По следу скорпиона

      За два дня до описываемых событий.       Деревня Аару – последний оплот пустынного народа, брошенного на произвол судьбы своими богами. Словно несчастные сироты они ютились в крохотном поселении, которое буквально чудом сумело сохранить в себе отголоски прекрасной архитектуры угасшего государства. Только это место народ пустыни ещё мог полноправно назвать «домом», не прогнувшимся под суровыми натисками пустыни.       Сана не родилась в деревне Аару, к её великому сожалению. Но готова была без колебаний перегрызть глотку любому, кто осмелится посетить священное для любого жителя пустыни место с недобрыми намерениями. И прямо сейчас несколько высокомерных болванов, имеющих наглости обозвать себя «пустынниками», откровенно испытывали её терпение. Мало того, что эти мерзавцы почти всю свою жизнь прожили по ту сторону стены Самиэль, грабя торговые караваны и пугая местных, так ещё и осмелились пролезть в дом старосты и украсть дорогостоящую вазу, удивительным образом сохранившуюся ещё со времени царя Дэшрета.       Это, черт побери, была настоящая реликвия!       – Клянусь, это моё последнее предупреждение, – нарочито спокойно произнесла Сана, но побелевшие костяшки на руках выдавали её внутреннее напряжение и гнев, – верните мне украденный артефакт и я даже оставлю вас в живых. Возможно.       Трое крепких, рослых мужчин гортанно захохотали, умудряясь одновременно с этим грязно ругаться. Все они носили традиционную одежду пустынников, отличающуюся особыми опознавательными знаками, вот только лицо их выдавало смешанную кровь. Несвойственная пустынному народу светлая кожа, золотистые волосы и явно краденые сабли. Они даже держали их неправильным хватом, не так, как с раннего детства учат будущих наёмников. Сана не знала, смеяться ей или плакать от такого позорища. Обычные грабители, паразиты, высасывающие жизнь из несчастных людей.       – Ну и насмешила, сестрёнка! – утирая всерьёз выступившие слёзы, прогромыхал один из них, самый крупный на вид, – и что же ты нам сделаешь, если мы откажемся?       Он издевательски махнул рукой куда-то в область паха и окинул Сану настолько откровенно-пошлым взглядом, что ей стало тошно. Вероятно, это была какая-то своеобразная похабная шутка, которую оценили лишь его бестолковые идиоты-товарищи, поспешившие повторить этот жест за лидером (казалось, так его и воспринимали). Они вновь зашлись в приступе дикого хохота, на этот раз отпуская сквозь смех какие-то совершенно отвратительные комментарии про её тело и даже не собираясь всерьёз воспринимать предупреждение.       – Лучше станцуй нам, милашка! К чему разводить ругань и упрекать друг друга? Подумаешь, украли несколько побрякушек из дома старого пердуна! Зачем они ему? Но если так хочешь их вернуть… То мы охотно поделимся. Если, конечно, ублажишь нас немного, – заискивающе улыбнулся мужчина, поманив её к себе пальцем.       Словно какую-то псину.       Сана готова была поклясться славным именем мудрого аль-Ахмара и милостивой Набу Маликаты, что старалась держать себя в руках. Но эта фраза выбила последние остатки самообладания из головы. Она криво улыбнулась и тихо рассмеялась.       – Так и быть, ублажу вас, господа.       Смех оборвался также резко, как начался. Всё произошло за долю секунды, так быстро, что никто не успел ничего осознать. Один из бандитов невольно замер на месте, уставившись нечитаемым взглядом вперёд. На лице его застыло по-детски удивлённое выражение, а в уголке глаз блеснули оставшиеся после приступа веселья слёзы. В горле у него, тем временем, красовалось лезвие маленького и изящного кинжала с золотистой гравировкой на рукояти. Оно вошло в кожу, словно нож в масло – легко. Казалось, на несколько секунд время застыло, а вместе с ним и весь мир замолк в ожидании новой крови.       