***
Темница. Юноша, которого удалось поймать и приволочь сюда, сидел подле стены и мрачно всматривался в одну точку. Его руки были скованы ржавыми кандалами, на ноге красовался толстый железный браслет, уходивший корнями прямо в стену. Дикая жажда. Тюрьма находилась прямо по дворцом, в земле, поэтому здесь не было окон. Слабое освещение исходило лишь от факелов, висящих на тёмных стенах коридора, свет попадал в его каморку через небольшое решётчатое отверстие в двери. Парень сменил положение на лежачее. Пол холодный, а воздух наоборот - душный, смрадный. От всего этого болела голова, а закоченевшие конечности ныли противной болью. Сколько он уже провёл здесь он не считал, но каждую секунду надеялся умереть до того, как начнутся пытки. Голод и жажда морили юношу. Но вот раздался какой-то шум извне. Открылась тяжёлая дверь и к нему прошли двое солдат. Грубо подхватив парня за подмышки, его поставили на негнущиеся ватные ноги. Через пару минут зашли ещё трое человек. Среди них малец узнал девушку и мужчину, по чьей вине он оказался здесь, третьим же был солдат, что нёс факел. Водрузив тот в предназначенную в стене выемку, все трое служивых развернулись и вышли, прикрыв за собой дверь. Немая пауза продлилась около минуты. - Уже обжился?, - мужчина с бородой и тёмными глазами приблизился к узнику, - Ну так, расскажешь всё сам или будем решать вопрос по другому? - Делайте со мной всё, что вздумаете. Ни ты, ни твоя баба ничего от меня не добъётесь! Волна возмущения захлестнула Султаншу. - Я не его... - Тихо!, - Паша развернулся в пол оборота от юноши и жестом показал девушке замолчать. Она слегка оторопела то ли от наглости, то ли от серьёзности мужчины, - Чтож, я бы возможно разговаривал с тобой, отродьем, более уважительно если бы ты был человеком чести. Но ты наёмник, - мужчина зло усмехнулся, выделив последнее слово, - У таких как ты нет чести. - Не вам меня судить. Ну же, убейте меня и я за всё отвечу Всевышнему, - малец сполз спиной по стене обратно вниз, к земле. Ибрагиму это не понравилось. Он подошёл совсем близко к бандиту и присел на корточки возле него. Мгновение и рука юноши была пробита насквозь ножом и намертво вколочена в пол. Поскольку обе его руки были скованы между собой, он завалился набок и закричал страшно, надрывно. Его иссушенное горло жгло, на глаза навернулись слёзы. Звенела цепь от ударов его ног по земле, которыми он размахивал в попытке укротить неприятные ощущения. - А теперь выбирай собака. Либо твой язык заговорит, либо я повешу его к себе за пояс.***
Она шла за лошадиным караваном. Её связанные запястья были привязаны к седлу одной из лошадей этих дикарей. Мужчины переговаривались между собой на языке, похожим на персидский, но со странным акцентом и выговором. Хатидже не знала, смогла ли спастись Хюррем, живы ли Султан и Ибрагим, но в душе она теплила надежду на освобождение. Несмотря на скотское отношение к ней, она понимала, что раз они не убили её сразу, значит она нужна кому-то живьём. Но кому? Знают ли они кого схватили? Лёгкая обувь на её ногах не оставляла прочных следов на траве. Все мысли Госпожи были о том, как сделать знак, отметку, чтобы её смогли отыскать. Наконец, бандиты остановились у реки. Лошадям был необходим отдых, а сами люди разбили небольшой лагерь. Столь спокойное поведение означало лишь одно - они точно знали, что за ними пока нет погони. Хатидже отвязали от седла и уже собирались привязать к дереву, когда она взмолилась: - Пожалуйста, мои запястья онемели от боли, Я не чувствую рук. - Молчать, женщина, - однако в этот момент другой мужчина положил ему руку на плечо. - Нас здесь дюжина, а она - одна. Развяжи её и усади к костру, пусть отогреется и поест. В любом случае ей не убежать. Недобро зыркнув на него, первый всё таки развязал девушку. Близилась ночь, дружелюбные деревья стали чернеть, где-то в глубине выли дикие звери. Хатидже молча сидела у костра и ела любезно предложенную ей жаренную оленину. Плевать было на этикет, она была жутко голодна. Мужчины вокруг неё сначала не обращали внимания на её персону, однако вскоре между ними воцарилось молчание и один из них обратился к ней. Про себя Хатидже назвала его Кротом, мужчина явно был самым старшим из всей группы, его левый глаз был покрыт бельмом, по внешнему виду он был не сильно опрятен, но и не уродлив, однако имел довольно мелодичный голос. - Позвольте отметить, что наша пленница так же красива, как и на том рисунке, который показывал нам наш господин, - Крот улыбнулся без тени ехидства, - Вас не зря называют красавицей Османского двора. - Так вы знаете кто я?, - Хатидже отвлеклась от еды. - Конечно знаем, куколка. Нам поручено доставить к Тахмаспу жену и сестру Султана, то есть тебя и твою сбежавшую рыжую подружку, - другой мужчина, которого Хатидже нарекла Гиеной, сплюнул в сторону от общего костра, - Прыткая оказалась, ну ничего, и её найдем. Обстановка, конечно, не располагала к задушевным беседам, однако Султанша осмелилась спросить: - Зачем мы нужны вашему господину? - Видишь