Зависимость

      Медицинская каюта вольного судна «Пила», территория европейской коалиции, время… половина двенадцатого по земному. По уму надо бы уже закругляться, прикрывать лавочку и класть свои настрадавшиеся телеса на койку минуток эдак на шестьсот. Ну а завтра устроить виновнице моего недосыпа выволочку в двойном… нет, даже тройном объеме. За проступок, безответственность, отсутствие пунктуальности. И, быть может, ещё наподдать, чтоб жизнь мёдом не казалась.       Но нет, мы ждём. И ждём, и наверное, в сотый раз перечитывая содержимое моей картотеки с «мед.картами-дефис-досье». Не сказала бы, что в этом была нужда или хоть сколько-то интереса. Безделье натурально выводило меня из себя. Казалось бы — вот, свободная минутка, радоваться надо! Ага, щас… Сидишь, вроде бы отдыхаешь, но что-то как-то и тиканье часов неприятно стучит по барабанным перепонкам, и уже привычный гул воды за стенками судна медленно, но верно подводит тебя к мигрени, а уже не раз слышанный шум металла корпуса неожиданно для самой себя заставляет насторожиться.       И вот, вместо заслуженного перерыва, глава медицинского Шера как бы невзначай вспоминает, что было бы неплохо проверить состояние картотеки. Не отсырели ли записи, ну или… В общем, надо. Открыть шкафчик, занырнуть рукою внутрь на десяток секунд, на рабочий стол один за одним выложить толстую рукопись с писчими принадлежностями, полупустую бутылку коньяка, гранёный стакан и маленький пузырёк из рыжего стекла, на котором чёрным по белому написаны три буквы латиницы: «OPI». Плеснуть в стакан пару бульков спиртного; хотелось бы больше, но рабочий день пока не закончен. После aquavitae в стакан отправится пара тройка капель уже упомянутого OPI. Несколько секунд помешать подручными средствами — той же ручкой, например — и употребить получившееся зелье одним хорошим глотком. Поморщились, поежились, ииии… Всё. Допинг уходит туда, откуда пришёл, а тетрадка, подписанная как X.Lex, в очередной раз являет главврачу свои целлюлозные секреты.       Первым в глаза бросается звание — «Корабельный механик Х.Lex» (По крайней мере, с её слов. Документа, подтверждающего это, у неё нет, как, в общем, любого другого), а далее две фотографии. В анфас и римский профиль, очевидно, сама делала. Я, может, с камерой и на вы, но здесь-таки постаралась на славу. Чуть задержавшись на фотографиях виновницы, одновременно с этим постукивая по ним пальцем, я невольно ухмыльнулась… Так. А ну-ка прекратить, нам ещё воспитательную беседу проводить! Вернув самообладание лёгкой встряской головы, я вновь продолжила вскользь проходить глазами по собственным записям. «Рост 175 сантиметров, вес 72 килограмма (соотношение мышечной массы по прикидкам около 57-58 процентов, впечатляет…)». Мхмм… И зачем я это написала… Хотя… Я вновь глянула на фотографии, и в голове быстро и довольно чётко отрисовался образ усердно работающего механика. Если взглянуть издалека, можно подумать, что молодой подтянутой девушке лет 20-24 отроду. Вблизи же всё становится интереснее: юные 20 ей точно не дашь… И если бы всё было так просто, морщины там, впавшие или наоборот начинающие обвисать щеки, или же какие-то кожные проблемы… Нет, лицо-то как раз выглядело вполне приятно, не модель конечно, но что-то в ней было. А вот взгляд… Взгляд был далеко не так приятен, как лицо. Холодный, с недобрым, будто бы выискивающим что-то прищуром.       