Крокодилы и миротворцы

20 июня 799 года, Хайнессен Ян застыл прямо посреди танцпола, нелепый с прилизанными волосами и в парадной адмиральской форме. — Ты должна отказаться. Джессика вздрогнула от того, как резко сжались руки на ее талии, и споткнулась, сбиваясь с ритма. Ян немедленно наступил ей на ногу. На его лице застыло непонятное выражение, а в глазах промелькнуло настоящее отчаяние. Мощное дежавю на мгновение вымело все мысли из головы Джессики. Это уже было. Только тогда Ян сжимал руки бережно, как будто она была стеклянной, но точно так же неловко топтался в танце, спотыкаясь о свои и ее ноги. Даже эта морщинка между бровей была такой же, как в «Мартовском зайце» четыре года назад, когда они отмечали ее помолвку с Жаном-Робером. — Вэньли, что ты такое говоришь? Джессика резко отстранилась и тряхнула головой, отгоняя воспоминание. Огляделась, думая о том, кто мог заметил их заминку. Рядом облаком проплыли пышные юбки. Легчайшая фата летела по воздуху, как знамя победы. Великолепный генерал фон Шёнкопф вел Фредерику по кругу стремительно и плавно, сверкая улыбкой и источая галантность и уверенность. Что-то шепча, он на миг склонился к бледному обеспокоенному лицу невесты и бросил из-под бровей острый взгляд в сторону Яна и Джессики. Водопады белой тафты и органзы прикрыли их замершую пару от многочисленных гостей, расположившихся с бокалами в руках по разные стороны танцпола. Двухэтажное здание клуба для высших офицеров флота для церемонии арендовали целиком. Большой центральный холл, окруженный открытой внутренней галереей второго этажа, отлично подошел для того, чтобы вместить многочисленных гостей и устроить танцы. Из закрепленных на уровне галереи динамиков лилась легкая музыка. Настежь распахнутые двери вели в обширный сад. Сквозь них были видны белеющие в прозрачных летних сумерках тенты, гирлянды зажженных фонариков на деревьях, люди, угощавшиеся вокруг столов с легкими закусками. Четыре часа назад в этом саду флот-адмирала Яна Вэньли и его бывшего адъютанта, мисс Фредерику Гринхилл, сочетали браком. Джессика прибыла на церемонию минута в минуту, собранная и спокойная. За эти дни пару раз ее посещала малодушная мысль опоздать и явится на свадьбу, когда основная торжественная часть будет уже закончена. Член палаты представителей и одна из ключевых оппозиционных фигур Джессика хмурилась и внутренне одергивала себя. Да, понятная слабость. Но она должна быть там — представить Вэньли нескольким важным людям, провести несколько важных разговоров. В конце концов, она собирается работать, а не предаваться бесплодным сожалениям или ревновать Вэньли к молодой и красивой невесте. Она смирилась, что с Яном ей не светит, много лет назад, еще на последних курсах учебы, с горечью наблюдая, как он все чаще избегает ее, оставляя вдвоем с Жан-Робером. С молодым лейтенантом Лаппом было удивительно легко. Жан-Робер умел отвлечь и рассмешить, ухитрялся быть одновременно общительным и ненавязчивым. Ян вечно болтался на передовой, а Жан-Робер тогда занимал штабную должность, всегда был рядом, не торопил и ничего не требовал. Джессика ценила и уважала его, и в какой-то момент эти чувство переросли в нечто большее. Да, она полюбила Жана-Робера, согласилась выйти за него. И он был ее лучшим другом. К сожалению, Ян никогда не смог бы им стать. Он выжил под Астартой, и чудовищная смесь из облегчения и вины тогда, на кладбище, почти размазала ее. Она не хотела видеть Яна и не хотела видеть в зеркале себя. Жан-Робер был лучшим человеком из тех, кого она знала, он любил ее — и погиб. Ярость, вина и горечь утраты переродились в порыв к действию. Это помогало. В последнюю встречу с Яном на Тернуссене Джессика подумала, что его жалость — последнее, что было нужно на том пути, который она избрала. И все же, когда после подавления путча Гринхилла глава отделения в ее больнице обмолвился о знаменитом посетителе, сердце Джессики предательски забилось. Пачкая руки, она бездумно водила кончиками пальцев по пластиковой поверхности