***
— Давай машину возьмём напрокат сегодня? — первое, что слышит Арсений, открывая глаза. — Как ты умудрился проснуться раньше меня? Антон пожимает плечами, копаясь в сумке. — Замёрз. Спасибо за вещи. Арсений кивает и берёт в руки телефон, чтобы посмотреть на время. Всего одиннадцать утра. Родители ждут их к трём, а значит они могут не торопиться. — Что ты там про машину говорил? — У вас тут напрокат можно взять? — А есть смысл? — Покажешь мне Омск. И себе заодно. Арсений хмыкает. Мысль интересная, но пока не особо понятная. Антон спешит объяснить, пока Арсений собирается в душ: — Поездим по городу вместе, покажешь свои любимые места. Я хочу, чтобы тебе стало легче. — Ностальгия – это круто, но она мне не поможет. — Дослушай меня, — Антон в своих доводах непреклонен. — Давай попробуем. Место сильно влияет на человека, Арс. Если Омск тебя успокаивает, значит самое время вспомнить, почему тебе здесь так хорошо. Арсений слушает внимательно, застывает у двери ванной комнаты. Он снова почти повержен. Потому что он готов Антону поверить и довериться. Потому что он впервые за долгое время хочет помочь себе. — Я знаю, где можно взять машину, — Арсению хочется Антону сказать хотя бы пресловутое «спасибо», но говорит он совсем другое. Тем не менее это всех устраивает. Антон кивает и уходит из номера, по всей видимости, курить, пока Арсений всё же идёт в душ смывать накопившееся за последние дни напряжение. Рад ли он, что сейчас в Омске? Вероятно, да. В том ли месте и с тем ли человеком? Тут да безоговорочно. Когда они спустя два часа ждут, пока им предоставят машину, Антон успевает выкурить ещё две сигареты, получить втык от Арсения за слишком частое употребление табака, а ещё люто замёрзнуть. Так что он врубает печку, как только оказывается в салоне белого Рено. Они колесят следующий час по всевозможным магазинам, и пока Арсений ищет по маминому списку недостающие продукты к столу, Антон успевает купить цветы и неплохой коньяк. — Ты обрадуешь их, — с гордостью поизносит Арсений, пока они едут в лифте на нужный этаж. Антон заметно нервничает, потому что сегодня всё иначе. Они только вдвоём, без остальных ребят. А ещё они сейчас не на гастролях. Их приезд внезапный, и наверняка родители Арсения ломают себе голову над причиной такого вот появления. Арсений отвлекает тёплой ладонью на щеке и поглаживающими движениями. — Хватит думать, Шаст, — Антон усмехается, услышав от Арса то, что сам говорил ему ночью. А после он и правда перестаёт думать, потому что Арсений окончательно сбивает с толку неожиданным поцелуем в губы. Он лишь легонько касается, но у Антона внутри по ощущениям всё переворачивается. — Они всегда рады тебе, не волнуйся. И Арсений ни капли не врёт. Антон в чужой квартире чувствует себя впрямь как дома. Его и Арсения окутывают заботой, много спрашивают о работе и о том, что у них нового. Это слегка удивляет, потому что оказывается, что родители Арсения мало что знают про жизнь собственного сына. Антон хочет спросить об этом после ужина, но не уверен, что нужно это делать. Лезть к Арсению и пытаться выводить его на откровенные разговоры не стоит, Антон в этом уже убедился. Захочет – сам расскажет. Антон очень скоро расслабляется в приятной компании семьи Арсения и под действием алкоголя. Он выпивает совсем немного, ловя флэшбеки недавнего употребления спиртного, но его всё устраивает. Арсений весь вечер смотрит на него с невероятной нежностью и часть её, видимо, отражается у него в глазах, потому что его мама легко это улавливает. Антону неловко под её хитрыми быстрыми взглядами, но вида он не подаёт. С удовольствием обсуждает с отцом Арсения всё, что происходит в мире, после задаёт кучу вопросов относительно его коллекции сабель, пока Арсений помогает маме на кухне, о чём-то душевно разговаривая и периодически хихикая. Антон с теплотой наблюдает за взаимоотношениями в семье Арса и невольно вспоминает о маме в Воронеже, по которой безумно скучает, и обещает себе приехать к ней в ближайшее время. От небольшой тоски по дому его отвлекает приятное чувство покоя, когда Антон видит, что Арсений здесь более открытый, чем обычно. Он больше говорит и даже улыбается часто. Именно сейчас Антон понимает, что ни капельки не ошибся, предложив Арсу приехать сюда. Это правильно. Они проводят за разговорами и приятной атмосферой весь вечер, Антон с удовольствием просматривает вместе с мамой Арсения их семейный фотоальбом, пока сам Арсений вместе с отцом моют посуду. Антон улыбается, нередко бросая на них взгляды. Теперь он понимает, откуда в Арсении столько воспитанности и галантности. Он рос в обстановке взаимоуважения и взаимопомощи. В который раз за вечер Антон убеждается в том, что родители Арсения – замечательные люди. — То-то я думаю, откуда ты такой хороший, — он делится с ним впечатлениями, как только они остаются одни в комнате. Ему всё ещё немного неловко, потому что мама Арса оказалась не на шутку проницательной