Трое в постели, но без игрушки

Джим никогда не думал, что что-то, связанное с сексом, может быть таким долгим и затруднительным. Полторы недели, каждое утро, он оказывался в каюте Бонуса. К счастью, за эти полторы недели не было никаких катастроф, эпидемий или еще чего-то, что могло радикально сбить этот ритм. Каждое его утро было наполнено легким отвращением, стыдом, возбуждением и, в какой-то мере, сексом. По правде, секс был только один раз за все время. Мастурбация, закончившаяся семяизвержением, или эрекция, вообще без естественного завершения, не считались им за секс. Сегодня Джим тоже туда собирался. В предпоследний раз. Проснулся, принял душ, почистил зубы, надел форму и поспешил в каюту доктора. Так, чтобы его заметило как можно меньше людей. Чтобы его не заметил Спок. Джим, к своему удивлению, был достаточно пунктуальным по утрам. В отличие от доктора, к которому приходил. Часто приходилось ждать, пока Леонард закончит все свои утренние дела, и самому стелить клеенчатую ткань в ванной, а после неторопливо раздеваться. Вот уже полторы недели Кирк старательно готовился к тому, чтобы принять узел Спока. И это включало в себя достаточно длительные и не очень приятные процедуры. Во-первых, пробка. Огромная, черт возьми, анальная пробка. Она была еще не так велика в первый день, но он все равно с трудом сдерживался, чтобы не ходить, растопырив ноги в разные стороны, будто его шары вдруг увеличились и свисают до колен. Со временем он немного попривык, но как тут привыкнешь до конца, если каждое утро доктор выбирал размер немного больше. Во-вторых, каждое утро, в душевой Боунса, Джим раздевался и позволял поставить себе клизму. Конечно, можно было воспользоваться растворяющими свечами, но Леонард боялся, что у Джима начнется аллергия от такого частого использования, а это было бы очень некстати. Поэтому — по-старинке. На шестой день Джим уже совершенно привычно вышел из уборной, даже не повязав полотенце на мокрых бедрах. Пустота внутри ощущалась уже даже непривычно, анус немного ныл от постоянного растягивания. Джим попытался напрячься, чтобы сжать его, но ему это не удалось. Вздохнув, он забрался на кровать доктора и встал в коленно-локтевую позу, уткнувшись лицом в его подушки. Раскрытый анус шумно выпустил воздух. Скрипнула и прогнулась в изножье кровать. Боунс присел рядом с ним. Пальцы, одетые в перчатку, смазанные теплым регенерационным гелем (против пролежней, передавленостей, натертостей и прочих легких повреждений), беспрепятственно утонули в прямой кишке Джима. Провернув пальцы, Боунс тщательно смазал его изнутри. Джим вздохнул и прогнулся сильнее — его член дернулся и начал набухать. — Как, нормально себя чувствуешь? — Боунс попытался заглянуть ему в лицо, продолжая двигать рукой — растягивал края ануса еще сильнее, разминал и без того расслабленную плоть, чтобы Кирк смог принять пробку побольше. Проход и так теперь не закрывался, а в один из дней доктор увлекся и легко просунул в отверстие свою кисть. Джим тогда бессовестно устроил истерику. Не потому, что было больно, просто немного страшно. В итоге он получил несколько проклятий от любимого доктора и неэротичное завершение подготовки. Когда тебя изнутри гладят осторожные, обтянутые перчатками, скользкие руки твоего любовника — это приятно. И Джим неизменно возбуждался, тем более что секса все это время у него не было. Во-первых, они хотели сделать сюрприз Споку и скрывали всю подготовку, а во-вторых, секс был, но не у него, а у Спока и Боунса. Иногда Джим делал кому-то из них минет, когда Спок начинал скрестись к нему в голову, жалостливо намекая, что они отдалились. Приятно, когда пальцы гладят, а не складываются в кулак. — Да... Все в порядке. Я с таким размером весь день хожу, — беззаботно откликнулся Кирк. — Джим... Я засунул в тебя всю руку. До запястья, — осторожно сообщил доктор. И быстро схватил Кирка за плечо, когда тот ожидаемо дернулся и сжался. — Чего, ты опять?! — возмутился он. — А что такого? Ты думаешь, у Спока меньше, чем мой кулак? — в подтверждение своих слов он осторожно начал сжимать ладонь. — Так у него член, а это рука-а-а... — Джим всхлипнул, сжимая постель пальцами. — Твою ж мать! — Больно? — забеспокоился доктор. — Не-е-ет… У моего тела словно шок. Если ты не прекратишь развлекаться, то у меня… я... я кончу. Даже если у меня не успеет встать. * * * Спок методично и быстро избавлялся от одежды, когда они вошли. Создавалось впечатление, что ему и самому не терпится приступить, хотя еще недавно он считал процедуру сцепки унизительной. Джим хмыкнул, не сдержавшись. А теперь Спок сам выпрыгивает из штанов, и не потому, что у него где-то что-то свербит. Распробовал, как говорится. Заметив Джима и Леонарда, Спок прервался. Он уже был в одних расстегнутых брюках — верх был бережно сложен в шкаф, а обувь стояла на отведенном ей месте. Рядом на тумбочке, как символ его душевного настроя, блестела игрушка, с виду напоминающая огромное дилдо. Ничуть не смутившись, вулканец протянул им руку, и мужчины привычно коснулись его пальцев своими, отвечая на приветственную ласку. Джим и Леонард переглянулись. Молча подошли ближе. Джим сразу втянул Спока в глубокий поцелуй, обнимая за талию. Леонард скользнул губами по его