Big Brain Show

— Рюсуй, отъебись.  У Сэнку не было на это дерьмо сил. Вот буквально три дня назад была вечеринка по случаю Нового года, с которой он торжественно сбежал через час десять минут, а уже сегодня ему исполняется 30. Он устал от звуков, людей и ощущения того, что кто-то чего-то от него хочет.  Он решил отметить свой день рождения самым традиционным для себя способом — тайком прошмыгнуть в лабораторию, хотя официально все учреждения открываются только завтра, обложиться чашками Петри и тремя ноутбуками и не отвечать на звонки. Конечно, за очередные переработки ему надают по шее бездельники-эйчары, но, эй, он сидел дома целых три дня, и даже успел пообщаться с людьми. Сегодня же у него праздник, и надо, в конце-то концов, чем-то себя радовать. Например, пытаться найти новые способы убить колонию супербактерий. Это как Симс, только веселее. Выходные — для лохов, слабаков и тех, кто не любит свою работу.  А Ишигами Сэнку был не из этих. Он был из тех, кто в восемь вечера четвёртого января увлечённо расшифровывает ДНК вируса и в промежутках, для отвлечения, пялится на бактерии в микроскоп. Хорошенькие! Скоро будем вас убивать.  Но в его идиллический стерильный мир ворвался вестник хаоса.  — Нет, не отъебусь. Серьёзно, Сэнку, на тебя смотреть тошно, тебе пора выбираться из своей скорлупы. Лети, моя пташка, ты же мечтал нести науку в массы… — Рюсуй был драматичен и нелеп. Сэнку вздохнул и уткнулся в микроскоп. — А нам нужны дополнительные инвестиции. Для твоих вот этих вот исследований, между прочим. А NHK эти инвестиции как раз и предоставит. Это отличная возможность убить двух зайцев!  — Во-первых, ты вполне можешь отсюда свалить, и смотреть на меня не придётся, — Сэнку оторвался от микроскопа и перевёл взгляд на Рюсуя. — Во-вторых, «нести науку в массы» и идиотское научпоп шоу на NHK — две принципиально разные истории, и вторая, очевидно, говно. В-третьих, Рюсуй, — Сэнку глубоко вздохнул, — ну, где я, а где — телешоу? Ты издеваешься? Рюсуй заржал. — Сэнку, ты болван. Ты один из самых харизматичных людей из всех, что я знаю, а я знаю очень многих, — на этих словах Сэнку закатил глаза. Лет десять назад, может, его и можно было бы назвать харизматичным, но теперь он скучен, ворчлив и у него болит шея. — Впрочем, ты ещё и мудак, но в телевизоре таких любят. Но я тебя понял. Давай так. Ты встретишься с Укё, он тебе всё объяснит, расскажет своим продюсерским языком, и вот ему ты уже откажешь. Я-то не обещал, что ты согласишься, я обещал, что ты с ним встретишься. Так что, с меня, вроде как, взятки гладки… — Тц. Если Кохаку узнает, что у меня встреча с твоим Укё, она мне голову оторвёт.  — Я говорил, что она сумасшедшая! — Рюсуй молящим жестом вскинул руки. — Но не настолько же она меня ненавидит, чтобы портить тебе жизнь? Вот в этом Сэнку уверен не был.  Кохаку, его двоюродная сестра, вышла замуж за Рюсуя, едва ей исполнилось 20, родила Суйку и уже через год подала на развод. Почему эти двое ярких, громких, до абсурдного упрямых человека развелись, Сэнку понимал. Он не понимал, как они вообще сошлись, это противоречило законам физики.  Сейчас же Рюсуй жил с Укё, и не затыкался о нём ни на минуту. Концепцию влюблённости Сэнку считал бессмысленной и раздражающей, но Рюсуй был счастлив, и это то, с чем мог смириться он, но вряд ли Кохаку.  И именно поэтому с Укё он знаком ещё не был, во избежание смертоубийства со стороны родной кузины, но, видимо, Сэнку придётся рискнуть жизнью.  Ну, ладно. Если нужно кому-то отказать, то это он с удовольствием. Как и сказал Рюсуй, Сэнку был тем ещё мудаком.  •••   Сэнку ехал на встречу с Укё с абсолютным желанием распрощаться максимум через десять минут, но Укё… Оказался очень приятным. Нет, правда.  Они встретились в небольшой уютной кофейне, а не в дорогущем ресторане (куда бы его притащил Рюсуй), и он уже ждал Сэнку за столиком (когда Рюсуй бы опоздал на сорок минут).  Когда Сэнку подошёл, Укё встал, протянул ему широкую, но небольшую ладонь и улыбнулся. — Здравствуйте, доктор Ишигами. Рад с вами, наконец, познакомиться.  У Укё были печальные зелёные глаза и очень добрая улыбка. Он выглядел уставшим, но искренне дружелюбным. Сэнку это подкупило. Сразу стало как-то очень неудобно отказывать человеку, даже не выслушав.  Сэнку пожал руку. — Добрый день, эээ… — Укё Сайонджи. Можно просто Укё.  — Отлично. Добрый день, Укё, — ну, прекрасно, он ещё и человек простой… Ладно, послушаем. Сэнку уселся в плюшевое кресло и заказал у подошедшей официантки раф с ванильным сиропом. Ну, что? Глюкоза полезна для работы мозга. — Ко мне тоже можно просто Сэнку. У меня, если честно, не очень много времени, так что я предпочёл бы перейти сразу к делу.  — О, конечно! — Укё улыбнулся и его печальные глаза стали располагать к себе ещё сильнее. — Я продюсирую авторские передачи на NHK, но вы, пожалуй, и так это поняли. И перед моей командой стоит задача запустить шоу, в котором в доступном для детей и подростков формате рассказывали бы о науке, об окружающем мире, о новых открытиях…  — Вам не кажется, что формат таких шоу уже давно устарел? На ютубе полно научпоп-каналов разной степени паршивости.  — Ну, вот именно, что паршивости. Вы сами, должно быть, понимаете, что далеко не весь научпоп-контент действительно, ну… скорее «науч», чем «поп». Мы хотим сделать науку понятной, а не превратить её в жвачку- Укё начал с энтузиазмом рассказывать об идее шоу, он активно жестикулировал, в его глазах плескался мечтательный огонёк, и даже черствое сердце Сэнку словно чуть смягчилось под этим напором.  Не то чтобы он был против подобной концепции, нет. Укё был прав, и Сэнку действительно раздражали жвачные видео, в которых неквалифицированные люди объясняют вещи, которых сами не понимают, перевирая факты, или, того хуже, приводя антинаучные объяснения. Было бы здорово, наверное, увлечь новое поколение исследованиями, зародить в их сердцах жажду искать ответы… Когда-то ведь он и сам таким был. Он верил, что научное знание может найти своё место в сердце каждого, и готов был бесконечно рассказывать о новых и старых открытиях, объяснять далеким от лаборатории друзьям устройство сложных вещей так, что даже Кохаку понимала. Да что Кокаху, под его чутким руководством даже болван Тайджу собрал ракету. Хорошее было время.  