и, подмигнув Антону на вопрос о том, где ему спать, указала на диван. — Разложите его и ляжете. Арсений покажет, где достать бельё, — Антон на это лишь смущённо кивнул. Но сейчас, спустя пару минут, в его голове это выглядит забавно. Он помогает Арсению постелить простынь, а после оставляет жалкие попытки разобраться с пододеяльником. — Как ребёнок, Шаст, — беззлобно хмыкает Арсений, наблюдая за этим зрелищем, а после делает всё сам. Как только они ложатся в постель, Антон тянется Арсения обнять, но тут же останавливает себя. Они не одни в квартире. Тем более, что здесь не абы кто, а родители Арсения, которые явно не одобрят картину перед их глазами, если вдруг зайдут с утра в комнату. — Шаст, — зовёт Арсений негромко, нарушая уютную тишину. — Спасибо тебе за это. — За что? — у Антона от чего-то сердце бьётся быстрее и на лице появляется улыбка. — За то, что привёз сюда. Наверное, мне правда не хватало Омска, — Арсений запинается слегка на последнем слове. Антон буквально чувствует, что тот хочет сказать что-то ещё и еле сдерживается, чтобы не поцеловать, когда Арс добавляет следом совсем уж тихое и немного смущённое: — И тебя вот так мне тоже не хватало. — Бля, Арс, какой же ты… Антон одним рывком оказывается сверху, на Арсения практически ложится всем телом, лишь слегка опираясь на руки. Тот улыбается, пальцами к шее тянется, ласковым котёнком жмётся ближе. Антон сам готов замурчать, когда они соприкасаются носами и шутливо тычутся самыми кончиками. Арсений под ним до невозможного красивый и от этого кроет немного. — Долго смотреть будешь? — Если поцелую сейчас, боюсь, что вообще от тебя не отлипну. Антон сейчас какой-то особенно прямолинейный, но Арсению всё более чем нравится. Такие признания его всё ещё немного смущают, но он уже привыкает к ним. Хороший знак. Он целует первым. Нежно, аккуратно, но по-настоящему. С ума сойти можно. Они впервые целуются вот так. Не неуловимо или едва касаясь губами. Антон прикрывает глаза и уже даже не пытается себя сдерживать: запускает пальцы в чужие волосы, слегка лохматит и несильно сжимает в кулак. Арсений под ним чуть ёрзает, пальцами шею поглаживает. Давно ему не было настолько хорошо. Сознание чуть притупляется. Они сейчас сосредоточены только друг на друге и еле сдерживаются, чтобы не продолжить прямо тут. Антон максимально берёт остатки здравого смысла в кулак. Ему безумно нравится то, что сейчас происходит, но они должны нормально всё обговорить, потому что ни одного из них не устроит позиция пере-дружбы и недо-отношений. Взрослые люди всё-таки. Через секунду впрочем оба в этом сомневаются, когда отскакивают друг от друга, услышав шаги за дверью. Арсений машинально пытается привести в порядок причёску, пока Антон утыкается лицом в подушку и пытается унять чересчур быстро бьющееся сердце. Он снова будто чувствует себя подростком, которого чуть не поймали за чем-то запретным, лежит в позе эмбриона ещё пару секунд, пока не слышит тихий смех сбоку. Арсений, натянув одеяло чуть ли не до подбородка, искренне улыбается, еле сдерживая себя, чтобы не рассмеяться в голос. Антону самому ситуация кажется до безумия комичной, он широко улыбается. — Оставим это на завтра, — произносит он довольно, и Арсений кивает. Тянется к Антону, легко целует, оставляя влажный след на чужих губах и желает спокойной ночи. Антон неожиданно вспоминает о важном и запускает ночной чат с улыбающимися, как и он сейчас, смайликами, а после ещё раз, не сдержавшись, целует Арсения в щёку и отворачивается к стенке, довольно быстро засыпая с мыслями о том, что сейчас всё хорошо.***
Проснувшись чуть ли не в двенадцать, Антон чувствует себя бодрым. Толкает Арсения, который на его удивление ещё спит. Они проводят в квартире родителей Арса ещё добрых три часа, потому что их никаких не хотят отпускать и собирают им чуть ли не чемодан разных баночек и закусок. И хотя Антон отнекивался до последнего, ему тоже вручили большой пакет. — Хотя можно было и в один вам сложить, — задумчиво произносит мама Арсения, пока сам Арсений чуть ли не давится чаем. Антон улыбается, хотя и ему в этот момент становится как-то стыдно. Неужели она обо всём догадалась? Не то, чтобы для него это было проблемой, просто это может стать ею для Арса. Но, если будет нужно, они обсудят это позже. А пока они тепло и долго прощаются, обещая приехать ещё очень скоро. Арсений, стоя у двери, обнимается с отцом и крепко целует маму, чем вызывает у Антона тёплую улыбку. А после обнимают его самого и этот жест кажется ему семейным и домашним. — У вас было хорошо. — Да, — легко соглашается Арсений, заводя машину, а после указывает куда-то рукой. Антон присматривается сквозь лобовое стекло и видит родителей Арса, машущих им из окна. Он по-доброму усмехается, машет тоже. — Они чудесные, — сообщает он очевидное, когда они уже отъезжают от дома. — Приезжай к ним почаще. — Постараюсь, — Арсений говорит это искренне. Ему правда стоит приезжать сюда