Numero Uno.

      Солнышко приятно било в глаза заставляя проснуться и открыть их, встретить наконец новый день. Итто сладко потянулся, громко зевнул и принял сидячее положение. Вставать по утрам было тяжело, даже когда никуда не нужно идти и спешить, однако за годы жизни с бабулей, которая всегда вставала ни свет, ни заря, у Аратаки выработалась привычка просыпаться с первыми лучами солнца. Он поморщился, почесал длинными когтями плечо и осмотелся по сторонам. Почему он лежал на полу? Почему не одет? События прошлого вечера, а особенно ночи, в памяти всплывали неохотно, заставляя все внутри похолодеть. Мужчина спохватился, приподнял легкое одеяло, под которым были заметны очертания чужого силуэта. Он хотел дотронуться до нее, но не решился. Шея девушки выглядела так, будто ее душили, на талии и бедрах следы когтей, на плечах и лопатках следы подсохшей крови, прекрасные волосы спутались и неопрятным потоком струились по жестким доскам.       Итто жутко перепугался. Он всегда раньше был в состоянии контролировать своего внутреннего демона, но почему-то вчера сорвался, как бешеный пёс. И вот, к чему это привело. Имеет ли он право остаться, чтобы хотя бы узнать, как она? Имеет ли право вообще здесь находиться? Что будет, когда она очнется? Он нервно потер ладони, замечая под когтями запекшуюся кровь. Вскочил на ноги, словно ему промеж рогов дали дубиной.        Его ладони дрожали, вода приобрела едва заметный алый оттенок. Итто оделся, вернувшись в комнату, сел в уголок и стал покорно ожидать ее пробуждения. Настоящий мужчина никогда не обидит женщину. Но он ведь обидел… И сбежать после такого было бы верхом подлости и трусости. Ответить за то, что он сделал. Так было правильно.       Ее тело едва заметно дернулось, Сюин поежилась, будто ей было холодно, попыталась встать, но с тихим стоном свалилась обратно. Руки словно состояли из ваты. Все тело вообще будто не имело костей, оно болело и совершенно не желало двигаться. «Да уж… Зачастую после неплохой драки не так погано себя чувствуешь», — как-то невесело подумала она, все же заставляя себя оторваться от футона сквозь ноющую боль и усталость. Вроде бы и поспала немного, а сил ни капли не прибавилось. Она потерла лицо обеими ладонями, в попытке хоть немного прогнать сон, но даже слабой надежды на то, что сегодня она будет в состоянии хоть куда-то пойти, у Адепта не было. Она отбросила одеяло, осматривая свое тело с какой-то долей печали. Куча синяков и царапин, какие-то едва различимые, некоторые — достаточно глубокие. Захотелось лечь в ванную и забыться хоть на какое-то время. Только бы хватило сил эту ванну приготовить. Ее лиловые глаза выцепили в углу сжавшегося о́ни. Аратаки спрятал большую часть лица в колени, глядя на нее испуганными глазищами. Он сам до конца не осознал, что вчера случилось, но чувство стыда и вины крепко засело внутри. Вообще-то, они оба виноваты, что все так произошло, в какой-то степени. Но он мог бы быть и посдержаннее. Она поджала опухшие искусанные губы и нахмурила брови. Широкие плечи чуть дрогнули, кажется, его раскаяние было настолько глубоким и искренним, что он и думать забыл обо всем другом.       — Ванна…       — Сейчас сделаю! Я мигом! — Он подскочил на месте и пулей вылетел за дверь, девушка осторожно и медленно снова опустилась на футон. Скорее всего, она снова уснула, потому что с момента, как о́ни осторожно окликнул ее откуда-то из-за двери, по ее ощущениям, прошло не больше секунды. Словно она просто моргнула и он управился за это время. Адепт потребовала помочь ей встать, но вместо этого мужчина сгреб ее в охапку, неожиданно осторожно и бережно, и отнес в другую комнату сам. Горячая вода принесла перенапряженным мышцам приятное ощущение расслабленности, царапины едва заметно щипало, но это ее слабо волновало. Итто мялся в проходе, понурив голову. Девушка молча за ним наблюдала. Вообще-то, в ее понимании, он мог бы и извиниться за то, что так сорвался. В конце концов, она же совершенно не обязана была перед ним отчитываться, ставить его в известность о своих планах. С другой стороны, это ее поведение заставило о́ни усомниться в том, насколько он ей нужен. Глупое оправдание. И все же…       — Прекрати стоять там, как истукан… — Наконец произнесла она с тяжелым вздохом и прикрыла глаза. Как же черт возьми хорошо полежать в водичке. Девушка не могла отказать себе в удовольствии сыграть на его чувстве вины. — Мне нужна одежда.       — Прости, я порвал…       — И еще ты отвечаешь за еду, пока я не отдохну как следует.       — Конечно, все что угодно… Ящерка, я…       — Помоги вылезти.       Итто тут же подскочил к ней и обнял за талию. Собственные когти на фоне ее мягкой плоти смотрелись чем-то уродливым и отвратительным. Ему было противно от самого себя. Не так он хотел бы добиться ее. Совершенно не так. Ее утонченные ручки обвились вокруг его шеи, она еле стояла на ослабевших ножках, слегка подскальзываясь из-за натекшей с нее же воды. Мужчина осторожно закутал ее в большое полотенце, Сюин немедленно принялась осторожно собирать с поврежденной кожи остатки влаги. Некоторые царапины все же стоило перебинтовать, чтобы одежда их лишний раз не бередила. Этим Адепт и занялась, пока о́ни исчез из комнаты в поисках ее наряда. Он притащил ей легкое платье, которое когда-то ей подарил один из многочисленных ухажеров. Тот, для кого обладание Адептом было прекрасной галочкой. Галочкой, которую поставить не удалось. Легкое, белое, почти прозрачное, почти невесомое. В бой в таком, конечно же, не пойдешь. Но, справедливости ради, Сюин в ближайшие несколько дней вообще не собиралась носу из своей обители выказывать. Не в таком скорбном состоянии. Не все следы вчерашней безумной ночи можно было скрыть броней, а выставлять их на всеобщее обозрение было бы недостойно Адепта.       — Ящерка… — Голос у него звучал непривычно жалобно, глаза как у голодного щенка, вымаливающего кусочек свинины. Сюин покачала головой и медленно протопала мимо. Мужчина плелся за ней следом. Оказавшись в покоях о́ни, она по-хозяйски плюхнулась на его футон. Ее был временно непригоден для нормального сна.       — Мы обязательно поговорим, Итто. А пока тебе следует сделать несколько вещей. Очень важных! Отнесись со всей серьезностью, ты меня понимаешь? — Рогатый балбес активно закивал, растрепав мягкую гриву. Адепт написала ему целый список того, что нужно было сделать. Всучив ему в руки карту, мешочек с морой и сумку с добытыми вчера свитками, девушка отправила его на все четыре стороны, а сама осталась отдыхать.       Аратаки спешил. Сначала ему необходимо было переместить обитель поближе к Гавани. Потом он забежал к мадам Пин и передал ей свитки. Старушка удивленно приняла их от о́ни, который почувствовал некоторое облегчение, когда избавился от них. Честно говоря, эти бумаги были настолько древними и хрупкими, что рассыпаться могли, казалось, даже от малейшего дуновения ветра. Улыбчивая старушка с благодарностью приняла свитки и наказала явиться за устройством через пару дней. О том, что именно делает это устройство Итто спросил совершенно не рассчитывая на ответ, но неожиданно для себя его получил. «Это дверь», — добродушно проговорила седая женщина. Аратаки подумал, что уж лучше бы она не отвечала. Все-равно не понял, о чем речь. Потом он добежал до хижины «Бубу». Доктор Бай Чжу сделал вид, что его совершенно не напрягает его присутствие, хотя Итто мог поклястья: у врача пару раз дернулся глаз, когда он только увидел поднимающегося по ступеням о́ни. Взяв у мужчины какую-то мазь, чуть не забыв за нее заплатить, Аратаки побежал до «Народного Выбора», где Сян Лин приготовила кучу вкуснейшей ароматной еды, которую упаковала как следует и вручила ему в нагрузку. Несмотря на всю его торопливость, такие нехитрые задачи заняли у него довольно много времени и вернулся в обитель Адепта он только ближе к обеду.       