Посиделки втроём

В комнате, где они обустроились, мягкие полы, стены со звукоизоляцией и разбросаны кресла-мешки. Тэцуро специально узнавал — пару лет назад здесь был музыкальный клуб и стены даже повидали несколько неплохих выступлений, но потом в Акитоши хлынули поступать одни спортсмены и фокус с творческого направления сильно сместился. Ещё Тэцуро чуть аккуратнее узнавал, а можно ли вообще здесь находиться во время тренировочного лагеря? Всё-таки это чужая школа, для ночёвки им выделены классы, но что насчёт других помещений? Вообще-то, не то чтобы можно. Но им с Бокуто в том году прям позарез нужно было. Они же два подростка со скачущим либидо и уверенным стояком друг на друга, чёрт подери! И это просто невыносимо, когда единственная более-менее не палевная и приемлемая в плане удобства опция во время лагеря — полапаться и отсосать друг другу в душе. Кафель отражает любой звук с двойным преувеличением, и как бы не было сильно их желание трахаться, душевые это всё равно слишком по-спартански. Даже для них. А они так редко видятся.! У Куроо из-за дополнительной подготовки к экзаменам и будущему поступлению особо нет времени ездить в Киото, у Бокуто поздние и выходные тренировки в школе олимпийского резерва и из-за них тоже нет времени ездить в Токио. Так и живут. Поэтому в своём бессовестном тандеме они добывают ключ с поста охраны и абсолютно бесчеловечно пользуются комнатой в своих неприличных целях уже второй год. Изредка в их компании материализуется Кенма, но шустро сваливает после первых тупых подкатов или поцелуев между Куроо и Бокуто, воспринимая подобное как сигнал к бедствию (читайте как: к началу процесса, который ему не очень хочется видеть в исполнении этих двоих) (учитывая его вроде как отношения с Куроо, это вполне объяснимо) Так и сегодня. Все адекватные уже спят без задних ног, и лишь истинные ночные птахи да коты бодрствуют. Ну, как бодрствуют. Куроо зевает уже третий раз, Бокуто активно делает вид, что он энергичен и полон сил. Акааши и без того почти всегда выглядит уставшим, а Кенма даже не пытается притворяться, моргая так тяжело, словно его мешки под глазами наполнены гирьками. Последние дни в тренировочном лагере самые тяжёлые, выносливости дай бог на половину того, на что были силы в первый день. А ещё хочется лечь в онсен и остаться в нём навсегда, вымокнув до состояния очень плохой собы. Может хоть так переутомлённое тело обретёт покой. — То есть вы… После отбоя приходите сюда, чтобы… Посидеть? — Акааши с лёгким недоумением вскидывает бровь. Бокуто ещё днём совершенно незаметно (их провожала недоумёнными взглядами половина зала) отвёл его в сторонку во время тренировки и как-то уж слишком предвкушённо позвал присоединиться к ним после отбоя. Но не уточнял, с какой целью и стало как минимум любопытно. Зная Куроо и Бокуто, ожидать от них можно буквально чего угодно. Поэтому Акааши даже не может сказать, что он фонтанирует версиями. Их настолько много, что почти бессмысленно пытаться предположить. — Я ухожу, — Кенма вдруг поднимается на ноги, уже зная, что сейчас будет. Его кошачий взгляд цепляется за Акааши, — на деле они будут пытаться развести тебя на секс, я бы на твоём месте тоже пошёл, — прямолинейно заявляет Козумэ и в голосе слышится странная злость. Куроо тут же недовольно цыкает на него, мысленно ставя разговор с Кенмой утром в разряд «крайне приоритетное». В этой же папке кучкуются «есть», «спать», «дышать», «играть в волейбол» и прочие базовые действия для того, чтобы Куроо мог спокойно существовать. — Какой секс, Кенма! Мы просто хотим посидеть втроём. — Хоть раз! — недовольно протягивает Бокуто, опираясь о ладонь позади себя, — почему-то никто не соглашается! — Действительно, почему? — безэмоциональное лицо Кенмы в сочетании с сарказмом в его голосе ощущаются эффектно. Куроо тяжело выдыхает. Кажется, им стоит снова обсудить эту тему. — Посидеть втроём? — Акааши вскидывает бровь. Он выглядит недоумённым, но… Но он хотя бы продолжает сидеть на месте, а не подскакивает как пружина после слова «секс». Возможно, у него просто ещё не до конца прогрузилось осознание. — Посидеть, — с довольной ухмылкой подтверждает Бокуто, глянув на своего связующего, — полапать друг друга, — поясняет он, пожав плечами. — Как-то так получилось, что нам с Куроо нравятся парни, а в летнем лагере их очень много, — невозмутимо продолжает Котаро, игнорируя всё больше расширяющиеся с каждой фразой глаза Акааши, — и многие… Ничего такие. — Друг друга трогать приятно, но хочется разнообразия, — завершает Куроо. По его расслабленной позе можно сказать, что он тоже чувствует себя в таком разговоре как рыба в воде. Только поглядывает взволнованно на Кенму. Акааши же неконтролируемо краснеет от подобных подробностей и силится переварить так небрежно кинутые слова. — Вы хотите сказать, что просто зовёте рандомных парней из волейбольных команд лагеря и предлагаете им что-то вот такое? — скептично подводит итог Акааши. — Не рандомных! — тут же возражает Бокуто. — Тех, кто понравился нам обоим, — Куроо жмёт плечами, усмехаясь. — То есть… — Кейджи начинает уверенно, но запинается на долю секунды, когда до него доходит смысл сказанного. Бокуто шумно смеётся. К своему связующему он сидит ближе остальных и кое-как перебарывает желание подсесть поближе. Акааши притягателен, но абсолютно не в том смысле, в котором его тянет к тому же Куроо. Тот горяч вполне прямолинейно и всем кристально