чаще. Он обговаривает с Антоном дальнейший план действий, и совместно они решают, что заезжать в отель сейчас не имеет смысла. Они вернутся туда только ночью за сумками и парой часов сна до вылета обратно в Москву. Арсений вспоминает о том, что вообще происходило здесь, в Омске, когда он был моложе и какие места оставили отпечаток в его памяти. Он везёт Антона к театру, с которого и началась его дальнейшая судьба, как актёра. И сам смотрит на здание, с которым его связывает целая история длиною в несколько лет с замиранием сердца. Антон, кажется, восхищён и смотрит вокруг с открытым ртом. Совсем как ребёнок. Арс ему тепло улыбается. — С этого всё началось? Арсений кивает. — Да. Однажды в жизни человека наступает период, когда он понимает, что от родителей не зависит, и он может делать то, что хочет. В моем случае я пошёл не на дискотеки и футбол, а я пошел заниматься тем, что мне нравится. Антон кивает, внимательно слушая. Они присаживаются на ближайшую лавочку, располагающуюся недалеко от входа в театр. Закуривая, Антон думает, что всё сейчас именно так, как и должно быть. Сейчас им самое время стать чуть ближе, решиться. Прохладный ветер остужает тёплые ладони и морозит кончик носа. Арсений смотрит на кружащиеся вокруг листья, опавшие с деревьев. Уже почти стемнело и от этого ему в разы уютнее. Пока что он молчит, поскольку Антон сейчас увлечён разглядыванием театра. Он совсем небольшой, но очень уютный. По своему внешнему виду само здание театра напоминает уютный и сказочный теремок. Сам по себе театр можно считать камерным, он похож на дворец в миниатюре, на входе в глаза бросаются большие окна, расположенные рядом с массивной деревянной дверью, белые небольшие колонны. Антон понятия не имеет, что внутри, но снаружи это выглядит очень эффектно. Он наконец, насмотревшись вдоволь, поворачивается к Арсению. Ему хочется послушать, что было дальше. — Тут было так много всего. Я помню как долго решался пригласить маму на первый спектакль. Она даже не знала, что я уже занимался этим. Не знала, что я буду на сцене, — Арсений притаптывает ботинком небольшой участок земли. Вот уж не думал он, что будет вспоминать об этом с такой теплотой. Улыбнувшись своим мыслям, он продолжает. — Она ничего не сказала мне после первого спектакля, но на второй купила билеты себе и отцу. Я боялся их реакции, знаешь, как будто сделал что-то плохое. Но после этого отец зауважал меня ещё больше. До сих пор помню, как он пожал мне руку, не сказав ни слова. Но я его понял. Антон впитывает каждое слово и видит, как горят глаза у Арсения, когда он рассказывает про дело, которым живёт по сей день. Антона не было с ним в этот период, они даже ещё не познакомились, но атмосфера создаёт впечатление, что он тоже проживал всё это вместе с Арсением. — И также было страшно перебираться в Питер. Я уехал, не зная толком как я и что я. На этот момент к тому же я был одним из ведущих актёров тут и, получается, подставил всех: коллег, режиссёра, — Антон двигается чуть ближе и заглядывает Арсению в глаза. Тот мимолётно улыбается, поглядывая на проходящую мимо пару подростков. — Это для меня тяжёлая история. Но я ни о чём не жалею, Шаст. Как говорят, нельзя пожарить яичницу, не разбив яйца. — Спасибо, — произносит Антон, хрипловато. — Я даже не ожидал, что ты сможешь открыться мне. Арсений вместо ответа касается холодными пальцами чужого запястья, и Антон немного вздрагивает. Контраст температур вызывает мурашки. Ветер треплет волосы, пробирается под куртку, лаская холодными волнами. Антон хмурится, невольно вспоминая, что Арсений только-только выздоровел. Тот кажется думает об этом же, потому что встаёт с лавки, потянув Антона за собой. Зажигаются фонари, окутывая всё вокруг тусклым приглушённым светом. Небо достаточно потемнело. Арсений надеется лишь, что в ближайшее время не пойдёт дождь. — Тут раньше неподалёку был ларёк со вкусными напитками. Пойдём, куплю тебе фруктовый чай. Антон на секунду пожалел о том, что они сейчас в людном месте и нельзя Арсения даже обнять, а очень хочется. — А… — А потом поедем в небольшой ресторанчик, ты поймёшь, почему именно туда. — Будто свидание. Арсений, улыбаясь, качает головой, а после снова невесомо дотрагивается пальцами до чужого запястья, безмолвно предлагая идти за напитками. Ларёк на удивление Арсения всё ещё стоит на том же самом месте. Милая женщина не заставляет их долго ждать, и уже через пару минут они направляются к машине. Арсений замедляет шаг, и Антон делает тоже самое, стараясь делать вид, что не удивлён этому. Подсознание кричит, что сейчас случится что-то важное. Арсений пару раз запрокидывает голову, видимо, тёмное небо помогает ему сосредоточиться. Антон не торопит. — Давай поговорим, Шаст? — Ты готов? — Антон останавливается даже, Арсений как-то виновато улыбается, пожимая плечами. Тянуть больше не имеет смысла. — Готов. Ты всё время что-то сказать хотел, спросить. Спрашивай. Арсений уже хочет двинуться