Демисезон

      — Получай! — заорал Слава. — Ха-ха! Десятый раунд мой! Итого шесть-четыре!       Вскочив на ноги, он несколько раз подпрыгнул на месте и рухнул обратно, триумфально вскинув руки. Бажен посмеивался, разглядывая его с каким-то детским любопытством, как дикого лемура в зоопарке.       — Ты хорошо играешь, — искренне похвалил он. — Давно я не встречал достойного противника.       — Клянусь, самая легендарная схватка ещё впереди!       Бажен просто смотрел на него, дожидаясь, когда буря эмоций утихнет. Несмотря на проигрыш, он был доволен и почти счастлив, хотя Слава не смог бы сказать, почему — может, просто любил качественное соперничество.       — Итак, сколько вопросов я могу задать?       — Может, сначала поедим? Я проголодался.       — Давай совместим.       — Окей. Тогда, чтобы по-честному: три вопроса. Я отвечаю, но оставляю за собой право не слишком вдаваться в подробности, договорились?       — Ладно, — сразу согласился Слава.       Положив контроллер на тумбу, он махнул рукой, мол, пошли тогда.       Едва они переступили порог кухоньки, Бажен сразу же полез в холодильник, планировать меню. Слава тоже зачем-то решил поглазеть на продукты через его плечо.       — Помощь нужна?       — Если понадобится — скажу.       Если до этого ситуация казалась странноватой, то теперь она превратилась в сюрреалистичную — то, как Бажен умудрился обойти тщательно расставленные эмоциональные капканы, на самом деле поразило Славу. По плану они уже должны были пять раз поругаться, но поругаться с Баженом решительно не получалось.       Или Слава не очень-то старался.       — Первый вопрос: что у тебя там за интимная беда? — прижав задницу к стулу, Слава облокотился на стол и вперил взгляд в сторону Бажена, заинтригованный до искр перед глазами.       — Шрам, — легко ответил Бажен. — Ожог.       Слава удивлённо скользнул взглядом по его широкой спине, как будто мог что-то увидеть сквозь одежду.       — Ожог?       — Да, он довольно большой. Тридцать процентов. Эстетический дефект.       — Тридцать процентов чего?       — Тела, — Бажен методично расставил перед собой продукты из которых намеревался мастерить обед. — Ноги до середины бедёр и немного спина.       Слава молчал так долго, что Бажен повернулся, почувствовав сгущающийся за спиной мрак.       — Ты чего?       — Не знаю. Задумался.       — У тебя ещё два вопроса, — с намёком на улыбку сказал Бажен. — Надеюсь, не придётся потом психолога на дом вызывать?       — Тема с водой как-то связана с этим, да?       — Это второй вопрос или мы обсуждаем первый?       — Обсуждаем первый.       — Можно сказать и так. — Бажен вернулся к своему делу и продолжил колдовать над блюдом, заметно расслабляясь.       Слава поджал губы, внимательно высверливая дырку в его затылке.       — Второй вопрос. Почему ты одинок?       — Наверное, я однолюб. Это была не самая удачная стрела Купидона, — руки Бажена ненадолго зависли над досточкой с кусочками курицы. — За десять лет не отпустило. Так... перец..       Слава дал и ему, и себе пару минут подумать.       Вот оно как — значит, у Бажена есть кто-то настолько важный, но эти отношения обречены. Или уже закончены, или имела место безответная любовь...       — Десять лет? — уточнил Слава.       — Ага, — Бажен был совершенно непоколебим и недосягаем, буквально крымская Скала Парус.       Ладно, может быть, им больше не представится шанса вот так поговорить, значит, лучше рискнуть, чем потом жалеть.       — Тогда... последний. Как ты ко мне относишься на самом деле?       Бажен застыл.       Плечи медленно опустились. Немного постояв столбом, он неуверенно обернулся.       — Почему тебя это волнует? Мне казалось, ты о таком не беспокоишься.       Слава упрямо покачал головой.       — Просто ответь. Я хочу знать. Ты терпеть меня не можешь, потому что отец постоянно гоняет тебя как няньку или это личное...       — Я когда-нибудь говорил, что терпеть тебя не могу?       — Мне казалось, что тебе давно всё это надоело. Если бы ты мог, то сейчас был бы в другом месте, сам же сказал.       Отступив от столешницы, Бажен неожиданно помрачнел.       — Давай я немного детализирую, — очень серьёзно, без намёка на юмор или издёвку сказал он. — Дело, которым занят твой отец сейчас — дело всей его жизни. Задействовано огромное количество людей, и все они сейчас находятся в опасности. Я должен быть среди них, потому что это дело и моей жизни тоже. На счету этих ублюдков море смертей и уничтоженных семей, включая мою. Но я здесь. С тобой. Знаешь, почему?       Слава слушал, не перебивая.       — Потому что ты важнее.       Они столкнулись взглядами, но Бажен сразу отвернулся — и молча вернулся к готовке.       Слава остался сидеть там, где сидел, только теперь растерянно пялясь в подпространство. Он ничего не понимал. Или не хотел понимать.       — Если ты сейчас пошутил, то шутка неудачная.       — Я не привык шутить о таких вещах.       — Я — важнее? А что насчёт Артура? И Вероники?       — Они — тоже часть операции. Но если ты окажешься в опасности, мы будем очень, очень уязвимы.       Наступила тишина. Бажен полностью погрузился в своё нехитрое дело, и Слава мог только беспомощно следить за ним. Из головы вылетели все разумные мысли. Возмущение сдулось, как плохо завязанный воздушный шарик.       Через какое-то время Бажен поставил перед ним тарелку жареной курочки с гречкой.       — Чего притих? — с неуловимой заботой спросил он. — Злишься?       — Уничтоженная семья, включая твою... что это значит?       — У тебя закончился лимит вопросов.       — Но не сами вопросы.       Бажен с издевательски хитрым видом дал ему вилку. Затем организовал порцию и себе. Нарезал хлебушек, поставил специи. Даже чаю набадяжил — хотя Слава и не просил.       — Тогда теперь играем в камень-ножницы-бумага, — наигранно вызывающе предложил он. — Победишь — следующие три вопроса твои, проиграешь — спрашивать буду я.       — Ты аниматором случайно не хочешь подрабатывать? — вспыхнул Слава, но кулак всё же протянул.       Они сыграли три раунда. Конечно, ему просто не могло повезти дважды — да и не был Слава никогда хорош во всяких тупых дворовых играх.       — Серьёзно, — побеждённый камнем, он закатил глаза и раздражённо схватил вилку. — Ну давай сюда свои вопросы.       — Твоё любимое блюдо?       — Креветки, — Слава фыркнул. — Вообще морских гадов всяких люблю. Рыбку.       Бажен кивнул с весёлым уважением — одобрил, видимо.       — Попрошу Стёпу что-нибудь прикупить. Приятного аппетита.       — И тебе.       Какое-то время они ели, бросая друг на друга быстрые нечитаемые взгляды. Только расправившись с половиной тарелки, Бажен определился со следующим вопросом.       — Что именно произошло в тот раз, когда ты попал в больницу?       Слава удивлённо вскинулся.       — Ты... знаешь?       — Богдан Константинович рассказывал. И если я правильно понял, тот случай и есть источник твоих проблем с волками?       — И ты запомнил?       — Ответь, пожалуйста.       — Ну... — Слава задумчиво наколол на вилку кусочек курицы. На этот раз он ел прямо-таки смакуя. Бажен готовил просто, но очень вкусно. — Артур с помощью некоторого шантажа заставил меня поехать с ним на какую-то загородную тусовку. И там... что-то случилось.       — Что-то?       — Я не помню, что именно. Оно стёрлось. Остались какие-то пятна просто... иногда что-то мелькать начинает, но я не понимаю, что вызывает эти тупые флешбеки.       — Ты рассказывал об этом отцу?       — Нет, — Слава усмехнулся. — Артур придумал для него какую-то легенду, прежде чем я смог объясниться. Мы все поссорились, и я с ними обоими не разговаривал какое-то время, а потом стало плевать. Всё равно я ничего не знаю и никаких доказательств у меня нет.       — Я правильно понимаю, после этого у тебя и начались панические атаки?       — Угу, — кивнув, Слава с минуту расправлялся с остатком своего блюда, всем видом показывая, что еда намного интереснее диалога.       — Тебе могли что-то подсыпать, — сдержанное напряжение в голосе Бажена внезапно превратилось в гнев. — Ты должен был рассказать ему всё в подробностях. Почему...       — Ты имеешь в виду... клофелин какой-нибудь, типа?       — Да уж похуже. Опасных веществ, от которых отрубается память, очень много. И у большинства из них есть побочки.       Бажен нервно потёр лоб. Слава впервые видел, чтобы его беспокойство проявлялось даже в жестах.       — Ты должен был всё ему рассказать! Притом сразу же!       — Я не мог. Я злился на него.       — Ты всегда злишься на него. А что твой брат?       — Артур? Во-первых, он и виноват, во-вторых, ну, я уверен, что он знает все подробности. Только никогда ничего не расскажет. Наверное, боится, что отчим упечёт его за решётку. Может, сам не в восторге от того, что случилось. Он потом пытался вину загладить, только мне хотелось никогда его рожу больше не видеть. Много других проблем появилось после того случая.       — Кроме социальных и психологических?       — Это третий вопрос?       — Обсуждение второго.       — Тогда так: это вопрос интимный, — Слава грустно улыбнулся, но всё же остался доволен своей маленькой шалостью. — Если ты хочешь чтобы я рассказал детали, трать следующий.       Бажен откинулся на спинку стула, задумчиво глянул на него из-под ресниц.       — Нет.       — Есть что-то, что интересует тебя сильнее?       — Да. Как ты относишься ко мне?       Слава едва не выронил вилку.       — А... э? Эм... ты...       — Мы договорились отвечать честно.       