понятно, почему хотеть Куроо Тэцуро вполне нормальная практика для любого пола. Тот хоть и страшный нёрд и заучка, каким-то образом умудряется сочетать это с харизматичными провокациями и самоуверенным характером. К Акааши его тянет по другим причинам. — Вообще, мы обычно не в лоб такие вещи говорим, — Куроо кидает недовольный взгляд на Кенму. Силится заодно прочитать что-нибудь на его лице кроме привычного «отъебитесь от меня, пожалуйста», но тот уже уходит в себя и в приставку и идёт на выход, — всё-таки мало кто разделяет наши с Бокуто свободные взгляды на эту тему. И я вообще, если честно не верю, что среди клубов найдётся кто-то ещё, кому нравятся парни, — он тяжело вздыхает, поднимаясь, чтобы закрыть за Кенмой дверь. — Кен? Поговорим утром, хорошо? — Козумэ недовольно молчит в ответ и выходит во мрак коридора, скрываясь за поворотом. Догонять его сейчас точно нет смысла. — Эй, нас уже как минимум двое! Я думаю, их дохрена, просто никто не будет говорить об этом вот так открыто, — с жаром заявляет Бокуто, — ты даже про Кенму не знал, что ты ему нравился, а вы с детства знакомы! — приводит он самый главный аргумент, слегка ухмыляясь. Тэцуро криво усмехается, возвращаясь обратно. — В этом есть доля правды, — вдруг подаёт голос Акааши. — О, ты всё-таки остаёшься? — Бокуто удивлённо смотрит на своего связующего. — Как вы можете видеть. — Но ты напряжён, — Куроо возвращается и теперь тоже переводит своё внимание на Кейджи, цепко осматривая того с ног до головы. — Естественно, — Акааши хмыкает и неловко отводит взгляд, чувствуя, что когда они оба так изучающе смотрят на него, это немного смущает. Будь они на площадке, это был бы совсем другой вопрос. — Тогда почему остался? — Бокуто вопросительно воззряется на своего связующего. Акааши теряется. Когда ты не особо задумываешься над тем что ты делаешь и почему, на такие вопросы отвечать сложнее всего. — Захотелось, — невозмутимо выдаёт он, спустя несколько секунд раздумий, — не могу объяснить, — честно добавляет он. — О, это не похоже на тебя, — с удивлением подмечает Котаро. — Я не особо знаю себя в плане подобных… Взаимодействий, — коротко поясняет Кейджи, — поэтому пока что сам мало что понимаю. — Тебе нравятся парни? — Куроо искренне старается придать голосу нейтральную окраску. Однако, в его интонациях и взгляде улавливается заинтересованность, которую ему сложновато скрыть. Мало с кем вообще получалось хотя бы дойти до этой темы. А тут, вот, Акааши. Сидит и слушает, хоть и донельзя напряжённый, но… Если он остался, значит для него это как минимум не табуированная тема? — Ну… — Кейджи буквально на долю секунды невольно косится на Бокуто, развалившегося рядом. На губах Котаро вмиг расцветает довольная усмешка, — я обычно не думаю ни о чём кроме волейбола и учёбы, но гормоны дают о себе знать, — он укладывает ладонь на свой же затылок в неловком жесте, — я пока не понял, насколько серьёзны те симпатии к парням, которые у меня есть сейчас, поэтому не могу точно сказать, — под такими внимательными взглядами со стороны двух капитанов, он чувствует себя словно на собеседовании. — О, кто тебе нравится? — Бокуто тут же оживляется, уставившись на связующего. — У меня есть одна версия, — Куроо издаёт смешок, и Кейджи щурится, смотря на него в ответ. — Что за версия? — Ты знаешь, Акааши, без сильной симпатии и интереса к человеку едва ли кто-то будет заниматься подсчётом его слабостей, — с ухмылкой протягивает Куроо и с удовольствием отмечает заалевшие щёки связующего. — Допустим, — негромко отзывается тот. — Оя, Акааааши, не думал, что нравлюсь тебе так, — Бокуто всё же пользуется тем, что сидит недалеко от своего связующего. Пододвигается ещё ближе, касается бёдрами, заставляя его напрячься и сжать пальцы, лежащие на коленях. — Но… Это как-то слишком неожиданно, — Кейджи отодвигается обратно, вежливо отказываясь и вдруг поднимаясь. Ноги ватные. Совсем не слушаются. Сердце стучит гораздо быстрее, чем должно бы. Господи, эти двое умудрились за пять минут задвинуть его в такие глубины осмыслений на тему своей ориентации и влечения, что подумать страшно. В прямом смысле, — может быть в другой раз, — сдержанно произносит он, облизнув пересохшие от волнения губы. Куроо разочарованно вздыхает, а Кейджи всё ещё не может даже посмотреть на Бокуто. Тот был так близко к нему, что внутри всё взвилось пожаром. Акааши мерещится, что если он сделает шаг, то просто упадёт, — спокойной ночи, — Кейджи шумно сглатывает. Попробуй сымитируй спокойствие и собранность, когда на тебя уставились два парня, которым ты, кажется, нравишься. И которые, кажется, нравятся ему самому. — А он хорошо держался, — Куроо тихо ржёт и достаёт из-под подушки небольшую бутылку с апельсиновым пивом. — Да ладно, ты тоже принял меня за невинного ребёнка сначала, — Бокуто оскаливается, гуляя взглядом по расслабленному телу рядом. — Думаешь, «в тихом омуте…?» — Может быть, — Бокуто жмёт плечами, хмурясь и вдруг крепко задумываясь, — мне теперь даже интересно стало. — Ты разве не ворчал, что он слишком сложный и непонятный? — Он таким и остаётся, — с лёгкой обидой в голосе бухтит Бокуто. Куроо издаёт смешок. — И от этого ещё интереснее? — подытоживает капитан Нэкомы, делая ещё один глоток сладковатого пива. — Типа того, — Котаро шумно смеётся. В его взгляде искрит золото, и Куроо прекрасно знает, что это зачаток сумасшедшего пожара. Теперь они всё же полностью предоставлены друг другу, и от этого