челюсти и чуть ниже, на шею. Спок в ответ обнял их обоих за талии. Вулканец всегда был сдержанным и терпеливым, даже в постели. Он научился бегать по кораблю так, что проходящим мимо офицерам казалось, что он просто чинно идет. В постели он доводил любовников до исступления своей тщательностью и выдержкой. Срывался он только в конце, за несколько толчков до оргазма, становился быстрее и суетливее, его губы двигались лихорадочно, и руки не ласкали, а искали опору. Сейчас Спок едва заметно торопился. Джим понимал, чувствовал сквозь его кожу и опущенные щиты, что ему не терпится. Спок охотно делился с обоими любовниками своими чувствами (с Джимом больше телепатически, с Леонардом — словами и жестами), поэтому Кирк чувствовал его тело, словно свое. И то, как от легкого возбуждения сразу начала ныть мошонка, полная семени. Организм старательно накапливал ее для сцепки, несмотря даже на регулярный секс. Леонард шевельнулся, и Спок прервал поцелуй, тихо вздохнув, когда рука легла на его пах. Наверное, Боунс тоже улавливал сейчас эти чужие чувства. Это было к лучшему, что Спок был так сосредоточен на себе и на том, чтобы передавать свои чувства, а не считывать чужие. Не стоило торопиться с их сюрпризом раньше времени. Пользуясь моментом, Джим прильнул к шее Спока губами, рукой зарываясь в волоски на его груди. У Джима на груди толком ничего и не росло, а что росло — вызывало больше смеха, поэтому он тщательно обрабатывал грудь бритвой. У Леонарда было погуще, но не так густо, как у Спока, чтобы можно было зарыться пальцами. Джим почувствовал, как Боунс прижался к нему сзади, а его рука легла на ягодицу, сжимая. Над головой послышались влажные звуки чужого поцелуя. Осторожно, чтобы не мешать им, Джим соскользнул на пол, на колени. Он видел, как от возбуждения дрогнул пресс Спока. Неторопливо погладил выступающие косточки бедер, потерся о пах щекой, ловко расстегивая замок. Тем временем Леонард рукой погладил плечо Джима, медленно переползая по шее вверх, к подбородку, властно поглаживая. Джим не торопился, в отличие от Спока. Он все еще волновался, поскольку уже не единожды видел, какая буря инстинктов накрывает Спока во время сцепки. Как он кричит от удовольствия, как под руками трещит простынь, как напрягаются все мышцы в его теле. Он дергался от судорог, и этим самым лишь ухудшал свое положение. Игрушка выдерживала лишь потому, что была из ненатуральных материалов и очень хорошего качества. Оказаться на ее месте было страшно. Джим осторожно оттянул белье и высвободил тяжелый, налитый зеленой кровью член. Неторопливо облизнулся. Теплая ладонь на подбородке неожиданно предприняла решительные действия и надавила ему на щеки, заставляя раскрыть рот. Второй рукой Леонард направил член Спока, и одним движением насадил голову Джима до половины. Сверху раздался чувственный вздох. Сложив руки на коленях, Джим позволил рукам Боунса направлять движения своей головы. Леонард прекрасно знал, как любит Спок и как именно он хочет сейчас, и то и дело с губ вулканца срывались вздохи. Леонард заставлял Джима брать глубоко, так что губы касались места, где будет раздуваться узел; или наоборот, Джиму приходилось ласкать одну лишь головку, высунув язык и даже не касаясь ее губами. Спок вздыхал, переступал с ноги на ногу, и — Джим не видел, но предполагал — кусал губу, сжимал ладони в кулаки и жмурился, стараясь не дергать бедрами навстречу. В конце концов, он не выдержал и накрыл руку Леонарда, останавливая их. — Я... — его голос хрипел, и он прокашлялся, — боюсь, все может произойти слишком быстро, если мы продолжим. Джим, наконец, смог поднять голову, чтобы заглянуть любовникам в лица. Глаза Спока были темными, совершенно черными и блестящими от возбуждения. Но долго смотреть в них Джиму не удалось: Леонард воспользовался его положением и, оттянув голову Джима назад, потерся своим пахом о его затылок. Кирк фыркнул, выворачиваясь и поднимаясь на ноги. — Ты ошибся, там нет подходящих отверстий. — Это была провокация, — фыркнул Маккой, обхватывая его ладонью за ягодицу и притягивая к себе для поцелуя. Джим накрыл его ладонь своей. — Я начинаю чувствовать себя неловко, когда оказываюсь в центре столь пристального вашего внимания. — Нашего внимания слишком много? — фыркнул Боунс. — Ваше внимание весьма специфично. Вы понимаете, о чем я, — Джим поджал губы, но не продолжил, почувствовав будоражащее прикосновение губ Спока к своей шее. — Понимаем, — произнес Спок. — Тебе не нравится, когда с тобой обращаются слишком властно. Когда подчиняют слишком много и часто. Тебе в принципе не нравится концепция доминантности и подчинения. — Самая хрупкая в мире вещь — мужское достоинство. Его так легко уронить, — хмыкнул Джим, соглашаясь, и повернул голову в его сторону. — То, что я сплю с мужчинами, не значит, что я становлюсь жеманным. Боунс коснулся его ладони и поднял ее к своим губам. — Слишком многие путают смазливую внешность с жеманностью или желанием подчиняться, — Леонард оставил поцелуй на его ладони, а потом и запястье. — Мы прекрасно помним, Джим, что у тебя стальные капитанские яйца. И очень ценим твой стальной стержень, — фыркнул он, довольный получившимся каламбуром. Губ Джима тоже коснулась веселая улыбка. — Моему «стальному