно пообещал себе выделить пару дней на следующей неделе. Положив трубку, Джисон наконец поднялся с кровати и направился в душ. После чего стал заниматься привычными делами — выбирать одежду, наводить порядок на голове и внутри неё и пытаться разбудить Феликса. Сегодня это удалось сделать со второй попытки. Явный успех. Из не совсем привычных дел было замазывание тональным кремом пары тонких красных следов на шее. По ним нельзя было догадаться, что послужило причиной — то могли быть укусы насекомого, расцарапанные прыщи или ворот рубашки натёр. Никто бы ничего не понял. Но Джисон помнил. И сегодня он был намерен разнести Лино в пух и прах. Сегодняшний вечер пятницы является обычным для всех остальных студентов. Но жители Донжона завершают обряд посвящения — важный и в каком-то смысле похожий на гуляния в Мерло вечер. Иначе зачем ещё Чан попросил Джисона забрать оттуда ящик шампанского и вина? После лекций Джисон забежал в библиотеку, где договорился встретиться с Роем и Рей. Они сидели за его любимым столом и играли в дурака. Отдышавшись, Джисон опустился на стул и быстро кивнул им в качестве приветствия. — Уже торопишься? — оживившись при виде Джисона, спросила Рей. — Мне ещё в Мерло бежать. Поэтому давай быстро сыграем, — обратился он к Рою, пихнув того в предплечье. Облазив в Интернете все возможные источники, которые бы упоминали слово «покер», Джисон всё равно чувствовал себя недостаточно уверенным. И практики с Роем ему было мало. Он особо остро ощущал свою уязвимость, так как до этого с Лино ни разу не играл, а только был наслышан о его мастерстве и хитрости. Эти слухи только подрывали уверенность. Рей почувствовала настрой Джисона, поэтому, пока Рой тасовал карты, положила руку на его раскрытую ладонь, пытаясь успокоить. Джисон быстро улыбнулся, но всё же руку пришлось убрать — играть было бы неудобно. Рой сопроводил сестру, убирающую руку обратно в карман кардигана, нечитаемым взглядом. Джисон с энтузиазмом стукнул по столу. Брат с сестрой на него сразу же шикнули. — Точно, — прошептал Джисон, извиняясь перед студентами, сидящими за соседними столами и занимающимися учебой. В отличие от него. Но раз уж сегодня день пустых обещаний, то он мысленно решил заняться на следующей неделе ещё и ей. — Помнишь, что я тебе говорил про слабые места? — спросил Рой. Джисон кивнул. Об этом же ему говорил и Чан. Но ни одного слабого места своего оппонента он так и не смог обнаружить. — Больше наблюдай и меньше говори, — заключил Рой, и началась последняя тренировочная игра перед главным боем. После библиотеки Джисон поспешил в Мерло, где какой-то человек по прозвищу Франциск должен был передать ему ящик с алкоголем. Как его искать, однако, Джисон не представлял. Но всё оказалось проще, так как на входе его уже дожидались. Короткостриженный парень, мятая рубашка которого опускалась ему почти до колен, опасливо озирался по сторонам. Он заприметил Джисона, когда тот проходил через небольшой сквер, отделявший Мерло от малого учебного корпуса. Бутылки сбрякали, когда этот парень поставил ящик прямо перед ногами Джисона. — Как договаривались, — его речь была быстрой, почти запуганной. — Чан-хёну привет. Сплюнув на землю, он спрятал дрожащие руки в карманы брюк. Джисон, подняв ящик, собирался развернуться, но странный парень обогнул его и схватил за плечо. Глаза его горели нездоровым блеском. — Они стригут розы, но они всё равно повсюду, — он сжал плечо ещё сильнее, так что Джисон отошёл от него на шаг и с предупреждением нахмурил брови. Парень не обратил на это внимание, а только отчаяннее зашептал. — Они отрастают снова, как… как… как хвосты у ящериц. Он зашёлся кашлем, и Джисон поспешил поскорее убраться. Он безумно хотел перейти на бег, но ящик с бутылками не позволял. К счастью парень за ним не последовал. Оказавшись в Шато, Джисон