внутри будоражит. Каждый раз как в первый. — Предлагаю в карты на раздевание, — вдруг выдаёт Куроо, и лезет за своей сумкой. — Хочешь удовольствие потянуть? — Разжечь Бокуто дело пары секунд. Тому дай свободу, он и сам разденется и Куроо разденет, и ему даже не придётся прилагать очень много усилий и времени. В мыслях и без того мельтешит чужое разгорячённое тело, что от предвкушения аж пальцы на ногах поджимаются. — Вроде того, — Куроо издаёт смешок. — Не всё сразу. — Вот же ты дьявол, — недовольно ругается Бокуто. Ёрзает на подушках. В его мыслях Куроо уже лежит распластанный на мягком полу и стонет под ним. А в реальности этот чертяка раскладывает карты, гаденько посмеиваясь, потому что он лучше всех знает о том, насколько Котаро нетерпелив в сексуальном плане. В первой партии Тэцу покорно снимает с себя носок. Во второй партии он со смехом снимает второй. Бокуто хочется завалить того и раздеть самому без всяких там выигрышей. В третьей партии Котаро кидает в своего недо-любовника только что снятую с себя футболку. В четвёртой Куроо медлительно стягивает с себя… Браслетик. Кенма подарил на новый год. — Какой ты противный, а, — Котаро злится и ворчит, недовольно зыркая на всё ещё одетого Куроо. — Тебе не холодно, Кота? — иронично уточняет он, ловко перемешивая карты. Его взгляд совершенно беззастенчиво гуляет по чужому подтянутому телу и мысленно Тэцуро уже расчерчивает карту чувствительных точек Бокуто Котаро, припоминая и тонкие запястья и банальную шею и чувственную поясницу, так покладисто прогнутую под ладонью… — А тебе? — ухмыляется он в ответ, заметив чужой взгляд. — Мне жарковато, — даже не задумываясь, бросает Куроо, — играем дальше? — Падла, — Бокуто тяжело вздыхает, но не может не признать, что так интереснее. Неожиданно, со стороны двери слышится тихий, но уверенный стук. Парни бросают взгляд друг на друга, а потом на дверь, напрягаясь, словно перепуганные животные. — Чёрт… Тренер всё-таки услышал? — Куроо хмурится. — Спрячь пиво, — негромко бросает Бокуто, резво вставая на ноги и двинувшись к двери. — От нас всё равно им пахнет, — Котаро машет рукой в ответ и бесшумно подходит к двери, прислушиваясь. Вдруг им обоим померещилось? Но, нет, стук повторяется, уже чуть громче. Тренер, наверное, стучал бы ещё более требовательно. Бокуто вздыхает и щёлкает замком, в напряжении приоткрывая дверь. — Да ладно? — на губах расползается ухмылка. — Кто там? — Я уснуть из-за вас не могу, — Акааши тяжело вздыхает. Решение далось ему не по щелчку пальцев. Просто как минимум последний час он успел потонуть в жАре, словно лежал не на футоне, а на сковороде. Эти два провокатора запустили какой-то запретный мыслительный процесс, от которого Кейджи не смог избавиться. Даже тот факт, что он был изнурён до состояния овоща после интенсивных тренировок не особо помог сомкнуть глаза. — Мы за два этажа от тебя, и мы ещё даже не начали, Акааш, как ты можешь не спать из-за нас? — лукаво отвечает Бокуто, опираясь плечом о дверной проём. Что-то в голове Кейджи цепко хватается за «мы ещё даже не начали» и на щеках проступает едва заметный румянец. Невольно всплывают слова Кенмы о «развести на секс» и пазл в голове чётко складывается в картинку с рейтингом 18+. Снова. А он ещё даже не зашёл в комнату. — Думаю много, — честно сознаётся парень, заставив себя посмотреть Бокуто в глаза. — Надо не думать, а действовать! — Скандирует из глубины комнаты Куроо, уже понявший по голосу, кого занесло обратно в их уютное пристанище. Акааши хмыкает. — Мне нужно было подостыть. — Да, мы видели как ты неплохо так нагрелся, — поддевает его Бокуто, оглядев парня с головы до ног. — Дресскод этой комнаты — топлесс, — Котаро складывает руки перед грудью, с вызовом смотря на связующего. — Бокуто, придурок! Ты сейчас его спугнёшь, дай он хотя бы так зайдёт, — шипит на него Куроо со спины. Акааши выдерживает испытующий искристый взгляд, мысленно подмечая, что он ещё не раз, видимо, почувствует его на себе за эту ночь. Если, конечно, он решится остаться до конца. — Хорошо, Бокуто-сан, — он легким жестом стягивает с себя тонкую футболку, оставаясь с оголённым торсом. В совином взгляде вновь меняется эмоция, и у Акааши внутри поддаёт жарким волнением от того, как Бокуто смотрит на него теперь. Этот взгляд совершенно новый, абсолютно несравнимый с тем, который он ловит от него на тренировках или в школе. — Вечер обещает быть интересным, — Котаро обводит глазами напряжённые мышцы на чужом теле, и Кейджи мерещится, что тот уже касается его ладонями. Эта мысль настолько ярко заедает в голове, что он без промедления заваливается в комнату, чтобы скрыть очередной приступ неловкости. За спиной щёлкает замок. Кажется, пути назад нет. — Будешь пиво? — Тэцуро усмехается, приподнимая в руке оранжевую прозрачную бутылку, — оно не сильно алкогольное, но помогает расслабиться, — со знанием дело комментирует он. — А тебе точно не помешает, Акааши, — Бокуто обволакивающе приобнимает парня за напряжённые плечи, заставив того мелко вздрогнуть от такого прикосновения. Сердце вновь разгоняется в груди, но в этот раз хотя бы не так сильно. — Ты только не –санкай хотя бы тут, — ворчливо произносит атакующий, — хотя бы просто Бокуто! — Или Котаро? — Акааши наполовину оборачивается, слабо усмехаясь. Шаблон с треском рвётся пополам. Бокуто хочется заорать от восторга от этой внезапной перемены. В тёмных глазах Акааши плещется невесть что в перемешку с непонятно