тумбочки, стирая жирную ярко-оранжевую пыльцу. Огромный букет без карточки. Неуместные цветы, неуместные чувства. Неудачный путч и расстрел на стадионе сделали из нее героиню. Джессика, стиснув зубы, приняла правила игры. Она делала политическую карьеру, следила за новостями об адмирале Яне и операциях Тринадцатого флота, все реже навещала могилу жениха. Выборы в парламент, лидерство в оппозиционной партии, борьба за места в кабинете, начало новой войны… Ее чувства постепенно отдалялись, выцветая. Сплетни в прессе, а затем и известие, что Ян женится на своем адъютанте, не сколько ударили, сколько удивили Джессику. Тот человек, которого она помнила, не стал бы заводить отношений с подчиненной. Но люди меняются. «Нет, — подумала она тогда, стискивая в руках газету со страничкой светской хроники, — только не Вэньли». Но он и правда изменился. Самый молодой флот-адмирал в истории Альянса, он выиграл величайшую битву и проиграл величайшую войну. И теперь собирался драться дальше. В полутемном ресторанчике, во время неожиданной, как подарок, встречи, Джессика в который раз привычно отодвинула в сторону боль и тоскливое безответное чувство. У них была общая цель. Ян собирался играть на ее поле, верил в нее, и Джессика не собиралась его подводить. Вернувшись из ресторана после встречи с Яном в свою квартиру на одном из последних этажей новостройки, Джессика долго сидела на подоконнике у распахнутого окна. Переливающиеся далекие огни набережной-змеи расплывались перед глазами. Джессика разрешила слезам спокойно течь, отстраненно думая о том, что выплакаться сейчас — это хорошо и полезно. Теперь-то она точно не сделает этого посреди свадьбы. Она будет в порядке. И все действительно было в порядке. Джессика тепло поздравила Вэньли и его невесту, выглядевшую совсем юной во всем этом тюле и с цветами в волосах. Она представила Яна главе крупнейшего медиахолдинга, нашла у столиков с закусками главу профсоюза работников верфей и ректора крупнейшего в столице университета. Отметила среди гостей Айлендса, нового министра промышленности, обожающего прятать острый ум за ужасными манерами. До поражения под Вермиллионом он был одним из лучших парламентских лоббистов военных концернов. Вот его пока нельзя подпускать к Яну, Айлендса она возьмет на себя. Беседуя с очередной парламентской шишкой, краем глаза Джессика увидела за одним из угловых столиков рядом с Юлианом владелицу известной картинной галереи. Воспитанник адмирала пламенел румянцем, смущался и что-то тихо и серьезно отвечал откровенно флиртующей собеседнице. Немногие знали, что кроме богатого отца-фармацевта, у экстравагантной красавицы имелся незаметный муж — глава ведомства внешней разведки. В сад бок о бок с бокалами в руках направились вице-адмирал Кассельн и приземистый лысый человечек — управляющий патронным заводом в Тернуссене. «Неосторожно. Надеюсь, Алекс знает, что делает». Джессика задумалась и вздрогнула, вдруг обнаружив рядом с собой белый парадный китель. Ян мялся, отводя глаза и кусая губы, а затем скороговоркой сказал: — Прости, я знаю, что ужасно танцую, ну… ты помнишь, наверное. Фред, по правде говоря, просто измучилась меня учить. Эээ… у меня вроде немного начало получаться, но все еще не уверен, что твои туфли в безопасности. Можно тебя пригласить? Джессика вздохнула, не понимая, что с ним такое. Им действительно нужно поговорить. Хотя бы обсудить то, что она приняла предложение возглавить Комитет по обороне и вооружениям. Один безопасный танец для абсолютно делового разговора. Она незаметно посмотрела по сторонам. Фредерика обнаружилась неподалеку, но даже не обернулась в их сторону. Странно напрягшись и почти вытянув руки по швам, она не отрываясь, смотрела на шумную группу гостей, среди которых выделялся громко смеющийся атлетичный блондин с отчетливо феззанским выговором. Ян осторожно взял Джессику за рукав, потянув к танцующим. Она опознала первые такты мелодии. «Ветер и вода», отлично! Шесть с половиной минут — это целая вечность.