дальше, но Антон всё ещё стоит на месте. Оставляет стаканчик с чаем в одной руке, пальцы почти согрелись. Вторую руку кладёт Арсению на плечо. Он думает, с чего начать, потому что в голове неожиданно пусто. Но Арсений помогает. — Давно заметил? — Антон знает, что имеется в виду. Да, он уже давно заметил перемены в поведении Арса. — Думаю, я умело делал вид, что всё хорошо. Антон наконец двигается дальше, потому что осознаёт насколько сильно он замёрз, кроме того, Арсению никак нельзя болеть снова. Именно поэтому он перемещает ладонь Арсу на спину и подталкивает вперёд, заставляя ускориться. Они доходят до машины и только тогда Антон начинает говорить: — А глаза обратное говорили, — он вновь перемещает руку на плечо, поглаживает сквозь ткань куртки. Пальцы холодит порывистый ветер. — Хотя ты так много и часто улыбаешься… по тебе сразу и не скажешь, что что-то не так. Не заебался быть клоуном? — А ты? Сам же знаешь, что, если кто-то всё время улыбается, не означает, что его жизнь всегда прекрасна. Иногда полезно и пострадать. Арсений грустно уголки губ приподнимает, перехватывает стаканчик в правую руку, левой выуживая ключи из кармана. — Пошли на заднее. — Хочешь я?.. — Хочу. Арсений соглашается, даже не дослушав. Он хочет всего и сразу, если это предлагает Антон, потому что дорвался наконец. Антон ждёт, пока Арс заведёт машину и включит печку, чтобы после сесть рядом с ним. Стекла у машины тонированные, что очень кстати. Арсений отпивает ещё не остывший сладкий чай и двигается ближе. Стаканчик в одной руке держит для удобства. Антон его слабый намёк понимает. За руку Арсения берёт осторожно, сначала лишь невесомо касаясь подушечками пальцев чужого запястья. Аккуратно переплетает пальцы, несильно сжимая ладонь, заменяя слова этим простым жестом, как бы беззвучно говоря всем своим существом: я рядом, здесь, с тобой. Арсений спустя несколько секунд ответно сжимает руку Шаста покрепче, улыбаясь невольно, глядя на переплетённые пальцы и переливающиеся при тусклом свете лампочки в машине кольца. Когда Арс кладёт голову Шастуну на плечо, придвигаясь ещё ближе и щекоча кончик уха взлохмаченными немного волосами, у Антона в груди разливается приятное тепло. — Спасибо, — шепчет Арс куда-то в шею, опаляя дыханием, и Шастун ёжится от мурашек. В голове застревает это нежное «спасибо», и Антон плавится от такой теплоты, от такого Арсения. От короткого поцелуя в шею следом мурашки ползут по позвоночнику, и Арс просто не может не улыбнуться, чувствуя, как Антон крепче сжимает его ладонь, когда Попов проводит носом по небольшому участку шеи и вновь укладывается на плече. Шастун сам аккуратно склоняет голову прислоняясь щекой к Арсовой макушке, и тот полностью расслабляется, растворяясь в бесконечном, укутавшем его с ног до головы, спокойствии. — Арс, — тихо зовёт Антон, отпивая чай, — что, если я скажу, что влюблён в тебя? — Уверен? — Арсения чуть подводит голос и пульс. Сговорились, суки. Ему волнительно, как будто шестнадцать снова. И это то самое приятное волнение. Арсений прикрывает глаза, поддаваясь ощущению. — Я определённо влюблён, — Антон сжимает ладонь в своих пальцах крепче. — Да, я уверен. — Боюсь, что я поверю тебе, но давай не сейчас, ладно? — Без проблем. У Антона глупая улыбка на лице расцветает, а всё потому что Арсений больше не отталкивает. Вот он здесь, рядом. Ближе жмётся, чай пьёт полуостывший, но от этого не менее вкусный. Он сейчас открытый, ласковый. Его спрятать хочется, укрыть, потому что Антон боится, что видеть его таким ему приходится лишь однажды. — Шаст, не нервничай так сильно. Я счастлив сейчас, правда. Из-за и ради тебя. Внутренний подросток внутри Антона почти пищит от услышанного, Арсений видит это, чувствует. Он улыбается самодовольно, но коротко. Целует нежно в щёку, а после забирает из рук Антона стаканчик из-под чая и выходит из машины, чтобы выбросить. Они пересаживаются вперёд, довольные и отогретые. Арсений смотрит на дисплей телефона. В ресторан они приедут как раз вовремя. По приезде у Антона сразу возникает пара вопросов, пока их провожают до столика у занавешенного окна на двоих. — Погоди, — начинает он тихо, пока Арсений уже вовсю изучает меню. — Ты когда успел нам столик забронировать? Арсений улыбается. Только ради этой реакции неподдельного удивления стоило это сделать. Он пожимает плечами, хитро улыбаясь. — Как тебе интерьер? — что-что, а мастерски переводить тему Арсений умеет. Антон озирается по сторонам. Он даже не сразу обратил внимание на обстановку. Арсений привёз их в ресторан «Луговская Слобода» и да, Антон сразу прекрасно понимает, почему именно сюда. Место антуражное и даже интимное, в зале царит приятный полумрак. Интерьер элегантный, прямо-таки можно почувствовать себя каким-нибудь графом позапрошлого столетия. Это место Арсения. Он вписывается сюда как никто другой. Сюда стоило прийти хотя бы ради этой атмосферы купеческого застолья. Повсюду висят картины, установлено