перевёл дыхание. Он понятия не имел, что за чертовщина только что произошла. Вероятнее всего, паренёк сидит на чём-то серьезном. Это и по внешнему виду не сложно понять. Но несмотря на все логические объяснения, Джисон не переставал чувствовать тревожность. Которая только усилилась, когда, идя по коридору в свой блок, он увидел на столике вазу, а в ней алые розы. Он остановился и рассмотрел их вблизи. Обычные цветы, пахнущие свежестью. Кто-то даже позаботился и остриг шипы. Вот только кому это было нужно? Вряд ли садовник стал бы заниматься подобной ерундой. Скорее всего, кто-то из студентов. Решили придать интерьеру изюминку в виде живых цветов. Вроде бы всё логично. Но чем дольше Джисон смотрел на бордовые лепестки, тем больше ему хотелось от них избавиться. «Чёртовы розы», — сказал он себе под нос и свернул в свой блок. Первым, кого Джисон увидел, был Лино. К его большому сожалению, потому что видеть хёна раньше всех остальных не хотелось. Более того, руки начинали чесаться при виде его идеальных брюк, шёлковой бордовой рубашки и опасно красивых глаз. Джисон поставил ящик в угол. Сделать это тихо в любом случае бы не получилось — руки уже прилично затекли. Лино поднялся из-за рояля и быстрым шагом пересек гостиную. Джисон видел его лишь боковым зрением, но вмиг напрягся. Развернувшись, он почти столкнулся с Лино лбом. — Ну и куда ты несёшься? — Джисон успел отклониться и задержал дыхание от подобной близости. Лино протянул какую-то книгу в чёрной обложке и сделал полшага назад. Джисон всё равно продолжал чувствовать его терпкость. — Как и обещал. Надеюсь, тебе понравится, — он коротко поклонился. Джисон так и не забрал протянутый ему подарок, поэтому Лино вжал книгу ему в грудь. Потом он сразу же поднялся к себе, а Джисон посмотрел на предмет в своих руках, мысленно готовясь к чему-то похожему на «Телени». Или того похлеще. Но он не угадал. Это была ничем не примечательная книга под названием «Шипы», к тому же без автора. Джисон повертел её в руках, полистал, надеясь получить представление, что это такое и зачем Лино её дал. Но не получил ответ ни на один из этих вопросов. Книгу он оставил у себя под подушкой, но отложил чтение, поскольку долгожданный вечер посвящения начался. С легкой руки Бан Чана и его идейного вдохновителя Хёнджина гостиную украсили цветами, круглыми светильниками, находящимися в разных местах и ароматическими свечами. Джисон как раз стоял у камина и нюхал свечку розового цвета, пока Феликс и Сынмин тащили ящик с алкоголем к практически накрытому столу. Чонин мельтешил у окна с листочком в руке и бормотал себе под нос строки; Чанбин и Хёнджин, не переставая, ходили вокруг стола, который перетащили из соседнего блока и поставили прямо в центре, и воровали закуски. В кресле у камина сидел Лино, чей взгляд Джисон периодически на себе ощущал. А Чан как раз спускался со второго этажа с коробкой в руках. Как только он спустился и оставил коробку под столом, все подтянулись к нему. — Так, ну что, — Чан кивнул Чанбину, и тот начал разливать шампанское по бокалам. — Все в сборе, я рад. Я бы толкнул длинную речь о том, зачем мы здесь собрались, но, — он коротко улыбнулся, — кому это нужно? — Правильно, хён, — Феликс уже поднял свой бокал. — Первый тост самый важный, поэтому его скажу я. За нас! — Вау, а ты долго готовился, — голос Лино послышался откуда-то из-за спины Джисона, заставив вмиг напрячься. Искусно проигнорировав сарказм, все чокнулись бокалами, а потом под общий галдёж сели и принялись есть и обсуждать обыденные дела. Голоса не утихали ни на минуту, пока с тарелок постепенно исчезала еда, а бутылки пустели. Приглушённый свет от светильников вкупе со свечами создавали согревающий, почти домашний уют. Джисон с интересом наблюдал за Феликсом и Чонином, которые сидели прямо напротив и явно планировали