По следу скорпиона

      Пустыня жестока к тем, кто слаб душою и телом. Именно поэтому ее жителей считали одной из сильнейших наций в Тейвате. Мало в каких еще странах детей с малолетства обучали искусству боя и тому, как правильно свежевать пойманную дичь… В Фонтейне, пожалуй, это назвали бы «варварством». Впрочем, народ песков для всего мира навсегда останется дикарями, рабочей силой, способной на любые подлости ради денег. Всего лишь жалкие осколки некогда великой цивилизации…       Достаточно было одного взгляда на огромное море песков, чтобы взору невольного путника открылась настоящая панорама, рассказывающая о трагическом конце тех, кто пожелал владеть запретным знанием. Грех человечества – его ненасытность и жадность. Словно родник с кристально-чистой водой – знания влекут к себе все новых и новых странников, желающих припасть к нему в живительном глотке. Однако в один момент глотка становится слишком мало. И даже боги не способны преодолеть эту бесконечную жажду. Возможно, если бы Аль-Ахмар любил Богиню Цветов чуть меньше… построенное им государство всё ещё стояло бы посреди песчаных барханов, а не было погребено под ними.       А, впрочем, было ли дело только лишь в божественной любви и скорби? Кто она такая, чтобы рассуждать об этом и уж тем более – судить богов? Кто знает, может быть и они сами не всегда властны над своей судьбой…       Подобные мысли часто лезли Сане в голову, когда она странствовала по пустыне. Какими бы богохульными (особенно по мнению радикально религиозных жителей пустыни) они не были, но все же эти размышления помогали отвлечься от палящего зноя и мыслей о жажде. Вода – крайне ограниченный ресурс, особенно в условиях постоянной жары. Именно поэтому сберечь его как можно больше – задача первостепенной важности.       Родное племя научило её многим полезным тонкостям жизни в пустыне, которые не раз и не два спасали её шкуру. Жаль только, что от этого ненависть к ним не убавилась ни на грамм.       – Не хотите передохнуть, уважаемая проводница? Выглядите крайне плохо.       Этот раздражающий голос, наполненный равнодушием и едва ощутимой иронией, звучал не так часто, чтобы утомить ее. Однако в те моменты, когда Аль-Хайтам все же решал открыть рот, – Сана едва боролась с желанием вырвать его язык и бросить на съедение стервятникам. Приходилось держать себя в ежовых рукавицах и напоминать себе – она выполняет задание. За эту работу ей обещали щедрое вознаграждение, которого хватит на несколько месяцев безбедной и сытой жизни. А еще останется на подарки для ребятишек в деревне Аару… Она давно обещала принести Кавиму какую-нибудь игрушку из столицы.       Сана подняла глаза, чуть откинув с лица тонкую шаль, укрывающую ее макушку от обжигающе горячего пустынного солнца, и тонко улыбнулась. Голос ее звучал словно самый сладкий мед.       – Что вы, господин секретарь, не стоит беспокойства. Я ведь дитя пустыни, мне не привыкать к зною.       Аль-Хайтам идиотом отнюдь не был. А уж слепым и подавно. Она лукавила и понимала это сама, однако показывать свою слабость во время выполнения работы – было демонстрацией непрофессионализма наемника. Сана, как опытная пустынница, не могла опуститься до такого позора. Еще и перед изнеженным белокожим ученым, который всю жизнь провел, сидя в прохладном кабинете и разбирая кипы бесполезных бумаг. Однако держался, к ее удивлению, секретарь академии весьма бодро, хоть на висках и поблескивали капельки пота, а острый кадык то и дело слегка дергался, выдавая жажду. Но глаза, представлявшие собой удивительный сплав бирюзы и янтаря, оставались все такими же меланхолично-спокойными, даже снисходительным. Словно бы он уже исходил эту пустыню в свое время вдоль и поперек, а сейчас вынужден был терпеть небольшие заминки из-за неопытного дитя, физически не готового к испытаниям пустыни.       Что ж, пожалуй, это раздражало. Даже очень. Хотя в словах секретаря академии в действительности не было какого-то нежелательного подтекста…       – Твоя рана на ноге кровоточит, – спокойно отозвался Аль-Хайтам, скользнув безмятежным взглядом вдоль её лодыжки, которую, увы, не скрывали изящные шаровары и остроносые туфельки.       – Все в порядке, господин, я могу продолжать пу…       – Если ты продолжишь путь, то с вероятностью в семьдесят процентов занесешь в рану инфекцию. В итоге начнется воспалительный процесс, сопровождаемый лихорадкой и ознобом. Думаю… мне не нужно говорить, чем это чревато в условиях дикой пустыни? – изящно приподняв бровь, уточнил мужчина.       Однако наткнувшись на раздражённый взгляд лимонных глаз, ученый устало вздохнул и сокрушенно покачал головой, словно бы действительно воспринимал её за бестолкового ребёнка.       – Ты станешь обузой для меня, если не прекратишь храбриться, – жестко припечатал аль-Хайтам и, развернувшись к ней спиной, небрежно бросил, – устроим привал в той пещере, где недавно видели водоем. Я пойду вперёд.       Не дождавшись ответа от спутницы, мужчина размеренным шагом отправился в нужную сторону, более не желая тратить на упрямую пустынницу время. Сана смотрела в его спину взглядом, которым можно было убивать. Внезапный переход на «ты» с его стороны что-то раскачал в глубине её души. Хотел ли он продемонстрировать этим пренебрежение, либо же её поведение просто вывело его из себя… Чёрт его знает. Но он был прав – она это понимала. Если она продолжит строить из себя сильную и гордую, то в итоге едва ли будет способна в дальнейшем пути защитить себя. Что уж говорить про основную часть задания, которую ей требовалось воплотить в жизнь…       Её импульсивная гордость здесь и правда была неуместна. В конце концов, ей понадобятся силы, если она хочет…       – Быстрее уже! Приближается песчаная буря! – донесся издали мужской голос, вырвавший девушку из размышлений.       Встревожено вскинув голову, Сана, наконец, ощутила, как ожесточились ветра. Они яростно кусали её за обнаженные плечи и поднимали ввысь легкие песчинки, игриво перекатывая их между пальцев.       Пустыня и правда жестока к тем, кто слишком самоуверен.       Девушка поспешила к укрытию, видя, как аль-Хайтам уже наблюдает за ней из пещеры, с трудом удерживая на голове платок, накинутый во избежание солнечного удара. Сейчас, когда стоило бежать, боль в ноге стала чуть более ощутимой, поэтому попытка не демонстрировать свою хромоту и не искажать судорогами лицо – успехом не увенчалась. Впрочем, бег был недолгим, поэтому вскоре девушка скрылась вместе с ученым в прохладной пещерной глубине. Воздух здесь был свежее и чище, чем снаружи, благодаря широкому водоёму. Сана с наслаждением выдохнула, ощутив, наконец, усталость после пройденного пути, что свинцом сдавила узкие плечи. За спиной тихо хмыкнули. Пустынница предпочла сделать вид, что ничего не услышала.       Они разбили в пещере небольшой лагерь, разожгли костёр, чтобы разогреть пищу. Благо, что недостатка продовольствия путники пока что не испытывали, поскольку путешествие началось лишь этим утром. Хотя Сана всегда больше тревожилась по поводу воды, чем еды. Пустынные скорпионы – легкая добыча. И весьма сытная, если уметь правильно их убивать и готовить.       Рану она промыла в чистой оазисной воде, смазала специальной травяной мазью и аккуратно перебинтовала, спиной ощущая взгляд, направленный на неё. Она искренне пыталась не кривить губы в ухмылке, но держать в узде свою саркастичную натуру было выше её сил.       – Многоуважаемый господин секретарь, вы скоро дыру во мне прожжёте! Неужели так сильно беспокоитесь за мою скромную персону? – она обернулась к нему с лукавой улыбкой, откинув на смуглые плечи пурпурную косу, как бы случайно обнажая кусочек кожи.       По-кошачьи желтые глаза весело сверкнули в отблеске костра, столкнувшись с равнодушным взглядом мужчины. Возможно, она немного кокетничала с ним. Самую малость. Но это было лишь удовлетворением собственного эго, не более, правда-правда.       – Честно говоря, мы слишком мало знакомы, чтобы я проявлял такие сильные эмоции по отношению к вам, уважаемая проводница, – сухо отозвался аль-Хайтам, вновь переходя на уважительную манеру общения, и, шелестя, перевернул страницу книги.       Взгляд его, всё такой же спокойный, безмятежно заскользил вдоль ровных строк. Судя по всему, попытку вовлечь его в игру слов он заметил, но поддержать не захотел. Сана была почти оскорблена.       – Не думала, что секретарь академии столь скуп на слова по отношению к красивой девушке, – елейно пропела наёмница, хихикнув от собственной излишне вычурной интонации.       – Я скуп на слова по отношению ко всем, кто недостаточно сильно интересует меня.       – Оу, а снаружи вы казались намного общительнее.       – Казался, но интерес мой был сосредоточен не на вас, а на удачном завершении экспедиции. Которая вашими трудами могла пойти прахом.       Сана нервно дёрнула губами, ощущая, как в груди шевелиться уже привычное раздражение, но сохранила улыбку. В словесных перепалках она предпочитала выходить победителем.       – Именно поэтому сейчас вы продолжаете этот бессмысленный с научной точки зрения диалог со мной? Потому что я вам совсем-совсем неинтересна?       