Наказание

Всё было… не так, как обычно. Неправильно. Неестественно. Всё началось с того момента, когда Цзюньшан, Бин-гэ, вернулся из другого мира, быстро восстанавливая на ходу раны. Странно притом задумчивый и более раздражённый даже обычно сглаживающим его настроение видом обнажённых женских тел. Этот его взгляд, усталый и несколько разочарованный, словно полный неверия, что его гарем может быть так скучен, всегда вели к одному — к новым завоеваниям. Это было нормально и естественно, будучи одной из фавориток, достаточно удачливых, чтобы завоевать благосклонность императора до того момента, когда его взгляд замылился до той степени, что он едва различал одну женщину перед ним от другой, Ша Хуалин спокойно принимала любые желания её мужем новшеств. Это правильно, великому императору полагается великий гарем и много-много игрушек. Однако после загадочного происшествия в другом мире Ло Бинхэ не поспешил завоевать другую девушку. Он безостановочно суетился (кстати, никому, кроме Ша Хуалин не хватило бы смелости назвать императора «суетящимся»), выискивая какие-то артефакты и строя планы, пока наконец не привёл во дворец… Шэнь Цинцю. Шэнь Цинцю… Ша Хуалин всё ещё помнит впечатление, что он оставил ей при первой встрече. Смешной такой старик, не способный выиграть честно даже у мелкой сошки, но на тот момент слишком сильный, чтобы она могла на это указать. Вторая и, казалось, последняя их встреча произошла, когда Шэнь Цинцю только оказался в этой странной заклинательской тюрьме. Ло Бинхэ предлагал поглумиться над поверженным врагом, над извращенцем, что смел одаривать юную Ша Хуалин похотливыми взглядами или что-то такое. Откровенно говоря, ни его самого, ни тем более Ша Хуалин не волновало, были ли эти взгляды вообще, но она с радостью присоединилась к пытке. Всё. Через несколько месяцев Ло Бинхэ обмолвился, что его учитель умер, выглядя явно недовольным тем, что, даже доведённый до полного безумия, пускающий слюни и ссущий под себя при звуке шагов, его ненавистный враг ушёл от него. Тело Шэнь Цинцю было разрублено на уродливые куски, а пытки уничтожили его душу. И только эта чёртова встреча в другом мире дала Ша Хуалин понять, что единственное место, где Шэнь Цинцю ещё оставался жить, было в разуме Ло Бинхэ. Бедный, бедный мальчик, её несчастный муж~ Она бы утешила его, много раз, многими разными способами. Это было бы явно лучшим подходом, чем то, что выбрал Бин-гэ. Превратить копию Шэнь Цинцю в свою постельную игрушку, вот что. Она могла только догадываться, что творил её муж с пленником за закрытыми дверями, но, откровенно говоря, простора для фантазии там было немного. В конце концов, Ло Бинхэ точно так же мог трахнуть обнажённого, всего в следах от укусов, плети, верёвок, например, посреди тронного зала или на заседании своих военных генералов, держа двойника на коленях и медленно покачивая на своём члене. Увлечение Ло Бинхэ этой паршивой копией было отвратительно. Он практически забыл о гареме, теперь глядя на своих женщин с такой рассеянностью и раздражением, словно не понимал, что они делают в его дворце. Даже Ша Хуалин один раз достался подобный взгляд и, конечно, это стало хорошей причиной устранить раздражающего конкурента. Ша Хуалин, всё-таки, считала себя мастерицей в гаремных интригах. Правда… Казалось, Шэнь Цинцю даже не был частью гарема, м? Его поселили отдельно от гаремного крыла, рядом с покоями Бин-гэ, тот только лично готовил ему еду (остальные жёны могли надеяться получить немного его блюд разве что в качестве подарка на день рождения!), а прислуживающие Шэнь Цинцю слуги не только не обладали языками, но и были скованы такими мощными артефактами подчинения, что не стоило даже надеяться их подкупить. Хотя чисто ради веселья Ша Хуалин, конечно, выкосила