стержню» тоже не помешало бы сейчас какое-нибудь внимание. Вместо слов две пары рук коснулись его тела. Руки Леонарда потянули вверх его форменку, руки Спока расстегнули его брюки. Вулканец плавно опустился на колени. Джим затаил дыхание. Сейчас Спок узнает об их подготовке. Но стоило Споку приспустить его штаны, как Боунс решительно развернул Джима спиной к себе. Джим выдохнул — секрет останется секретом, но тут же подавился воздухом: шершавый язык Спока принялся за его член. Джим зажмурился. Леонард стиснул его плечо и поцеловал в шею, неторопливо пробираясь к уху. Но вторая его рука проникла между ними, между ягодиц Джима и мягко нажала на основание пробки. Кирк слегка вздрогнул. И хотя за неделю он почти привык к этому распирающему чувству внутри, сейчас прикосновение вызвало сильную реакцию. Но Спок, казалось, ничего не замечал. — Если бы не определенные обстоятельства, — произнес Спок, подняв голову и позволив налитому члену Джима скользнуть по его щеке, — я бы предложил тебе быть сверху. Вместо слов, Джим опустил руку вниз и коснулся головы Спока, поглаживая по волосам и лаская заостренный кончик уха. — На самом деле, — подал голос Леонард, — я бы предложил нечто более интересное, чем просто смену ролей. Потому что другого шанса, возможно, у нас и не будет. Джим сглотнул. Вот и секрету конец. Он не сомневался, что Спок отреагирует на их эксперимент положительно, но... Это было так невероятно стыдно: признать, что он долго готовился, постоянно ходил с этой пробкой, и всё ради Спока. Как будто он какой-то извращенец. Хотя его помыслы, на самом деле, были из нежных чувств. Но вообще-то он был извращенцем. Потому что, стоит признать, ему понравилось. — Что ты подразумеваешь? — уточнил Спок. — Двойное проникновение, — вместо него пробормотал Джим. — Подобное действие требует тщательной подготовки, для которой, боюсь, у меня нет времени, — сказать «не хватит терпения» Спок не мог. — Мы подготовились, — хмыкнул Боунс. И обхватил Джима за плечи, заставляя выйти из штанов, висящих на щиколотках, обойти Спока, дойти до кровати и устроиться на коленях — достаточно открыто, чтобы быть очевидным. Шаг в сторону. Джим снова зажмурился. Несколько секунд тишины. — Это... анальная пробка? — вкрадчиво спросил Спок, и его голос был уже значительно ближе. Джим вздрогнул, когда почувствовал прикосновение тонких рук к своей спине. Руки погладили его, спустились на ягодицы, скользя у самого основания пробки, но не касаясь. Прикосновения помогли немного расслабиться, и Джим оперся на руки, давая рассмотреть себя. — Как видишь, — хмыкнул Боунс. Спок неторопливо спустился касаниями до копчика, а потом ниже, обвел пальцем кончик пробки и, схватив, оттянул. Джим охнул, поддаваясь назад. — Большой диаметр, — пробормотал Спок, а потом вдруг замер. — Вы планировали это... Вы хотите, чтобы мы... Чтобы мой узел раскрылся внутри Джима? — Да, — снова ответил Леонард. — Мы всё рассчитали. Джим готов, травм быть не должно. В конце концов, ваши женщины же как-то это переносят. Спок снова вернулся к поглаживаниям и периодическим прикосновениям к пробке. — Это действительно опасно. Я не смогу остановиться в случае чего. Джим, ты же это понимаешь? Если тебе станет плохо, я не смогу все прекратить. — Понимаю, — выдохнул Джим, наконец справившись с ощущениями. — Но я готов к этому. Все в порядке. Это не минутное решение, я все обдумал. Я... — он осмелился оглянуться. — Это акт любви, а не жертвенности. Моей любви к тебе. Я хочу быть с тобой единым целым, как полноправный партнер. Достаточный для тебя. И Боунс хочет. Он сам не готов пока решиться на такое — ты знаешь нашего старого консервативного доктора — но все же мы оба причастны к этому. Он готовил меня для тебя все это долгое время. Мы хотим быть полностью подходящими тебе, Спок. Мы хотим позаботиться о тебе. Я — о твоей сцепке, Боунс — о том, чтобы с нами все было хорошо. И я уверен, что раз во мне поместилась целая рука Боунса, то и два члена поместятся. А если поместятся они, то и твой узел тоже. Спок вздохнул. Соблазн был действительно велик, и он побеждал чувство ответственности и беспокойства. Когда Джим предлагал ему себя, предлагал для такого, отказать было почти невозможно. До чего же неприятно было цепляться за подушку, постель, руки любимых, при этом не ощущая под собой теплого, живого тела. Это был постоянный дискомфорт: в разуме, который желал так же слиться воедино, как и тела. — Мы попробуем, — согласился Спок и наклонился, оставляя поцелуй на пояснице Джима. — Могу я ее вытащить? — уточнил он, сжимая кончик пробки. Леонард кивнул, не отрывая взгляда. Его это все тоже не оставляло равнодушным. Неторопливо, смакуя впечатления, Спок начал вынимать пробку. Она не спешила поддаваться, противилась, тянуть приходилось сильнее. Она была действительно огромной — больше, чем диаметр члена Спока. Узел, безусловно, влез бы в настолько растянутый сфинктер. Основание пробки и вовсе было как два очень толстых члена, какими не обладали ни Спок, ни Леонард. Джим всхлипнул, когда пробка покинула его тело. — Ты ходил так около недели, Джим? С пробкой? Я обратил внимание на некоторые изменения в твоих движениях, но не придавал этому значения. А в тебе все это время была такая огромная