А потом погиб Бьякуя, и… нет, конечно, Сэнку не разочаровался ни в науке, ни в людях. Никогда. Он просто… Как он вообще жил последние пять лет? Сэнку подумал, что Укё едва ли не первый незнакомец за эти годы, с которым он встретился за пределами лаборатории. Из двадцати четырех часов в сутках где-то двадцать он проводил за работой, остальное время тратил на бесполезный, но, увы, необходимый сон. Иногда к нему в лабораторию заходил Рюсуй, в редкие выходные, когда ему буквально запрещали приезжать на работу, он спал и заваривал рамен, читал статьи и думал.  Нет, конечно, иногда он заезжал к Кохаку с Суйкой, стабильно раз в две недели ужинал у Ксено, а по субботам, если складывались звёзды, тратил пару часов на видео-звонок с Тайджу и Юдзурихой, которые последние четыре года работали в благотворительном фонде в Африке, но в остальном он… работал? После смерти Бьякуи работа стала основой жизни, словно вместе с отцом умерло что-то, отвечающее за умение жить. Сэнку всегда был сухарём, а теперь из него как будто и вовсе высосали весь энтузиазм к чему угодно, кроме исследований. Когда он в последний раз смотрел Дораэмон? Эх, в нас пропал дух авантюризма… —… и акцент именно на подростках, потому- — Зачем вам для этого я? — внезапно спросил Сэнку, и получилось более грубо, чем он того хотел. Он понял, что потонул где-то в своих мыслях, пока Укё рассказывал ему о проекте. О чём он говорил? Чёрт, отвлёкся и совсем не слушал.  Укё хлопнул ресницами, видимо, не ожидая ни такой внезапной смены темы, ни того, что его перебьют.  — Ну, во-первых, нам нужен настоящий учёный, для достоверности и для… ну, искренней вовлечённости, понимаете? А во-вторых, — Укё замялся. Ну, давай, скажи, что потому что я сын своего отца, и мы с тобой точно попрощаемся. — Во-вторых, вы самый молодой профессиональный учёный в научно-исследовательском институте, в который инвестирует наше руководство. И самый симпатичный.  Теперь настала очередь Сэнку тупо хлопать ресницами. Самый молодой и самый симпатичный? Он не выдержал и расхохотался. Сам он себя ощущал старым и разваливающимся, но, да… если так подумать, ему едва исполнилось 30. Если не считать его аспиранта Хрома и ещё парочку лаборантов, он там действительно был самый молодой.  — Симпатичный? Это вас Рюсуй надоумил мне такое сказать? — Сэнку усмехнулся, это знатно его повеселило.  — Неа, это я сам решил, — Укё послал очередную лучезарную улыбку. — Но Рюсуй и правда предложил именно вас, потому что, цитирую, «ему это должно быть интересно».  Да, когда они с Рюсуем познакомились, будучи студентами, Сэнку и правда был из тех, кому это точно могло бы быть интересно. Теперь Рюсуй словно не понимал, что жизнь изменилась, что Сэнку изменился, что… Хотя, наверное, он и правда не понимал. Рюсуй, казалось, в свои почти 30 остался всё таким же громким, инфантильным и жадным до гедонистических удовольствий болваном, что и в 18.  Сэнку вздохнул. — Укё, я польщён, но, боюсь, я точно не из тех, кто вывезет на себе эфир. Я не выступал уже около тысячелетия и вряд ли моё постное хлебало привлечет к вашему шоу хоть кого-нибудь.  Укё удивлённо вскинул брови и звонко рассмеялся. — Вы слишком строги к себе, доктор Ишигами. Я был свидетелем вашего выступления на конференции по морской биологии семь лет назад, помните? Вы потрясающий оратор. — Сэнку вдохнул, чтобы ответить, но Укё продолжил раньше. — Я знаю, что вы давно не выступали, но не переживайте. Конечно, вы будете не в одиночку бросаться на нашу пиарную амбразуру. Для привлечения аудитории нам нужно и другое, как бы это… более медийное лицо. У вас будет соведущий.  — Соведущий? — Сэнку опешил и не заметил, как Укё перешел на такие формулировки, словно он уже подтвердил своё согласие. — И кто же? — Ах, вы, должно быть, вряд ли о нём слышали, но это довольно известный иллюзионист. Асагири Ген.  Где-то он это слышал… точно, Юдзу что-то упоминала о нём. Кажется, он пишет дерьмовые псевдонаучные книжки. Отвратительно.  —  Отвратительно?… Ой, кажется, он это вслух сказал.  Сэнку мысленно выдал себе затрещину. Ему действительно понравился Укё. Он казался приятным парнем, и его искренняя вера в идею научного просвета подкупала.  Рассказывать детям о науке… Он вспомнил маленького семилетнего Сэнку. Как ему было интересно, почему Луна всегда следует за ним по пятам, и как Бьякуя рассказал ему про космос. И потом — десятилетнего Сэнку, который мечтал собрать свою ракету, и Бьякуя подарил ему целую лабораторию и телескоп. И пятнадцатилетнего Сэнку, который готовился к поступлению в университет, а Бьякуя — к своему первому полету в космос… У него был Бьякуя, который помогал, поддерживал, рассказывал. Сэнку уверен, что и без отца он был бы увлечён наукой, но с ним это стало проще и куда более вдохновляющим.  Вдруг, какой-нибудь маленький Сэнку посмотрит это шоу, найдёт ответ на свой наивный вопрос и через пару десятков лет станет великим учёным?… Шанс приложить к этому руку вдруг показался весьма привлекательным.  Сэнку посмотрел на Укё и у того был крайне растерянный вид. Чёрт, он, наверное, опять завис и молчал несколько минут после своего многообещающего «отвратительно».  Великолепные социальные навыки, Ишигами, продолжай в том же духе.  Укё заметил, что его собеседник вернулся, и осторожно заговорил. — Я не очень понимаю, почему вам так уж не нравится идея работать с господином Асагири, но могу заверить, что он настоящий профессионал, мы с ним давние знакомые, и он, на самом деле, не плохой- — Что вы делали на конференции по морской биологии, Укё? — Эм?.. — Укё, кажется, вообще перестал улавливать нить разговора. — Я морской биолог по образованию. Мне было интересно послушать, я там был участником. — Сэнку удивлённо вскинул брови, и Укё рассмеялся. — Не спрашивайте, как я оказался на телевидении, я и сам не очень понимаю, как так сложилась жизнь.  — Я согласен.  — Чт-.. О, вы серьёзно?  — Ага. Расскажите, как там у вас всё устроено, что делать… — Ох, я уж было и не надеялся. Хаха. В общем, съёмки будут проходить по четвергам, всего в первом сезоне планируется 10 эпизодов… — и Укё принялся деловито рассказывать о процессе подготовки сценария, научных консультациях, концепции взаимодействия ведущих и прочих скучных вещах.  Сэнку не ожидал, что он согласится, но… Как там сказал Рюсуй? Нужно вылезать из своей скорлупы?… ••• В четверг ровно в 9 утра Сэнку уже был на студии. Он сидел в гримёрном кресле и ненавидел каждое решение в своей жизни, которое привело его к этому моменту. Стилист — Никки, высокая блондинка с нервирующе-сильными руками — пыталась совладать с его волосами, и удавалось ей это с трудом.  — Эх, мистер Сэнку, ваши волосы, конечно, это нечто… — Никки зычно хихикнула и вылила на его голову ещё, казалось, пол-литра лака. —  Где вы делали такое окрашивание? Хаха, и эта ваша укладка, настоящие безумие, у меня совершенно не получается их уложить, они так и норовят обратно встать дыбом… Сэнку мысленно перечислял последовательность нуклеотидов в молекуле ДНК зелёного горошка, чтобы расслабиться. Он совершенно не хотел грубить Никки, но она уже трижды тыкнула ему в глаз кистью — О, боже, это линзы? Нет? Сумасшедший цвет, мистер Сэнку, какие глаза, такой редкий оттенок, так бы и замариновала в баночке! — и вот сейчас, кажется, намеревается оставить его и без волос. Кто вообще придумал грим, это же на десять миллиардов процентов абсолютный идиотизм.   Слава нуклеотидам, ему на помощь пришёл Укё. — Никки, умоляю, оставь доктора Ишигами в покое. Ты отлично постаралась, но, полагаю, достаточно. Добрый день, доктор Ишигами.  Сэнку усмехнулся. — Добрый, Укё. И, пожалуйста, просто Сэнку. И давай на ты, если не сложно.  — Прошу прощения, Сэнку, точно, мы уже говорили об этом, — Укё светло улыбнулся. Сегодня он выглядел ещё более уставшим. — Никки, Асагири опаздывает… говорит, что на 20 минут, но, я уверен, скорее всего, на все 40. Как только явится, сразу забирай его себе, и разберись с ним быстро, умоляю, быстро.  — Хаха, Асагири-сан, как обычно! Ничего нового, не переживай, всё будет, у него такая кожа… — Никки защебетала, и Сэнку отключился. Значит, его соведущий опаздывает. И, к тому же,  пишет дерьмовые книжки. Пока ровно ноль причин не раздражаться.  — …ку? Сэнку? — Укё слегка дотронулся до его плеча. Сэнку встрепенулся и перевёл на него взгляд. — Не выспался, да?  — Нет, всё в порядке. Извини, просто задумался.  — Пока Ген не приехал, пойдём, покажу тебе всё в студии. У тебя есть время выпить кофе и ещё разок ознакомиться со сценарием, — Укё повёл его в сторону декораций, где будут проходить съёмки. Ему уже провели экскурсию, но, признаться, выпить кофе и ещё раз перечитать сценарий было бы очень неплохо. Чем дольше Сэнку ждал, тем сильнее накатывал мандраж.  Ему хотелось расчесаться, смыть с себя пудру и всё то, чем обмазала его Никки. Его душил галстук, а крахмальные манжеты рубашки раздражали кожу на запястьях. Ему выдали белый халат для поддержания образа, и этот привычный элемент одежды пока был единственным, что его заземляло.  Задача, на самом деле, была не слишком сложная. Как объяснил Укё, в студии они будут снимать подвязки к сюжетам, которыми занимается специальная команда, и всякие опыты. Они с его опаздывающим соведущим должны придерживаться образов, объяснять происходящее в экспериментах и рассказывать всякие интересные факты на тему. Ну, точнее, рассказывать и объяснять будет Сэнку, а этот ваш Асагири — слушать и прикидываться крайне заинтересованным.  Сэнку уткнулся в сценарий. Сегодня они должны будут продемонстрировать реакции с разноцветным огнём и рассказать о неньютоновской жидкости. Забавно, просто и довольно зрелищно — наверное, самое то для первого выпуска. В сценарии не было почти ничего расписано, и от ощущения неизвестности у Сэнку начали потеть ладони. Неприятно.  Вдруг ненавязчивый фоновый шум студии разрезал звонкий, раздражающе певучий голос.  — А вот и я! Укё-чан, алмаз моей израненной души, прошу-молю, не убивай, я сам себя готов убить. Хаха, конечно, не готов, но за меня сегодня постаралась банка кофе! Представляешь, свалилась мне прямо на мизинец с верхней полки! — Сэнку поднял глаза и сразу же вздохнул. Вот оно. Вот этот человек погубит километры его нервных клеток. Его нейроны уже пылали раздражением и вот-вот готовы были сгореть дотла в кострище его праведного гнева.  Человек ворвался в студию вихрем и не затыкался ни на секунду. Он щебетал Укё извинения, жаловался на будильники и банки, вертелся у гримёрного зеркала. На нём был щегольской темно-синий поблёскивающий под прямым светом костюм, накрахмаленная рубашка и улыбка, такая приторная, что у Сэнку свело зубы. Асагири Ген собственной персоной. Его хотелось пристукнуть в первую же секунду, а Сэнку подписался снимать с ним в паре, как минимум, 10 эпизодов шоу. Пять часов в неделю десять недель подряд. Мда- — О боги, Укё, что это за красавчик и где ты от меня его раньше прятал?!  Сэнку поднял глаза и увидел, что его соведущий стоит и пялится на него, широко распахнув глаза. Учёный цокнул и уставился на него в ответ. У Асагири была странная асимметричная стрижка и не менее странная татуировка на лице — зигзагообразная линия, пересекающая левую щёку, которая изгибом напоминала злобный оскал. Какая тупость, святые нуклеины…  Этот раздражающий персонаж, по ощущениям, пялился на Сэнку уже смущающе долго. Сэнку покряхтел и тот встрепенулся, подошёл ближе, улыбнулся и протянул ему узкую ладонь. — Меня зовут Ген Асагири, а кто же ты, услада глаз моих? Сэнку уставился на протянутую руку. Она была тонкой, с длинными аккуратно наманикюренными пальцами, и казалась такой хрупкой, что Сэнку было страшно её сжимать.  