много колонн, созданных будто из мрамора. И тёмный цвет дерева переносит в прошлое. Неподалёку от их стола у стены Антон замечает сервант и думает, что такая таинственная, но непринуждённая атмосфера ему тоже по душе. — Тебе подходит это место. — Я знаю. Пока они делают заказ и коротают время до появления на столе еды, Антон спрашивает о том, почему они приехали именно сюда. Он более чем уверен, что Арсения с этим местом связывает не только атмосфера или любовь к антиквару. — За год до переезда я впервые побывал тут с моими приятелями из театра. Мы были на открытии этого заведения, а потом как-то пристрастились к нему. Когда я приезжал в Омск потом, чтобы увидеться с ними, я точно знал, куда мы направимся. Этот ресторан пережил несколько реставраций и перестроек, празднования очередной успешной театральной постановки и даже одну драку, — Арсений многозначительно усмехается. Было дело. — И он по-прежнему остаётся моим любимым заведением в этом городе. Ну, после того ларька с чаем. Чувство ностальгии временно поселилось где-то внутри и оставалось только принять его как данность. Арсений порой скучал по Омску и по всему, что он здесь оставил, но мысль о том, что приобрёл он гораздо больше, греет его душу. Одно из таких «гораздо больше» сейчас сидит и уплетает мясо за обе щёки, задавая кучу вопросов про Омск, про детство и рассказывая истории про себя. Арсений расслабляется и по собственным ощущениям очень много говорит, причём прямо и не пытаясь съехать с темы. Доверять оказывается проще, чем он думал. Хотя, это ещё предстоит осознавать какое-то время. За непринуждёнными разговорами проходит около двух часов и из ресторана они выходят в десять вечера. Их самолёт в 6:40, а значит, уже пора возвращаться в отель, чтобы успеть хоть немного поспать. Ветер на улице успокоился и по меркам Антона стало теплее, хотя он всё равно норовит побыстрее сесть в машину. После тёплого помещения салон автомобиля кажется особенно холодным. Арсений заезжает на заправку, пока Антон находится в полудрёме; день выдался для него слишком насыщенным, переполненным эмоциями. — Я за кофе, — Арсений, залив бензин, не спешит садиться назад. — Кофе на заправках всегда с привкусом дерьма, знал? — Значит только себе возьму. Арсений пожимает плечами, оставляя Антона одного. А ему бы покурить. В машине он делать этого не будет, потому что Арсений не фанат запаха табака в салоне. На улицу выходить всё же приходится, и Антон, закуривая, пытается переварить сегодняшний день. Для него всё было слишком быстро и неуловимо, но в то же время произошло что-то невероятное. Между ним и Арсом всё ещё остался нерешённым один вопрос, но Антон терпеливый, он подождёт. Особенно сейчас, когда точно знает, что всё не зря. За размышлениями он и не замечает, как заходит куда-то за угол, где никого нет, и сознание проясняется только тогда, когда по ноге прилетает лёгкий шлепок от Арсения. — Шаст, сука. — Ты чё? Напугал, блять, дурак. Хватит так смотреть. Ну, задержался я чуть-чуть, не хотел курить в машине. О тебе забочусь, между прочим, ты ж запах сигарет этих не переносишь. — Я не переношу, когда ты сваливаешь без объяснений. Арсений недоволен, но ему хочется целоваться, и в удовольствии себе отказывать он не будет. Это за него сделает неумение нормально ходить в свои тридцать девять лет. Споткнуться о свою же ногу оказывается легче лёгкого. Такой вот парадокс: Арсений может изгаляться на сцене по-всякому, может устроить шоу достойное циркового училища и при этом с тем же успехом споткнуться о воздух. Антон его подлавливает за плечи, когда Арсений, на секунду потеряв равновесие, толкает его собственным телом, и запланированный поцелуй обрывается, даже не начавшись. — Такой охуенный момент испортил, дурак, — Антон смеётся, но за заслуженным поцелуем всё же тянется, перед этим воровато оглядываясь пару раз, чтобы убедиться, что они тут одни. Арсений смешно морщится от боли в ноге, пока они соприкасаются носами, как два котёнка, притираясь, обнюхивая друг друга. Антон улыбается, прикрывая глаза, и чувствует себя абсолютно спокойно. Когда Арсений легонько трётся кончиком холодного носа о щетинистую щёку, а после, хихикнув, приподнимается на носочках и чмокает в нос, Антон почти мурлычет от наслаждения. Ему неожиданно хочется прижать Арсения к себе до хруста костей. Необходимость в объятиях замечают, и тот сам жмётся ближе, довольно укладываясь подбородком Антону на плечо и сцепляя руки у него за спиной. Его ведёт от всего: запаха табака, самого Шастуна и тепла его тела, да даже от аромата какого-то ужасного парфюма. Арсений обещает сам себе купить для Антона новый. — Я хочу так с тобой стоять всё время, — проговаривает он в чужую шею, ничем не прикрытую, и мажет губами по скуле. — Что тебе мешает? — Антон также лениво целует лохматую макушку, прикрывая глаза. Ему до чёртиков правильно. — Сейчас, например, мне мешает твоя дурацкая куртка. И ещё тут холодно. А, в