вещь... Будто ты все время ходил с узлом по кораблю, — Леонард видел, как член Спока дернулся в ответ на эту фантазию. — Великолепно. После того, как мы закончим, я верну ее обратно. Джим по-настоящему застонал. Спок обещал заткнуть его пробкой после своего узла, когда Джим будет полон его семени, чтобы оно оставалось внутри. Закупорит его, как сосуд с жидкостью. Сбоку раздался шорох: Леонард тоже раздевался. Всем троим не терпелось приступить немедленно. Отвлеченный этим звуком, Джим упустил момент, когда, полный научного любопытства, Спок коснулся его раскрытого ануса двумя пальцами, протолкнул три, добавил четвертый. Джим охнул. Он не успел ничего сказать, как вся тонкая кисть Спока была внутри. Твердый член беспомощно дернулся, выплюнул несколько капель смазки на простыни. Леонард, уже сбросивший одежду, приласкал его ладонью. Джим замер, боясь даже дышать. Спок двигал рукой очень осторожно, медленно, но и этого было достаточно, чтобы Джим чувствовал себя полным под завязку, с трудом надетым, будто на штыре. Это ощущение перехватывало дыхание. — Я лягу на постель, Джим ко мне лицом, а ты сверху. Так будет... лучше, — прозвучал голос Леонарда. — Почему именно так? — придерживая Джима за ягодицу, Спок начал осторожно вынимать руку. — Потому что если что-то пойдет не так и ты... увлечешься, и узел раскроется, то мне будет легче вытащить свой член, а вам не нужно будет менять позу. "Ложки" — оптимальная поза для сцепки. Спок понимающе кивнул, рассматривая блестящую от смазки ладонь. Джим осторожно сел на постели, чувствуя непривычный дискомфорт от излишней открытости. И перевел взгляд на любовников. Осмотрел обоих и, подняв руки, погладил их бедра, стиснул ягодицы. И мягко потянул к себе на кровать, получив сразу два поцелуя. Целоваться втроем было неудобно, всегда очень мокро, но было в этом нечто особенное. Уникальное. Две руки сжали его член. Спок неторопливо надрачивал ствол, Боунс перебирал пальцами мошонку, заставляя мурашки пробегать по позвоночнику. Руки настойчиво опустили Джима на постель, придержали под плечи. Ненавязчиво, не прекращая ласк, повернули вдоль кровати. — Перевернись, — выдохнул нависший сверху Спок. Джим не упустил возможности отхватить еще поцелуй. Пальцы Леонарда приласкали затвердевшие соски. Джим неторопливо перевернулся. Пустота и раскрытость, смазка между ягодиц, все это ощущалось почти дискомфортно. Но стоило Споку прижаться к его спине, а Леонарду к груди, как все прошло. Ему просто не могло быть плохо в их объятиях. Среди их поцелуев. Обласканным в четыре руки. Спок притерся твердым членом между ягодиц, и Джим издал тихое мычание в поцелуй. Прижавшись губами к плечу Кирка, Спок чуть вильнул бедрами и... Джим вздохнул, почти вскрикнул, когда в его растянутый проход одним движением скользнул член. Резко выдохнув и нежно закусив плечо Джима, Спок несколько раз толкнулся. — Не смейте начинать без меня, — пробурчал Леонард. Раздавшийся за этим шлепок сообщил Джиму, что Боунс подкрепил свои слова жестами. — Нет потребности совершать в отношении меня действия карательного характера, — недовольно возразил Спок, на чью ягодицу и пришелся «жест». — Я тоже хочу сегодня кончить. Или хотя бы иметь шанс. Потому что если ты сейчас кончишь, мне вообще ничего светить не будет. Доктор настойчиво потянул Джима на себя, сам тем временем укладываясь на спину. Спок не торопился выходить из него. На самом деле, стоило ему совершить пару фрикций, как Джим привык и почти перестал ощущать член внутри. — В тебе стало непривычно просторно, — поделился Спок, перехвативший его мысли. — Вам просто меня не хватает, — не церемонясь, Леонард одним движением снял Джима с члена и опрокинул на себя. Кирк собирался было помочь себе рукой и направить член Боунса, но руки... Больше всего в отношениях втроем Джим любил то, как много рук теперь он мог ощущать на своем теле. Две руки, держащие его под бедра, и еще две — одна нажала на спину, заставляя прогнуться, а другая направила член Леонарда вовнутрь. — Действительно, просторно, — согласился Боунс, плотно натянув Джима до основания. Рука Спока на спине стала настойчивее, и Джиму пришлось полностью лечь на Леонарда, чтобы тут же получить его поцелуи. В губы, в щеки, в плечи. Много рассеянных поцелуев, таких непривычно быстрых, и Джим сразу не понял, что его просто отвлекают. Сзади Спок осторожно ввел головку и очень медленно толкался глубже, приноравливаясь. — А теперь, кажется, как-то тесновато... — охнул Леонард. Джим сконцентрировался на ощущениях. Он чувствовал себя растянутым до предела, до невозможности, но с облегчением ощущал, что это не доходило до грани болезненного. Боунс поработал на совесть, подготавливая его. Кирк опустился еще ниже, лег головой Боунсу на грудь, прогнулся в спине, выставив ягодицы. С тихим хлопком и низким стоном Спок вошел до конца и замер. — Джим, всё в порядке? — осторожно спросил Спок, наклонился над ним, неторопливо оставляя влажные следы поцелуев на спине. — Да. Я чувствую вас обоих внутри, — пробормотал он. — Это просто что-то. Не торопитесь только. Вы такие твердые. Мне кажется, я сойду с ума, если вы будете слишком быстрыми. Шумно вдохнув, Спок повел бедрами и немного вышел. Тем временем Боунс, чей член