чем и тот кажется ему слишком сложной, но безумно завлекающей головоломкой, которую ему срочно нужно разгадать и разложить на звуки, запахи, движения. Он, чёрт подери, всё ещё непроницаем как скала, и всё ещё единственное, что выдаёт его интерес и наличие эмоций, это покрасневшие щёки и тот факт, что он пришёл сюда по своей воле. И то, что он, кажется, только что крайне самоуверенно флиртовал с ним. И, ладно, эта слабая усмешка тоже явно не из обычного его спектра эмоций. — О, боже. Мы уже на него плохо влияем, — Куроо искренне ржёт, — продолжайте, мне нравится. — Можно мне просто посидеть для начала, — со вздохом просит Акааши. Он окидывает взглядом разбросанные карты, слегка вскинув бровь и мягко садится, вновь выскальзывая из-под касания атакующего. — Просто посидеть точно нельзя, — вполголоса отвечает Бокуто, усаживаясь позади него. Он нагло проскальзывает ладонями по горячей коже и крепко прижимает Акааши к себе, укладывая ему подбородок на плечо. У Кейджи в этот момент лихо сбивает дыхание, больше от неожиданности. А потом приходит чёткое ощущение тесного телесного тепла, почти во всю спину. И дыхание слабо сбивает ещё раз. — Бокуто — Акааши, 1:1, — Куроо ехидно улыбается, заметив как связующего выкидывает из реальности от неожиданности. — Бокуто-сан, — Кейджи назло делает паузу после этого обращения, — вы знаете, что если вы хотите с кем-то физически сблизиться, то это нужно делать более деликатно? — Тэцуро добродушно ржёт после этой фразы. — Деликатно это долго, — ворчит Бокуто и принципиально игнорирует поучительный сарказм в голосе, явственно слыша, что это напускное. Акааши точно не тот человек, который будет молчать, если ему что-то не нравится. Если бы ему не нравились руки на его талии, он бы их убрал. Если бы его не устраивала эта фамильярность в свою сторону, он бы со своей фирменной серьёзной миной об этом сказал. Если бы он был против, что Бокуто так тесно прижимается к нему, он бы снова отодвинулся. Но он даже не попытался. А у Бокуто ещё с дневной игры под палящим солнцем чесались руки кого-нибудь потрогать. Ему только дай хотя бы намёк на зелёный свет и вот, его губы уже вжимаются в горяченную шею, а зубы мягко прикусывают тонкую кожу, заставляя всё остальное тело инстинктивно вздрогнуть от неожиданности. — И не так горячо, — комментирует Тэцуро со стороны, посмеиваясь, и давая событиям идти так, как они идут. Акааши теряет весь свой саркастичный настрой, когда явственно ощущает лёгкую саднящую боль в шее. По телу словно проходит молниеносный импульс, приятно потянув внизу живота. И внезапность лишь подкидывает остроты ощущениям. Чёрт, у него настолько чувствительная шея? Или он изначально был слишком взведён, пока шёл сюда? Бокуто вдруг снова кусает, чуть сильнее и чуть ниже, и Кейджи невольно склоняет голову, в погоне за приятным ощущением. Как же сложно думать. — Эй, не сожри его, придурок, — Тэцуро вальяжно поднимается с места, оправдывая название их команды и опускается прямо напротив растерявшегося Акааши, внимательно того рассматривая. — А что, боишься, что тебе не останется? — дразнящего отзывается Котаро, вдруг широко мазнув языком от основания шеи к уху, и Акааши тихо шипит, потерявшись в этом маленьком остром ощущении. — Ты его спугнёшь сейчас нахрен своим напором, — Куроо издаёт смешок, и Кейджи поднимает на него взгляд. — Лучше так, — негромко, но уверенно проговаривает он, и в голосе ярко-ярко слышно, насколько ему неловко. Он встречается глазами с капитаном Нэкомы, вновь заставляя себя смотреть неотрывно, словно бросая вызов. — Уверен? — Тэцуро смотрит в ответ серьёзно и даже немного пронзительно, хоть на губах и цветёт довольная кошачья ухмылка. — Если я начну думать, то скорее всего снова приду к тому, что мне слишком неловко и мне снова захочется уйти, — вдруг честно сознаётся Акааши, — а пока Бокуто-сан пр… Эй! — Кейджи слабо дёргается, когда на шее расцветает очередной укус. Ещё сильнее. Ещё ярче. — Перестань называть меня «Бокуто-сан»! — недовольно ворчит он, — а то я тебя искусаю. — Хорошо, Бокуто-сан, — невозмутимо отзывается Акааши, вызвав смех со стороны Куроо. Кейджи снова слабо вздрагивает и снова жмурится от этой приятной волны внизу, когда Котаро ещё ощутимее кусает его. Где-то на пояснице бегут мурашки от удовольствия. — Какие у тебя нелепые угрозы, Кота, — Тэцуро издаёт смешок. Акааши сбивчиво выдыхает, силясь всё же оставить частичку думающей части мозга в сознании, но Бокуто вновь смыкает хищные зубы на его шее, ближе к затылку. Реакция Акааши на простые укусы жарко отзывается внутри и желание действительно покусать эту саркастичную задницу с ног до головы растёт в геометрической прогрессии. Он даже пропускает мимо ушей очередной подкол со стороны Тэцуро, ладонями огладив напряжённое тело в своих руках, и Кейджи неумело подставляется под пальцы. Дыхание вновь сбивается от новизны ощущений. Желание гораздо горячее опытности. — Так неудобно, — недовольно проговаривает Бокуто, — хочу тебя всего, — в его интонациях детская капризность, но если на площадке это звучит доставуче, то сейчас Акааши ловит себя на мысли, что это даже… Заводит, в некотором роде. — В каком… Из смыслов? — с трудом проговаривает Кейджи, пока Котаро нетерпеливо переползает. Тот вдруг мягко пихает его ладонями в плечи и опрокидывает на спину, нависая сверху и довольно ухмыляясь. — В прямом, — легко отвечает он, и у Акааши снова сбивает дыхание. Чёрт. Теперь они лицом