***

— Этот пост — ловушка. Тебе сейчас нужно держаться подальше от любых армейских дел. Из-за «Шервуда», в первую очередь. Джессика уверенно положила Яну руки на плечи, заставляя продолжить танец и ловко уворачиваясь от форменных ботинок, все норовящих наступить ей на ногу. — Мы уже часть правящей коалиции, Вэньли. Не ты ли говорил, что перед лицом врага все должны объединяться? — Да, и поэтому, если «Шервуд» выплывет наружу, ты можешь утонуть с нами. Не пойдет. Ты… политики должны любой ценой оставаться в стороне — в этом план. Ян говорил тихо, но абсолютно непререкаемым тоном. В парламентских коридорах посмеивались, что на мостике во время боя адмирал Ян к команде «огонь!» частенько добавляет «пожалуйста» и «будьте любезны». Но сейчас Вэньли был по-настоящему зол, и Джессика внезапно поймала себя на том, что любуется им. Когда неопрятный лохматый лейтенант, испуганно моргающий под прицелом журналистских камер, был назван героем, спасшим Эль-Фасиль, многие не поверили. Джессика их прекрасно понимала. Ян мог обмануть и запутать кого угодно. Но только не ее. Она всегда видела его настоящего. — Твой план, Вэньли, — Джессика спокойно посмотрела ему в глаза, подчеркивая первое слово. — Но здесь не армия и не война. Здесь либо все делают и отвечают вместе, либо никак. Я приняла предложение Лебелло возглавить Комитет. Завтра это будет во всех газетах. Оставь мне политику. Кажется, именно для этого я тебе и нужна, ведь правда? Ну так, космос тебя забери, дай мне делать мою работу. «А твоя работа — сберечь нам вооруженные силы. Не важно, будет ли Империя кушать нас по кусочкам, или, как ты и предполагаешь, Лоэнграмм по своему обыкновению устроит провокацию и ударит раньше. Мы можем сколько угодно ладить тут гражданское сопротивление. Но правда в том, что без флота нам конец. Вы будете «списывать» и угонять корабли, налаживать теневую систему снабжения — и только вопрос времени, когда имперцы все пронюхают. И на этот случай ты думаешь красиво и с грохотом сгореть в стратосфере. На Нептисе, кажется, есть такие птички… Притворяясь раненными, отводят лисицу от гнезда. Таков твой запасной план? Извини, но ётуна с два я тебя им отдам». Лицо Яна приобрело совсем несчастное выражение. Он открыл рот, опять собираясь возражать. Джессика на миг потеряла бдительность и чуть не вскрикнула, опять получив армейским ботинком по ноге. Кажется, с нее хватит. — Мне нужно сделать перерыв, — морщась от боли, сказала она. — Поговорим позже, Вэньли. Оставив Яна топтаться на танцполе, Джессика отошла к столикам с напитками. Ей было необходимо успокоиться. Почему-то искренний страх Вэньли за нее выбивал из колеи. Опять возвращал к глупым и бесполезным мыслям о несбывшемся. Джессика вдруг почувствовала себя смертельно уставшей. «Давай ты просто признаешь — прямо сейчас тебе больно и плохо. У тебя тут любимый человек только что женился на другой. Дай себе время, чтобы разобраться с этим». Шум множества голосов в зале отдавался болью в висках, свет ламп слепил, а мелодия танца сменилась и теперь звучала почти визгливо. Кажется, с галереи второго этажа можно попасть на открытую террасу с внешней стороны здания? Ей определенно нужно было побыть одной. Прихрамывая, Джессика поднялась по лестнице. Ярко освещенный зал внизу отсюда был виден, как на ладони. Она нашла глазами Вэньли. Тот разговаривал с Юлианом, время от времени вертя головой, словно пытаясь отыскать кого-то в толпе. Занятия политикой хорошо тренировали умение держать лицо, но с Яном… Это было по настоящему сложно. Тогда в ресторанчике она даже боялась не справиться. Слишком неожиданной была их встреча. Зато отсюда она могла смотреть на него сколько угодно. На чужого мужа. «Один разговор, один танец, — и вся твоя хваленая выдержка покатилась в черную дыру. Жалкое зрелище». Джессика с трудом заставила себя отвести взгляд от черноволосой макушки, почему-то уже изрядно растрепанной. В глаза опять бросилось белое облако свадебного наряда. У дальней стены генерал фон Шёнкопф церемонно целовал Фредерике руку, видимо, благодаря за танец. Молодая жена адмирала Яна, нахмурившись, переводила взгляд с Вэньли на стоящую на галерее Джессику. Внезапно страдание на лице Фредерики сменилось решительным выражением. Джессика отшатнулась и поспешила наверх. Только этого ей и не хватало! Цепляясь за перила и миновав галерею, она в конце концов распахнула одну из дальних дверей, ведущую на террасу. Здесь было пусто и тихо, лишь из сада время от времени долетели пьяные выкрики. Терраса тонула во полумраке, уличные фонари почти не освещали эту сторону особняка. Хорошо, здесь точно никто не увидит ее лица. Отойдя подальше от распахнутой двери, Джессика тяжело оперлась руками на каменную балюстраду. Впервые за много лет она пожалела, что так и не научилась курить. И, задумавшись, не сразу поняла, что на террасе больше не одна. — Председатель Комитета по обороне и вооружениям Эдвардс? Резко обернувшись, Джессика разглядела в полумраке фигуру с армейской выправкой, белую рубашку и длинный черный передник официанта. Узкое лицо мужчины оставалось в тени. «Откуда..? Это же еще не огласили», — промелькнуло в голове. Неизвестный быстро шагнул к ней, вскидывая руку. Джессике отшатнулась. В лицо ей смотрело дуло армейского бластера. «Имперская шлюха!» — зло прошипел неизвестный, делая еще один шаг и прицеливаясь. Сбоку ярко освещенный дверной проем внезапно потемнел — его загромоздило пышное белое платье. — Мисс Эдвардс…! «Нет», — еще успела подумать Джессика, прежде чем услышала шипение бластерного выстрела.