Сперва они увидели оружие. И только потом изящное женское запястье, на котором тихо бренчали тяжёлые золотые браслеты. Оно выдернуло лезвие из сонной артерии с противным хлюпающим звуком и с удивительной для женщины легкостью. Горящие каким-то бешеным огнём глаза смотрели на них в упор, не моргая и сохраняя четкий зрительный контакт. Парнишка сдавленно булькнул, кровь выступила на его губах пузырями. Лишенное души тело рухнуло на песок почти бесшумно, но голова мертвеца смачно ударилась о близлежащий камень, и, казалось, это вернуло миру былое движение. Кровь струёй окропила сумку с крадеными вещами и краешек пурпурных шаровар.       – Чокнутая сука! – то ли испуганно, то ли озлобленно заорал крепыш и с лязгом достал свой меч.       Второй тоже отмер и, заметно подрагивая, схватился за своё оружие, неуверенно направляя его в сторону девушки. Но с места первым двинуться не решился, выжидающе глядя на лидера. Тот, в свою очередь, колебался тоже. Лёгкий отблеск страха перед реальным поединком читался в их глазах.       «Они не убийцы», – мысленно рассудила Сана, глядя на них с некоторой долей высокомерия. А столько слов было брошено на ветер…       – Мусор, – сказала она, едко усмехнувшись, – где же ваша бравада? Я жду!       Пустынница демонстративно развела руки в стороны, открывая самые уязвимые места в человеческом теле – шею и грудь. Это была откровенная провокация с её стороны, способ заставить врагов выйти из себя. Любого мужчину оскорбит столь глумливое и пренебрежительное отношение женщины к нему. Поэтому главарь, заглотив наживку, бросился вперёд, не раздумывая и явно не размышляя лишний раз над тактикой. Оказавшись на расстоянии вытянутой руки, он размашисто взмахнул мечом и… ударил пустоту. Неловко оступился, пролетел вперёд, следуя инерции, и судорожно оглянулся, глазами выискивая противницу. Сана стояла по правую руку от него, снисходительно улыбаясь. Богатый боевой опыт позволял ей предсказывать траекторию движения оружия, считывая сигналы тела. Что уж говорить про неотёсанных болванов, не получивших, скорее всего, даже банальных азов фехтования.       Позади внезапно мелькнула тень. Девушка едва успела прогнуть спину назад, как то место, где секунду назад была её голова, рассекло лезвие. Второй бандит решил напасть на неё со спины, несмотря на дрожащие ручонки. Крыса. Она выставила руки назад и кувыркнулась, уходя от следующей атаки. Застыла на пару секунд, стоя на руках, и натренированным движением выбила ногами напавшего на неё мальчишку из равновесия. Однако ловкий засранец успел сориентироваться и полоснул кончиком лезвия прямо по её уязвимой лодыжке. Ругнувшись больше от раздражения, чем от боли, Сана выпрямилась, сделав всего два шага назад, и взглянула на них с ноткой брезгливого отвращения.       – Я тебя на куски порежу! – прогорланил крепыш и бросился к ней, стремительно сокращая расстояние.       За ним же последовал и второй.       Стоило им оказаться в двух шагах от неё, как девушка быстрым движением выставила ладонь вперёд, слегка согнув пальцы, как будто держала в руке яблоко. Воздух вокруг заискрился, запахло озоном, словно в преддверии грозы. Лиловая энергия молниями заплясала вокруг смуглых пальцев, постепенно формируя светящийся шар, который дрожал и потрескивал, готовый вот-вот взорваться от переполнявшей его элементальной силы. Глаз бога на шее судорожно пульсировал, позволяя своей хозяйке использовать этот дар в своих целях.       Противники заметили это слишком поздно. В глазах воров мелькнул страх, на этот раз гораздо более ощутимый. Возможно, если бы они обратили внимание на глаз бога раньше, то не смотрели бы на худощавую девчонку свысока. Однако остановить своё тело уже не могли.       Сфера, наполненная до краёв силой электро элемента, взорвалась оглушительным фиолетовым светом. Бандитов откинуло назад взрывной волной на расстояние нескольких метров. Один умер сразу, на огромной скорости ударившись затылком о скалу, в которую влетел, оставив на ней внушительную вмятину и кровавый след. Крепышу повезло больше. Он корчился от боли, лёжа на песке, ещё живой. На туловище, видимая даже сквозь одежду, медленно проступила лиловая метка в виде скорпиона. Она пульсировала, словно живое человеческое сердце, и раз в секунду пускала вдоль тела разряды тока, вызывая у несчастного конвульсии. Прямо как яд настоящего скорпиона, убивающий жертву медленно, мучительно, заставляя его корчиться от боли и жара.       