выскользнул наполовину, толкнулся бедрами вверх, входя на всю длину. Джим шумно всхлипнул. Теплые ладони Леонарда поднялись на спину, обнимая. — Джим... Тебе хорошо? — тихо спросил Боунс. Джим слышал под своим ухом ускоренное биение его сердца. — Нравится так? Может, когда Джим был снизу, они и начинали излишне доминировать, и обращались с ним несколько бесцеремонно, но на самом деле очень беспокоились за его самочувствие. Джим знал это, чувствовал, слышал, ощущал кожей волны заботы, исходящие из разума Спока. И ощущая это внимание, Джим готов был пойти на любые уступки — потому что тоже любил их. Они послушались просьбы и двигались в очень неторопливом, ритмичном, почти механическом темпе. Каждый входил на всю длину и выходил, оставляя внутри лишь головку. Это было поразительное чувство постоянной наполненности вместе с ощущением стимулирующего движения внутри. Ни с чем не сравнить. — Да... Это замечательно. Вы замечательные. Люблю вас, — проговорил Джим между вздохами и стонами. — Можно немного быстрее. Спок так резко изменил темп, будто только этого и ждал, наконец ускорившись. Наверное, Леонард подумал о том же, потому что остановил свои толчки и снова сжал ягодицы Кирка, раскрывая их для Спока. Против воли, но вулканец начинал торопиться, и они оба это чувствовали. — Спок, ты должен предупредить перед тем, как кончишь, — напомнил Леонард. — Я должен успеть выйти из Джима. А ты — успеть протолкнуть узел. Спок в ответ только издал какое-то нечленораздельное согласие. И тут голову Джима посетил будоражащий кровь вопрос, который он тут же задал: — Спок, если я попрошу сейчас, ты сможешь остановиться? Джим кожей чувствовал, что вулканец думает, хотя тот ни на мгновение не замедлился. — Нет, — только и ответил он, прижимаясь плотнее, опускаясь грудью на спину. От этих слов Джима пробил жар возбуждения. Он мог протестовать против доминантного отношения к себе, но с собой спорить было трудно. Его возбуждала эта подконтрольность, невозможность сбежать, защититься или закрыться. Он был раскрыт, распят, растянут и полон любви, которой не физически, но ментально делились с ним партнеры. — Тогда сильнее, — с жаром вздохнул Джим, прикрывая глаза и концентрируясь на ощущениях. Два члена внутри ритмично сменяли друг друга, иногда сталкиваясь и оставаясь внутри вдвоем. Спок тяжелым дыханием щекотал его за ухом. Боунс сжимал его ягодицы, удерживал раскрытыми, и так пристально смотрел в лицо, наслаждаясь эмоциями Джима. Вскоре толчки Спока и вправду стали сильнее, и быстрее, и Боунс уже не успевал подстроиться под движения, а из горла Джима все чаще вылетали вздохи, словно выбитые из него толчками. Казалось, на каждом движении наполняется не только его анус, а все тело, и вибрации толчков доходят до самой головы, до рта, где и покидают его. — Мфф... Черт, я скоро... Да! — воскликнул Боунс, резко толкаясь вверх, буквально подбрасывая бедра Джима. Сжатие, полное напряжение резко сменилось расслаблением и замедлением. Джим чувствовал, как внутри него течет сперма и выливается меж ягодиц. — Я тоже, — лишь выдохнул Спок. Оргазм Леонарда не дал ему времени быстро отреагировать. Вздрагивая от последних судорог, от мучительного удовольствия ощущать по соседству твердый, движущийся член, он не сразу смог осознать сказанное. А когда осознал, было почти поздно. Боунс успел дернуться, покидая Джима, когда Спок, сжав бедро и плечо любовника, протяжно застонал, делая свои последние, сильные, резкие толчки. Глаза Джима распахнулись. Ему было очень хорошо, это читалось и в них, и в застывших в стоне губах, и в общем выражении лица. Джим умел получать удовольствие от проникновения — в отличие от Боунса, слишком закостеневшего в стереотипах и образах. Даже осознавая, что это нормально, что их отношения нормальны, и анальный секс не имеет никаких предубеждений, сам не мог расслабиться и отдаться акту с удовольствием, постоянно испытывая лишь дискомфорт и ощущение неуместности. Как ни парадоксально, Джима же стереотипы о не-мужественности не терзали. Леонард шутил, что его капитанская мужественность непоколебима и даже коленно-локтевая, с членом в заднице и во рту ничуть не уменьшает его самоощущения мужества. Со Споком они сошлись во мнениях, что это очень сексуально — партнер, который остается активным и отчасти доминирующим даже тогда, когда его берут со всех сторон. Если, конечно, он чувствовал себя в безопасности с партнерами; Боунс уже заметил, что ему некомфортно быть снизу лишь тогда, когда он не чувствует себя в физической и психической безопасности. Его мужественность была непоколебима, но уж очень ему не нравилось, когда кто-то пытался поставить ее под сомнение и подавить. Любая попытка надавить на Джеймса Кирка воспринималась им как прямая угроза, и он ощетинивался, как дикобраз — тут уж не подступишься. Он не любил даже не действия, а мышление подобного рода в отношении себя. Черт знает что творилось в его жизни ранее, если он так не любил это, но определенно что-то неприятное. Он не говорил, а они не спрашивали. Спок протяжно, на одной низкой ноте, застонал, мелко дрожа и толкаясь, будто пытался еще сильнее вжаться в бедра Джима. Леонард не видел ничего, кроме лица Джима, его широко раскрытых глаз и лица Спока, нависшего