Закрывая гештальт

      Мчу по магистрали на запредельной скорости. По любому штрафов наприсылают. Ну и хер с ними! Главное сейчас успеть к брату на работу и до начала эфира добраться. А он, как назло, мобильный не берёт. Сколько раз ругал его, а он всё равно ставит на беззвучный. Но через мгновение по салону разносится звук входящего вызова.       — Женëк, ты на работе? — отвечаю через блютуз.       — И тебе здорова, да, а что? — говорит немного шокировано.       Слышу на заднем фоне голоса, значит, скоро уже эфир начнётся, от этого ещё сильнее педаль в пол давлю.       — Я к тебе лечу, выручай! Вопрос жизни и смерти! Мне десять минут нужно и фанеру, — сам понимаю, что за такой короткий промежуток времени договориться обо всём нереально, но он сможет, верю в него.       — Ты совсем кукухой поехал, где я тебе Панина за двадцать минут до эфира выцеплю и программу поменяю? — злится, но слышу, что кому-то кричит, чтобы без него готовились. — Не знаю, как потом рассчитываться будешь.       Всегда сперва возмущается, но во что бы я не встрял, всё равно вытаскивает. Я ни на секунду не сомневаюсь, что Женька поможет мой план в жизнь воплотить. Только что говорить буду красотке своей, совершенно не представляю. Какие слова подобрать, чтобы тараканов из её головы прогнать? Придётся на месте импровизировать.       Остаётся десять минут, а я уже паркуюсь возле радиостанции. Замечаю у входа брата, нарезающего круги. Значит, всё получилось, и ждëт, чтобы меня через проходную провести.       — Здорова, ну что? — жму ему руку, а он мне в ладонь пропуск вкладывает.       — Давай быстрей. Дорожку, которую ты мне скинул, я Киру уже передал, Панин сказал, что если эфир хернëй какой-то запорешь, то лишит меня премиальных. Так что смотри, будешь возмещать, — проходим через охрану и поднимаемся на третий этаж.       Меня здесь все знают, так что мое появление сперва не вызывает удивления. А вот когда сбрасываю вещи и направляюсь в бокс для записи дорожки, то ловлю на себе вопросительный взгляд Алëны.       — Эй, Павлов-старший, ну-ка быстренько объясни, что этот шкед надумал, — она тут самая боевая, в принципе, в их команде никто за словом в карман не полезет.       Разворачиваюсь перед входом и отвечаю ей:       — Алëнка, любовь свою возвращать собираюсь, так что, Амурчики мои, пожелайте удачи, — смотрю на часы, три минуты до эфира.       Включается обратный отсчëт, и меня начинает бить мандраж. Женёк сказал, что я открою программу, сразу после его вступительной речи пойдёт моё время. А я пиздец как трясусь, хлеще, чем после парашюта и подъёма к Ане в окно.       Две минуты. Мне дают наушники и провожают к микрофону, чтобы вовремя вклинился в эфир. Бляяя, что так волнительно-то?       Минута. Хочу уже передумать, но тогда брат на куски порвёт и не постесняется присутствующих.       Три. Два. Один.