Ещё интереснее становится, если опустить взгляд слегка ниже. Высокая, широкая в плечах, поджарая… Крепкие руки, одна её ладонь — как две моих… Более того, прикрывается это чудо лишь майкой, зачастую сырой и удачно облепившей тело, как бы акцентируя всё наиболее приятное… Так. Главврач Шераз! Прекратить! О подобном думать когда… Эмм… В общем, не сейчас. Нам сегодня с ней серьёзный разговор вести, а ты тут слюни пускаешь. Не солидно как-то. Вновь встряхнувшись, я не без усилий оторвалась от фото Лекс и опустилась ещё ниже, с серьёзным видом уткнувшись в записи:       «Группа крови: А+, реакция на мышечные стимуляторы: положительная, реакция на нейростимуляторы: положительная, вредные привычки: отсутствуют, хронические заболевания: отсутствуют, переломов, со слов пациента, ни разу не было. Краткая характеристика: Ответственная, исполнительная, замкнутая, скрытная, неблагонадёжная… Непунктуальная…»       Однако дописать правку мне не дала пара грузных, заставивших вздрогнуть всем телом ударов по двери, а после контрастно тихий и спокойный голос:       — Разрешите.       — Войд… Кхм… — после лёгкого испуга и в целом внезапности момента, голос предательски дал слабину, отчего вместо властного тона разрешение прозвучало как-то очень и очень несолидно. Легонько ткнув себя костяшкой пальца куда-то в район солнечного сплетения, я пару раз сдавленно кашлянула и, убрав папку на её законное, вновь дала гостье разрешение, со второго раза прозвучавшее приблизительно так, как того и хотелось изначально. После моего ответа дверь открылась с тихим механическим жужжанием, и в мою обитель вошла она. Сделав пару шагов внутрь, Лекс остановилась и встала как вкопанная. Стул, стоящий подле неё, был будто случайно не замечен. Ага, как же… Поди ещё через щель открывающейся гермодвери всё запеленговала, но молчит, вежливая, чтоб её.       — Вечер добрый, товарищ глав…       — Без семнадцати полночь, Лекс. Вообще не вечер и никаким боком он не добрый, — в моих словах с каждой секундой все больше нарастало возмущение, недовольство и раздражение.       Механик промолчала. На пару секунд мне пришлось прикрыть глаза, быстро и глубоко вдохнуть, протяжно выдохнуть.       — Садись, разговор серьезный. Как ты думаешь, о чем будем беседовать? — Лекс уселась на неудобной табуреточке. Кстати, подобранной лично мной: зараза была маленькой, где-то в половину от моего «трона», не особо устойчивой, а в качестве вишенки на торте неудобства — хлипкое седло вращалось. Самое то для разъяснительных бесед с особо провинившимися. И им уверенности меньше, и я как бы возвышаюсь. Однако в случае с Лекс, данный трюк не особо-то и работал. Пусть её сиденье и ниже моего, но с комплекцией механика мы таки поравнялись, да и сидела она будто бы увереннее, чем я в своём недешёвом, должна заметить, кресле. Ладно, пусть еë…       Механик заговорила.       — Что-то не так с результатами последних анализов? Когда вы меня вызывали, то звучали и правда как-то настороженно… — совершенно спокойно отчеканила она тихим голосом, таким, которым говорят люди стеснительные, но с интонациями даже более уверенными, чем у вольных капитанов, ежедневно тратящих большую часть времени на разбрасывание командами. И то ли врёт хорошо, то ли и правда без понятия, о чем я намерена говорить. Не собираясь ходить вокруг да около, я сразу пошла в наступление.       — Дурой не прикидывайся, Лекс. Это касается прошлой зачистки заброшенного аванпоста.       — И что с ней не так? — совершенно искренне и заинтересованно переспросила моя собеседница. Ей богу, и правда дура, кажется…       — Что не так? Действительно, что же не так!       Наш разговор длится меньше пары минут, но я уже начинала заводиться. Простым вдох-выдохом здесь не обойдешься. Я сменила своё комфортное положение в кресле в положение согнутое, какое обычно принимают люди, когда пытаются объяснить какую-то обыденную истину своему чаду.       — Ты ведь помнишь порядок действий при работе на заброшенных аванпостах, да? Двигаться единой группой, от команды далеко не отходить, держать связь.       — Помню.       — Помнит она… Ну давай. Попробуй объясниться. И почему же ты решила, что оставить команду и пойти в другую сторону, никого не оповестив, идея хорошая, мм?       — Тот аванпост был довольно крупным, а топлива у нас тогда было меньше, чем хотелось бы. Если бы мы исследовали его в стандартном порядке, то на возврате могли возникнуть проблемы. И я оповестила капитана о том, что отделюсь от группы…       — Оповестила или как обычно, прошептала? — скрестив руки на груди, я скептически вскинула бровь. Механик промолчала.        — Ясно… Нгххх… А дальше встреча с матёрым раптором. Не удосужишься объяснить, каким образом ты в одиночку укокошила то, что иной отряд службы безопасности не может без потерь нейтрализовать? Между прочим, их хитин даже лёгкое корабельное орудие с трудом пробивает.       — Как, как… Оглушила. У меня тогда при себе был пузырёк со смесью для светошумовых гранат, она при ударе в общем-то тоже детонирует, пускай и не так мощно, как в полноценной гранате… Ну, в общем, швырнула пузырёк ему в морду, что выиграло мне где-то пять секунд, сбила ключом хитин в районе жабр, он там несколько тоньше, чем на остальном теле, и не монолитный, дышать-то им как-то надо. Ну а после в открывшуюся шею из ружья… Вроде, всё.       С каждой секундой этого рассказа мои глаза всё выше и выше лезли на лоб. И ведь не врёт, поганка! С таким серьёзным видом вещает о том, что даже упитый в сопли ассистент постесняется вслух говорить, и труп я лично видела… Ну бред ведь… И все же… не врёт. Уж слишком всё сходится: лёгкие ожоги на морде, в районе шеи вырван солидный такой кусок хитина и не только… Рана была… да что уж там, раной это назвать было нельзя, под хитином шея натурально была превращена в кровавый фарш. Выслушав механика, уверенности во мне резко поубавилось, но я всё же решила поинтересоваться.       — И чем это ты его? В таких ведь и целый магазин порою можно без особого результата высадить, а там…       Не дав мне договорить, Лекс порылась в подсумке на поясе и протянула мне небольшой чёрный цилиндрик с металлической головой. При ближайшем рассмотрении я не без труда узнала в цилиндрике патрон, что обычно пользовался дробовиками.       — Это же ружейный! Хотя на тот, что пользует служба безопасности, не похож…       — «Колун», экспансивная пуля, сама их делаю. К фабрикатору доступ имеется. Пуля разворачивается внутри цели эдакими лепестками, на вылет бьёт редко, быстро застревая в мясе и отдавая всю энергию, что от неё, в общем-то, и требуется. Да и на судне это полезно, во избежание разгерметизации.       Выслушав описание стрелка и припомнив бедное животное, я примерно прикинула, что эти 50 грамм свинца могут сделать с человеком. Имела я неудовольствие сталкиваться с огнестрельными ранениями и с тем, что может сделать пригоршня металлического пшена с незащищенной плотью. Если данный малыш и правда работает так, как вещает Лекс, то последствия будут действительно жуткими. В общем, данный снаряд мне не понравился от слова совсем.       Пускай некая чуйка на пару с здравым смыслом подсказывали, что с тем, кто чуть ли не голыми руками расправился с образиной, которая тебе не дай бог в страшном сне почудится, надо быть несколько обходительнее… я всё же заговорила едва ли не приказным тоном.       — Значит так, красавица… На людях свою придумку использовать не смей ни при каких обстоятельствах, ясно тебе? Я врач, Лекс, пойми, и я просто не могу такое позволить. Ты человек отнюдь не столь глупый, коим пытаешься казаться, а потому всё понимаешь. Надеюсь, мы договорились?       — Добро, — она коротко кивнула. И опять вперилась взглядом. Смотрит молча, почти не моргая, даже не на меня, а куда-то сквозь. «Добро», чтоб её… И где только капитан находит такие кадры?       