сегодня напиться. Сынмин на них поглядывал с осторожностью, вполуха слушая обсуждение распространения наркотиков на кампусе. — В Мерло употребляют всё, — говорил Хёнджин. — Абсолютно. Я однажды попался, и мне подмешали в пиво «мятный порошок», как они его называют. Я полночи прорыдал, потому что думал, что отморозил зубы и они отпали. Хёны стали обсуждать всем известное второе общежитие, а младшие слушали — одни в шоке, другие с отвращением. Но чем больше все выпивали, и чем больше Джисон впитывал в себя атмосферу тепла и уюта, тем больше стирались границы. — …или вот сегодня, — ярко жестикулируя, Джисон продолжил первоначальную мысль. — Этот ваш Франциск, у которого я забирал алкоголь. Видно, что торчит, но это ладно. Я уже почти ушёл, как он мне с пеной у рта начал загонять про розы, которые растут на каждом углу. Говорит ещё «они отрастают, как хвост у ящериц», — и, покрутив у виска, опустошил свой бокал. Чан краем глаза взглянул на Лино, после чего так же расслабленно ответил. — На самом деле жалко парня. Он полгода назад потерял лучшего друга, наверное, так и не справился с утратой. Не позволив этой теме осесть как следует, Чанбин поднялся и хлопнул в ладоши. — Не будем о плохом. У меня есть ещё один тост. Феликс радостно загудел, как будто только этого и ждал. Джисон пнул его под столом и даже попытался достать до Чонина. Но этим двоим было так хорошо и так пофиг, что они не обратили на его попытки ни капли внимания. Сынмин лишь послал Джисону понимающую улыбку. Пока в «младшей» половине стола развлекались, Джисон заметил, как Чан с необъяснимой любовью в глазах на них смотрел. Его забавляла любая реплика Феликса, Сынмину он подмигивал с пониманием, а на Чонина смотрел с блеском в глазах. От резкого осознания, что это последний год с ним, Джисону стало грустно. Всё-таки ему нравился Чан. А расставание с людьми, к которым уже успеваешь привязаться, всегда оставляет рубец на сердце. Выйдя из состояния задумчивости, Джисон поймал на себе взгляд Лино. Конечно, ведь Джисон всё это время неосознанно смотрел на его грудь. Точнее, на ту часть, которую показывал вырез лёгкой шелковой рубашки. Лино растянул губы в противной усмешке и раскрыл вырез ещё больше. Тогда Джисон лишь вскинул брови, показывая, что это не произвело на него никакого впечатления и перевёл всё своё внимание на Чанбина. Тот ещё продолжал толкать речь, но Джисон пока не мог вникнуть в суть слов. Он сжимал бокал и кусал щёку, радуясь что из-за скатерти не видно, как дёргается его нога. —…потому что найти своего человека сложно. И не всем это удаётся. А потерять этого человека, согласно подлости жизни, очень просто. И я не хочу терять. Ни одного из вас, — Чанбин поднял свой бокал. — За то, чтобы каждый из вас это почувствовал. Хотя бы раз. Все дружно выпили. После этой эмоциональной речи Джисон заметил, как глаза Сынмина заблестели, и он ушёл в туалет. Под общий галдёж этого никто не заметил. Джисон тоже поднялся и, отвесив Феликсу подзатыльник, направился вслед за Сынмином. Осторожно постучав, Джисон получил разрешение войти. Сынмин стоял у раковины и вытирал лицо бумажной салфеткой. — Эй, — прикрыв дверь, Джисон с легким беспокойством спросил: — У тебя всё хорошо? Выбросив салфетку, Сынмин повернулся и смерил Джисона стеклянным взглядом. — Классные брюки, — кивнул он на обтянувшую ноги плотную серую ткань. Джисон на автомате бросил взгляд на себя в зеркале. — Спасибо, — кивнул он в замешательстве. — Хочешь, могу дать поносить на время? — Хочу, — неожиданно уверенно ответил Сынмин. Ответ немного ввёл Джисона в ступор, но потом он расстегнул ремень и пуговицу и взялся за молнию. Сынмин замахал руками. — Сдурел? Не сейчас ведь. Но план Джисона сработал идеально, и атмосфера между ними разрядилась, а лёд немного оттаял. Оба легко рассмеялись. — Можем махнуться, пока