Аль-Хайтам не сдержался и коротко хмыкнул, подняв на неё слегка повеселевший взгляд. Вся эта бессмысленная беседа вызывала у искушенного в дебатах и дискуссиях мужчины лишь еле сдерживаемый смех. Но, стоит отметить, это было даже забавно.       – Скорее потому, что это вы слишком увлечены мной и этим диалогом, – произнес секретарь и вернул книгу обратно в походную сумку, видимо, смирившись с тем, что почитать ему сегодня не позволят.       Сана ухмыльнулась, не пытаясь отрицать его слова, и с аппетитом принялась за свою питу. Голод давал о себе знать, и раз уж выдалась возможность немного отдохнуть – она собиралась наесться вдоволь.       – Не буду отрицать, – облизнувшись, все-таки ответила девушка, – вы меня заинтересовали. Секретарь академии, один из героев, спасших Сумеру, вдруг решил отправиться на другой конец пустыни, к чёрту на куличики, практически в одиночку. И всё ради чего? Неужели история Гюрабада настолько интересна, что вы готовы бросить привычные академические дела и уютный кабинет, чтобы тащиться в такую даль сквозь море песков?       – У меня официальный отпуск, – резонно отозвался мужчина, тоже принявшись за свою еду, – почему бы не потратить его на интересную экспедицию? К тому же… Ту информацию о Гюрабаде, которая имеется на данный момент, никак нельзя считать полной. Она напоминает разрозненные куски, которые никак не складываются в цельную картину. Множество белых пятен, касающихся взаимоотношений между членами правящей династии порождают теории… Многие ученые заинтересованы в исследовании данной темы, однако мало кто осмеливается отправиться с экспедицией в пустыню Хадрамавет.       – Рафумееця, – с набитым ртом выдала Сана и, прожевав, с лукавой улыбкой спросила, – сколько экспедиций из тех, что отправились к Гюрабаду, вернулись домой живыми?       – Одна.       – Счастливчики. Зуб даю, после этого они прокляли пустыню и всех её жителей вместе взятых.       Наёмница не хотела, чтобы в её ответе звучали злорадствующие нотки, но они всё же проскользнули в голосе. Нет, она вовсе не ненавидела людей по ту сторону стены, просто…       – Кажется, ты знаешь о тех местах в разы больше меня, – холодно произнес аль-Хайтам, – поделишься сведениями?       Атмосфера беседы резко приобрела иной характер. Стало как-то холодно и неприятно от его взгляда. Ей было бы не столь противно, если бы он заглядывал так ей под одежду, но учёный словно смотрел в самую душу, изучая, считывая каждую её реакцию. Как будто все они имели для него какой-то определённый смысл.       Сана напряженно улыбнулась, с тоской взглянув на недоеденную питу. Аппетит улетучился также внезапно, как игривое настроение. Не то, чтобы в этом была вина самого аль-Хайтама… В конце концов, начало этому бестолковому диалогу положила именно она.       – Знаю, – сухо отозвалась пустынница, глянув на секретаря исподлобья, – я бывала в тех местах. Думаю, вы и сами это понимаете, ведь иначе бы я не согласилась вас туда сопровождать.       Она слегка передернула плечами. В пещере было влажно, а за её пределами уже опустилась холодная пустынная ночь. Хотя буря всё ещё завывала снаружи и, видимо, прекращать своё буйство не желала.       – Думаю, вам стоит отдохнуть, секретарь. Завтра предстоит долгий путь через пустыню. Можете лечь спать, а я буду верно хранить ваш сладкий сон.       К ней вновь вернулась её елейная манера общения, но напряжение в воздухе от этого не убавилось. Мужчина продолжал следить за ней тяжёлым, задумчивым взглядом, взвешивая в своей голове причины и мотивы её действий. Но, видимо, не придя к каким-то конкретным выводам, решил последовать её совету…       Жар костра ласкал озябшее тело, мягко грея и ластясь к смуглым пальцам. Сана не боялась огня, но дико страшилась прошлого. А сейчас шла к нему прямо навстречу.       Ладонь невольно, в привычном уже жесте, потянулась к тяжелому украшению на шее, судорожно сжимая электро глаз бога. Кто бы ни звал это свидетельством почтения архонтов, но для девушки он был лишь очередным напоминанием её вынужденного одиночества, отчуждения. Словно песчинка, отделившаяся от моря песков. Нет, брошенная этим морем на произвол судьбы. Преданная им.       Воспоминания всегда пробуждали ярость, поднимая её с самых глубин зачерствевшего сердца.       Ледяное золото глаз скользнуло по лицу спящего мужчины. Пламя игриво бросило тень на волосы, очертило и без того точёные скулы.       Она не лукавила, говоря, что заинтересована в нём.       Однако же… работа есть работа.       И её задание заключается вовсе не в защите.       «Убей аль-Хайтама так, чтобы ни одна любопытная псина не смогла доказать, что к его смерти причастен я».       И в самом деле, кто она такая, чтобы спорить с заказчиками.