***

      Аня       Делаю радио громче и включаю на свою любимую волну, нужно хоть как-то отвлечься.       Сегодня самый ужасный день из всех ужасных за последнее время. Павлов нарисовался, и меня ревностью накрыло. Не могла себя контролировать, а он по любому себе напридумывал невесть что. Уж больно довольный ушëл. А Леру вообще прибить была готова, когда она свои ручонки распускала.       Ну вот зачем он приехал? И без того сегодня должна все свои принципы предать и согласиться на предложение Влада. Он мне уже с самого утра напоминает, что вечером будет в квартире ждать. А тут ещё и Захар подбрасывает дров в огонь.       «… а сейчас я хочу дать время одному безумному и влюблённому или безумно влюблённому парню. Надеюсь, та единственная, для кого он решился спеть, оценит и ответит на его чувства…»       Зазвучали первые аккорды, и моё сердце прекратило биться. «Говорят, что время лечит, Всё стирая без следа. Говорят, что станет легче, Когда?..»       Этот голос отпечатался в памяти. Узнаю Павлова с первого слова. Это ведь та самая песня, которую мне пел Захар, когда мы ещё не были близки. Подсознание, как назло, подкидывает мысли, что сейчас пропасть куда больше, чем в тот раз, но его голос хотя бы ненадолго залечивает рану.       Песня льётся из динамиков и попадает напрямую в сердце. Каждая нота и слово оседают в душе, и становится так тяжело, словно мой организм скоро не выдержит эмоционального перегруза. Попросту невозможно столько чувствовать сразу.       А во мне сейчас два полюса сходятся: любовь и ненависть. Чистая, настоящая любовь к Захару и лютая, всепоглощающая ненависть к Владу за то, что играет мной, словно марионеткой.       — Ненормальный мой, — шепчу себе под нос, протягиваю руку к динамику колонки и провожу кончиками пальцев. А сейчас бы его ладонь в свою взять и наплевать на всё и всех.       Песня заканчивается, последние аккорды утихают, а мне мало, хочу ещё раз послушать. И если глаза прикрыть, представить, что в его машине сидим, то будто ничего и не случалось, впереди множество дней, где мы будем вместе и счастливы.       Но песня оказывается не последним испытанием, которое заставляет сомневаться в принятых решениях. После короткой тишины звучит голос Захара и рушит во мне прежнюю уверенность. Не могу поверить, что ради меня человек готов пойти на такое и на всю страну о своих чувствах кричать.       «…Красотка, прости, я не могу больше ждать. Совершенно не понимаю, что произошло, но со сто процентной уверенностью готов сказать, что мне тебя не хватает, — по голосу чувствую, как он волнуется. — Не могу без тебя! Все дни слились в одно серое пятно, где я стремлюсь к тебе, но всякий раз ты ускользаешь от меня. Я тебя люблю! Я ещё никому не говорил этих слов! Я тебя люблю! Готов кричать об этом и доказывать каждый день! Знаешь же, что не отступлю…»       Слушаю и улыбаюсь, потому что испытываю то же, что и Захар только что сказал. Его признание — самые ценные слова, на которые хочется незамедлительно схватить телефон, набрать его номер и произнести ответные. Как же мне нужно, чтобы он тоже знал о моих чувствах, но этому не суждено случиться.       В кабинет заходит Влад и присаживается напротив меня. Будто чувствует, в каком я сейчас состоянии, и хочет сделать ещё больнее. Хотя куда больнее, когда он во мне уже и так всё поломал, истоптал и сердце в горстку пепла превратил.       — Я сейчас поеду на встречу, — барабанит пальцами по поверхности стола и наблюдает за моей реакцией. — Часа через два закрывай тут всё и поезжай к нам.       Хочется рассмеяться ему в лицо! К нам? После всего, что он сделал? Дьяконов говорит так, будто не шантажом меня туда затягивает, а на свидание зовёт. Но будь моя воля, давно бы перестала это терпеть.       — Я ключи потеряла, — вновь в памяти всплывает момент, после которого я их выбросила в окно.       Влад вытаскивает свою связку из кармана и кладёт передо мной.       — Купи вина какого-нибудь на свой вкус, — рядом кладёт купюры. Чувство, что он меня на рынке покупает, и от этого мерзко. — Не жди, открывай до моего приезда вино, вдруг настроение прибавится. А то, как в тот раз, меня не очень возбуждает.       Не отвечаю, хотя на языке крутится сотня слов, которые хочется высказать ему; то, какой он урод, и чтобы катился на все четыре стороны. Но вместо этого киваю и стараюсь не смотреть в эти холодные и пропитанные лицемерием глаза. Ещё месяц назад я готова была тонуть в них, но теперь хочется скорее вычеркнуть его из своей жизни и закрыть наконец-то этот гештальт, перелистнуть страницу и начать с чистого листа.       — Молчание принимаю за согласие, — уходит и захлопывает за собой дверь, а я по спинке стула сползаю и не верю, что это не кошмар и у меня не получится проснуться.       Остаток времени бесцельно перекладываю предметы на столе с места на место. Как назло, ни одного звонка и письма в электронной почте. Вселенная словно насмехается и в момент, когда нужно отвлечься, подкидывает полный штиль. И в такой обстановке никак не уйти от навязчивых мыслей и душевных терзаний.       В голове вопросы «Как дальше быть?» множатся и напоминают пчелиный рой, а я прогнать их все хочу и на сотню замков где-нибудь закрыться.       Вызываю такси, вбиваю адрес, куда нужно ехать, и никак не могу отправить. Рука не слушается. Через силу нажимаю кнопку и такси находится моментально.       Еду и никак не могу справиться с волнением, оно душит меня и ощущение, словно перекрывает кислород. Никогда не испытывала панических атак, но понимаю, что, похоже, это она. Нужно срочно с кем-то поговорить, достаю из сумки мобильный и звоню Соне. Она отвечает сразу, и, когда я слышу её голос, мне немного легче.       — Сонь, поговори со мной, — пытаюсь говорить спокойно, но голос дрожит.       — Привет, что случилось? Почему голос встревоженный? Влад обидел? Так, сделай глубокий вдох и выдох, — делаю, что она говорит, дрожь немного утихает.       — Я к нему еду на квартиру, пришлось согласиться, — стараюсь говорить тише, чтобы водителю не было слышно.       — Зачем? Поезжай ко мне, мы всё придумаем! Не смей ехать туда, — разговор резко обрывается и повисает тишина.       Смотрю на телефон, а он отключился, видимо, села батарейка. Вот это совсем некстати. Сегодня определённо не мой день. Да что день, весь год не мой, и не знаю, когда чёрная полоса на белую сменится.       Ещё минут пятнадцать в дороге, и машина останавливается возле подъезда. Смотрю через стекло, приближающаяся неизбежность тяжёлой глыбой ложится мне на плечи, не давая возможности убежать.       Оплачиваю поездку и выхожу. Моросит мелкий противный дождь, первыми каплями старается напугать и загнать скорее внутрь. Но я не тороплюсь, пытаюсь надышаться воздухом.       — Я тоже тебя люблю… — вспоминаю признание Захара, и слова сами слетают с губ, но, к сожалению, он их никогда не услышит. Их подхватывает порыв ветра и уносит вдаль.       Окончательно промокнув, поднимаюсь в квартиру, а недавно надеялась, что никогда не вернусь в это место. Оно кажется теперь холодным и безжизненным. Последние события наложили неизгладимый отпечаток, и от этого новая волна панической атаки накрывает с головой. Подбегаю к окну и открываю нараспашку, пытаюсь глубоко, как только могу, вдыхать прохладный воздух.       Оставляю оконную раму на проветривании и плетусь к креслу. Присаживаюсь и смотрю на входную дверь. Прожигаю её взглядом, а в голове, к удивлению, ни одной мысли. Видимо, срабатывает психологический барьер, и организм так решает бороться со стрессом. Не знаю, сколько проходит времени, но в реальность меня возвращает громкий интенсивный стук.       Подпрыгиваю и мысленно принимаю свою участь. Раз согласилась, то отступать некуда. Подхожу к двери, поворачиваю замок, а руки предательски дрожат. Дёргаю за ручку и открываю.       — С тобой всё хорошо? — Захар влетает и вместе со мной заходит внутрь. Осматривает с головы до ног, к себе прижимает и гладит по волосам в попытке успокоить. — Думал, не успею. Где этот урод? Я с ним сейчас все вопросы решу.