Недоумение, захватившее Славу, внезапно выпустило из его души откровение, на которое он старательно закрывал глаза очень, очень много лет. Здесь и сейчас, в этой странно-доверительной атмосфере ему больше не хотелось играть и воевать с реальностью.       Или с иллюзиями воевать — это как посмотреть.       — Ты всегда мне нравился, — сказал он.       Бажен чуть наклонил голову, как в зеркале отразив удивление и растерянность.       — Что?       — Ты всегда мне нравился... ну, как человек. С того момента как я встретил тебя в участке. А потом... не знаю... я злился на отца, и вроде как эта злость перешла на тебя. Потому что ты часть его жизни. Жизни, которую я всегда мечтал оставить за бортом своего мира.       Бажен поражённо молчал.       — Ты не представляешь, что это такое. Я жил как принцесса, но запертая не в башне, а в своей голове. Я не понимал, как строить отношения с людьми. Ещё и мы с папой как будто говорили на разных языках. Я знаю, что он меня любит, но эта любовь иногда ранила сильнее, чем безразличие. Большую часть времени он был уставшим и нервным человеком, который пытался делать всё возможное, но... я не знаю его до сих пор. Кто сидит там, за этими масками, к чему он стремится. Я даже не знал, что у него есть настолько важное дело, что он считает его «делом жизни».       Слава замолчал, почувствовав, что к горлу подкатил ком.       — И на тебя я злюсь рефлекторно. Ты этого не заслуживаешь, и наша семейная драма наверное всех достала до невозможности...       Бажен всё молчал. Чтобы чем-то себя занять, Слава решил отнести пустые тарелки в раковину. Помыл их, аккуратно расставил на сушилке и собрался было улизнуть в спальню, но прямо возле выхода его... поймали. Бережно так. За запястье.       — Послушай, — Бажен упрямо заглянул ему в лицо. — Богдан Константинович никогда не приказывал мне следить за тобой. Я просто просил разрешения, и он разрешал.       — Разрешал что?..       — Отлучаться.       — Т... то есть?       — Ты редко отвечал на его звонки и он переживал. А когда он переживает, весь участок не может нормально работать, поэтому я просто взял на себя дополнительные обязанности. Добровольно. Мне самому... захотелось.       Слава тряхнул головой, пытаясь понять, мерещится ему всё это или нет. Пальцы Бажена приятным теплом обволакивали руку, и их не хотелось стряхнуть, как это бывало обычно. Слава не чувствовал никакого беспокойства — прикосновение просто... было. Не раздражало, не напрягало. Не пугало.       Он вдруг вспомнил про гипотетического помощника бравого капитана Бажена.       Получается, его хотели защитить, потому что он заслужил этого?.. Но ведь это не так. Он не делал ничего полезного или важного для общества. И вообще едва ли мог считаться командным игроком.       Из ступора их вывела мелодия. Ламповый рок завыл из кармана шорт Славы, и момент откровения растаял. Бажен деликатно убрал руку.       На экране смартфона высветилось «Пафосный кусок говна». Поморщившись, будто от резкой зубной боли, Слава приложил телефон к уху.       — Алло.       — Алло. Слава.       Каждый раз когда Артур произносил его имя, он делал это так отстранённо, как будто обращался не к живому человеку, а к кирпичу на улице, но в этот раз в голосе звучало что-то похожее на любопытство.       — Ага.       — Ты сейчас где?       Слава посмотрел на Бажена. Тот отрицательно качнул головой.       — У друга в гостях, а что?       — Скрытный какой. Думаешь мне придёт в голову кому-нибудь тебя сдать, когда папочка полгорода поднял на уши и играет в супергероя? — съязвил Артур. — Не очкуй, я просто для галочки интересуюсь.       — Ты зачем звонишь вообще?       — Чтобы предупредить, чтобы ты не брал трубки с неопределяемых номеров. Мне уже звонили какие-то ребятки мутные, мы с этим сейчас разбираемся.       — Тебе угрожали?       — Нет. Настойчиво кое-чем интересовались.       — Понятно. Это всё?       — Ага. Другу привет.       Он сбросил. Слава пару секунд боролся с приливом злости, но, успокоился от одного взгляда на титанически спокойного Бажена. Вообще он начал замечать, что безэмоциональный роборежим, который он вменял МБТ как минус, на самом деле очень даже плюс.       — Артур — часть операции, — тихо сказал Бажен. — Позвонил, чтобы удостовериться, что ты в порядке. Для Богдана Константиновича.       — Каким образом этот ублюдок может быть частью операции?       — Через него и Веронику Викторовну получали важные сведения. Много лет.       — А?       — Твоя мачеха изначально наш информатор, Слава. Прямо сейчас они все помогают МВД накрыть крупную сеть сбыта наркотиков. И ты тоже помогаешь — тем, что остаешься под моим надзором.       Улыбка, заигравшая на губах Бажена, показалась Славе самой неоправданно двусмысленной из всех, что он когда-либо видел.       — Хочешь сыграть ещё раз?