к лицу. А он весь раскрасневшийся, растерянный и нелепый в своей неопытности… Чёрт, — не смей начинать думать, Акааш, — Бокуто от слов шустро переходит к делу и очередным жадным укусом помогает связующему перестать думать и почти забыть осмысленную речь. Кейджи пытается понять свои ощущения, но внизу стремительно разгорается пожар. Котаро жадный, словно оголодавший и под его импульсивными ласками всё плавится. Губы собирают угловатые плечи, ключицы, грудь, беспорядочно и хаотично. Самозабвенно. Акааши вмиг теряется в этом огне, тяжело дышит и распаляется легко, словно спичка. Бокуто ведёт носом по рёбрам, смыкает зубы на боку под ними и сверху слышится едва слышный глухой стон. — Как его ведёт-то с укусов, — рядом возникает тихий, слегка охрипший голос Куроо, и Акааши осознаёт, что успел забыть о его существовании. — Побудешь зрителем пока? — Бокуто заставляет себя оторваться от чужого тела и глянуть на Тэцуро. — Ты же знаешь, что я люблю смотреть, — тот довольно оскаливается, а Акааши слабо прикусывает губу изнутри. — Ты присоединишься потом? — вдруг выпаливает Кейджи, даже не сразу осознав, что сказал. Щёки стремительно заливает краской, — то есть… — Конечно, — Куроо ухмыляется, приятно удивившись, — как будто я дам вам развлекаться только вдвоём, — он весело фыркает и шумно шуршит огромным креслом-мешком, подтягивая то к себе и устраиваясь поудобнее. — Чёрт, — Акааши жарко выдыхает и закрывает себе глаза тыльной стороной ладони. — Ух, ты, бесконтрольные фразочки, — Бокуто нагло оглаживает ладонями напряжённые бёдра, беспардонно их раздвигая и усаживаясь между, — да ты и правда поплыл, Акааш, — довольно отмечает он, вдруг перехватывая под коленями и жарко вжимаясь собственным уже твёрдым возбуждением внизу. Кейджи невольно напрягается, пытается слушать свою реакцию и тело. Внизу всё сладко тянет, превращает мысли в мешанину, но Котаро и без того не даёт ему ни секунды. Его пальцы продолжают изучающе сжимать, давить и гладить, забираются по бёдрам под шорты, и Бокуто словно нарочно игнорирует твёрдый член, контур которого чётко выделяется под хлопковой тканью. — Это… Стыдно, — Акааши шумно выдыхает, смотря вниз. В его глазах тёмная поволока и всё сосредоточение уходит вниз, в возбуждённый орган. — Что? Быть возбуждённым? — Бокуто смотрит снизу вверх, слегка озадаченно, но его ладони продолжают безостановочно гладить горячую кожу. — Не знаю, — потерянно отвечает Кейджи. Его грудная клетка вздымается как после часовой силовой тренировки. А это Бокуто ещё даже не прикасался к нему внизу… — Этот придурок возможно начнёт дрочить на нас, так что тебе будет ещё стыднее, — с ухмылкой предупреждает Бокуто, кинув короткий взгляд в сторону Куроо, посиживающего в кресле с бутылкой пива. Его стояк видно даже с их ракурса, но руки расслабленно раскинуты в стороны. — Господи, — Акааши жарко шумно выдыхает, снова жмурится от неловкости. — Я за него, — со смешком отзывается Куроо, бросив руку в воздух. Это странным образом разряжает обстановку. Кейджи чуть расслабляется и обессилено роняет голову на мягкий ковёр, закрывая глаза. С его губ то и дело срываются жаркие шумные выдохи, и он с трудом позволяет себе потонуть в ощущениях. Позволяет хотя бы ненадолго уйти с головой и забыть о последствиях, доверившись настойчивому асу. Бокуто и сам взведён до предела, разгорячённый, раскрепощённый, с жадностью берущий. С обалдевшим от ощущений Акааши, краснеющим от чужих рук на своём теле, они словно два полярных магнита. Язык мягко проходит прямо над кромкой шорт, Бокуто прикусывает тазобедренную косточку и продавливает обе пальцами, сжимает с силой. В почти пустой голове связующего настойчиво висит только вопрос о том, откуда Котаро придумывает всё то, что он сейчас вытворяет, а у того голова совсем пустая и инстинкты вместо рациональной части мозга. Да и с Акааши всё так просто… Тот словно пианино, нажал на клавишу — услышал звук. Втянул губами сосок — услышал сбивчивый выдох, прикусил в бок — тело чуть напряглось, едва ощутимо выгнулось. Эмоции и мысли Кейджи он никогда не мог понять, но вот его тело… Становится читаемым даже слишком быстро. Губами он вдруг давит на пах, обхватывает уже твёрдый возбуждённый орган сквозь ткань и проезжается носом, шумно вдыхая, втягивая запах чужого тела. Возбуждение пронзает низ живота, и Акааши слабо выгибает на ковре. От смущения, кажется, загораются уши. Бокуто так раскованно существует своим лицом где-то там, между его ног, что подобная лёгкость и невозмутимость удручает его. Насколько он, чёрт подери, ничего не стесняется? Неужели ни капли не стыдно? Не неловко? Где-то сбоку тихо присвистывает Куроо и едва слышно чем-то шуршит. Кейджи жмурится, тяжело стыдливо дышит и закрывает горящее лицо предплечьем, впиваясь ногтями в собственную ладонь. Ему без сомнений ужасно хорошо. Точнее, даже, его перевозбуждённому телу. Ему самому до одури жарко, стыдно и неловко, потому что Бокуто, кажется, хренов танк: «вижу член, цель не вижу препятствий», продолжает напирать и гладить его между ног, по бёдрам и согнутым коленям. Он вдруг отрывает губы и подключает пальцы, широко мажет по внутренней стороне бедра и крепко сминает член ладонью. Акааши слабо выгибает навстречу, и он стонет. Сдавленно, стыдливо, но так несдержанно и этот абсолютно честный звук со стороны обычно безэмоционального связующего слегка сводит Бокуто с ума. Сбоку тяжело выдыхает Куроо. Акааши опять забыл о его