Демисезон

      Второй день добровольно-принудительного заключения начался с того, что Слава чуть не словил паническую атаку в ванной.       Как-то так получилось, что вчера он до неё не добрался. А жаль, ведь она была бы прекрасным предлогом для внезапного побега.       В хирургически белых плитках, начищенных до ослепительного блеска, отражалась параллельная реальность. А в зеркале — реальность натуральная. Слава бы не удивился, если бы его отражение начало улыбаться, как в том старом фильме — такую чёткость он мог встретить только в хорроре.       Ни тебе шампуней, ни губок, ничего лишнего, даже полотенец на виду нет. Всё спрятано в пенал, выглядящий как длинный белоснежный прямоугольник без ручек. Жуть абсолютная, незабвенная, ни капельки не свойственная русскому безалаберному духу!       Кое-как распаковав новую зубную щётку, Слава осторожно вытянул из пенала пасту и так же нервно положил её на место. Мало ли что Бажен может с ним сделать, если он оставит хотя бы один след своего присутствия.       Ему вдруг пришло в голову, что вчера он пытался довести его до ручки неправильными методами. Стоило-то всего навсего вытащить содержимое пенальчика или испачкать чем-нибудь душевую шторку...       Вспомнив свой грандиозный план, Слава отошёл от первого шока и перенастроился обратно на волну слабоумия и отваги. Настолько, что даже решился принять душ.       А из него он выбрался на крылышках бога войны — в классическом режиме разрушения.       Бажена долго искать не пришлось. Он колдовал на кухне, вдохновенно подсыпая сахарок в свежеизготовленный чай.       — Эй, шериф, у тебя случайно тапок запасных не найдётся?       От Славы не укрылось то, что плечи Бажена нервно дрогнули. Хотя он быстро взял себя в руки и даже почти удержал на лице безразличие — увы, ненадолго. Едва повернувшись, он словно впал в анабиоз.       — Ты... из душа?       Слава немного отвлёкся на его неприлично красивый вид: он мог по пальцам пересчитать людей, которым настолько шли спортивные костюмы, серьёзно. Ну просто голливудская звезда перед утренней пробежкой по зелёным лужайкам вокруг пентхауса.       — Ага, — беспечно бросил он. — А что?       — Вытрись нормально, — почему-то упавшим голосом проскрежетал Бажен. Не здравствуй тебе, не доброе утро! — Вода на полу...       О. О!       Слава растянул губы в неприлично счастливой улыбке, медленно стерев полотенцем с шеи влажную дорожку. Реакция настолько выбивалась из привычных скриптов, что из его головы мигом вылетели все сомнения, переживания и беспокойства по поводу вчерашней выходки с текстиком: он почувствовал себя голодным тигром, которому на глаза попалась хромая антилопа.       — Так что насчёт тапочек? — спросил он, с неумолимостью Самары из «Звонка» перешагивая порог.       Тут вселенная дала понять, что это всё-таки сон, а не реальность: Бажен попятился.       Буквально.       Слава остановился, сбитый с толку и заинтригованный до чёртиков. Не так часто ему представлялась возможность увидеть майорчика обескураженным, ещё и по настолько тупой причине.       — Ты чего кот, что ли? Или у нас есть статья за повышенную влажность?       — Вытрись, — с нажимом повторил Бажен.       Глядите-ка, он и впрямь злился! По-настоящему. По-человечески. Взгляд похолодел, искры разлетелись во все стороны.       Слава покорно накинул полотенце на голову. Казалось бы, напряжение начало спадать, но внезапно ситуацию усложнил сотовый. Резкий звук будильника напугал их обоих: Бажен дёрнулся, а Слава среагировал сразу на два скримера и неконтролируемо скакнул назад.       Итогом утренней мизансцены стал двойной тулуп при участии маленькой подлой лужицы, которую он не так давно принёс с собой.       Обрушившись рядом с холодильником, Слава расхохотался. Полотенчик, как настоящий друг, защитил его рассудок от встречи с жестоким миром, но увы, туловищу так не повезло: затылок, локоть и поясницу обожгло болью.       Ещё и не пойми откуда возникшее давление сковало руки.       Проморгавшись, Слава увидел край тёмной толстовки и немного офигел. А потом увидел глаза — и офигел уже намного сильнее.       Бажен смотрел испуганно, ошарашенно. Пробившееся сквозь шок волнение делало его почти неузнаваемым, каким-то совсем беззащитным. Хотя ненадолго — он дал своим эмоциям показаться на долю секунды, прежде чем затолкать обратно в ящик Пандоры и крепко захлопнуть крышку.       — Ты... сильно... ударился?       Только вот если лицо ему и подчинилось, то того же не скажешь о руках — руки потянулись вперед. Пальцы быстро скользнули по влажному затылку Славы.       — Не надо, — прохрипел он.       Бажен сразу же отодвинулся.       — Извини. Извини, я не хотел тебе...       