Сана слегка тряхнула рукой, пытаясь избавиться от ноющего ощущения в пальцах. Глянула на дёргающееся тело и, не торопясь, подошла к нему. Мужчина надорвано дышал, хрипел и загребал ногтями песок. Пустынница присела рядом с ним на корточки, рассматривая искажённое мукой лицо с выражением молчаливого превосходства и… едва ощутимой жалости. Гнев внутри неё, горевший до этого ярким пламенем, немного улёгся, догорел, оставляя дым и пепел. Он всё-таки тоже человек… Хоть и мерзкий.       – Ты сам виноват в своей судьбе, – непреклонно заявила девушка, поймав его взгляд, – жил бы честно – не было бы бед. Наследие Алого Короля и деревня Аару – всё, что осталось у нас в качестве напоминания о былом расцвете. Разве можем мы, жители пустыни, позволить каким-то проходимцам из-за стены Самиэль отобрать у нас это?       Он захрипел, приоткрыл рот, пытаясь что-то сказать, и с трудом приподнял руку, словно желая схватить её лицо.       – А ты… всегда ли… жил-ла честно? – с трудом выдавливая слова из горла, просипел мужчина.       Возможно, он хотел сказать что-то ещё. Его рот беззвучно открывался, словно у рыбы, выброшенной на берег, язык в отчаянных попытках связать хоть пару фраз прижимался к нёбу. Но в один момент шевеления стихли, похититель застыл. Ток прошиб его тело финальным ударом, и глаза остекленели, подёрнулись дымкой. Рука бестолково упала на песок, так и не коснувшись девушки. Метка скорпиона сверкнула лиловым светом в последний раз и погасла.       – Уж точно честнее тебя, – запоздало ответила Сана, но больше её уже никто не слышал.       Как же жалок человеческий век.       Девушка иронично улыбнулась, прикрыла глаза покойника ладонью и поднялась на ноги. И резко обернулась, внимательно оглядев окрестности. Ощущение чужого взгляда пропало, но она всё ещё подсознательно чувствовала чьё-то присутствие рядом. Словно бы неизвестный наблюдатель ещё был тут. Совсем рядом. Просто уже не смотрел на неё. Нет, у этих грабителей вряд ли были другие помощники... Возможно, это просто стервятник прилетел на запах крови.       Со стороны деревни, тем временем, слышались громкие шаги нескольких человек. Одного из них пустынница безошибочно определила сразу на интуитивном уровне.       – Сана, черт возьми, ты что натворила?!       Дэхья, вся запыхавшаяся и запылившаяся, со своим огромным мечом наперевес, неслась прямо к ней. Её сапфировые глаза горели волнением и желанием кого-то прирезать. Только вот Сана была на все сто процентов уверена, что обе эти эмоции относились к ней самой…       – Ты что, их всех перебила?! Совсем ненормальная? – возмущённо причитала Пламенная грива, полными негодования глазами разглядывая результат её деятельности, – Ты что, не могла их вырубить и спокойно вернуть вещи? На кой чёрт было устраивать поножовщину? Ещё и так близко к деревне! А хоронить их кто будет? Ты постоянно делаешь всё в одиночку, а потом последствия приходится разгребать всей деревне, мелкая ты бестолочь!       Наёмница продолжала возмущаться, пока возле мертвецов копошились другие пустынники, а Сана стояла и улыбалась как дурочка, сжимая в руках злосчастную вазу, украшенную древними узорами, из-за которой, собственно, она и устроила весь этот замес.       – Ну-ну, сестрица Дэхья, я же всё для благого дела! Вот, смотри! – она гордо подняла свой трофей и повертела перед носом у «львицы», светясь от счастья как ребёнок, желающий получить похвалу от матери, – я спасла краденное!       Но, судя по хмурому взгляду голубых глаз, её милая манера речи не произвела должного впечатления на собеседницу. Девушка обиженно надулась и, прижав вазу к груди, полным возмущения голосом произнесла:       – Я пыталась их образумить. Они не послушали, так ещё и пошлятину начали разводить. Разумеется, меня это взбесило. Что ещё мне оставалось делать? Меня вот… ранили даже.       