сверху, сотрясающего всю постель своими движениями. Кирк смотрел в ответ на Леонарда, но взгляд его был рассредоточенным — все его внимание было там, где они соединялись, где Спок кончал в него, проталкивая набухающий узел в растянутый анус. Леонард лениво подумал, что такой растерпаный, кусающий губу, одновременно растерянный от удовольствия и сосредоточенный, Джеймс был прекраснее всего. А потом рассеянное блаженство вдруг сменилось напряжением, и на лбу Джима залегла глубокая морщина. Взгляд его стал острым, осмысленным, и наконец четко сосредоточился на докторе. — Боунс, — неуверенно, но напряженно произнес он. — Черт возьми... Он не вошел в меня. Не до конца. Я... Я чувствую его узел. Он раскрывается... — Леонард подобрался, двинулся вверх, осторожно, но поспешно выбираясь из-под любовников. Резко схватив ртом воздух, Джим вскрикнул: — Черт, он раскрывается просто в сфинктере! Он меня сейчас порвет! Сделай что-нибудь! — Кирк обернулся через плечо, поймал ладонью шею Спока на затылке. — Спок, ты должен войти глубже! Ну же! Давай, сильнее! Леонард лишь на секунду взглянул на Спока, чтобы тут же сделать вывод: если вулканец их понимает, то вряд ли в состоянии сделать что-то эффективное и правильное. Спока колотила дрожь, а из горла вырывались частые, ритмичные стоны. Он уже даже не пытался толкнуться — его бедра так дрожали, что волей-неволей он все равно совершал фрикции. Быстро оценив обстановку, Маккой принял решение и взобрался на кровать. — Джим, раздвинь ягодицы руками насколько сможешь, — скомандовал он и сам забрался на кровать, со спины Спока. Обхватив вулканца одной рукой поперек груди, второй он нырнул вниз. Чтобы обхватить основание члена, ему пришлось вывернуть запястье и, наверное, очень неприятно сдавить мошонку. Спок брыкнулся, но это не дало результата — только вскрикнул, когда узел внутри дернулся. Узел находился у самого основания члена, и Леонард пальцами чувствовал края ануса, натянутого по его самой широкой части. К счастью, хотя узел и раскрылся, но не до конца. Для полного раскрытия потребуется еще несколько минут. Не придумав ничего лучше, Боунс вжался бедрами в бедра Спока, фиксируя его и не давая дернуться назад. Собственный член приятно вжался в ложбинку ягодиц. Леонард осторожно нажал пальцами на узел, надеясь таким образом протолкнуть его глубже. Благо смазки было достаточно. Спок дернулся всем телом, вскрикнул и вскинулся, едва не заехав доктору головой в нос. — Скорее... — приглушенно провыл Джим, тоже все прекрасно ощущающий. — Сейчас, сейчас... — ответил Леонард, старательно вжимая узел глубже. С трудом, но он проходил. — Сейчас станет полегче, потерпите. — Боже, я чувствую, как он кончает... — всхлипнул Джим. — Так много. Он не останавливается. Я чувствую, как сперма течет внутри меня. Это было бы великолепно и захватывающе, если бы меня не пытались порвать на две половинки... Леонард непременно бы что-то ответил на такую реплику. Что-нибудь стоящее, что отобразило то возбуждение, которое он испытывал от этих слов, и саркастичное сочувствие, но в голову ничего не шло. Наконец они смогли преодолеть какой-то барьер, потому что вдруг он почувствовал, как узел Спока сам собой уходит глубже, будто его засасывает. Вулканец вскрикнул на высокой ноте, а потом, наклонившись, внезапно сильно сжал зубами загривок Джима. Тот издал крик отнюдь не удовольствия. Дернулся, заехал ладонью Споку по лицу, но не смог заставить отпустить себя. Вместо этого он получил только приглушенный всхлип и раздавшееся следом глухое рычание, предупреждающее, что бить его больше не стоит. Леонард устало осел на пятки. Оргазм и последующее волнение утомили его, и теперь он устало, но с интересом наблюдал за ними сзади. Он видел как плотно прилип Спок к Джиму, как сжимали зубы кожу на шее, как дрожали ноги Спока, и как сильно поджались его яички, прилипнув к стволу. В таком положении он видел все, и это было приятным зрелищем. — Спок, черт побери, отпусти меня! Спок лишь снова зарычал, крупно вздрагивая и с глухим стоном наполняя Джима спермой. — Он не отпустит. Расслабься, — зевнул Леонард. — Это естественный паттерн — нужно зафиксировать партнера для совершения удачной копуляции. Это ненадолго. Джим замер, уткнувшись в скрещенные предплечья. Его анус был растянут и заполнен до невозможности, он чувствовал, как внутри течет жидкое семя, пробираясь все глубже. Его будет так много, что будет булькать в животе. К мокрой от пота спине прижималась горячая грудь вулканца, а зубы на загривке действительно зафиксировали его на месте — теперь Джим не мог даже двинуться, будто его привязали. Оставалось только ждать. Немного отдохнув, Леонард зашевелился и протянул руку, поглаживая ягодицу Спока. Кровать прогнулась, самую малость член сместился, но этого было достаточно, чтобы вулканец выпустил загривок и вскрикнул, снова содрогаясь в оргазме. Удивленно замерев и переждав волну удовольствия, Боунс осторожно слез с кровати. Спок опустил голову и уткнулся носом в волосы Джима. Тот был благодарен, что вулканец не решил снова пустить в дело клыки. Джим чувствовал, как он дрожит. Тряслись руки, сжимающие плечо и бедро Кирка, тряслись напряженные ноги. Оба старались не шевелиться, но оргазмы накатывали на Спока