Закрывая гештальт

      Возвращаюсь к Ане, Ярославу и Соне. Мы обмениваемся парой фраз, и я Савельеву в охапку сгребаю и увожу в свою машину. Она такая маленькая в моих руках и даже не сопротивляется. Идëт послушно и улыбается, а я чувствую, как тепло от её близости по всему телу расползается. Потому что ощущаю, как она ко мне жмëтся.       — Может, всё же в караоке скатаемся? — смеëтся и рот ладонью прикрывает. — Я уже даже песню выбрала.       Не знаю сам, то ли смеяться мне сейчас, то ли серьëзного мужчину включать. Смотрю на неё, и лицо непроизвольно в улыбке расплывается. А если бы со стороны на себя взглянул, то по-любому подколол бы, что потëк парень. Слишком аромат ее духов по рецепторам бьëт и что-то запускает в моём организме, какой-то механизм ранее неизведанный. С ней я словно нового себя открываю и о чувствах узнаю, о которых раньше и не догадывался.       — И что за песня, если не секрет? — подходим к машине, а я не тороплюсь её отпускать из своих рук.       Одной рукой талию сжимаю, а другой подбородок приподнимаю. Заглядываю в карие океаны, в которых сейчас полный штиль, не то что несколько часов назад.       — Жестокая любовь, Киркорова, — усмехается.       И я вижу, что под напускным спокойствием комок горечи и обид спрятан. Она полностью в нём запуталась, и как освободиться — не знает.

Саундтрек: Паша Руденко - Немой

      — Красивая песня. Спой мне, только не её, а какую-нибудь хорошую, про красивую любовь. Или хочешь, я тебе спою, пока едем? — она мне в плечо утыкается и кивает. — Хорошо, садись, красотка. Только если будешь смеяться или кому расскажешь, что я пел, знай, я тебя найду.       — Не расскажу, на видео засниму просто, — смеëтся, и от её такой реакции так невыносимо хорошо становится, что хочется навсегда остаться в этом моменте.       Вот почему просто нельзя забрать себе и никогда не отпускать? Я же сердцем чувствую, что она моя, хоть и ерепенится. Открываю дверь и сесть Ане помогаю, затем обхожу и тоже в салон залезаю. Завожу мотор и на Савельеву взгляд перевожу, а она, как кошка, щекой на спинку облокотилась и коленки поджала.       — Спой мне, пожалуйста, — говорит и глаза прикрывает, а я налюбоваться этой врединой не могу.       Так и зацеловал бы, еле сдерживаю себя, чтобы на такую податливую и беззащитную не наброситься. Но она же потом не простит это ни мне, ни себе. Так что вовремя в руки себя беру и кончиками пальцев непослушную прядь каштановых волос ей за ухо убираю.       Начинаю петь песню, которую сегодня утром по радио услышал: она почему-то в душе у меня отклик нашла. Я себе её даже на мобильник скачал. Обычно у меня в плейлисте другой стиль музыки, и это разительно отличается, но почему-то я в ней себя вижу.       Пою и замечаю, как с уголка её глаз слезинка скатывается. А я не ожидал такой реакции, и петь сразу прекращаю.       — Я, конечно, понимаю, что хреново пою, но чтобы плакать от этого, — смахиваю слезинку, и смешок слетает с её губ.       — Дурак. Почему прекратил? Я на мгновение себя принцессой почувствовала, которой песни такие красивые поют, — спускает ноги и пристëгивается.       Интересно, чтобы она сказала, если бы знала, что большая часть слов, спетая мною, и правда имеют место быть по отношению к ней?       Остаток пути до её дома в полном молчании проходит, лишь шум мотора нарушает тишину. Паркуюсь у её подъезда и понимаю, что готов всё что угодно сделать, только бы не уходила. Потому что наступит утро, и она вновь нацепит маску безразличия.       — Тебя, может, до квартиры проводить? — спрашиваю, хотя знаю, что откажет.       — Было бы здорово, — не верю своим ушам и бросаю на неё удивлëнный взгляд, а Савельевой это забавным кажется. — Пойдëм уже, хочу быстрее на диване в плед укутаться и фильм включить.       Выходим, я машину на сигналку ставлю, и мы не спеша в подъезд заходим. Чувствую, что меня потряхивает, как мальчишку, но ничего поделать с собой не могу: хочется как можно дольше вместе с ней побыть. Лифт открывается, мы в него заходим, друг напротив друга встаëм и в глаза смотрим, словно в гляделки играем.       — У тебя глаза красивые, — Аня первая молчание нарушает, а у меня ощущение, что я сплю и всё происходящее вновь игра моего воображения.       — У тебя красивее, ты вся словно бриллиант гранëный. Тобой любоваться бесконечно долго хочется, изучая каждую грань, — лифт издаëт сигнал и открывается на пятом этаже.       К её квартире подходим, Савельева ключ в замочной скважине поворачивает и, нажав на ручку, дверь приоткрывает. Стоит и не заходит, а я не выдерживаю и по спине рукой скольжу.       — Иди, красотка, отдыхай, в понедельник увидимся, — отстраняюсь и разворачиваюсь, чтобы к лифту направиться, но она ладонью меня за плечо хватает.       — Захар, не уходи, пожалуйста, — оборачиваюсь и вновь в плен её глаз попадаю.       Слишком сильное она имеет надо мной влияние: я с ней в марионетку превращаюсь, отчëт своим действиям не отдаю и все её желания готов исполнять.       — Пойдëм вместе кино посмотрим, — хватает меня за куртку и, не дождавшись моего согласия, тянет за собой в квартиру.       Аня свет везде включает, куртку у меня забирает и в шкаф вешает. Так непривычно её такой покладистой видеть, будто подменили.       Разуваюсь, и мы вместе в комнату проходим, на диван садимся, и она, вооружившись пультом, на телевизоре фильм выбирает.       — Не-не-не, я на это не подписывался. Это ж сопли сопливые! — нос кривлю, а она с моей реакции смеяться начинает.       — Да ладно тебе, Хардин там душка, — хлопает меня по плечу.       Облокачиваюсь и больше не за фильмом слежу, а за Аниной реакцией. Она такая живая сейчас и счастливая, картинка просто. Так приятно осознавать, что она не мираж и если коснусь, то не растворится. Я, быть может, об этой минуте уже больше недели грежу, а из-за стечения обстоятельств моя мечта возьми да исполнись. Даже не верю такому сказочному везению, боюсь, что в любую минуту протрезвеет окончательно и за дверь меня выставит.       Мельком бросаю взгляд на экран, а там сцена интимная начинается. Не помню, как героев зовут, но впечатываются друг в друга хорошо. Начинаю злиться немного от того, что она фильм этот выбрала, будто дразнит меня. Я ж её до дрожи в коленках хочу. Я бы каждый миллиметр её бархатной кожи зацеловал. Я бы так её брал, как никого раньше, всего себя без остатка отдавая.       Выдëргивает меня из мыслей прикосновение Ани, и я не знаю, как реагировать на него. Она ладонь мне на член кладëт и поверх джинсов начинает гладить, а там, блядь, стояк уже каменный. Она меня с пол-оборота заводит, но я всё же стараюсь хвататься за остатки здравого смысла.       — Ань, ты хочешь выдержку мою проверить? Так я тебе и так могу сказать, что рядом с тобой она к херам летит, — убираю её руку, но она вновь возвращает.       –Нет, всего лишь хочу, чтобы ты меня трахнул. Просто займись со мной сексом без лишней болтовни, — перекидывает ногу через мои бëдра и присаживается сверху.       Да блядь, что вообще происходит? Я что, уснул и в мир грëз попал? Но она же пьяная, а я нет. Не могу так ей пользоваться, хотя хочется пиздец как. Подсознанием понимаю, что в моих объятиях утешение после размолвки с Владом хочет найти. Но я же не лекарство и не бездушный, как мне потом рядом с ней находиться, когда черту перейдëм?       — Нет, красотка, давай ты сейчас спать ляжешь, а я завтра тебя проведать заскочу. И если ты на трезвую голову решишь, что всё же хочешь, то я слова не скажу и не стану возражать, — вижу, как она отрицательно головой машет, не соглашаясь с моими словами.       Выглядит сейчас как девчонка мелкая, которой игрушку не дают поиграть, а я не игрушка, и сердце моё сейчас на запредельную скорость переходит. Я с трудом её отталкиваю, того гляди оступлюсь и все стоп-краны сорву.       На диван её сажаю, встаю и к выходу направляюсь, не могу на неё смотреть, это сильнее меня. Моё самообладание вмиг, подобно мыльному пузырю, лопнет, если хоть мельком ещё раз взгляну.       — Стой, стой же ты! Ты же сам тогда сказал, что ничего не сделаешь, пока я не попрошу. Так я прошу! Почему же ты теперь заднюю даëшь? — в спину мне дробной очередью колкости свои кидает и попадает, цепляя за живое.       А я понимаю, что задержать меня пытается, но я не оборачиваюсь, а то точно никуда не уйду.       — Повернись, посмотри на меня, — слышу, как она с дивана встаëт, и улавливаю звук расстегивающейся молнии.       Блядь, да за что мне испытание такое? Не дожидается реакции и сама меня обходит уже в одной кружевной комбинации жëлтого цвета.       — Значит, и нижнее бельё в тон тачки моей подбирала? — мой взгляд к её телу прилипает, и я уже не могу себя контролировать.       Одну руки на лопатки ей кладу, а другой плечо сжимаю и к стене подталкиваю. Вижу, что её глаза поволокой похоти затягивает, и понимаю, что она побеждает, и провокация её оказывается успешной. Теперь здравый смысл и чувство справедливости запираю глубоко внутри, а на поверхности оставляю лишь желания. А всё, чего мне сейчас хочется, так это стоны её слышать и чувствовать, как извиваться подо мной будет.       — Хочешь от правды убежать и от всего мира в моих объятиях спрятаться? — говорю, а сам уже на это согласен.       — Хочу, — Аня даже не отрицает и к губам моим тянется.       Вперëд подаюсь и в губы мягкие впечатываюсь, поцелуем жалю и сожрать её хочу. Балансирую на грани, чтобы полностью в ней не раствориться. Не боюсь показать все чувства свои, которые сейчас в этот поцелуй вкладываю, потому что так не целуют тех, кто душу не цепляет.       Кусаю губы своей красотки и тут же зализываю, а она такая чувственная, на каждое моё прикосновение реагирует и дышит рвано. Да мне и самому уже кислорода мало. Хотя, если она в моих руках, я готов от него совсем отказаться.       Ощущаю, как к ремню моему тянется и расстëгивает, затем джинсы, а я в это время шею её целую и руками изгибы очерчиваю. Как же приятно её тепло ощущать и страсть на вкус пробовать. Поклясться могу, что именно такой привкус у Аниных поцелуев.       Она рукой под резинку моих трусов скользит, член ладонью сжимает и проводит вверх-вниз, а у меня пол под ногами дрожать начинает.       — Бляяя, — хриплый стон изо рта вылетает, и я непроизвольно прикусываю кожу на её шее.       Аня рукой двигать продолжает, окончательно лишая меня рассудка.       — Я же тебе сейчас в руку кончу, если продолжишь в том же духе, — и ведь не вру, потому что возбуждение в паху щекочет и по напряжëнному стволу вибрацией отдаëт.       От одного предвкушения скорой близости с ней с ума сойти готов и достигнуть пика возбуждения. Не выдерживаю, джинсы вместе с боксерами стаскиваю и в сторону откидываю.       Футболку она сама с меня стягивает, а я руку на затылок ей кладу и вновь в поцелуй утягиваю, не могу насытиться ею. А второй рукой по впалому животу ладонью вниз скольжу и под кружево направляю. Савельева напрягается и ждет следующих действий.       Пальцами между половых губ провожу и чувствую, как сильно она меня хочет. Надавливаю на клитор и пару раз вокруг него круги рисую, а Аня бëдрами вперёд подаëтся и стонать тихо начинает, подстëгивая и так разгорячëнные мысли. Хочу, чтобы не просто стонала, а имя моё выкрикивала.       Руку убираю и слышу, как вздыхает разочарованно, но не успевает она возмутиться, что ласк лишил, как я её ногу на талию себе закидываю и бедро сильно сжимаю. Кружево в сторону отвожу и головкой на вход надавливаю, ощущаю, как у самого ноги подкашиваться начинают. Потому что до одури сейчас хорошо, потому что в эту минуту она только моя. Моя гордость под дых больно бьëт и твердит, что это всего на одну ночь. Но я гоню эту хрень от себя, будто надоедливых мух.       Вхожу медленно, чтобы растянуть мгновение. Ощущаю, как горячие стенки влагалища плотно член обхватывают, и от этого глаза закатываю. Слишком узко, слишком хорошо. Я буквально на грани помешательства нахожусь. А красотка моя голову назад закидывает, в стену упираясь, и в плечи ногтями впивается.       Все лишние мысли и звуки вмиг исчезают, замыкая нас в капсуле наслаждения. Только её стоны и шлепки наших тел слышу, будто весь мир в данную минуту замер и не хочет нас отвлекать. Ускоряю темп и все ощущения в одной точке концентрируются, и член от этого словно взорвëтся скоро. Его распирает и периодически будто разряды тока в пах простреливают.       Только сейчас понимаю, что без презерватива её беру, но остановиться и к штанам бежать — не вариант совсем. Придëтся потом ещё и ванну совместную принять.       — Так хорошо, — шепчет, а я от её голоса оглохнуть готов, потому что он наслаждением пропитан, которое сам ей дарю.       Такое непередаваемое чувство, что ей овладеваю, заполняю собой и поцелуями клеймлю. Надеюсь, засосы останутся, и Влад их обязательно заметит.       — И мне хорошо, как ни с кем не было, — не останавливаюсь и продолжаю двигаться в ней.       Аня обхватывает мои плечи и в шею носом утыкается, напрягается всем телом, а затем дрожать начинает. Член сильно сжимает, и внутри влагалища ещё более горячо становится. Из рта у неё стоны надрывные вылетают вперемешку с моим именем, и это последней каплей оказывается. Рушусь вместе с ней и в последний момент успеваю выйти, кончаю ей на внутреннюю поверхность бедра.       — Придëтся тебя теперь мыть, — говорю сбившимся голосом.       Она меня в щëку целует и отстраняется, словно я её минуту назад не жарил до помутнения рассудка, и она не кончала на мне. Меня обычно так подруги целуют, если шоколадкой угощаю.       — Я сейчас душ приму, а потом ты, — в ванную заходит и дверь за собой закрывает, а я в полном ахуе остаюсь.