Они замолчали, с недоумением глядя друг на друга. Неловкость буквально повисла в воздухе, и это было неправильно, странно, ведь не случилось ничего такого — всего лишь пара касаний и всё. Но, похоже, этого хватило, чтобы невидимая стеклянная стена отстранённости начала покрываться трещинами. Бажен нахмурился.       — Всё в порядке? Голова не кружится?       — Нет... вроде.       Слава моргнул. Мелькнувший на лице Бажена необъяснимый ужас, так сильно его поразил, что поначалу он не мог понять, где находится.       Нет, наверное, он и впрямь испугался. В конце концов, если Слава переломает себе руки и ноги на ровном месте, придётся как-то объяснять это недоразумение драгоценному начальству. Но почему-то его вид заставил сердце в груди пугливо подпрыгнуть к горлу.       А в реальность Славу вернула боль. Облокотившись на холодильник, он согнул руку в локте и нашёл на коже противную ссадину.       — Блядь...       — Можно? — тихо вклинился Бажен.       Его движения внезапно стали очень, очень плавными. Как у медузы под водой. Слава заторможено кивнул, даже не успев понять, на что согласился — он был всё ещё немного обескуражен и своим великолепным отлётом Люцифера.       Мир посыпался кадрами, как в музыкальном эдите.       Сильные пальцы на покрасневшей коже. Ключицы в вырезе футболки, скат плеча, бледное лицо, щетина. Растрёпанная макушка. Неровное дыхание.       — Тут больно? — Бажен слегка сдвинул его руку и надавил, прощупывая линию сустава. — Пальцами пошевели.       Слава неуверенно выставил кулак и отрицательно качнул головой.       Убедившись, что серьёзной травмы нет, Бажен поднял на него глаза. Огромные зрачки — две чёрных бесконечности — почти полностью вытеснили холодный цвет его радужек.       Странная пауза превратилась в упрямые гляделки. Слава заледенел, смиренно ожидая от себя какой-нибудь мерзкой... реакции. Но организм, падла эдакая, невозмутимо молчал. Ни тошноты, ни страха, ни-че-го.       — Не двигайся, — попросил Бажен.       Вытащив из ящика пластырь и какой-то пузырёк, он бережно обработал и заклеил ссадину. Напоследок провёл пальцем линии локтевой косточки, будто пытаясь ещё раз убедиться, что всё точно в порядке.       — Штраф за нарушение правил обращения с водой, — явно пытаясь разрядить обстановку, пробурчал он. — И за повышенную влажность. Два штрафа за три минуты! Нарываетесь, голубчик?       Смешок, который выскочил из Славы, звучал так, будто он съел волнистого попугайчика.       — А можно мы это как-нибудь... урегулируем?       К горлу подступил смех, но так и застрял где-то на полпути. Тут то Славу и догнало.       Кухня резко потеряла краски и чёткость. Мелькнула вспышкой чья-то неприятная усмешка. Почудилась вонь алкоголя, удушливый запах пьяного дыхания. Плечи заныли — кто-то тянул наверх, заставлял взобраться на стол...       — Слава?       Страх придавил, будто каменная плита. Вдох погас, пульс в висках усилился, перебивая даже звон в ушах.       — Что с тобой? Тошнит?       — Нет, — сквозь зубы выдавил Слава. — Нет, я...       Он попытался сосредоточиться на выдохе, но это не помогло — странные короткие вспышки продолжали атаковать сознание, мелькать калейдоскопом. Плотная тошнотворная пелена затянула всё. Чтобы хоть как-то это остановить, Слава рванулся куда-то вбок, и Бажен придержал его, видимо, спасая от новой встречи с полом.       — Дыши, — тихий голос царапнул рассудок. — Просто дыши.       Славу ещё потряхивало, когда внезапно волна паники и страха начала медленно сходить. Ему казалось, что как-то так себя и чувствует человек, одержимый демоном или призраком. Его тело покидала какая-то липкая, мерзкая, невидимая и противоестественная тьма.       Опустив глаза, Слава увидел крепкую ладонь на своём запястье, а затем понял, что почти лежит на предплечье Бажена — тот удерживал его голову, и ему явно было неудобно.       — У тебя бывают панические атаки? — заметив, что он начал смотреть по сторонам, тихо спросил Бажен.       Слава осторожно повернулся.       — Давно не было... и... они были другие. Долгие, — прохрипел он.       — Встать сможешь?       — Думаю... да.       Закрыв глаза, он попытался довериться осторожной, уверенной хватке, потому что без чужой помощи точно растянулся бы на полу ещё разок-другой.       Бажен словно бы понял его бессловесную просьбу и обратился кукловодом, ласково подтягивающим свою слегка поломанную марионеточку за нитки.       Он помог ему встать, обрести опору. Сопроводил в комнату, уложил на кровать. Затем куда-то исчез и вернулся со стаканом холодной воды.       Только сделав пару глотков Слава внезапно осознал одну странную вещь.       Он прикасался к Бажену.       Бажен прикасался к нему.       И всё было в порядке.