существовании. Но, кажется, тому нравится происходящее. — Ты такой чувствительный, — с трудом проговаривает Бокуто, перемежая слова с жаркими выдохами. Его пальцы вновь сжимают перевозбуждённый член, и ещё один восхитительный сдавленный стон срывается с закрытых предплечьем губ, — Акааш, не закрывайся, — вдруг негромко просит Котаро. Незамысловатым жестом он перехватывает чужую руку и прижимает над головой к мягкому полу. Не с силой. Словно давая возможность легко освободиться, — ты всё ещё стесняешься что ли? — Он слегка ухмыляется. В тёмно-зелёных глазах — поволока. И эмоции. Яркие, наконец-то заметные и понятные не очень эмпатичному Бокуто. Акааши весь залит жаром, лицо красное, волосы растрёпаны и дыхание сбито напрочь. Он также дышит после первой пробежки на тренировке. Широко, тяжело. И так же пахнет собой. Но сейчас он смотрит совсем иначе. Стыдливо и чуть ли не потонув в золотистых радужках, в которых плещется неконтролируемое пламя. — Да, — Кейджи упёрто отводит взгляд в сторону, но тут же жалеет об этом. Сбежал из одного пожара и случайно упал в другой. Дыхание снова сбивает. Куроо всё там же, но теперь пиво стоит на полу рядом, а одна из ладоней там, внизу, в шортах. Его глаза закрыты, брови нахмурены и характерное движение рукой даже слишком легко даёт понять, чем он занимается. — Что, там получше зрелище? — Поддевает его Бокуто и вновь опускается лицом к шее, прикусывая тонкую кожу, — а я предупреждал, — он раскатисто тихо смеётся и словно невзначай запускает ладонь под тонкие шорты, оглаживая чужое горячее возбуждение. Акааши плавно выгибается, поддаёт бёдрами наверх, к умелой руке и стонет уже распалённее. Ещё несдержаннее. Глаза вновь зажмурены, но рукой он не закрывается. Котаро воспринимает отсутствие отказов как согласие и вновь уходит вниз, нетерпеливо начав стягивать с Акааши шорты. Тот мгновенно вспыхивает и даже хочет начать протестовать, но не может найти повода, кроме страшного стеснения, чтобы отказать Бокуто в порыве увидеть его обнажённым. Поэтому он хмурится и сдаётся, сводя ноги, чтобы было проще. Его мозг словно опьянён происходящим, и он снова откидывается назад, молясь всем богам, чтобы не сгореть со стыда. Одно дело, когда вы видите друг друга без одежды в общем душе после тренировки, и совсем другое, когда ас твоей команды с неприличной жадностью сам раздевает тебя и выглядит при этом так взбудоражено и заведённо, что внутри что-то ёкает. — Ояяя, — оценивающий голос капитана Нэкомы выбивает ещё часть мыслей из головы. Вот уж кто точно не видел его без одежды так это Куроо. Чёрт. Это всё-таки смущает. — Куроо, ты чего там уселся, вроде присоединиться обещал? — Недовольно ворчит Бокуто, и Акааши тут же переводит на него слегка напряжённый взгляд. — А… — Кейджи грузно выдыхает и закрывает лицо руками, — неважно. — Не хочешь? — Котаро вопросительно смотрит на связующего. — Не знаю, — честно отвечает он, всё же открывая глаза и смотря на Бокуто, — мне сложно думать в таком состоянии, — добавляет он, переведя взгляд на Куроо, распластавшегося в мягком кресле. — Мне и зрителем нравится, — он пожимает плечами, усмехаясь. Акааши силится не смотреть на обрезанную кромкой шорт руку Куроо, потому что тот продолжает медлительно себе надрачивать, пока… Пока говорит с ним. Чёрт, — да и мне кажется, что тебе будет не особо комфортно со мной, учитывая, что мы почти не знакомы, — легко бросает он в продолжение своих слов, мягко усмехаясь. Акааши прикусывает губу. — Да… Вероятно, — он слабо кивает, сбиваясь в выдохе. Котаро даже во время разговора продолжает наглаживать его, обеими руками водя туда обратно по внутренней стороне бёдер. И постепенно к этому даже получается привыкнуть. — Ты не будешь чувствовать себя обделённым? — Озадаченно спрашивает Бокуто. — Да мне и своей руки хватает, — колко отзывается он. — Эй! Ты ещё между мной и рукой выбери руку! — возмущённо выдаёт Котаро в ответ. — Хорошо, договорились, — Тэцуро давится смешком, силясь не смеяться в голос, чтобы не сильно сворачивать атмосферу. — Его иногда полезно динамить, Куроо-сан, — встревает в разговор Акааши. Куроо искренне ржёт в ответ, не сдержавшись. — Эй, только не смейте меня оба динамить! — Если тебя иногда не динамить и не останавливать, ты начинаешь думать, что тебе всё можно, — добавляет Акааши, удивляясь, как он может в таком-то положении язвить и осуждать Бокуто. Куроо сбоку ехидно ухмыляется. — Как сейчас, например? — Котаро весело фыркает, заставляя Акааши снова зардеться. — Как… Как сейчас, да, — уже тише проговаривает он, отводя нахмуренный взгляд и словно вспоминая, что он, вообще-то, голый. И у него стоит как никогда в жизни, чёрт подери, на вот это самое безостановочное, нетерпеливое и импульсивное… — И чего мне сейчас нельзя? — лукаво спрашивает Бокуто, ухмыляясь и пальцами давяще пройдясь совсем рядом с возбуждённым членом. Он снова захватывает гибкий горячий орган в ладонь, скользит большим пальцем по чувствительной головке. И Акааши снова с головой падает в омут, тихо зашипев. На секунду он ощущает себя тряпичной куклой в руках умелого кукловода. Бокуто довольно улыбается произведённым эффектом, продолжая натирать мягкую головку и размазывая скользкую пахучую смазку по ней. Большой палец скользит чуть в сторону, трёт уже уздечку и Кейджи захлёбывается в тихом стоне. Его дыхание ещё более беспорядочное, порывистое, грудная клетка ходуном, вверх и резко вниз, на жарких выдохах. Воздуха не