Ген хмыкнул, спрятав свою ладонь за спину, и его улыбка вдруг стала острее. — Ох, ну, понятно. Ладно, жаль, может, попозже ты передумаешь, — он развернулся и ушёл к Никки, которая уже чирикала что-то ему своим зычным голосом.  Сэнку понял, что не ответил на рукопожатие, а тупо смотрел на его руку со своим повседневным невпечатлённым лицом, и, видимо, его новоявленный коллега подумал, что тот демонстративно его игнорирует. Мда, хорошее начало. Сэнку мысленно выдал себе очередную затрещину.  Дальше к ним пришли Укё и Минами — она будет режиссёром, как понял Сэнку — и принялись объяснять, что от них сегодня хотят. Сэнку покосился на Гена — тот сидел, аккуратно сложив руки на коленях, кивал головой. Он сдержанно улыбался, но улыбка была словно приклеенной и отрепетированной, и Сэнку это подбешивало. Больше всего на свете его, конечно, раздражали антипрививочники, но на втором месте были вот такие вот насквозь фальшивые болтологи, как Асагири Ген.  Ген, казалось, почувствовал, что о нём думают, слегка повернулся к Сэнку и кокетливо ему подмигнул. Сэнку подавил раздражённый вздох, и тот хихикнул.  — … и тогда доктор Ишигами… — Нет, Укё, дружочек, извини, но план звучит как говно, — Ген, который, казалось, секунду назад вообще ничего не слушал, резко перебил Укё, и тот забавно захлопнул рот. — Какой смысл в моём здесь участии, в нашем с доктором Ишигами взаимодействии, если он будет тупо объяснять мне всё подряд, как последнему идиоту? Укё выгнул бровь. — Что ты имеешь в виду? Нам нужно выстроить диалог, мы это обсуждали… — Да, но я себе это представил совсем иначе! Ты говорил, что мы будем делать шоу, а не записывать видео-уроки по физике! Смотри, как я это вижу. — Ген приосанился и Сэнку впервые заметил, какие странные у него глаза — совершенно кошачьи, не синие, не серые, а какие-то сизые. Его лицо, до этого непроницаемо-вылизанное, с напускной вежливостью, вдруг стало живым. — Я же фокусник, в конце концов. Почему бы нам не сыграть на контрасте магии и науки? Многие эксперименты выглядят, как настоящее волшебство, и вот, смотри, сегодня по сценарию у нас цветной огонь, так зачем доктор Ишигами будет просто брать и показывать мне фокусы, если это моя работа? Его работа — объяснять, как эти фокусы работают… — Ген активно жестикулировал, Укё кивал, а Минами полезла обнимать Асагири, потому что «он всегда так невероятно чувствует кадр». Сэнку заметил, как Ген мягко отстранился от её объятий, но улыбался ей при этом вызывающе-флиртуя. Чёртов лицемер.  Однако, идея была… неплохая. Сэнку задумался. И правда, так звучало гораздо логичнее. Суть сводилась к импровизации и они решили просто начать, наконец, снимать и разбираться по ходу дела.  Они зашли в декорации и, пока Минами руководила настройкой света и камер, Ген повернулся к Сэнку. Его голос был тихим и мягким, таким он его ещё не слышал. — Я понимаю, красавчик-чан, что вам не особо комфортно, и вряд ли я вызываю доверие, но постарайтесь выдохнуть. — Сэнку скептично выгнул бровь, и Ген хихикнул. — Я заметил, что у вас дрожат пальцы, и вы уже трижды за десять минут вытерли ладони о халат. Нервозность — это нормально. Медленно досчитайте от десяти до одного и глубоко дышите, а я сейчас расскажу, что будет происходить, хорошо? А вы постарайтесь представить.  Сэнку сглотнул. Это было странно, но он действительно очень нервничал, и чем ближе был момент «камера, мотор!», тем сильнее накатывала паника. Он глубоко вдохнул и начал мысленно считать от десяти до одного.  Ген ободряюще улыбнулся и продолжил. — Сейчас нам нужно будет немножко поболтать, чтобы зрители познакомились с нами и почувствовали нашу динамику. План простой: я несу всякую чушь, вы на неё реагируете, уверен, что мы справимся, положитесь на меня. Потом я начну творить своё волшебство, а вы, в своей манере, расскажете, как это волшебство работает. — Он указал взглядом на стол. — Вот тут уже разложены все реактивы, можно ходить по площадке, разглядывать, расставлять, это создаст динамику и мы будем выглядеть в кадре естественно. Сейчас погасят свет и оставят только софиты. Пусть толпа за линией прожекторов вас не отвлекает, направляйте всё ваше раздражение на меня. — Сэнку усмехнулся, вот с чем-чем, а с этим он точно справится. Ген поджал губы и внимательно рассмотрел его. — А вы в своей лаборатории тоже вот так работаете, запечатанный под горло галстуком?  Он подозвал стилиста, и с Сэнку сняли это удушающее устройство пыток и подвернули ему рукава рубашки. Сразу стало комфортнее, спокойнее, и… Чёрт, это что сейчас, мелькнула благодарность? После «камера, мотор!» всё закрутилось. Асагири, как и обещал, взял на себя инициативу. Он был впечатляющим, ярким, совершенно органичным. Когда включилась камера, вся его наигранность и жеманность вдруг превратились в артистичность и непосредственность, и Сэнку оставалось только на него реагировать.  Ген демонстрировал фокусы, его ловкие узкие пальцы мелькали тут и там, а Сэнку бросал ему саркастичные комментарии и деловито рассказывал, в чём секрет. Ген дулся и пытался его перещеголять, Сэнку смотрел в камеру и говорил «какой неугомонный идиот». Когда Сэнку уже в колбочках поэтапно объяснял реакции, у Гена сияли глаза, он тихо повторял «Потрясающе!» и задавал вопросы. А как люди это выяснили? А  известно ли, как давно человечество об этом знает? А где ещё это применяется? У них действительно получился диалог, и Сэнку давно не испытывал такого азарта от разговора. Когда прозвучало «Стоп, снято!», Сэнку поймал себя на том, что будто немного расстроился. Он даже успел забыть, почему его соведущий показался ему таким раздражающим… — Ах, Укё-чан, мне срочно нужен глоток колы, иначе я погибну, а мне нельзя, у меня тур! — Ген захныкал, повиснув на рукаве Укё. А, точно, вот почему.  Сэнку подавил вздох. Ну как это существо могло быть таким интересным перед камерами и таким невыносимым в жизни?  