Девушка спала, уютно устроившись в его футоне, однако запах пищи быстро заставил ее проснуться. Обедали молча. А после, она всунула ему в лапы мазь и попросила помочь ей обработать все следы его срыва. Волосы девушка зявязала в тяжелый пучок, одна прядь выбилась из него и лежала на узком плечике. Очень хотелось убрать ее, дотронуться до бледной плоти губами, но было нельзя. Только не после того, что он сделал с ней накануне. Сюин выскользнула из платья, снова оставаясь перед ним совершенно обнаженной, позволяя его когтистым пальцам скользить по ее коже. Несмотря на чувство вины, Аратаки начал испытывать голод, все его тело охватил жар.       Девушка мягкая и теплая, его касания то пускают по телу мурашки, то приносят некоторый болезненный дискомфорт. Сегодня он крайне осторожен, бесконечно ласков и обращается с ней так, будто она — самое хрупкое существо во всем Тейвате. Это было приятно.       Уже совсем скоро они сидели и вместе пили чай. Итто елозил на заднице, словно сидел на иголках. Она выдохнула в чашку и отложила ее, внимательно глядя ему в лицо. Аратаки вытянулся по струнке и пялился в ее глаза с толикой страха. Будто она его судить собирается.       — Ты потерял контроль… Но в этом нет ничего страшного. Просто… Постарайся в следующий раз быть аккуратнее, ладно? — Лицо о́ни вытянулось от удивления. Через мгновение взгляд его просиял и лицо мужчины оказалось так близко к ее собственному, что она невольно отпрянула, опасаясь столкнуться с ним лбами.       — Ты… Ты на меня не злишься? Не прогоняешь?       — Нет, Итто, не прогоняю… В конце концов, в общем-то, было совсем неплохо, когда ты перестал меня своими когтищами драть, — она пожала плечами, стараясь выглядеть максимально безмятежно, но румянец с щек спрятать было невозможно. Его ручищи легли на ее щеки, мужчина утянул девушку в сладкий поцелуй, от чего она почти облила его чаем.       Несколько дней, что она провела безвылазно в своей обители, были полностью заполнены им. Аратаки ни на секунду не желал от нее отлипать, губы совершенно онемели от поцелуев, а тело не получило необходимого отдыха. Демон был ненасытен. А она совершенно не была против. В душе ее царила весна. Сюин и не подозревала, как приятно быть любимой кем-то, пока не встретила этого рогатого дурня.       — Босс, верните ребенку жука!       — Он проиграл! Все по честному!       Куки покачала головой. С той самой поездки в Страну Контрактов, Итто вел себя совершенно странно. Он был еще более несносным, громким и веселым. Рубины глаз сияли счастьем, а энергия еще сильнее била через край. Однако, что удивляло вообще всю банду, демон стал куда менее проблемным для окружающих. Хотя все еще забирал у детишек оникабуто или конфеты, если хоть иногда побеждал в совместных играх. Синобу пыталась разгадать секрет приподнятого настроение босса, но никак не получалось.       Полный игр и безделья день приближался к концу, солнышко медленно заходило за горизонт. Итто оглядывался по сторонам, как какой-то воришка или шпион, хотя за ним совершенно никто не следил. Он забрался в выставленную наспех палатку, в эту неделю их банда решила расположиться чуть дальше привычной стоянки, поближе к деревне, на отшибе которой жила бабуля Они, и принялся устанавливать на полу замысловатое устройство. Когда оно загудело и разлилось голубоватым свечением, о́ни нырнул в образовавшийся проход и тот закрылся за его спиной.       Шаги мужчины гулко отражались от стен, в доме было тихо, но он очень надеялся, что не пусто. Дверь со скрипом отворилась и на него уставились лиловые глаза в алую крапинку. Самые красивые из тех, что он видел в своей жизни.       — Я дома, — выдохнул он, сгребая возлюбленную в охапку, сжимая в объятьях и осыпая лицо поцелуями. Она тихонько смеялась, повисая на его шее.       «Дверь» оказалась небольшим порталом, который позволял ему откуда угодно попадать в обитель Адепта, чем он беззастенчиво пользовался, каждый вечер приходя к ней. Сюин и сама привыкла теперь ночевать каждый день в своей обители, а не появляться в ней только при крайней нужде. Она была ужасно рада, что чертежи Гуй Чжун оказались рабочими, что благодаря давно погибшему Архонту, она могла теперь обрести свое счастье. Счастье в лице самого большого оболтуса во всем Тейвате. Ее единственном и неповторимом Аратаки Итто.