хватает. Внизу стягивает, так сильно и сладко, что начинает кружить голову. Бокуто не делает ничего особенного, просто стимулирует самые чувствительные точки на члене, но, чёрт, как же ощущения отличаются, когда тебя там касается кто-то другой, а не ты сам… Вопрос ожидаемо остаётся без ответа. Акааши сам просится в руку, невольно плавно ведёт тазом вверх и жмурится, уже больше от удовольствия, нитями пронзающего всё его тело. Котаро сжимает его крепче внизу и вдруг прижимается чем-то тёплым и мокрым. Кейджи шумно выдыхает, смотрит вниз и вспыхивает, осознав, что Бокуто взял его член в рот. Бокуто. Взял. Его член. В рот. — Блять, — Акааши несдержанно ругается, кажется, второй или третий раз в жизни, но Котаро никак не реагирует, по понятным причинам. Тёплый язык мешается в ощущениях с мягкими губами и Кейджи снова падает назад, опьянённый, обалдевший и почти ничего не соображающий. Всё тело ощущается как одна огромная чувствительная точка. Бокуто продолжает измываться. Всасывает губами головку и лижет уздечку, словно проклятый леденец, и Кейджи пропадает из этого мира, утонув в ощущениях. Голову кружит, из груди рвутся редкие протяжные стоны, всё ещё сдавленные, из страха быть услышанным, но Акааши с каждой секундой становится всё больше всё равно на очень многие вещи. Он чуть шире разводит ноги, мелко импульсивно дышит и выгибается до острой боли в пояснице от яркости возбуждения. Ощущения прошивают его насквозь и напрочь отключают обычно работающий на полную мозг. — Ч-чёрт, — Акааши сжимает ворс ковра в пальцах, ёрзает и невольно мечется, переполненный нахлынувшим всем. Возбуждение планомерно растекается жаром внутри, тёплый мокрый рот обволакивает его член, и Кейджи не может понять, от чего его ведёт сильнее, от того, что Бокуто вытворяет языком или просто от того факта, что ему делают минет. Котаро следом пропадает в ощущениях. Акааши такой непривычно несдержанный и открытый, что «остановиться» звучит как проклятье. Он продолжает с жадностью принимать в себя твёрдый орган, сжимать его губами и безостановочно двигать головой, сбивчиво дыша. В какой-то момент головка утыкается в горло, но у Куроо член больше, поэтому это не особо останавливает. Лишь подстёгивает ещё сильнее. Делать минет Акааши чуть удобнее. Удобнее уткнуться носом в лобок и задержаться вот так, с упёртой в горло головкой, а потом отпустить и снова широко пройтись языком по уздечке. И снова заглотнуть в себя, лишь почувствовав, как остро выгибает чувствительное тело из-за его ласк. Куроо тоже было приятно, когда он делал так. Котаро увлекается этой реакцией, разгорается ещё сильнее и ускоряет голову, самозабвенно отдаваясь ощущениям. Его самого нехило кроет, и он сжимает себя ладонью внизу, шумно глухо застонав, в унисон с выпавшим из реальности Акааши. Где-то сбоку слышно как себе беззастенчиво дрочит Куроо. Его едва слышное сбитое дыхание и хлюпанье смазки от частых движений сжатой ладони на члене. Как же это будоражит. Но осознавать происходящее они все будут потом. — Бокуто… Я сейчас кончу, — Акааши кое-как заставляет себя подать голос. Его потряхивает от возбуждения и внизу всё болезненно сладко тянет, так невыносимо ярко, что хочется скулить. Котаро неразборчиво угукает в ответ. И продолжает двигать головой. Кейджи со стоном откидывается назад. Бокуто вдруг перехватывает его руку и укладывает себе на голову, и связующий беспрекословно ведётся, не особо соображая, что конкретно тот хочет. Котаро давит пальцами на его ладонь, сильнее, сильнее, сильнее. Ощущения обжигают, да и сам Бокуто подстёгивает задать свой темп, лишь бы кончить, и Акааши, кажется, впервые за весь процесс отдаётся своим инстинктам, слегка давя на голову Бокуто между своих ног и задвигав тазом навстречу жаркому рту. Котаро мелко сбивчиво дышит через нос и сильнее сжимает губы на пульсирующем члене. Он сжимает себя пальцами внизу и для себя и задаёт ещё более быстрый темп, распалённо глухо постанывая. — Ааааах.! Чёрт! — Акааши снова остро ломается в пояснице, кусает собственные губы и продолжает несдержанно трахать Бокуто в рот. Внизу живота всё копится, копится и копится это острое щекотливое ощущение и в один момент мощно взрывается, прокатившись сладкой волной по всему телу. Кейджи дёргается, мелко дрожит всем телом почти сразу резко отнимает руку от головы своего капитана. Внутри всё искрит, до темноты перед глазами и голову мощно кружит, удовольствие заполняет его с головы до ног, яркое, хоть и знакомое, но пестрящее кучей новых ноток. Котаро успевает в последний момент с силой оторваться от чужого члена, чтобы увидеть, как Акааши выгибает из-за оргазма. Увидеть его тело, так пошло раскрытое и напряжённое от удовольствия. На губах расцветает довольная усмешка. За всё время что они знакомы, это самое эмоциональное состояние, в котором он видел Акааши, и каждая секунда его ласк этого стоила. Знал бы он раньше, что за обычно закрытым, вечно собранным и порой слишком занудным парнем прячется такое… Чёрт. Но теперь надо решить ещё одну проблему. Бокуто запальчиво дышит и кидает взгляд на Куроо. Судя по его ленивой позе, Котаро единственный, кто пока что остался без оргазма. — Куроо, иди сюда, — возбуждённо шепчет он и подскакивает на ватные ноги, чуть не брякаясь обратно — подрочи мне, — чуть ли не жалобно просит он. Тэцуро слегка усмехается и легко позволяет Бокуто пристроиться напротив, сам подавшись вперёд. — Что, уже не можешь кончить от своей же