Сэнку не любил фальши. Он был человеком до костей прямолинейным и простым, и выдерживал рядом с собой только таких же честных и понятных людей. Асагири Ген сочился наигранной весёлостью, и у Сэнку это вызывало зуд под кожей. Однако, только он хотел спросить, можно ли уже уезжать со студии, упомянутая причина зуда материализовалась перед глазами с ослепительной улыбкой на лице.  — Отлично справился, красавчик-чан! — пропел Ген и подмигнул. У Сэнку дёрнулся глаз, и Ген заговорил уже тише и спокойнее, его улыбка немного померкла. — Слушайте, доктор Ишигами… Мне кажется, что наше с вами первое знакомство прошло как-то неловко, и, вероятно, моё опоздание сыграло совершенно не на пользу первому впечатлению. Но нам ещё долго с вами работать, и, как вы смотрите на то, чтобы сходить выпить кофе, познакомиться поближе? Может, мне сегодня ещё удастся вам понравиться. — Ген неловко хихикнул и поправил длинную белую прядь волос. — Я знаю отличное местечко недалеко. Что скажете? Тот факт, что им ещё долго работать вместе, конечно, удручал. Возможно, этот болтолог прав, и им стоит наладить контакт? В конце концов, непосредственно на съёмках им вполне удалось неплохо взаимодействовать… Видимо, он молчал слишком долго, потому что Асагири снова поджал губы и уже был готов ретироваться, как в первый раз, во время неслучившегося рукопожатия. И поскольку это не красило уже самого Сэнку, тот выдал себе очередной ментальный подзатыльник и схватил уже развернувшегося Гена за запястье. — Кофе звучит неплохо.  Ген растерянно моргнул, посмотрел на руку, за которую его схватили, и растянулся в довольной ухмылке.  ••• — Так вот, кто заказывает этих трёхэтажных кофейных монстров! — Ген послал официантке отработанную улыбку и поменял местами их заказы, поставив перед собой чашку двойного эспрессо.  Сэнку уставился на свой лавандовый раф со взбитыми сливками и вишенкой и пожал плечами. — Я не люблю кофе. Если мне нужно взбодриться, я просто пью энергетики. Они вкуснее.  Ген хихикнул, прикрыв ладонью губы. Жест получился настолько приторно-кокетливым, что Сэнку поморщился. Потом Асагири уселся за стол прямо и официозно, сложив ладошки стопочкой, как первоклашка. — Итак, доктор Ишигами, давайте перепройдём эпизод с нашим знакомством, — он второй раз за день протянул ему руку. — Меня зовут Асагири Ген, а как я могу обращаться к вам? Сэнку снова посмотрел на его ладонь. Узкую и хрупкую. На этот раз он вытянул свою руку — сухую и с мелкими шрамами и мозолями на пальцах — вперёд и пожал его — гладкую и прохладную. — Ишигами Сэнку. Лучше просто Сэнку, не люблю все эти формальности.  Ген хлопнул в ладоши. — Отлично, Сэнку-чан! Очень рад знакомству! — Сэнку закатил глаза, и Ген снова захихикал. — Итак, чем же ты занимаешься, красавчик-чан? Я в курсе, что ты учёный, но что именно ты изучаешь? — На самом деле, у меня несколько проектов. Но главный, пожалуй, это исследование бактериофагов для борьбы с супербактериями, — Сэнку решил проявить взрослость и проигнорировать это раздражающее «красавчик-чан», потому что, очевидно, это существо функционирует на реактивной тяге из своего флирта.  — Бакетриофагов? Это, кажется, вирусы такие, да? — Ген глотнул свой эспрессо и уселся поудобнее, явно приготовившись слушать. Он подпёр подбородок тыльной стороной ладони и продолжил. — Кажется, это уже довольно давно изученные ребята, или я ошибаюсь? Сэнку хмыкнул. Типичный обыватель, если судить по Кохаку, вряд ли бы вообще понял, о чём он говорит, а Ген даже слышал о подобных исследованиях.   Это неожиданно. — Да, существование пожирающих бактерии вирусов обнаружено уже довольно давно, но только сейчас человечество решило их, так сказать, приручить. С повсеместным использованием антибиотиков всё чаще мы сталкиваемся с инфекциями, которые просто не поддаются лечению, потому что бактерии, что их вызывают, выработали терпимость к нашим лекарствам. Они тоже эволюционируют.  Ген удивлённо вскинул брови. — Это и есть супербактерии, да? Прокачанные ребята, которые не боятся пенициллина?  — Ага. И, увы, не только пенициллина. Нужно искать новые способы борьбы с ними, потому что, такими темпами, через пару десятков лет человечество перемрёт от какого-нибудь стафилококка, — Сэнку с удовольствием облизал соломинку, на которую налипли взбитые сливки, не заметив, как Ген проследил взглядом за движением его языка. — И вот вирусы-бактериофаги очень перспективные. Я провожу исследования, чтобы выяснить, как сделать их безопасными, и как использовать для лечения болезней. Например, пневмонии.  — И как результаты? — Ген выглядел заинтересованным и серьёзным, и Сэнку принялся рассказывать ему о том, как они с его аспирантом Хромом расшифровали около двухсот цепочек вирусных ДНК, прежде чем нашли закономерность и поняли, что нужно вырезать, чтобы вирус сжирал клетки стрептококковой инфекции, но не клетки лёгких.  Это было странно. Сэнку давно не рассказывал никому о своей работе, кто не был бы, так сказать, «в теме». И даже не думал, что это может быть так приятно. Ген задавал вопросы, когда что-то не понимал, и радовался, когда понимал, он слушал внимательно и смеялся над шутками. Сэнку сам не заметил, как начал шутить.  — Я даже завидую тебе немного, Сэнку-чан, — вздохнул Ген, когда Сэнку закончил рассказ и допил своего кофейного монстра. — Ты буквально спасаешь человечество, это… потрясает, если честно. Ты войдёшь в историю.  Сэнку пожал плечами. — Ну, может быть. Как и тысячи других учёных, что занимаются этим вопросом.  Ген с улыбкой покачал головой, и Сэнку, пожалуй, впервые на него посмотрел. Сейчас его соведущий выглядел расслабленным и задумчивым, и это шло ему куда сильнее напускной весёлости. В сизых кошачьих глазах отражался жёлтый свет лампочек, и они напоминали небо с первыми ранними звёздами. У него было лицо сердечком, как у диснеевской принцессы, и, его можно было бы назвать даже смазливым, если бы не татуировка через всю щёку, которая добавляла его лицу остроты. Всё в его образе — и татуировка, и странная стрижка чёрно-белых волос, и лощёный синий костюм — цепляло глаз и в то же время словно отвлекало внимание от чего-то под блестящей обёрткой.  