парочку. Смотреть, как глаза этих низших демоном горят болью и ужасом, пока они сами не могут пошевелить и пальцем… Ха-ха! В конце концов, чем больше времени шло, тем отчётливее Ша Хуалин понимала, что, ну… наверное, не зря оставила попытки добраться по душу двойника Шэнь Цинцю, иначе её вполне могла бы ждать судьба Шэнь Цинцю настоящего. Ло Бинхэ стал одержим двойником, таская за собой повсюду, как ребёнок — любимую игрушку. Каждая первая жена императора убила бы за такую возможность, и убила бы очень, очень многих, однако Шэнь Цинцю вовсе не выглядел польщённым такой честью. Пусть он и не плевался яростными, полными презрения ругательствами, как оригинал, Ша Хуалин явно видела, как внутри глаз двойника перемешивались ярость и отчаяние, как бы тот ни пытался состроить равнодушную мину. Он также любил быть непослушным, но не так, как это любила Ша Хуалин. Плохо учась на своих ошибках, он зарабатывал одно наказание за другим, каждое — унизительнее предыдущего. На неделе, например, в тронном зале было целое мероприятие, куда пускали всякого, кто желал смотреть — единственного секс-раба императора отдавали на развлечение лианному монстру, который хорошенько трахнул Шэнь Цинцю на потеху толпе. Сейчас, например, Шэнь Цинцю лежал, неудобно перегнувшись поперёк трона, и прямые углы подлокотников явно неудобно впивались в обнажённые рёбра. Тронный зал был пуст, только стража стояла у стен, похотливо (Ша Хуалин это точно знала) разглядывая наказанного, но слишком боясь докоснуться его своими грязными лапами. Это было зря. Ша Хуалин узнавала игру, в которую её сестрицы-жёны играли, в отличие от Шэнь Цинцю, добровольно — она означала, что им может воспользоваться кто угодно. Ша Хуалин залюбовалась худым телом и рассыпавшимися волосами, скрывающими лицо. О, она любила униженных, слабых, жалких мужчин, даже жаль, что муж ей достался совсем иной. Может быть, Шэнь Цинцю так нравилось положение, в котором он находился, но скорее, Ло Бинхэ накачал его афродизиаком, потому что дыхание заклинателя было сбившимся и резким, а его очаровательный розовый член, не способный сравниться с размерами её мужа, был каменно твёрд. Чем ближе она подходила, тем напряжённее казалась фигура Шэнь Цинцю, хотя он всё ещё не снизошёл до того, чтобы обронить хоть слово. Это было не зря. Приблизившись, Ша Хуалин тяжело шлёпнула его по вскинутой кверху заднице и усмехнулась: — Хорошо проводите время, лорд Шэнь? Тот дёрнулся от удара и рвано выдохнул, может быть, чтобы не застонать. А затем, видимо, забрав все силы, произнёс почти, почти ровным голосом, холодным, как лёд: — Госпоже Ша не стоит беспокоиться о досуге этого лорда. Лучше бы ей… — он вздрогнул, когда её острый коготок скользнул по его ягодице и оттянул мягкую плоть немного в сторону, и его голос стал жёстче, — заниматься своими делами! Дырка у него было вся красная, опухшая, повреждённая и никогда не заживающая. Бин-гэ не был осторожен, бедняжка Цинцю наверняка так мучается каждый раз, когда собственный ученик его натягивает… О, Ша Хуалин собиралась сделать ещё хуже. — Да ладно, Шэнь Цинцю, — промурлыкала она, щёлкая по розовой коже, — Ты ведь понимаешь, что нельзя безнаказанно забирать всё внимание чужих мужей. Но если ты один раз хорошенько постонешь, пока мои когти будут разрывать твою кишку изнутри, может быть, я прощу тебя. Шэнь Цинцю видимо напрягся. — Если ты повредишь мне, — сказал он с деланной уверенностью, но Ша Хуалин чуяла, чуяла его фальш, — Ло Бинхэ накажет тебя. — Разве ты его не ненавидел? — Усмехнулась Ша Хуалин, — Привязанности Цинцю так же быстротечны, как и его принципы. Она достала из рукава склянку со смазкой и, что-то вдохновлённо мыча себе под нос, начала втирать ту в ободок чужой плоти, пока Шэнь Цинцю