целом, помешать нам может много чего, — Арсений отраняется, делая задумчивый вид. Его легонько щёлкают по носу. — Какой же ты пиздун, Арс, — Антон полностью отдаёт себе отчёт в том, что смотрит в глаза напротив с неподдельным обожанием и теплотой. И ему больше не хочется это в себе задушить или спрятать. — Поехали в отель. — А с утра домой, — Арсений на это усмехается и поднимает растерянный взгляд. — Ты в моей квартире отлично смотришься. Не заметил что ли, что уже успел в ней обустроиться за пару дней? Ты там дома, Арс. Съехаться пока не предлагаю, но останься хотя бы на пару дней. Арсений замирает от осознания, что действительно успел привыкнуть к квартире Антона. Он там чувствует себя нужным. Он там не лишний. Его там ждут. — Значит, домой? Последнее слово Арсений неосознанно выделяет и скорее даже для самого себя, впервые за долгое время обозначая домом не просто какую-то квартиру, а место, предназначенное для них двоих. К тридцати девяти годам он вдруг понял простую истину. Дом – не про место, а про людей его наполняющих. Дом – ни где, а с кем. — Домой, — повторяет Антон тихо и про себя ликует от осознания, что Арсений видит своё безопасное место рядом с ним. Ему, кажется, доверяют. — Да. Или тебя там ждёт дама? Мне придётся прятаться по шкафам? — Дурак, — смеётся Антон в ответ, осознавая, что вечные подъёбы (и не только со стороны Арса) не закончатся никогда. И пусть каждый из них знает, что это лишь ещё одно шоу с участием Шастуна, дабы пиздели всякого поменьше, от подобных шуток он не застрахован. — Поехали, пока ты себе ноги не отморозил, модник. Арсений пыхтит недовольно, словно ёж, и Антон мысленно считает до трёх, прежде, чем начнётся дохуя-минутная лекция о том, что Арсений вообще-то закалён и отвалите от моих джинсов. Да и пусть. Пусть говорит, что хочет. Главное, что, наконец, вместе. — Я всё ещё хочу тебя поцеловать, — Антон видит, как Арсений крепче сжимает в пальцах руль. — Мне мало, Арс. Арсений же нарочито спокойно отпивает кофе, пока они стоят на светофоре и поглядывает на Антона. В голове всплывают неуместные сейчас флэшбеки, но Арсений не способен контролировать собственные мысли. И Шастуна вдруг хочется до абсурдного. — Давай заедем в аптеку? — окей, Арсений не рассчитывал на секс, да даже на взаимную дрочку, но сейчас всё меняется. — У меня с собой, — Арсений присвистывает, пока довольный Антон делает вид, что очень увлечён лентой ВК и вообще он самый невинный человек на планете. Арсений тормозит у отеля и, не произнося ни слова, разворачивает Шастуна за шею к себе, впиваясь в губы. Дорвался-таки. Антон отвечает с не меньшим запалом, он слаб, и ему легко это признавать. Он падок на такого Арсения. — Самый дерьмовый поцелуй в моей жизни, — шепчет он в перерывах. Кофе с заправок и правда отстой. — Отвратительный каламбур. — Так же как поцелуй. Арсений в ответ улыбается, цепляясь пальцами одной руки за чужую куртку. — Хочешь ещё? — шепчет он почти интимно. — Очень. — Как же долго я ждал. Арсений целует снова, и Антон практически стонет от удовольствия. Вот уж не думал он, что может так наслаждаться простыми поцелуями. Арсений почти забывается, целуя глубже и пальцами сильнее сжимая ткань куртки. Антон выдыхает в поцелуй неудовлетворённо. Ему хочется большего. — Арс, пошли в номер. Они немного спешат, ждут, пока смогут оказаться наедине. Для них лифт или коридор, где можно пошвырять друг друга по стенам в безудержной страсти точно не подходят. Не в их положении. И явно не в этом возрасте. Пока Антон подготавливает всё необходимое, Арсений идёт в душ, наскоро споласкиваясь, и думает о том, что ни за что не пожалеет. Он освобождает Антону душевую кабину и приносит ему пижамные штаны с футболкой, после также одевается сам. Они сейчас могут вдруг решить ограничиться поцелуями, а в номере достаточно прохладно, тем более после душа. Снять одежду они успеют, а вот простудиться не хочется. Арсений волнуется. Ладони потеют от напряжения, а это ни разу не хороший знак. Нет, он не боится секса — он боится того, как всё сложится после. Антон выходит из душа через пару минут, присаживается рядом на кровать и кладёт руку на чужое колено, привлекая к себе внимание. — Всё в порядке? — Арсений на него не смотрит, кивает, но выходит неуверенно. — Арс, давай серьёзно, если ты не готов или не хочешь, то мы просто ляжем спать. — Я, — Арсений запинается, раздумывая, как лучше будет выразить собственные мысли. — Мне просто не по себе. Я думаю, а вдруг после всего этого мы пожалеем? Вдруг у нас не получится? Антон молчит долгую минуту, гладит Арсово колено пальцами в успокаивающем жесте. Он всё понимает. И ему страшно не меньше, чем Арсению, но ради него он готов быть сильнее. — Арс, я не знаю, что с нами будет. И никто не знает. Но глупо отказываться от всего из-за страха, — Арсений уже думает о том, что сейчас Антон скажет про дерево, дом и сына, и про то, что он не прав, мол, всё у них получится, но тот