никто не видит, — всё ещё улыбаясь, предложил Джисон. — Да и вряд ли они заметят разницу. — А если всё же заметят, то мы окажемся в любопытной ситуации. Пошли в туалет и вернулись в брюках друг друга. Нашему блоку ведь так не хватает гейских слухов. Подобный сарказм от Сынмина развеселил Джисона ещё больше. Он открыл рот и с восторгом охнул. — Неужели уже слухи появились? — Ещё какие. По большей части про тебя и Феликса. — Вот чёрт, — поражаясь самому себе, Джисон с полным пофигизмом повернулся к зеркалу и проверил следы на шее. Всё так же незаметны. — Это всё из-за той вечеринки в Мерло, будь она неладна. В дверь пару раз громко постучали. Потом послышался игривый голос Чанбина. — Чем вы там занимаетесь? Джисон уже открыл рот, чтобы в такой же манере пошутить, но потом подумал, что Сынмину может быть некомфортно. Всё-таки он ещё не изучил границы дозволенного с ним. А вот Сынмин, кажется, наоборот. — Чем ещё могут заниматься два парня в туалете? — крикнул он Чанбину. — Вариантов много. За дверью послышался смешок, а потом какое-то шевеление. — Я бы с радостью послушал все. — А вот это уже не Чанбин. Джисон узнал голос Лино, и улыбка спала с его лица. — Но дело в том, что вечер в самом разгаре, а вы до сих пор непосвященные. Поэтому заправляем причиндалы и выходим. Возвращаться из яркой ванной комнаты в тёплый полумрак было довольно болезненным процессом. Джисон почти запнулся о ковёр (в который раз), но всё-таки безопасно добрался до своего места. В гостиной уже произошли вольные перемещения: Чонин развалился на диване с бокалом вина, как истинный аристократ; Феликс о чём-то заливал Бан Чану, пока тот нюхал ароматическую свечку, а Хёнджин вальсировал из одного угла в другой. Потом прогремел гром в виде аккорда на рояле, и все резко посмотрели в сторону Лино. Он с видом так было задумано пробежался по клавиатуре в одну сторону, а потом в другую. Поставил ещё один оглушительный аккорд. А после этого из-под пальцев полилась нежная мелодия. В это время на импровизированной сцене появились Сынмин и Чанбин. Посвящение официально началось с их совместной театральной постановки. Под аккомпанемент Лино и заинтересованные взгляды остальных Чанбин и Сынмин читали монологи, повернувшись друг к другу спиной. Они не смотрели в аудиторию — их взгляды были направлены прямо перед собой. Сначала Джисон не понял, что это была за пьеса. Он бы и продолжал пребывать в неведении, если бы Хёнджин не шепнул ему: «Чанбин сам это сочинил». Округлив глаза, Хан перевёл весьма удивлённый взгляд на выступающих. Стихи были настолько прекрасны и одновременно горьки, что заставляли эмоции проступать на глазах. Он слушал, как Чанбин и Сынмин перекликались, говоря о любви, но разными словами. Даже разными эмоциями. Чанбин говорил о всепоглощающей, страстной любви. Его лирический герой сгорал от собственных чувств. Объект любви занимал все его мысли, он не мог нормально существовать, когда не находился рядом с любимым. У Сынмина, наоборот, любовь была истинная, но сдержанная. Он не кричал о ней, не просил о постоянных встречах. Он просто любил, и этого ему было достаточно для того, чтобы быть счастливым. Потом они развернулись и наконец посмотрели друг другу в глаза. Музыка сменилась с нежного мажора на тревожный минор. Реплики стали переплетаться, пока наконец два лирических героя не поменялись местами. Кто горячо любил, тот остыл. Кто был спокоен, загорелся. Они договорили свои последние строчки, после чего Сынмин упал на колени и бросил голову на грудь. В момент тишины Джисон, как и все остальные, раскрыл рот от переполнивших его тело чувств. Он никак не ожидал от этих двоих подготовки на таком высоком уровне. Под аплодисменты и свист актёры и их аккомпаниатор ушли со сцены и сели рядом с остальными. Комплименты и восторженные реплики не утихали