Сэнку не вёлся на блестящие обёртки.  Он заметил на себе любопытный взгляд Гена и понял, что тот что-то сказал. — Что? Ген ухмыльнулся. — Ты разглядывал меня. Нравится то, что видишь? Сэнку фыркнул и поморщился. — Что за идиотский вопрос.  — Ну, мне вот нравится, что я вижу, — мурлыкнул Ген и подался поближе, поставив локти на стол и сцепив пальцы под подбородком. — Я сразу как тебя увидел, подумал, что обязан позвать тебя на свидание. Что скажешь, красавчик-чан? — …что? — Сэнку, должно быть, ослышался.  — Ты мне понравился, Сэнку-чан. Ты очень привлекательный и крайне интересный. Я хочу пригласить тебя на свидание, как ты на это смотришь?  Сказать, что Сэнку охренел — это не сказать ничего. Он вылупился на Гена, выгнув бровь, и совершенно не находил, что сказать. Над ними повисла неловкая тишина, улыбка Гена чуть ослабла, но он продолжал выжидающе на него смотреть.  — Эм… слушай, я… Мне, конечно, приятно, но… — Сэнку растерянно развёл руки.  — Ну я ведь не замуж тебя зову? Одно свидание, Сэнку-чан, — Ген подмигнул и тут же стал серьёзным. — Оу, если ты, конечно, вообще встречаешься с мужчинами… — Не встречаюсь.  — О, верно. Ну, да… — Ген нервно рассмеялся. — Как-то я сглупил, совсем не подумал, извини, если тебе противно- — Нет… чёрт. — Сэнку выдохнул. — Я вообще ни с кем не встречаюсь. Ни с мужчинами, ни с женщинами. Мне это просто не интересно.  Ген снова повеселел. — Ах, тогда, я предлагаю тебе отличный эксперимент — сходить на свидание со мной и- — Нет.  Лицо Гена застыло на долю секунды, а потом его улыбка стала немного печальной. — О, понятно. Я знаю слово «нет», прости, я… ты просто правда мне понравился, Сэнку-чан, и да, я знаю, что могу быть немного навязчивым. — Он как-то совсем грустно усмехнулся и тут же снова нацепил на себя весёлую маску. — Ну, я хотя бы попытался, верно? Сэнку выглядел невпечатлённым. Он не знал, как вести себя в подобных ситуациях, чувствовал себя неловко и глупо, и оттого начинал злиться. Видимо, нарастающую сердитость на его лице Ген принял на свой счёт.  — Не переживай, я тебя больше этим не побеспокою. Я тебя услышал и уж точно не собираюсь покушаться на сохранность твоей задницы, если ты за неё волнуешься! — Ген хохотнул, но, заметив, что Сэнку ещё сильнее помрачнел, сразу стал совсем серьёзным. — Окей, прости. Я правда понял.  Они неловко замолчали. Ген опустил взгляд и поковырял салфетку, и Сэнку почувствовал себя очень странно. Не сказать, конечно, что у него не было отношений… Но это было давно и недолго. Все те несколько несчастных девушек, что предлагали ему стать парой, отваливались довольно быстро. Сэнку всё своё время посвящал работе, наука всегда была его главной любовью, а девушкам такое, обычно, не подходит. А последние пять лет он и вовсе жил едва ли не отшельником, и даже думать не думал менять привычный уклад. И вот — как снег на голову.  Молчание затянулось и Ген глубоко вздохнул. — Что же, видимо, даже просто моё присутствие тебе неприятно, и я не буду усугублять ситуацию. — Нет, просто… это было неожиданно. Извини, я не хотел тебя обидеть. Я не… эм, если что, я не беспокоюсь за сохранность своей задницы. — Сэнку попытался пошутить, но вышло неловко. Однако, Ген подхватил наметившуюся ниточку, за которую можно было бы потянуть, чтобы разрядить атмосферу, и хихикнул.  — О, рад слышать! Я, всё-таки, не какой-то там хищный похотливый гомогей! — На хищного ты совсем не похож.  — А на похотливого, значит, похож? — Ген драматично ахнул, приложив руку к сердцу, и Сэнку усмехнулся. — Ладно, коллега. Ещё раз прошу прощения за доставленные неудобства, я сегодня прямо в ударе. Надеюсь, мы сработаемся. Пойду я, извини, что занял твоё время. — Ген достал бумажник и положил несколько купюр в бокс для счета.  — Не извиняйся. Мы неплохо поболтали. И местечко, действительно, отличное.  Асагири просиял и протянул ладонь для прощального рукопожатия. — Тогда, может, сделаем послесъёмочный кофе нашей маленькой традицией? Сэнку хмыкнул и пожал ему руку.  ••• Сэнку тоже надеялся, что они сработаются, потому что регулярное воздействие столь серьёзного раздражителя на его нервную систему ему вообще не улыбалось.  В понедельник Укё прислал ему сценарий второго эпизода, и гикковское сердечко Сэнку радостно затрепетало — голограммы. На данный момент истории был только один способ сделать что-то, похоже на голограмму, и его вполне можно было воссоздать в эфире. Сэнку сам ещё такого не делал и знал процесс только в теории, но от того руки чесались ещё сильнее — ощущение, которого учёный давно уже не испытывал. Это будоражило.  Интересно, как отреагирует Асагири? Чёрт, да какая разница, как он отреагирует? Очевидно, что этот персонаж способен сыграть любую грань восторга и любопытства, а на самом деле его пустую башку всё это вряд ли вообще интересует.  Но ведь когда Сэнку рассказывал о своей работе, он что-то понимал, слушал и задавал вопросы? Ага, а сразу после позвал на свидание.  Сэнку передёрнуло. От своего импульсивного согласия на участие в этой авантюре с шоу он ожидал каких угодно последствий, но только не таких. Свидание. Ну, такое, конечно, мог ляпнуть только Асагири. Во-первых, кто кого зовёт на свидание после нескольких часов не особо удачного знакомства? Во-вторых… ему совсем не интересны свидания. У него, вон, колонию в чашке Петри вирусы подъели. Красота.  Во вторник ему позвонила Кохаку и отчитала за то, что тот не завтракал. У неё был странный язык заботы, но Сэнку его ценил.  — Ну что, если ты поспишь восемь часов, Вселенная схлопнется? — Я на прошлой неделе спал восемь часов, и мне на это потребовалось всего три дня… — Сэнку прижимал телефон к уху плечом, а сам пытался нарезать тофу, чтобы добавить лоска своей лапше быстрого приготовления. Выходило не очень.  — Балбес ты, — Кокаху вздохнула. — Ты в четверг приедешь? — В четверг? — Сэнку задумался. — В четверг не могу, у меня съёмки.  — Чего?… Оу. Точно, он же не рассказал Кохаку. В целом, он вообще никому не рассказал, но Рюсуй и так знал (Сэнку даже пришлось кинуть его в чёрный список на пару дней, чтобы остановить поток его безудержных восторгов), да ещё и сдал его Хрому, а больше Сэнку ни с кем не общался. Ну, в воскресенье планируется ужин у четы Уингфилд-Снайдеров, скорее всего, придётся им рассказать. Будет лучше, если они узнают о его медийных начинаниях от него самого, а не наткнутся случайно где-то в интернете, тогда скандала точно не избежать… — Сэнку, ты опять завис. Тебе нужно больше спать… — О, да. Извини. Я согласился… эм… быть телеведущим или типа того. Снимаем детскую научно-популярную передачу.  Теперь настала очередь Кохаку зависать.  — Ты… ты шутишь, да? — Увы, нет.  Кохаку заржала. Громко и в голос, так, как умела только она. И Рюсуй.  — А кто же поливал ругательствами весь существующий научпоп-контент?  — ЭТО НЕ ТО.  — НУ КОНЕЕЕЕЧНО… — Ну, эй, я вообще-то настоящий учёный… Когда Кохаку просмеялась, она выдохнула и решила выяснить детали. — Как тебя вообще угораздило? — Я не уверен, что ты хочешь знать… — Нанами, чтоб его? — Молчание Сэнку было красноречивее любых ответов. — Ну, наконец он сделал хоть что-то полезное. Тебя давно пора было вытаскивать, мир тебя совсем потерял.  — Ты не злишься?  — Злюсь? На что? На то, что ты послушал своего друга и решил что-то поменять в жизни? То, что ты общаешься с Рюсуем, только твои проблемы, не мои. А тут он даже- — Я работаю с его парнем.  — … — Кохаку красноречиво вздохнула. — Ну, это было ожидаемо. И как он? — Как негативный образ Рюсуя — невысокий, спокойный и дипломатичный.  Кохаку опять заржала. Сэнку улыбнулся — он сам не понял, почему ожидал от неё другой реакции. Она была импульсивной и не всегда последовательной, как и её бывший муж, но у них обоих было огромное доброе сердце, как бы они ни плевались друг в друга ядом. — Ну, ты меня, конечно, удивил. Расскажи, как там всё?  — Да нечего рассказывать. По сути занимаюсь тем же, чем обычно — объясняю какому-то идиоту, как работает наука.  — Какому идиоту? — Своему соведущему, может, слышала? Асагири Ген.  — Да ты шутишь? — С чего бы? — Сэнку, ты серьёзно? Ты настолько застрял в своей пещере? — Кохаку звучала очень удивлённой. — Он же, ну, типа, настоящая звезда, буквально селебрити. — Он настоящий придурок.  ••• На второй съёмочный день Асагири не опоздал, и когда Сэнку приехал в студию, тот уже восседал в кресле у Никки. Он, очевидно, о чём-то шутил, потому что стилистка гоготала, и Сэнку почувствовал какой-то странный неуместный завистливый укол. Никки заметила его.  — Мистер Сэнку! Проходите ко мне, мы с мистером Асагири уже закончили, просто сидим болтаем, он рассказывал мне о-  — Ах, милая, боюсь, Сэнку-чану это совсем не интересно, — Ген сладко ей улыбнулся и подмигнул. Никки слегка покраснела и захихикала, а фокусник уже спрыгнул с кресла. — Пойду найду мою душку Укё-чана! Ген убежал, и Сэнку неловко подошёл к Никки. Что-то было в развернувшейся короткой сцене неуловимо раздражающее, но что именно, он идентифицировать не мог. Пока он безуспешно пытался разобраться в своих ощущениях, Никки уже усадила его на кресло и принялась колдовать над его причёской.  Сэнку пытался думать, но из мыслей его постоянно вырывал приторно-сладкий жеманный голосок, эхом разлетавшийся по площадке. Асагири, кажется, болтал со всеми, хихикал, дразнил операторов, о чём-то ныл и хныкал, и для разума Сэнку это было слишком много. С каждой секундой раздражение накапливалось всё сильнее, и, казалось, его организм вот-вот взорвётся. Когда он слез с гримёрного кресла, на его лбу уже вздулась гневная венка.  Он постарался выдохнуть и подумал о голограммах. Точно. Он здесь, чтобы сделать одну такую. Голограммы крутые. Голо- Ген материализовался рядом с ним. — Эй, Сэнку-чан, готов? — Он жеманно пропел и дёрнул его за рукав. Для Сэнку это стало последней каплей.  — Чёрт возьми, ты можешь заткнуться хотя бы на секунду? Ген растерянно хлопнул длинными ресницами. В этот момент на площадку вошла Минами. — Всем привет, ребята, пятиминутная готовность, пока я проверяю свет. Ген, я видела новости, поздравляю тебя! — Сэнку бросил на неё непонимающий взгляд, и Минами рассмеялась. — О, сегодня в Cosmo Japan опубликовали рейтинг самых горячих молодых талантов, и наш Ген там на третьем месте! Ген засмущался. — Минами, брось, это совсем не важно… — Важно то, что ты, Ген, официально секси! — Минами рассмеялась и пошла проверять аппаратуру.  Сэнку перевёл взгляд на Гена. — И какой придурок составляет этот рейтинг? Кто-то правда считает горячими лицемерных идиотов с уродскими татуировками на лице? — Сэнку хотел съязвить, но получилось даже слишком. Фраза прозвучала не дразнящей, а грубой, и лицо Гена, и без того какое-то виновато-смущённое, и вовсе застыло.  Ген поджал губы и посмотрел на него своими кошачьими глазами. В его взгляде читалось изумление, обиженное непонимание, как у щенка, битого тапком. Затем он нахмурил брови, усмехнулся и сделал какой-то неопределённый жест рукой. — Я не понимаю, что я тебе сделал, что ты так ведёшь себя со мной, но если я успел тебя обидеть, извини.  Он ушёл куда-то к декорациям, а Сэнку почувствовал себя идиотом. Нет, ну правда, что он ему сделал? Не сам же он себя в этот рейтинг вписал? И чего он вообще к этому рейтингу прицепился? И нахрена про татуировку ляпнул?  Сэнку давно не испытывал такой социальной неловкости. Конечно, чтобы испытывать социальную неловкость, нужно взаимодействовать хоть с каким-то социумом, но тем не менее. Он мысленно застонал от досады и почувствовал нахлынувший волной стыд. Буквально неделю назад он посчитал беседу с этим человеком довольно занятной и приятной, и, вот, пожалуйста, теперь он этого человека обидел.  Не зря Рюсуй говорил, что он мудак.  