произносит простую истину. — Мы действительно можем расстаться. У нас нет никакой гарантии, что это навсегда и всё такое. Будем потом рушить твою теорию о том, что любовь на сцене сыграть нельзя, — Арсений на это хмыкает. Было бы забавно на это посмотреть. — А может мы поженимся где-нибудь на Кипре и будем счастливее всех. Антон утрирует немного конечно, но ему действительно хочется рискнуть, потому что сейчас это правильно. Он понятия не имеет, что будет дальше, но ведь у них и правда всё может получиться. Нет смысла сомневаться в будущем, он всё равно не в силах узнать, как оно сложится, жить-то настоящим нужно. — Ты правда хочешь со мной всего этого? — Арсений хочет разобраться окончательно. Ему сложно поверить в то, что он заслуживает такого, как Антон. — Ты же знаешь меня, Шаст, и я не трепетная лань. Тебя совсем не смущают мои заскоки? — Ты меня более чем устраиваешь, не нужно думать, что с тобой что-то не так. Я выбрал тебя и мне нравишься ты именно таким, какой ты есть, хоть я и не знаю всего тебя. У Арсения пересыхает в горле. Он, блять, повержен окончательно. Ему больше нечего противопоставить, потому что всё оказалось слишком просто. Но к этому «просто» они шли самыми тернистыми путями, чтобы сейчас с лёгкостью смотреть друг другу в глаза. — Слишком сейчас будет сказать, что я тебя люблю? — Антон почти не удивляется этим словам, но вот такой прямоте охуеть как удивлён. Он хочет ответить, но Арсений не готов слышать никаких ответных признаний: он сейчас и так сказал и услышал больше, чем был готов. Поэтому не даёт Антону и слова вставить, затыкает поцелуем, слишком неуловимо перемещаясь на чужие колени. — Подожди, — Антон, восхищённо глядя на чужое смущённое лицо и милый румянец, еле сдерживается, чтобы не поцеловать снова, но хочет уточнить, — это да? Ты хочешь? Арсений не отвечает, не может. Но начинает призывно покачиваться вперёд-назад, проезжаясь по чужому паху своим. Антон коротко, но абсолютно довольно выдыхает в поцелуй. Он Арсению ладонью легонько стучит по бедру. — Давай ляжем? Арсений согласно кивает, с чужих бедёр встаёт и быстрым движением укладывается на широкую кровать. Антон снимает футболку, оставляет её на рядом стоящей тумбочке и укладывается сверху. Медлит слегка, просто разглядывая. Арсений тоже смотрит во все глаза на подтянутое худощавое тело. Хочет прикоснуться, провести ладонью по груди или прессу, но это уже перебор. — Ты красивый, — произносит он тихо, и Антон неожиданно подвисает; кто бы знал, как его смущают комплименты. Именно поэтому он не знает, что ответить. — Поцелуй меня уже, — Арсений в ответе, впрочем, не нуждается, а вот в продолжении очень даже. Антон всё ещё слегка тормозит; его рывком притягивают за шею, слышится судорожный выдох - чей уже не разобрать, но они слабо стукаются зубами и (наконец-то, блять) вмазываются губами в губы. Арсений больше даже не пытается сдерживаться, толкается языком в чужой рот, напористо, почти агрессивно. Его целуют в ответ глубоко, с не меньшим уже знакомым азартом. Только сейчас они полностью отпускают себя, потому что наедине, потому что свобода голову кружит. Антон не медлит, одними поцелуями с Арсением ограничиваться не хочет, забирается под резинку его пижамных штанов, затем трусов и, задевая ладонью короткие волосы, несильно сжимает член. Арсений целоваться тут же прекращает, запрокидывает голову, выдыхает судорожно. Он замечает, как дрожит рядом рука Антона, о которую он опирается рядом с его головой, пока второй начинает медленно надрачивать. Ему неудобно так, наверное, но Антон выбивает из головы последние мысли, когда склоняется к шее и неслабо так прикусывает. Арсений раньше не замечал влечение к подобному, но прямо сейчас его пиздецки ведёт от этого. — Только не перебарщивай, — почти выстанывает он на ухо, а у Антона от этого слетают к хуям последние тормоза. Он и правда чуть увлёкся. — Прости, мне от тебя башню сносит, — признаётся он, зализывая места укусов. Антон чуть отстраняется, осматривая на наличие следов, которые могут выдать их с потрохами, и руку из чужих штанов вытаскивает тоже, но Арсений, который сейчас жадный до каждого прикосновения, притягивает его за шею обратно. — Ты слишком далеко, — шепчет почти и сам себе поражается. Когда всё успело так поменяться? Он вспоминает, как вроде совсем недавно сказал Антону съебать, чтобы тот больше не предпринимал никаких попыток подползать близко. Только жизнь в очередной раз подставила ему жопу в виде всё того же Шастуна, что не просто оказался ближе положенного, так ещё и расположился у Арсения в мыслях и, похоже, во всех клеточках тела. Охуенно он устроился, а за его проживание почему-то расплачивается Арсений. Вот прямо сейчас расплачивается. Своими нервными клетками. Потому что невыносимый просто до ужаса этот ваш Шастун. В шею дышит, языком по скуле мажет – пиздец, в общем. Ну невозможный же. — Я задолжал тебе минет, — вырывается неожиданное, и Антон тормозит, затуманенно