* * *

      Медик Василий Славу хорошо знал и с порога начал его бесить.       От его недовольного гундения голова грозилась разболеться ещё сильнее, так что Слава сделал всё, чтобы поскорее от него избавиться: послушно покрутился туда-сюда, потерпел луч в глаза и болючий укол в ягодичку.       Обошлось без сотрясения — это медик Василий выявил сразу. Как и то, что паническая атака у него была контролируемая.       К слову, из-за мачехи Слава терпеть не мог это определение. Депрессия, паничка! Неврозы и психозы. Эти модные болезни.       Пф-ф-ф.       «Ментальная диарея — удел слабаков», — говорила она.       Слава издевательски шипел в ответ: «Я слабак, и что?»       — Если повторится, то вот это и вот это, лучше уколами, — сердито пробасил Василий, сунув Бажену рецепты. — Сходить в магазин, или ты отправишь кого?       — Стёпа купит, — кивнул Бажен. — Спасибо.       Когда медик Василий наконец сбежал, хлопнув дверью, Слава и Бажен снова остались одни, как актёры на сцене театра в драматической тишине и не менее драматическом полумраке.       День царапался в окно, шуршал отдалёнными звуками города. Хотелось оказаться там, где гуляет ветер и нет вечной усталости. Но было нельзя. Как обычно.       — Это я тебя так напугал? — спустя маленькую вечность спросил Бажен.       Слава подождал, когда пульсирующая головная боль начнёт ослабевать. Ну и проверил полицейское терпение заодно.       — Не знаю. Я всех боюсь, не только тебя.       — Что это значит?       — То и значит. Не люблю людей и их загребущие руки.       Он потёр локоть, заклеенный пластырем.       — Или свои руки не люблю — до сих пор не уверен…       Бажен о чём-то размышлял, задумчиво разглядывая плинтус. Если бы Слава не знал, как ему всё это неинтересно, он бы решил, что тот перебирает в голове архив под названием «заёбы сынишки полковника».       — Что случилось?       — Если кратко, то твой любимый Богдан Константинович, охотясь за волками в лесу, проебал волка в собственном доме. Он меня покусал, и с тех пор я, как последний дурак, всех собачек боюсь, даже таких сладких пёсиков, как ты.       Слава скривился.       — Извини. Я всегда язвлю, когда нервничаю.       Бажен напряжённо молчал. Похоже, вся эта бестолковая ситуация не вывела его из равновесия — если не считать вспышку раздражения на мокрость, ничего интересного так и не случилось.       Впрочем, следующая фраза заставила Славу усомниться в том, что его кукушечка ещё сидела в гнезде:       — Слушай, а давай фильм какой-нибудь посмотрим?       — Ты серьёзно?       — Да. Не хочется оставлять тебя одного.       Звучало честно и прямолинейно. Даже слишком.       — Одного?.. — неуверенно переспросил Слава. — Ты же в соседней комнате.       — Я не об этом.       По губам Бажена прокатилась улыбка. Она была совсем не похожа на привычные корчи кукольного Кена. И очень ему шла.       Слава медленно сел. Стало лучше — то ли удивился так сильно, то ли укольчик наконец подействовал.       — И всё-таки, что у тебя за проблемы с водой? Ты боишься её? Поэтому в ванной хирургию развёл?       — Если тебе не нравятся люди, то мне не нравятся мокрые люди, — кашлянув, Бажен прикрыл лицо ладонью. Тени съели эмоцию, так и не дав Славе оценить весомость проблемы.       — Это типа фобия?       — М, да… — он рассеянно потёр лоб. — Прости, что я вспылил немного.       — А эта твоя проблема и есть интимный минус? Типа, ну, секс это зачастую… пот и прочие капельки.       Бажен повернулся к нему. Во взгляде снова горело жгучее раздражение.       — Если ты хоть на минуту перестанешь быть гадюкой и нести чушь, мир схлопнется, да?       — Большой взрыв случился из-за меня, — не растерялся Слава. — Много миллионов лет назад я взорвал пукан Первобога. Говорю: «Слушайте, если будут вибропули, значит, должны быть и вибропистолеты!». И как бомбануло…       Бажен захрипел. Попытался сдержаться, но не получилось — его плечи беззвучно затряслись, а потом наружу вырвался смех.       Настолько благозвучный, что Слава не мог поверить собственным ушам. Почему-то ему казалось что люди вроде МБТ, большие и упрямые, смеются грубо, лающе...       — Ну и бред, — кое-как успокоившись, просипел Бажен. Звук наполненного весельем низкого голоса тоже легко и быстро мог запасть во впечатлительную душу. — Что хочешь посмотреть? Или, может, пересмотреть?       Слава потёр щёки, старательно разгоняя не пойми откуда взявшийся румянец. Спустив ноги на пол, задумался.       — М-м-м… как насчет «Стартрека»? Нового.       Бажен в ответ на столь гениальное предложение ехидно фыркнул — кажется, он всё-таки начинал жалеть, что впустил его в свою берлогу.       Что ж, именно этого Слава и добивался.       ...наверное?