Последняя фраза была сказана совсем тихо и будто бы со стыдом, но только после неё Дэхья словно очнулась и, взволнованно выпрямившись, оглядела Сану с ног до головы. На лодыжке и правда красовался кровоточащий порез, не сильно глубокий на вид. Однако кровь хлыстала из него как из фонтана, запачкав почти всю заднюю часть её остроносых туфелек.       – Вот до чего доводит твоё самовольство, – пробурчала пустынница, заметно меняя тон, – возвращаемся в деревню Аару. Залезай, не тревожь ногу лишний раз.       Губы Саны растянулись в довольной улыбке, и она стала ещё больше похожа на обнаглевшего домашнего кота, который тайком стянул угощение с хозяйского стола. Какое счастье, что Дэхья это её выражение лица не видела. Иначе бы не предложила понести на спинке или вообще – отвесила подзатыльник. А ладонь у Пламенной гривы была тяжёлой…       Хоть девушке и было немного совестно уходить вот так, оставляя непричастных к этому бедламу ребят разбираться с трупами, но желание поскорее оказаться в прохладе дома давало о себе знать. Да и вообще, совесть и Сана – понятия строго противоположные, а потому и нечего ждать от неё подобной милости. Девушка не упустила своей возможности и резво залезла на чужой горб, наконец, расслабившись, когда под коленками её подхватили крепкие руки, и они торопливо двинулись в сторону деревни. Ставшие родными за несколько лет верхушки каменных зданий высились где-то вдали, слышался шум людской толпы и крики детей, увлечённых своими играми.       Кандакия встретила её полным упрёка взглядом и копьём в руке. Она стояла в позе воительницы, направив оружие остриём в небо, и это красноречиво говорило об одном – она зла. И даже все украденные вещи не смягчили тон защитницы деревни:       – Сана, я понимаю твою ярость и обиду на тех людей. Однако ты прекрасно знаешь, как я отношусь к тому, что вблизи деревни Аару проливается кровь. И неважно, чья она – преступника или благодетеля. Это недопустимо. Пролитой кровью ты оскорбила это место.       Разноцветные глаза смотрели на неё в упор, сверху вниз, демонстрируя таким образом свою безграничную власть, которой она обладала в пределах деревни. Это был один из тех редких моментов, когда из милосердной и доброй защитницы она превращалась в непреклонного лидера, готового вершить справедливый суд над всеми, кто был виновен. И Сана знала, что совершила… не самый благовидный поступок. Глупо было отрицать свою вину, стоя перед человеком, который буквально дал ей второй шанс, подарил новую жизнь, наполненную счастьем и надеждой.       – Мне очень жаль, Кандакия, – стыдливо пряча потухшее золото глаз, сказала пустынница, нервно теребя браслеты на запястьях, – я вышла из себя, признаю. Но они… вели себя так нагло на нашей земле. Пришли и обворовали, а потом ещё и бросались пошлыми шутками! Я пыталась с ними договориться, но…       – Хватит, Сана, не нужно оправданий, – вклинилась в её монолог Дэхья, бросив очередной взволнованный взгляд на её ногу, и тут же поспешила перевести разговор в нужное русло, – её ранили, необходимо перевязать и обработать. В пустыне легко подхватить заражение. Наёмница без одной ноги – такое себе зрелище на поле боя.       Защитница деревни Аару практически тут же растеряла свой боевой запал и ошарашено взглянула на кровоточащую лодыжку. В большей степени её удивил именно тот факт, что Сана в принципе получила ранение. В кругу наёмников она была известна как необычайно ловкая и проворная воительница, чья сила заключалась в идеальном балансе между навыками рукопашного боя и использованием божественного дара. Пусть она никогда и не была сильнейшей в физическом смысле, но получить такую рану…       – Не смотрите так! Это была случайность! Слу-чай-ность! – окончательно стушевавшись и мучительно краснея от стыда, выпалила девушка, неловко махая руками.       – Видимо, кое-кто уже совсем потерял сноровку, безвылазно сидя дома и тоннами поедая сладости, – саркастично хихикнула Дэхья, хитро глядя на Сану, – того и гляди, целлюлит появится…       – Не шути так!       – Да разве я шучу? Не я же бегаю каждый день в Караван-Рибат за пахлавой…       – А что ты имеешь против пахлавы?!       – Как минимум, то, что она сделана из теста… Фигуру не боишься испортить?       Кандакия молчаливо созерцала их словесную перепалку, переводя растерянный взгляд с одной на другую, не зная как вклиниться в этот взаимный обмен любезностями и нужно ли это делать. Они уже вошли в дом деревенского старосты, и дядя Анпу, перепуганный видом крови, стремительно для своего возраста бегал от полки к полке, доставая бинты и какие-то терпко пахнущие мази.       Сана заметила молчаливость защитницы деревни, когда Дэхья, отпустив очередную шутку в её адрес, покинула дом и направилась по своим делам. Её всё ещё мучил стыд и неловкость за произошедшую ситуацию. Она в очередной раз поддалась гневу – самой разрушительной своей эмоции, которая всегда уничтожала всё хорошее, что было вокруг неё. Кандакия в своё время стала ниточкой, протянутой ей богами в награду за страдания. Она привела Сану в свой дом, не позволив стать пищей стервятников, дала кров, одежду, пищу. А она каждый раз рушила её доверие и только разочаровывала.       – Кандакия… – неловко позвала девушка.       Защитница деревни Аару, до этого молчаливо сидевшая за столом, пока дядя Анпу обрабатывал её ранение, вздрогнула, вынырнув из потока своих мыслей, и посмотрела на неё в упор. В этот момент женщина показалась странно уставшей, словно постаревшей на несколько лет…       – Я знаю, что мои извинения уже ничего не изменят, но это всё, что я могу. Мои действия оскорбили деревню, они и правда непростительны. Если решишь изгнать меня за этот проступок, то я с готовностью приму наказание.       – Сана, что ты такое говоришь… – встревоженно забормотал староста, завязывая бинт на её ноге, и бросая опасливые взгляды на них обеих.       К пустыннице он успел привязаться как к родной дочери, которой у него никогда не было. Анпу выхаживал её, когда она в первый раз попала в этот дом. Тогда Сана была совсем слабенькой, как цветок, сломленный злыми ветрами. Казалось, она едва ли доживёт до утра.       – Достаточно, – устало вздохнув, отозвалась Кандакия, – я не намерена изгонять тебя из деревни. Ты – её неотъемлемая часть. У меня есть другое… наказание для тебя. Искупишь свою вину работой.       – А? Какой работой? – заинтересованно навострила уши наёмница.       – А вот это уже секрет, – хитро улыбнулась женщина и слегка подмигнула ей, растрепав тёмные волосы на затылке, – узнаешь, когда он прибудет в деревню.       Сана непонимающе нахмурилась, но вернувшееся к защитнице радушие, несомненно, обрадовало её.       – Он? Заказчик? Кому-то потребовались мои услуги?       Защитница недовольно цыкнула, уперев руки в бока.       – Сказала же, секрет.       Пустынница обиженно надулась, но донимать с расспросами не стала. Не хотелось в довесок получить щитом или копьём по голове за назойливость…       Она попрощалась с дядей Анпу и Кандакией на закате, поблагодарив обоих за заботу, и направилась в сторону своего домика, который располагался на краю деревни. Солнце медленно плыло вниз, разбрызгивая повсюду алый цвет, закрашивая им верхушки белых зданий. В воздухе пахло специями, домашней едой, яками и металлом. Особенный аромат, присущий только деревне Аару.       Сана вдохнула его полной грудью и на мгновение прикрыла глаза, когда игривое солнце коснулось её чувствительных зрачков. И в тот же момент почувствовала лёгкий толчок в плечо. Она непонимающе оглянулась, но успела увидеть только стремительно удаляющуюся фигуру в сером дорожном плаще. В руке её, тем временем, совершенно неожиданно оказалась скомканная бумажка, написанная на крайне дешёвом и плохом пергаменте.       Наёмница повертела бумажный шарик в пальцах, золотисто-алые в отблеске заката глаза подозрительно скользнули вдоль дороги. Но ни серого плаща, ни загадочного незнакомца уже не было видно.