безнадёждно дёргался, пытаясь ускользнуть от прикосновений. Много смазки было не нужно, скоро её всё равно разбавит кровь… — Прекрати, — зашипел он отчаянно. Его голос немного дрожал, скорее всего от не сбавляющего мощи афродизиака, но Ша Хуалин нравилось представлять, что дело было в его ужасе. — У тебя есть свой муж, занимайся такими вещами с ним. — Такое чувство, будто теперь это твой муж, Цинцю, — протянула Ша Хуалин, погружая сразу два когтистых пальца. Воу, а он и впрямь ужасно растрахан. Капельки крови от оставленных когтями царапин потекли вниз, и второй рукой Ша Хуалин с удовольствием размазала их по чужим бёдрам. Шэнь Цинцю теперь замолчал, но молчание его продлилось недолго, стоило чёрным коготкам Ша Хуалин достичь того места. Он вскрикнул, содрагаясь, и Ша Хуалин рывком подняла его голову за длинные патлы, чтобы убедиться — да, в горящих яростью глазах и впрямь блестели слёзы. Лорду Шэнь, наверное, было та-а-ак больно… Тот ничего не сказал, даже впервые за всё это время оказавшись к Ша Хуалин лицом к лицу. Только закрыл глаза, словно пытаясь притвориться, будто её здесь нет, ха! Что ж, эта Ша может быть заметной. Пальцы легко скользили внутри, все розовые от крови, и теперь Шэнь Цинцю, не способный сдержать голос, стонал при каждом их движении. Он содрогался от удовольствия или боли, многократно усиливаемых той штукой, которой Бин-гэ его накачал, а его член истекал смазкой. Каждый звук, что вылетал из этого небольшого розового рта, заставлял торжественную улыбку Ша Хуалин становиться всё злее, её захватывал азарт. Она опустила волосы Шэнь Цинцю, позволяя его голове завалиться обратно вниз, и свободной рукой немного дразняще поигралась с членом Шэнь Цинцю. Провела вниз, провела вверх, немного щекоча кончиком когтя, и всё это — безостановочно поглаживая простату, пока Шэнь Цинцю со скулением не излился ей в руку. — Хороший маленький вор мужей, — прошептала она, поглаживая содрагающуюся от оргазма спину. Впрочем, уже через секунду она снова начала надрачивать чужой член, уже без капли осторожности или нежности — другая рука также энергично заработала внутри. Шэнь Цинцю захрипел, извиваясь в путах в попытке избежать прикосновений, потому что это было слишком, слишком, слишком много…! Ша Хуалин наблюдала за этим с интересом энтомолога. В конце концов, её любимому мужу «слишком много» не было никогда, но этого слабого человечешку было так легко довести до предела… — Хватит, — прохрипел Шэнь Цинцю, и Ша Хуалин была голова поклясться, что сбоку от трону уже образовалась небольшая лужица слёз, — Ты отомстила, теперь… Ах… Проваливай. — Недостаточно стараешься, Цинцю, — усмехнулась Ша Хуалин, встречая второй, куда более быстрый оргазм заклинателя, — Может быть, если ты пообещаешь скорее выколоть себе глаза, чем посмотреть на моего мужа… Может быть, если ты пообещаешь отрезать свои грязные руки, вместо того, чтобы лапать ими Бин-гэ… Если ты зашьёшь себе задницу… — Она рассмеялась, не договорив. — Мне не сдался… твой муж… — выдохнул Шэнь Цинцю. — Нет уж, пообещай, — улыбнулась Ша Хуалин остро, — Что Ло Бинхэ никогда не обратит на тебя и каплю своего внимания. Повисла долгая пауза, прежде чем Шэнь Цинцю выдохнул, перебиваясь на тонкие стоны, как шлюха, которой он являлся: — Обе… Ха-ах… Обещаю… И Ша Хуалин тут же убрала руки, оставляя Шэнь Цинцю заведённым и до боли неудовлетворённым. — Ну так бы и сказал, Цинцю, — пропела она, небрежно похлопав его по розовой окровавленной заднице, как будто тот был её любимой лошадью. — Не так уж и сложно правда? Уже в дверях тронного зала, она бросила, не трудясь повысить голос: — Лучше бы тебе приложить все силы к выполнению своего обещания. (Вернувшись в тронный зал, Ло Бинхэ выглядел весьма удовлетворённым тем, что увидел).