руки? — провокационно проговаривает он сквозь тяжёлое дыхание. Куроо резво включается в процесс, обводит взглядом знакомое до детальки тело, всё раскалённое, почти доведённое до предела. — Могу, — Котаро хрипло стонет, носом утыкаясь в чужое плечо, — мне просто хочется с тобой тоже, — негромко добавляет он, и даже без детальных объяснений Куроо понимает о чём речь. Он довольно ухмыляется, его ладонь проскальзывает от мощной вздымающейся груди до перевозбуждённого члена и пальцы умело зажимают непокорную твёрдость в пальцах. Котаро вмиг дёргает тазом навстречу, дрожаще стонет. Он инстинктивно впивается ногтями в чужое плечо, и Тэцуро тут же слабо им дёргает. Бокуто послушно меняет ногти на мягкие подушечки пальцев и трётся носом о чужую шею, кое-как перебарывая соблазн и не кусая капитана Нэкомы никуда. Тэцуро почти сразу ускоряет ладонь на чужом члене. Обычно он до последнего растягивает процесс, играется и раздразнивает, но сейчас он и сам уже кончил, пока смотрел на этих двоих, да и Бокуто сейчас ещё нетерпеливее и заведённее, чем в начале процесса. Котаро хрипло стонет, неконтролируемо и шумно. Так несдержанно, что Куроо чуть не присоединяется к его возбуждению, немного осаживая себя. Второй раунд он сейчас точно не вытянет. — Блять, Тэцу… — Бокуто ругается, агрессивно толкается тазом в его сжатую ладонь и чуть ли не скулит от накатывающих внизу живота волн. Куроо рвано выдыхает, обжигается этой страстью и погружается в пламя с головой. Он знает, как сделать этому ходячему сумасшествию приятно, и каждый раз, когда Бокуто кончает из-за его рук, это особенно льстит. Так и сейчас: Котаро вдруг вскрикивает, весь дёргается, и вжимается ещё теснее головой, и на пальцы, немного на живот Куроо импульсами выплёскивается горячая сперма. Маленькая комната ненадолго остаётся наполнена лишь жарким дыханием. Куроо силится вернуть себя в узду и в трезвое мышление. Он тянется за салфетками и аккуратно стирает белёсую сперму с себя и с Котаро. Заставил себя приучиться делать это сразу, уже зная, что будет дальше. Тэцуро вяло обводит ладонью плечо Бокуто, оставляет короткий поцелуй и утягивает за собой, позволяя парню обессиленно плюхнуться сверху. Тяжеловато. Котаро тоже это понимает и кое-как сдвигается, шурша шариками в кресле. Акааши становится первым, кто более менее приходит в себя. Тело всё ещё погружено в приятную негу, безумно хочется свернуться калачиком и уснуть прямо здесь. Но несмотря на яркий оргазм, в голове Кейджи шустро просыпается его обычное рациональное мышление, и он медленно вертит головой, силясь найти хоть какие-то часы. Было бы неплохо завалиться спать прямо тут, но они в тренировочном лагере, им рано вставать, и их точно хватятся… — Ложись, Акааши, — Куроо первым замечает нахмуренного парня, — у меня будильник на пять утра, — Тэцуро зевает, махнув рукой куда-то в сторону сумок. Со стороны Бокуто вдруг слышится тихое сопение, — учись беспечности у лучших, — с ухмылкой добавляет он, слабо похлопав Котаро под обнажённой спине. — Он… Уже уснул? — Кейджи недоверчиво вскидывает бровь. Уж в больно неестественном положении лежит его ас. — Его всегда очень быстро вырубает после оргазма, — Тэцуро издаёт смешок и спихивает недо-любовника с себя, кое-как выкарабкиваясь из-под него, — при чём наповал, — кряхтя проговаривает он, лениво поднимаясь. — Давно вы вообще..? — Акааши снова прячет ладонь на затылке, чувствуя себя немного неловко. — Ну, началось всё в тренировочном лагере в том году, — Куроо подтаскивает ещё одно мягкое кресло, шумно заваливаясь в него. — Год с лишним, получается… Это многое объясняет, — Кейджи хмыкает и снова осматривается, уже сонливый, но всё ещё соображающий. О, вон в углу ещё одно кресло. Надо только встать… — Ты думал, почему он так уверенно всё делает, да? — Да… Было такое, — Кейджи всё же заставляет себя подняться, добрести до мутно-зелёного мешка и кое-как дотащить его до остальных. — Мы оба были охринеть какими неловкими, когда пробовали всё в первые разы, — Куроо посмеивается, даже не боясь разбудить сопящего рядом Бокуто. Акааши устало падает в кресло, ёрзает в нём, устраиваясь удобнее и подминая его под себя. — Ты не ревнуешь? — Кейджи смотрит сбоку на капитана Нэкомы, уже самого клюющего носом. Тот в ответ лишь слегка усмехается. — У меня не то чтобы есть какие-то нежные чувства к Котаро, чтобы я ревновал его. Да и позвать кого-то третьего было нашей общей идеей, — Куроо зевает, — я удивлён, что кто-то вообще согласился, но ещё больше я удивлён, что это оказался ты, — Тэцуро ложится набок, лицом к связующему. Её чуть-чуть, и он неконтролируемо провалится в сон. Но перед этим ему определённо нужно узнать кое-что, — у тебя, наверное, сейчас либо вообще нет мыслей, либо их наоборот слишком много, но… Скажи потом, не пожалел ли ты об этом всём, — Тэцуро сонливо усмехается, — а то это всё было охринеть как неожиданно, мы не хотели, чтобы оно произошло настолько быстро. — Я не думаю, что пожалею… Это новый опыт для меня, к тому же, приятный, хоть и очень стыдный, — Акааши слабо краснеет, ёрзая на кресле и отводя взгляд. — Стыд дело проходимое, — негромко отзывается Куроо, — спокойной ночи, — спустя несколько секунд его следом за Котаро проваливает в сон. Акааши выдыхает. Как бы он не был вымотан, мысли ещё какое-то время мешают заснуть. Куроо засыпает лицом к нему, и Кейджи задумчиво рассматривает его, пока его глаза не начинают слипаться и сон не забирает своё.