***       Настоящее время.       Сана всегда спала тревожно. В пустыне важно сохранять бдительность, быть настороже всегда, в том числе и во сне. Эта привычка преследовала её даже в деревне, когда она могла подорваться посреди ночи из-за любого шороха за окном.       Сейчас же её сон потревожил лёгкий плеск воды совсем неподалёку.       С трудом разлепив тяжёлые веки, наёмница бросила расплывающийся взгляд в сторону звука. Сперва образ перед глазами был размытым, словно бы она глядела в мутное запотевшее зеркало, но, моргнув пару раз, девушка всё-таки смогла чётко рассмотреть главную причину её пробуждения. Возможно, даже слишком чётко для её неискушенного девственного сознания.       Аль-Хайтам, видимо, окончательно потерял своё терпение и не мог более выносить постоянный зуд под одеждой, вызванный песком. Для учёных, которые вечно зачем-то напяливали на себя тысячу слоёв одежды, нахождение в пустыне, должно быть, было той ещё мукой. Видимо, и выдержка секретаря дала свою трещину, раз он подорвался ещё до рассвета и, игнорируя ещё по-ночному холодный воздух, стянул с себя верхнюю одежду и высокие остроносые сапоги. Склонившись к водоёму, он водой счищал себя песок, едва заметно вздрагивая каждый раз, когда ледяные капли касались светлой кожи.       Он сидел спиной к ней, и Сана не могла заставить себя отвести взгляд от его выступающих лопаток. Как и любая женщина, она была падка на красивые вещи.       Мужчин она в определённой степени тоже причисляла к разряду «вещей», относилась к ним придирчиво, так, словно они были товаром на прилавке, которой она могла бы купить. И, разумеется, чем лучше товар, тем больше желание «купить» его.       Аль-Хайтам в её глазах относился к категории тех товаров, которые она считала достойными внимания, но, пожалуй, слишком дорогостоящими для своей скромной персоны. Глупо было отрицать его внешнюю красоту, которая, наверняка, цепляла взгляд многих девушек не только в стенах академии, но и за её пределами.       Впрочем, куда больше внешности цеплял его сильный характер. У Саны был богатый опыт работы с другими учёными, которые пользовались её услугами провожатой, чтобы посетить какие-нибудь руины в пустыне. Все они были… одинаковыми. Одинаково скучные, одинаково слабые, одинаково высокомерные в своих суждениях. Быстро уставали, много жаловались, громко причитали…       Аль-Хайтам был на них совсем не похож. И это вызывало дисбаланс в её душе. Хотелось получше узнать этого человека, познакомиться с тараканами внутри этой хорошенькой головы, которые, наверняка, таили много секретов от неё.       Интересно, а если бы не её задание, они смогли… хотя бы подружиться?       Внезапно со стороны секретаря донёсся весёлый смешок, вырвавший Сану из её тяжелых размышлений.       – У женщин пустынного народа принято подсматривать за купающимся мужчиной? – насмешливо произнёс аль-Хайтам и слегка обернулся, поймав её на мгновение стушевавшийся взгляд.       Ненадолго стало странно неловко, словно её словили на чём-то постыдном. Но пустынница быстро вернула себе контроль над ситуацией и, растянув губы в плутоватой улыбке, прямо взглянула на него. Руки на автомате потянулись к косе, стряхнув с неё налетевший за ночь песок, и по-девичьи кокетливыми движениями принялись расплетать тёмно-фиолетовые прядки.       – Только если мужчина хорош собой, – отозвалась она без тени смущения, – но не подумайте, пожалуйста, что это что-то значит, господин секретарь.       Аль-Хайтам в ответ на это лишь демонстративно хмыкнул, не считая нужным уточнять тот факт, что и для него самого это ничего не значит. И в очередной раз едва заметно поёжился.       В пещеру, тем временем, проникли первые лучи рассветного солнца. Они игриво скользнули вдоль её лодыжки, позолотив смуглую кожу, и резко перепрыгнули на белую спину одевающегося мужчины. Пустыня медленно пробуждалась от долгого сна.       – Вставай. Нужно отправиться в путь, пока солнце ещё не слишком разогрело воздух.       Сана лишь молчаливо кивнула в ответ, сбрасывая с себя остатки сонливой неги.