ли, красотка, Великий Турецкий Отец (так обозвали Сулеймана наёмники) не угодил нашему вождю. Его гнев был силён, очень силён. Он велел найти его женщин и отнять их у него, чтобы сделать их своими наложницами, да бы ваш Султан умер от горя, узнав что его любовь и его драгоценная сестра имеют детей наполовину персов. Услышав это Хатидже Султан задрожала от ужаса, тогда как мужчины в приподнятом настроении рассмеялись. Вся еда узлом завязалась в её желудке, её обдало холодом. Услышать такое, да это просто варварство. Она ни за что не допустит подобного. Однако ночь сгустилась и все начали расходится на ночлег. Гиена остался ночным сторожем и продолжал сидеть у костра. Для Госпожи заботливо расстелили какое-то покрывало на траве недалеко от огня, чтобы она оставалась на виду. Сняв с себя обувь, она легла и долго смотрела на звёздное небо, прежде чем от усталости её веки закрылись и она провалилась в сон.***
Хюррем и Ибрагим сидели в кабинете Паши в тяжёлом молчании. Каждый думал о своём. Узнав от юноши, зачем Шаху нужны девушки, приближённые к Султану, оба пришли в оцепенение. Это казалось безумием, но всё было взаправду. Единственная хорошая новость из этого - Хатидже точно была жива. Ибрагим начал нервно барабанить пальцами по столу и первым подал голос: - Как считаешь, у нас есть шансы спасти её до того, как она окажется во дворце Тахмаспа? - Не знаю, Ибрагим, но чем дольше мы медлим, тем труднее нам будет их нагнать. Нам нужно что-то решать и быстрее, на счету каждая секунда. - Я могу прямо сейчас сформировать отряд в сто янычар. Так мы сможем быть менее заметными чем с армией, но всё равно достаточно быстро прочёсывать лес. Раз они везут её в Персию, значит нужно отправляться на восток, будем двигаться по направлению к Багдаду. - Так ты всё таки возьмёшь меня с собой?, - рыжая Султанша улыбнулась, взглянув тому прямо в глаза. - Неугомонная женщина, - улыбнулся ей в ответ Визирь, - Ты ведь всё равно увязалась бы за мной, даже если бы я запер тебя в Топкапы. Да, я предлагаю тебе поехать в моём сопровождении, твой ум и сноровка всегда восхищали меня и мне будет уж очень приятно смотреть на то, как впервые в жизни они будут работать мне во благо. - Очень смешно, Паша, - на деле ничего смешного в ситуации не было, но оба пытались хоть чуть-чуть отвлечься от предстоящего похода. - У меня есть лишь одно условие, Хюррем. Раз ты им нужна не меньше Хатидже, ты должна замаскироваться, иначе я рискую потерять вас обеих. - Замаскироваться? Как? Полностью покрыться? - Нет, сам факт наличия девушки в походе уже странно, поэтому мы сделаем из тебя настоящего воина, - Ибрагим поставил руки домиком и спрятал в пальцах улыбку, - Ты ведь прямо сейчас сидишь в мужском наряде. Он не сковывает твоих движений и не подчёркивает фигуру, осталось убрать волосы в тюрбан. Госпожа встала, не в силах терпеть его нахальство. Её взгляд высекал искры и метал молнии, а рыжая копна, казалось взъерошилась подобно шерсти дикого животного. - Ах так, Паша. А может лучше сразу срежешь мои локоны, чтобы наверняка? Я не собираюсь прятаться под одеждами и сама буду решать как одеться на наше маленькое дело, - она развернулась на пятках и уже собиралась выйти прочь, когда Ибрагим мигом догнал её и, бесцеремонно засунув пятерню в её шелковистые волосы, одёрнул на себя. Больно ахнув, Хюррем почувствовала как её руку завели назад и крепко сжали. - Может и отрежу, если не прекратишь дерзить мне. Этим походом заправляю я, я решаю кто и как поедет. Тебе не следует каждый раз выводить меня, чтобы я указывал, где твоё место, - он резко отпустил девушку и она глухо упала на пол, тут же переворачиваясь на спину и отползая в сторону. - Что ты себе позволяешь? Забыл кто я? - Преподаю вам маленький урок хороших манер, Хюррем Султан, только и всего. Ну так, вы со мной?, - он протянул ей свою руку, украшенную множеством перстней. Сначала Султанша медлила, чем очень выводила Визиря, уже много раз пожалевшего, что связался с этой упрямой, как ишак, девушкой, но всё же протянула свою ладонь в ответ. Они сцепились взглядами и рукопожатиями, заключив негласный договор.***
Проснувшись, Хатидже обнаружила, что всё сопровождение ещё окутано сном. Она медленно и тихо направилась к реке, да бы умыться и утолить жажду. Мысль о побеге существовала в её голове ровно до момента, пока её не окликнул Гиена. - Что ты делаешь? - Я умывалась. Если вы не против, то я хотела бы ещё вымыть ноги, - невинно бросила девушка. - Не затягивай здесь, - после чего мужчина вернулся к остальным и начал будить каждого по одиночке. Осознав, что у неё мало времени, Хатидже оторвала от своего платья лоскут, и, пока никто не заметил, привязала его к веткам ближайших кустов. Мужчины уже седлали лошадей и пришло время снова заставить её идти связанной за обозом. Хатидже покорно стерпела это и компания снова двинулась в путь, оставив на поляне безмолвно валяться пару женской обуви. Гордая и восставшая духом, Хатидже радовалась своей маленькой подсказке, оставленной для её спасителей.