ещё довольно долго. Сынмин справился со своим заданием на «ура». Пока Феликс окончательно не отрубился, Хёнджин решил, что они будут следующими. Он легким движением поднялся, как будто до сих пор продолжал танцевать. — Не судите строго, — начал он, пока Феликс держал обеими руками картину, покрытую плотной тканью. — Это был новый опыт как для меня, так и для Ликса. — Я кайфанул, — сказал Феликс и слегка пошатнулся. Хорошо, что Хёнджин стоял рядом и успел его придержать. После чего он стянул ткань с картины, и все смогли увидеть её в полной красе. Джисон, который сидел к ней ближе всех, не удержался и заржал. Вскоре его подхватили остальные. Чонин даже подошёл поближе, чтобы лучше рассмотреть, и поднёс картину к одному из круглых светильников. — Красивый пресс, Ликс. Я даже не знал, что скрывается под этой косухой. Правда, я не собирался узнавать, что скрывается ниже. Чанбин с Джисоном снова загоготали после данной ремарки. Конечно, были шансы, что Феликс будет позировать обнажённым, но никто не был до конца в этом уверен. А тут вот как получилось: не просто обнажённый, но и со всеми четко прорисованными интимными местами. — Ладно, я должен признать… — Джисон отдышался и тоже подошёл к картине. — Хёнджин действительно талантлив. Вы только посмотрите! — он повернул картину Чану и Лино, чтобы те могли её получше рассмотреть. Лино наигранно скривился и отмахнулся. — Теперь он мне приснится. Чан, казалось, был единственным, кто мог оценить искусство по достоинству. Поэтому предложил повесить картину на противоположную стену, между двумя книжными стеллажами, на самое видное место. Сопровождаемый истеричным смехом Феликс отобрал у Джисона картину и любящим взглядом ещё раз оглядел свой портрет. — Вы ничего не понимаете в искусстве, — и на шатающихся ногах удалился с картиной в их с Джисоном комнату. Задание Феликса, если отбросить все пикантные детали, тоже было выполнено. Пока эта легкая атмосфера искреннего смеха и наслаждения не успела раствориться в воздухе, Чонин вышел на импровизированную сцену со скомканным листком в кармане брюк. Он набрал побольше воздуха. — Спасибо Феликсу и Хёнджину, а то после шедевра вот этих двоих, — он указал на Чанбина и Сынмина, — я бы ни за что не решился выйти сюда. — Прочистив горло, он более уверенно продолжил. — Стих. Посвящается Бан Чан-хёну. Чан тут же развернулся и пересел на другой стул, чтобы быть поближе к выступающему. Джисон выпрямился и, шикнув на Хёнджина и Лино, махнул Чонину рукой, поощряя его начать. Подобное внимание заставило Чонина только больше занервничать. Когда ты выходишь на сцену, ты играешь до конца. Иного выхода с неё нет. Поэтому он собрался, выпрямился и с выражением начал. Теперь я как безумец стал, И каждый день жду нашей встречи. В твоих устах мой взгляд пропал — Смотрю, не разбирая речи. Твой крепкий торс меня пленил. Так хочется прижать, потрогать. Я ночью падаю без сил, А сердце продолжает ёкать. Твой зад я б с радостью пожал, Но ты мне тянешь только руку. Скажи, ты тоже представлял, Как друг отсасывает другу? (Кто-то еле пытался сдерживать смех, но Чонин продолжил). Не отвечай. Я всё считал. Твоё лицо, твой смех и слёзы. Теперь я как безумец стал — Хочу в любви признаться очень. Теперь Хёнджин мог рассмеяться открыто. Чанбин поднялся и стал аплодировать, к нему присоединились остальные. Джисон улыбался, видя реакцию Чана, который искренне смеялся, закинув голову и откинувшись на стуле. Чонин зря переживал, что такую поэзию воспримут плохо. Жаль, конечно, что Феликса не было. Всё-таки вторая половина третьего четверостишия была его заслугой. Чонин принял крепкие объятия Чана и похлопал его по спине. — Это его надо благодарить, — указал он на Джисона. Тот лишь поднял руки, как бы говоря, что он тут ни при чём. Чанбин подошёл к Джисону и сжал его плечо. — Кто же