Его поток самобичевания прервала Минами, обьявившая о старте сьёмок, и он, скрепя сердце, побрёл к декорациям.  Пожалуй, стоит извиниться. Кажется, они договорились о традиционной послесъёмочной чашке кофе? ••• — …А теперь выключаем красный свет и включаем зелёный. Как думаешь, Ген, почему именно зелёный? — Потому что голограмму проявил именно красный лазер, а зелёный цвет его нейтрализует? — Десять миллиардов очков тебе, фокусник! Пластинки чувствительны только к красному свету лазера, и зелёный поможет их не засветить. Ген, доставай пластинку, на которой будет наша голограмма. — Ген ловким движением запястья материализует кусочек прозрачного пластика и то, как он волшебно это делает, даже Сэнку заставляет удивиться. А они тут, между прочим, буквально воплощают в реальность научную фантастику. — Клади пластинку на опоры, вот так. Теперь переходим к самому ответственному — непосредственно к записи.  Глаза у Гена сияют восторгом, и Сэнку видит в них глаза всех детей, что будут их смотреть. Это заставляет его сердце трепетать.  — Приподнимаем заслонку, чтобы на пластинку попадал красный лазер. Очень важно, чтобы не было никаких дрожаний и вибраций, даже самых крошечных, это критически повлияет на результат.  Ген посылает ему самодовольную улыбку и поднимает заслонку — его ловкие руки профессионального фокусника, кажется, просто не умеют дрожать.  — Считаем до десяти Миссисипи. Раз Миссисипи… — Сэнку считает, но смотрит не на пластинку, на которой прямо сейчас происходит настоящее научное волшебство, а на то, каким завороженным Ген выглядит в красных лучах лазера. Он давно не видел такой взгляд, ожидающий чуда. — Готово! Теперь проявляем. Клади пластинку в раствор! Пока мы ждём 10 минут, я расскажу, что там сейчас происходит… Сэнку углубился в то, как галогениды серебра меняют свою структуру в проявителе, а Ген задавал ему вопросы и шутил про звёздные войны. — Нет, с Принцессой Леей мы поболтать не сможем, Ген, пока наука до такого ещё не дошла.  — Но у вас, ребята, всё впереди! Может, именно кто-то из вас и продвинет эту технологию вперёд, правда, профессор Ишигами? — Ген улыбался так сияюще и искреннее, что даже его певучий голос не раздражал.  — Уверен, так и будет. Ну, 10 минут прошло, теперь погружаем пластинку в фиксаж и промываем. Нужно, чтобы она хорошенько высохла.  — Я вижу просто кусочек пластика… магия не произошла? — Произошла, конечно! Только не магия, а наука. Чтобы увидеть картинку, нужно правильно посветить на голограмму. Нам нужен точечный источник света. Ген, у тебя, случайно, нет фонарика? Ген с широкой улыбкой достал из воздуха фонарик.  — Светим под тем же углом, что стоял лазер, и… вуаля! На прозрачной пластинке, совершенно непримечательной на вид, появилось объёмное изображение. Ген вздохнул, его губы удивлённо распахнулись и Сэнку испытал невероятное удовлетворение.  Фокусник начал крутить пластинку, чтобы рассмотреть объем под разными углами. Это выглядело в точности, словно он крутил 3д-модель на экране компьютера, но это был просто кусочек пластика. Его зрачки дрожали от восторга.  — Я просто не верю своим глазам… — Прошептал Ген. — Профессор Ишигами, вы буквально одним экспериментом разрушили мою карьеру. Ни одна иллюзия не сравнится с этим. Это и есть настоящая магия.  Сэнку рассмеялся. — То ли ещё будет. Наука легко переплюнет любую твою магию.  Ген возмущено ахнул. — Это мы ещё посмотрим! — И тоже рассмеялся  Учёный буквально чувствовал, как по венам разливается будоражащий восторг.  ••• Укё сиял и аплодировал. — Я смотрел на всё происходящее, затаив дыхание! Вы, ребята, отлично справились! Я думал, прошлый выпуск удался на славу, но это… просто нет слов, только восторг. Я уже вижу наши бешеные рейтинги.  Сэнку впервые за долгое время чувствовал себя довольным. Пока Укё продолжал заваливать комплиментами, и, кажется, объяснял что-то про следующий выпуск, Сэнку наслаждался растекающимся по венам адреналином. Повторить эксперимент Денеша Габора, за который тот ещё в 1971 году получил свою Нобелевку, само по себе было волнительным, даже возбуждающим, а мысль о том, что они показали это людям, приводила в абсолютный восторг. Но это бы не получилось так динамично, так легко и вовлекающе, если бы не Ген. Он держал разум Сэнку в тонусе, заставлял его объяснять понятнее, и Сэнку чувствовал себя таким живым, как уже очень давно не ощущал.  Подумав о Гене, Сэнку интуитивно повернулся к нему. Тот слушал Укё и устало кивал головой. Сэнку попытался поймать его взгляд, но фокусник словно избегал на него смотреть.  Ах, точно. Сэнку ляпнул какую-то обидную тупость, и, видимо, для Асагири восторг от их передачи не перекрыл тот маленький конфликт.  Если у Асагири вообще был этот восторг, и он его просто не сыграл, подсказал ему мозг. От этой мысли что-то сердито кольнуло в груди, но Сэнку всё равно чувствовал вину.  — Эй, Фокусник.  Ген молча перевёл на него взгляд и вскинул бровь. Сэнку неловко переступил с ноги на ногу.  — Эм… традиционная послесъёмочная чашка кофе? Ген как-то странно ухмыльнулся. — Боюсь, лицемерным идиотам с уродскими татуировками на лице не пристало распивать кофе с серьёзными учёными.  Сэнку мысленно ругнулся. — Извини меня. Я не знаю, зачем это сказал, было тупо. И грубо. И не такая уж уродская твоя татуировка. Хотя, конечно, странное решение- — Окей, Сэнку-чан. Извинения приняты, — Ген его перебил каким-то надломленным, совсем не похожим на него тоном. — Но, боюсь, сегодня без чашки кофе. Я как-то не готов сегодня ещё сильнее ощущать себя неуместным идиотом.  — Как я могу загладить свою вину? — Что?.. — Ген непонимающе прищурился.  — Мы сегодня круто поработали вместе. Спасибо, без тебя я бы не справился. — Лицо Гена замерло и через секунду словно стало мягче. Кошачьи глаза распахнулись сильнее. — Мне жаль, что я тебе нагрубил, и ты, ну… эм, короче, это я, скорее, неуместный идиот, а не ты. Если сегодня без кофе, то, может, угощу тебя выпивкой? Я знаю один бар, правда, сто лет там не был…