волной цунами. Затишье сменялось резким вскриком и тихим скулежом. Тяжелое сердце колотилось в боку так сильно, что Джим его чувствовал. Боунс притянул поближе к ним кресло и упал в него, вытянув ноги по полу. Джим, наконец совладавший с собственными ощущениями, чуть повернул голову: — Спок... Ты в порядке? — вулканец ткнулся носом ему в подставленную щеку и замер. Джим ласково потерся о него лицом. — Я чувствую то, что чувствуешь ты. Как хорошо и тяжело тебе одновременно. Как сильно я сжимаю тебя, как хочется кричать от вспышек удовольствия. Кричи, не стесняйся, я все понимаю. С этим так трудно справиться в одиночку. Спок ничего не ответил — его скрутила новая судорога. Он нервно дернул бедрами, потревожив узел, и Джим вскрикнул, когда с силой сжали его бедро. Два стона слились в один. Джим не слишком сильно беспокоился за свое тело, он знал, что Спок не навредит ему. Повернув голову, он встретился взглядом с Леонардом, который присел в кресло в стороне и внимательно наблюдал за их сцепкой. Боунс наклонился в покрытому испариной лицу Джима и ласково погладил его по лбу. — Как себя чувствуешь? — спросил тот, поглаживая голову Кирка. — Я бы утешил тебя, что все скоро закончится, но это закончится нескоро. — Не утешай. Мне нравится то, что происходит, — откликнулся Джим. — Так горячо становится внутри, когда он кончает. Да, Спок? Но Спок не ответил. Он наклонился, взъерошил носом волосы на затылке Джима, а потом... Кирк ахнул, почувствовав шершавый язык на шее. Спок его вылизывал. Боунс поднял руку и погладил голову Спока тоже, вырвав низкое, но довольное ворчание. — Ты не кончил, — заметил Боунс, глядя на полутвердый член Джима между их ног. — Как-то не до того было, — хмыкнул он, подставляя шею под вылизывания. — Просто если ты планируешь сегодня кончить, то лучше сейчас. Потому что позже вам обоим будет слишком тяжело. Вы устанете, а твои сокращения утянут и Спока в череду оргазмов, сил на которые у вас уже не будет. Упираясь в постель одной рукой, вторую Джим отвел вниз, чтобы обхватить свой член. Но даже этого малейшего движения телом было достаточно, чтобы вызвать у Спока очередную волну дрожи и сделать хватку его руки почти болезненной. — Черт. Так дело не пойдет, — пробормотал Джим. — Я помогу, — Боунс снова пересел к ним за спину. Терпеливо погладил Спока по внутренней стороне бедер, уговаривая хоть немного раздвинуть ноги. Тот заскулил, уткнулся лицом Джиму в спину, но аккуратно переступил с ноги на ногу, давая Боунсу больше пространства для маневров руками. Леонард обхватил влажный член Джима. Смазка из ануса стекала вниз, по стволу, и ее было достаточно. Неторопливо он подвигал крайнюю плоть, и Джим глубоко вздохнул. Член начал твердеть. Свободной рукой Боунс погладил ягодицы и поясницу Спока, вызывая у него легкую дрожь, как у кошки, когда ее чешешь по позвоночнику. Это было даже красиво. Джим кончал, утягивая в водоворот ощущений и Спока. В последний момент вулканец резко навалился вперед, роняя Джима лицом в постель, вжимая его в кровать, но даже это не смогло помешать: со вскриком Кирк кончил, пачкая постель своим семенем. Уткнувшись Джиму в шею, Спок и рычал, и стонал, и, кажется, кричал от переполнявших его тело ощущений, с которыми он не мог справиться. Но, что было неожиданно, Спок вдруг обернулся, и протянул руку Леонарду. Взгляд черных, полубезумных от чувств глаз, говорил больше слов, которые тот сейчас был не в состоянии произнести. Маккой ласково сжал его руку, переплетая пальцы и отвечая на вулканский поцелуй. Чужие ощущения морским бризом оросили его чувства. Он почувствовал и безграничное удовольствие от интимного единения, и удовлетворенную усталость, и фейерверки ощущений в спектре от «невыносимо больше терпеть» до «побыстрее бы снова достичь финала». Он почувствовал и плотно обхватывающие член стенки, и то, как сильно растянут анус от члена. Почувствовал тяжесть горячего тела и неестественную, пряную влагу пота земного мужчины. Он даже почувствовал вкус кожи на языке. И это был всего лишь поцелуй... — Ему тебя не хватает, — шепотом откликнулся Джим, который сейчас говорил за двоих. — Нам тебя не хватает. Мы не чувствуем себя полноценными без ощущения твоего разума, твоего присутствия. Спок нуждается в твоем внимании, в твоих прикосновениях. Погладь его, как ты это делал, это не вредит, это только на пользу. Не разрывая контакта, Леонард наклонился вперед, оставил поцелуй на поросшей длинными тонкими волосками пояснице Спока, и нежно погладил свободной рукой его вдоль спины. Из горла вулканца вырвался тихий всхлип. Его спина чуть прогнулась в ответ на ласку. — Мои хорошие, — так же тихо проговорил Леонард. — Прекрасные. Мне так нравится смотреть на вас. Заботиться о вас. Быть с вами. Готовить Джима для члена Спока... — Мы хотим, чтобы ты присоединился к нам. Чтобы не оставался в стороне. — Я не в стороне. Я с вами. Потому что вы не оставляете меня «за бортом». Я чувствую, что я с вами. Не только морально, но и физически. Я кончил в тебя перед Споком. К сожалению, или к счастью, я не вулканец и не смог бы влить в тебя больше, чем я это сделал. — Мы хотим, чтобы ты тоже получил удовольствие. — Я кончил, Джим, я получил свое удовольствие. Теперь я получаю другое: смотрю на