тебя настолько вдохновил? — игривым тоном спросил он, но Джисон лишь состроил гримасу в ответ. — Вряд ли это был я, — сказал Чан. Он уже успел вернуться на свое место и скосил взгляд в сторону Лино и Хёнджина, которые о чём-то шептались. Джисон обратил на них внимание, и зубы стиснулись сами по себе. Чонин тоже успешно выполнил задание. Остался только Джисон. Но его мозг уже был затуманен алкоголем, а Лино с Хёнджином слишком близко общались, поэтому как бы он ни старался мыслить здраво, это у него плохо получалось. Пока все болтали и снова ели, Джисон подошёл к Лино и потянул его за локоть. — Надо поговорить. В гостиной было людно, в комнате был Феликс, поэтому Джисон проследовал в ванную, а Лино за ним. Яркий свет снова ударил в глаза, поэтому Джисон схватил с книжной полки в гостиной свечку и вернулся с ней, погасив верхний свет в ванной. — Тебе не хватило с Сынмином или что? — Лино прошелся взглядом по Джисону, который оперся о раковину. Потом отвернулся и отодвинул свечу с края мраморной столешницы. — Мне просто нужно выпустить на кого-то пар, иначе я сойду с ума, потому что все успешно выполнили свои задания, а у меня изначально не было ни единого шанса против тебя, — Джисон на мгновение задержал дыхание, когда Лино подошёл к нему и в своей раздражающей манере уперся руками в раковину, по обе стороны от него. — Я, может, и напился, но это не значит, что не смогу тебя ударить. — Так удобнее общаться, — Лино только пожал плечами. — И если вдруг ты всё же решишь выпустить пар, мне удастся среагировать быстрее. Так что давай, выпускай. Джисон не мог поверить своим глазам, когда этот засранец стал смотреть на его губы. Будучи весьма возмущенным, он позволил себе лишь секундный ответный взгляд на губы Лино, после чего оттолкнул его. Тот лишь провёл языком по нижней губе и ухмыльнулся. — Как хочешь, Хан Джисон. — Сегодня пятница, так что прибереги силы для Хёнджина. Выпустив ядовитую ремарку наружу, Джисон однако не почувствовал облегчения. Наоборот. Раздражение ещё больше закипело где-то под кожей. Хотелось конкретно врезать либо по стене, либо по этой противной ухмылке напротив. Отвернувшись от Лино, Джисон умылся холодной водой и посмотрел в зеркало. Ему удалось разглядеть не только свое отражение. Он не мог ошибиться — Лино стоял и бессовестно разглядывал его вид сзади. Резко развернувшись, Джисон почти яростно зашептал. — Прекрати делать это! — Я тоже напился, — Лино сделал шаг вперёд, сократив их расстояние до нескольких сантиметров. — И меня к тебе тоже тянет. Джисон ошарашено смотрел, пока Лино сокращал между ними оставшееся расстояние. Он помотал головой. — Меня к тебе не тянет, ты спятил? Ты меня раздражаешь. — Это две стороны одной медали. Почувствовав уже знакомый терпкий запах, Джисон резко втянул воздух. Лино дышал на него смесью красного вина и этого запаха, и это начинало сводить с ума. Вскоре Джисон почувствовал на своих губах чужое дыхание и сам неуверенно подался вперёд. Как раз в этот момент в ванную влетел Феликс и опустился к унитазу, выворачивая свой желудок наизнанку. Он даже не заметил, что здесь кто-то был. Это стало для Джисона холодным плеском воды в лицо. Он тут же отстранился от Лино и, тяжело сглотнув, вылетел в гостиную. Все уже начали убирать посуду и бутылки со стола. Оставили только вазу с фруктами и бутылку виски с краю. Хёнджин довольно потянулся. — Так, ну что, я готов быть на раздаче. Где твои карты? — обратился он к вышедшему вслед за Джисоном Лино. Тот не разделил его энтузиазма. — Нет. Ты пойдёшь к Феликсу, ему ты нужен больше, чем нам здесь. Сопроводив свои слова кивком в сторону ванной, Лино вытянул из кармана брюк идеальную колоду карт и положил в центр стола. Хёнджин пару раз ошарашено хлопнул глазами, после чего, сжав челюсти, пронёсся мимо остальных в сторону ванной и хлопнул