глядя на Арсения, у которого в глазах, разве что чертенята не пляшут. — Арс, ты уверен? Вопрос тонет в поцелуе, а сам Антон в ощущениях, когда Арсений внезапно меняет их позиции, оказываясь сверху. Непонятно, что на него нашло, но остановить его уже невозможно, потому что он для себя уже точно всё решил. Не то чтобы Антон был против. Минет, так минет. Именно поэтому он позволяет себе урвать ещё один поцелуй, а Арсению после сползти ниже. Тот попутно целует всё, что можно: ключицы, соски, низ живота – и замирает, разглядывая. Антон такой невозможно горячий, что сгореть можно от одного его взгляда: выжидающего, нетерпеливого. Арсений с деланным спокойствием забирается рукой под резинку чужих штанов и поднимает голову, как бы спрашивая точно, готов ли Антон. Тот приподнимает бёдра, и это становится отправной точкой. Дальше с ним не церемонятся, стягивая штаны вместе с трусами. Арсений торопится, так что окончательно скинуть одежду на пол приходится Антону. Тот дёргает ногами, пока Арсений сам успевает раздеться, оставляя одежду на полу. И так на это сейчас похуй. — Постарайся потише, мы в отеле всё-таки, — просит Арсений насмешливо, наклоняясь к члену и так до одури интимно облизывая губы, что просто кроет от его самоуверенности. — А ты заставишь меня быть громким? — Антон пытается язвить, хотя любые разговоры даются ему с трудом. Арсений на этот лучезарный выпад лишь посмеивается. — Без порнушных фраз, я тебя умоляю. А дальше Антон чуть ли не задыхается, от внезапно накативших ощущений. Арсений берёт в рот без предупреждений, берёт настолько глубоко, насколько это позволяет глотка. Перебарщивает с непривычки, слегка давится, но отстраняется раньше, чем начинает захлёбываться. Арсений пиздецки давно не делал минет. Он, если честно говорить, делал-то его один раз в жизни и очень давно. Поэтому он даёт себе привыкнуть, берёт снова аккуратнее, чувствуя еле различимый солоноватый привкус. На языке ощущается вязкая смазка. Арсений немного отстраняется и тут же присасывается к головке всего на несколько секунд, но Антон выгибает поясницу чуть ли не до хруста, пытаясь толкнуться глубже. Это всё до сих пор кажется ему каким-то нереальным, поэтому хочется получить максимум ощущений сразу и без промедлений. — Тиш-тиш, — привычно успокаивает Арсений, а после берёт в рот чуть ли не по самые яйца, и последние остатки здравого смысла летят в тартарары. Антона чуть ли не подбрасывает, и в поплывшем сознании возникает мысль, что Арсений неожиданный даже в постели. И это заводит до чёртиков. Тот лижет член со всех сторон, словно чупа-чупс, и от этого слишком***
Дима теряет остатки терпения. Причина первая – Антон, который обещал приехать в офис к часу, чтобы посмотреть с ними матч. Причина вторая – Матвиенко, который ненавидит опоздания. Причина третья – ещё куча людей, которые также не в восторге, потому что не могут начать просмотр. Дима поглядывает на время – уже час. И пока Матвиенко во второй раз звонит Арсению (чем чёрт не шутит), Дима в хрен пойми какой раз набирает Антону. Выходит в коридор предварительно, дабы не выставлять претензии напоказ. — Ты где? — трубку неожиданно поднимают. — Он спит ещё. — Бля, Арс, разбудить вообще не вариант? — Дима очень умело делает вид, что ни капли не удивлён. Только Шастун потом получит по двойному тарифу за то, что нихуя не сказал, ещё и приехать не соизволит, по всей видимости. — Я ещё пожить хочу. — Понял, береги свой ценный зад, целую. Из динамика доносится сонное «ага» и Дима замирает с телефоном в немом ахуе. — Ну что там? — Матвиенко выходит из кабинета, попивая какую-то баночную газировку. — Ну, могу сказать, что он сегодня точно спал не один. И он не приедет, зря ждали. — Не удивлён, — Серёжа усмехается тоже. Всё понимает естественно. Он, выдыхая, лениво потирает переносицу, произносит усталое с Позовым на пару: — Клоуны.***
Арсений возвращается в кровать, оставляя телефон в гостиной, куда минутой ранее выходил, чтобы зачем-то поговорить в Позовым. Арсений запоздало понимает, что будет, когда они все встретятся на работе, но сейчас он ужасно хочет поспать ещё хотя бы пару часов; получить пропиздон от самого себя (и возможно Антона) он успеет позже. А сейчас он ложится обратно в тёплую постель, приятно пахнущую гелем для стирки, накрывает одеялом себя и Шаста, который успел его сбросить во сне, и, обнимая, прижимается к нему, дабы согреть. Антон довольно мычит, не открывая глаз, когда его целуют в шею, а Арсений с довольной улыбкой прикрывает глаза. Он слышит, как ему на телефон приходит уведомление и уже знает, что это Серёжа, а ещё почти уверен, что в сообщении будет что-то про сохранность жопы. Возможно предъява, потому что Арсений не соизволил взять от него трубку. От Позова с Матвиенко ничего другого в подобной ситуации ожидать и не стоило, кроме шуток про анал-карнавал. Арсений коротко посмеивается от абсурда и, покрепче прижимаясь к Антону, выдыхает тихое: — Клоуны.