вас, трогаю вас, помогаю вам. Если же ты думаешь, что удовольствие тут получаете только вы со Споком, то вы очень ошибаетесь. В первую очередь, потому что мне, честно говоря, не захотелось бы оказаться на месте одного из вас. Такие ощущения меня больше пугают. Джим не ответил. Спока накрыла новая волна, и его стоны превратились в тихий вой сквозь сцепленные зубы. Он спешно выровнялся, встав на колени, и Леонард прижался к нему сзади. Одна его рука обняла Спока поперек груди, а другая приласкала низ живота, стимулируя поглаживаниями. Всхлипывая, вулканец повернул голову на бок, подставляясь под человеческий поцелуй. Хотя, какой же он человеческий. Полностью отдавшийся во власть инстинктов Спок человеком не был. Его поцелуй был мокрым, неглубоким, больше похожим на вылизывание. Он тихо скулил и сильно дрожал. Уверенный, непоколебимый, в минуты слабости он становился хрупким и уязвимым. Таким он был только со своими близкими, с т'хайла. Спок не отпускал его до самого конца. Он то падал грудью на Джима, то вжимался спиной в Леонарда. Дарил поцелуи, вылизывал, кусался, стонал, рычал и всхлипывал. Когда адреналин сошел и гормональная буря начала успокаиваться, свалился на Джима без сил, и, кажется, даже без сознания. Узел только-только начал расслабляться, а оргазмы, хоть уже и значительно реже, продолжали накрывать. Джим что-то ласково бормотал им все время, гладил по затылку Спока, щипал его за острое ухо, цеплялся ладонью за пальцы Леонарда, выпрашивал понимающие поцелуи. Когда дело подошло к концу, Леонард ненадолго оставил их. Краем туманного, уставшего от физической и телепатической нагрузки сознания Джим слышал, как работал душ. Сквозь полузакрытые веки видел, как Леонард одевается. Оставляет их одних. Наверное, он бы обиделся, если бы еще был способен на это. Эмоциональный телепатический контакт высосал из него все соки. Казалось, он больше не способен ни на какие эмоции. Ни на что. Но Леонард вернулся. Раньше, чем сперма успела окончательно остыть и Джим почувствовал бы дискомфорт, но уже после того, как спал узел. Они были настолько вымотаны, что даже не изменили позы. С собой Леонард принес плотные одеяла, которые постелил на полу, где было побольше места. Сам он переоделся в спальный костюм. Приблизившись, он ласково погладил любовников по головам. — Как вы себя чувствуете? Узел спал? Джим смог только выдавить едва слышное «угу». — Тогда вам надо перелечь. На кровати места всем не хватит, а до своих кают вы не дойдете, — твердо сказал он и потормошил Спока: — Слышишь? Тебе надо лечь на пол. Я могу попробовать поднять тебя, Спок, но... Приземление может быть слишком быстрым. Вулканец слабо зашевелился и вновь затих. Толку было мало. Так что, собрав силы, Леонард всё же собственноручно переложил его на пол. В голове Джима только мелькнуло, что их доктор больше времени притворяется и бубнит, чем на самом деле не может. Все он может. Освобожденный от тяжести чужого тела, Джим смог найти в себе силы, чтобы встать. И тут же плюхнуться вниз, в объятия Спока. Силы иссякли моментально. Леонард осторожно прилег рядом, подтягивая на них одеяло. О том, что нужен душ, или осмотр, или еще что-то, заикаться было нечего. Но через несколько минут Джим снова вынырнул на поверхность из дремы: по его мокрым ягодицам двигалась рука. — Из тебя вытекает, — сообщил Боунс. «Закономерно», — подумал Джим и хотел заснуть, но не тут то было. Шорохи, шум, и вдруг, совершенно без предупреждения он почувствовал, как в него снова что-то входит, что-то крупное, и готов был испугаться, но получил пояснение: — Пробка. Как и было обещано. И Джим устало выдохнул. Сил сопротивляться не было, а посторонний предмет внутри не так уж сильно мешал. Повернувшись спиной к Споку, Джим слепо пошарил по телу Боунса, намекая ему снять с себя лишнюю одежду. Негоже быть одетым рядом с двумя другими обнаженными людьми. Вздохнув, Леонард согласился, и встал, чтобы раздеться. Но когда он собирался вернуться обратно, его уже ждало место в центре. Он осторожно прилег, и его тут же облепили объятиями со всех сторон. Джим сладко зевнул и сразу отрубился на его плече, а Спок уткнулся носом в ухо, рукой вцепился в бедро и вжался всем телом. Казалось бы, идиллия. Можно уснуть, наслаждаясь приятным послевкусием от хорошего секса. И Леонард пытался это сделать. Но кое-кому не было покоя. Шумно дышащий в ухо Спок спустился ниже, шумно дышал в шею, потом в грудь, и в подмышку. А потом Леонард с удивлением прочувствовал ритмичные толчки в бедро. Прежде, чем он успел что-либо сказать или возмутиться, Спок, болезненно морщась от неприятного трения сверхчувственного члена, кончил. Его полупрозрачная сперма покрыла и ногу Боунса, и его белье, и постель. Удовлетворенно вздохнув, Спок повалился на подушку рядом, а его рука наконец отпустила бок доктора. Но только лишь для того, чтобы ленивыми, но уверенными движениями размазать сперму по Леонарду. — Ты что творишь?! — не выдержал тот. — Я зачем в душ ходил?! — Теперь ты пахнешь правильно, — откликнулся Джим. — Нами обоими. Так, как будто тоже в этом участвовал. Ведь ты и участвовал. Ты теперь точно наш. Тяжело вздохнув и не найдя, что возразить, Леонард прикрыл глаза и притянул любовников к себе. Ну, ваш так ваш.