дверью. Сынмин и Чонин лишь молча переглянулись, а Бан Чан подошёл к Лино и осторожно взял его за локоть. — Ты уверен? Лино несмело отдёрнул руку и сел напротив Джисона. — Играем, — только и сказал он. Договорились играть на пять кругов. Сделав первоначальные ставки, они дождались, пока Сынмин раздаст каждому по пять карт. Чонин сидел неподалёку и с интересом наблюдал, сложив руки на спинке стула, в то время как Чан мерил гостиную шагами, а Чанбин стоял у рояля и наблюдал за игрой издалека. Лино взял свои карты, ни один мускул на его лице не дрогнул, ни одна эмоция не пробилась через маску безразличия. Джисон повторил его действие и взглянул на свои. Две десятки, валет, семь и восемь. Он может скинуть две меньшие карты, надеясь на то, что придёт ещё один валет. «Две пары» не так плохо для начала. Джисон поднял глаза и взглянул на Лино. Тот уже на него какое-то время смотрел. — Что, уже сдаёшься? — спросил он с противной ухмылкой на губах. — Не дождёшься. Как говорится, кто не рискует, тот не пьёт шампанского. Поэтому Джисон рискнул. Он пошёл против своего первоначального плана и сбросил лишь одну из десяток. Лино сбросил три карты. Сынмин раздал каждому недостающее количество карт. Джисон боялся смотреть. Вот она эта единственная карта, которая определит его настрой на остальные партии. Он не мог провалиться. Этого не может произойти. Справедливость должна когда-нибудь восторжествовать, в конце-то концов. Он зажмурился и выдохнул. Открыл глаза. Девятка червей. Голос Роя зазвучал в голове: «Не вздумай показывать эмоции. Он может этим воспользоваться. Сохраняй спокойствие при любом раскладе». — Вскрывайтесь, — послышался голос Сынмина будто через толстый слой воды. Они положили карты на стол почти одновременно. Джисон, задержав дыхание, посмотрел на чужие карты. «Две пары». Сердце бешено заколотилось. — У тебя «стрит», — голос Лино был таким же бесстрастным, как и его лицо, казавшееся особенно красивым в этом тусклом свете. — Забирай. Джисон собрал выигрыш и отодвинул в сторону. Ему было плевать на деньги. Сейчас он был готов побеждать, несмотря ни на что. Он просто хотел доказать самому себе, что может это сделать. Дрожащей рукой он налил себе виски и выпил залпом, даже не поморщившись. Прошли ещё три круга, исход которых Джисона совсем не удивил. После первого круга, закончившегося выигрышем Джисона, Лино, очевидно, закончил разминаться, поэтому следующие два круга завершились в его пользу. Четвертый круг был для Лино самым невезучим, и он закончил с «одной парой», оставив выигрыш за Джисоном, сидящим с «двумя парами». Они начали пятый круг, который должен будет определить победителя. Сынмин снова раздал им по пять карт. Джисон с волнением посмотрел: три короля, семерка и четыре. Он тяжело сглотнул, ведь совсем не помнил, вышел последний четвертый король или до сих пор был в колоде. Хотелось заплакать от безысходности, поэтому он лишь прикусил губу до солоноватого привкуса во рту. Остаться с «тройкой» ему не хотелось, потому что после четвертого круга Лино наверняка не станет играть по-маленькому и кровь из носу составит сложную комбинацию. Джисон смотрел на оставшиеся карты в колоде и гадал, что же ему делать. Он поймал взгляд Лино. Тот смотрел открыто и с неизвестным до этого восхищением. Сто процентов вытянул выигрышную комбинацию. Джисон откинул волосы со лба и наконец скинул две карты. Сынмин протянул ему две новых. В голове пронеслось лишь одно: какого чёрта? Сынмин призвал раскрыть карты, и они сделали это опять одновременно. У Лино был «фулл хаус», значит, Джисон угадал. Разглядев чужие карты, Лино поднял на Джисона взгляд, и улыбка спала с его лица. У Джисона было четыре короля. «Каре». Он победил. И к своему глубочайшему удивлению, как и все остальные макнэ, выполнил свое задание. Обряд посвящения прошёл успешно.