Видимо, расценив мою слегка затянувшуюся паузу как заключение, Лекс таки решила, что на этом допрос закончен и, встав с насиженного места, уже повернулась к выходу. Но прежде чем покинуть мою обитель, всё же зыркнула через плечо, дабы всё с теми же пресными интонациями обратиться ко мне:       — Полагаю, на этом всё… Так ведь, товарищ главврач?        Я даже слегка опешила от того, как-то, что планировалось как нравоучительная беседа с занесением, неожиданно обратилось в черти знают что… И так-то оно так, добавить мне было откровенно нечего, однако просто признать своё поражение я не могла. Никогда не умела проигрывать, и всё тут. Сделав выражение лица поважнее, как мне самой казалось вполне убедительно, я протянула руку вперёд и характерно так, будто в каком-нибудь очень старом, ещё рисованном от руки мультике, оттопырила указательный палец.       — Не совсем. Ты уже дважды проштрафилась, милая моя, — для наглядности в пару к указательному добавился ещё и средний палец.       — Инцидент с аванпостом — это раз, и будто бы мало было, мы ещё и перерабатывать меня заставляем. Ты во сколько должна была прийти, мм? Считать вроде все умеем, так что сама прикинешь, на сколько припозднилась.       — Виновата… — механик чесала свою бестолковку с чём-то, отдалённо напоминающим задумчивость на физии.       — И что тогда от меня требуется?       —А вот это хороший вопрос, хвалю. То, что нервные клетки не восстанавливаются — это миф, но даже так, их возмещение идёт очень и очень неохотно, следовательно что? Следовательно, им нужна помощь извне.       — Ближе к делу, пожалуйста, — бесцеремонно оборвала меня на полуслове Лекс.       — Ладно, ладно. В общем, за все доставленные неудобства я требую выпивки, само собой за твой счёт. Как насчёт…       Я уже было хотела подобрать время поудобнее, потому как сейчас стойко намеревалась отправиться прямиком в царство снов, однако это вновь повторилось. Вот серьёзно, она буквально напрашивалась на пару ласковых. Честно, не знай я о случившимся инциденте, давно бы уже в красках объяснила, что я думаю о этих её заскоках. Вся эта её будто бы презрительная формальность натурально капала мне на мозги. Все эти «вы» и «товарищ глав.врач»… Нет, против формальной манеры речи я ничего не имела, соблюдение субординации — занятие исключительно приятное (по крайней мере, когда ты занимаешь отнюдь не последнее место в этой цепочке). Однако же из уст механика всë это давало обратный эффект и звучало скорее как насмешка. Моя реакция на все это была вполне закономерная, пускай и не особо желанная. Руки непроизвольно сжались в кулаки, а на скулах едва заметно заиграли желваки, в то время как механик махнула в приглашающем жесте, одновременно с этим сделав первый шаг в сторону выхода.       — Тогда пошли.       — От чего такая спешка, если не секрет? Как раз-таки сейчас я бы предпочла отправиться на боковую, а не…       — Завтра у меня свободного времени нет. Капитан заказал особые детали для двигателя, потому следующий день я буду мозговать о том, как бы запихать квадрат в круг, если вы понимаете, о чем я.       — Ну ладно, я могу и подождать.       — А после у нас рейс, который, прежде чем планы строить, сперва нужно пережить. Неужели вы не столь умны, сколь пытаетесь себя преподнести?       А вот это что-то новенькое. Я и подумать не могла, что вечно нейтральная Лекс способна выдать нечто… эдакое. И вдвойне удивительно то, что она вновь преподносит всё так грамотно, отчего мне буквально нечего предоставить в свою защиту. Со всей этой рутиной я действительно начала забывать, где и кем работаю, и что даже самый пустяковый выход из дока может оказаться последним… От внезапного озарения меня хорошенько так проняло. По спине прошёлся мерзкий холодок, в животе всё будто бы узлом завязалось, а простое «хочется выпить» как-то незаметно переросло в желание накцшаться до беспамятства… И мы пошли.