«И все попытки, если честно,
бесполезны…»
Валентин Стрыкало — «Бесполезно»
Детство Римуса не задалось не с самого начала. И даже наоборот: когда малыш родился, родители были в восторге от своего ребёнка. Мама не отходила от Римуса ни на шаг. Отец тоже. У Люпинов до сих пор в гостиной стоит колдография в рамочке с только что родившимся Римусом. Конечно, Римус этого времени не помнит, но до его четырёх лет в семье царила полная идиллия. Отец, Лайелл, — на хорошей работе, приличная должность. Мать его, по имени Хоуп, — счастливая домохозяйка-магла, только начавшая изучать мир магии. Она по-настоящему любила ухаживать за малышом: менять ему пеленочки, успокаивать, когда тот плакал, играть погремушками, трогать его нежную младенческую кожу. Папа часто рассказывал, как они тогда жили. Его рассказы всегда были пронизаны теплом и нежностью. Римус искренне радовался за него и за маму. Ну, он мог бы порадоваться и за себя, но не то чтобы для того была причина. Да и нечестно это с его стороны (хотя, может быть, втайне от себя он все же имел наглость делать это) — он все-таки являлся основной проблемой разрушения их семейной гармонии. Стоило отцу еще в далеком 64-м сказать что-то нелестное в сторону оборотней, как Сивый, тот самый главарь стаи, сразу решил мстить Лайеллу. Так Римус и заработал себе ликантропию. После всех этих событий отца сразу понизили. Они с мамой поссорились. Как же хорошо, что Римусу не суждено помнить подробности тех лет, когда родители собирали семью по кусочкам. Вот и плюс пребывания Римуса оборотнем с детства: все травмирующие ситуации так и не дошли до его памяти. Нет, Римус, понимал, разумеется, что не из пустого места взялись его страхи — что-то должно было послужить им причиной. Наверное, что-то из детства говорило в нем. Тем не менее Римус всегда приходил в выводу, что он просто родился таким беспомощным и жалким, и, возможно, родители просто немного усилили его огромные недостатки. Есть же люди, которые бывали в происшествиях и похлеще его, кто-то проживал детство ещё более трудное, нежели Римус, — и вот эти люди справились, они не имеют тех страхов, которые имеет он. Потому что Римус… ну, честно, тут по-другому не скажешь, он ничтожество. Еще и оборотень. Каждый месяц — в подвал. Больно, но терпимо. Может быть, в прошлой жизни он сделал что-то не так и сейчас просто расплачивается. Римус закрыл глаза. «Аллохомора», — подумал он. Дверь его дома открылась. Использовать магию невербально было весьма удобно. Особенно когда в руках куча книг. Надо было обездвижить пса в парке так же невербально, может тогда бы он не побежал за ним. Хотя, наверное, это хорошо, что он узнал, что Римус тоже волшебник. Может быть, они встретятся когда-нибудь вновь. Римус усмехнулся, когда представил, как тот убегает от большого лохматого Римуса-волка. А ещё Римус теперь знает его имя: Сириус. Прямо как звезда. Если бы они дружили, то по их именам можно было бы изучать науки. Римус — это история, а Сириус — астрономия. Наверняка Сириус учился в Хогвартсе. Интересно, насколько Сириус младше или старше Римуса? Учились ли бы они на одном курсе? А на факультете? Римус не раз прикидывал на каком факультете бы учился, и всегда не мог точно это решить. Он не был достаточно храбрым для гриффиндора, не был сообразительным для рейвенкло; творческим или хитрым для хаффлпаффа и слизерина соответственно — также себя не считал. Решить кто он вообще было сложно, он ведь никогда не бывал в Хогвартсе, но он придумал определить себе факультет по цветам. Это было ещё лет в двенадцать. Тогда ему нравился красный, а это, как известно, цвет гриффиндора. Какое-то время он брал на себя ответственность думать, что учится там. Каждый день, когда мама пыталась дать ему основы магловского образования, Римус разукрашивал мир вокруг себя красным. «Я в Хогвартсе, — было в его голове, — я гриффиндорец». И это продлилось довольно долго. Иногда Римус «менял» себе факультет. Он побывал на всех. Отец учил его магии. Говорил читать книжки. Он даже покупал ему настоящие учебники. А каждый год, в начале лета, Дамблдор, директор Хогвартса, приезжал к ним домой, чтобы Римус мог сдать настоящие хогвартские экзамены! Римус всегда сдавал их на оценку «превосходно»! Родители и директор очень хвалили его. Это было лучшее время в году. А сейчас Римус уселся за стол. Сваленные в кучу книги нужно разобрать и расставить на полку. Всё-таки хорошей идеей было съехать от родителей. Римус теперь свободен. Волен делать, что угодно. Как же это прекрасно! Как жаль только, что ему пришлось уговаривать на это маму целый год! Он уже совершеннолетий. Но даже так ему стыдно. Как перестать винить себя за каждую сделанную вещь? За каждое свое принятое решение. Римус опустил взгляд. Паршиво. Шкаф стоял пустым. Так хотелось его обставить. Нет, Римус, ты не можешь это сделать, — будто бы говорили все его внутренности. Поэтому он просто сидел в том положении, в котором находился до этого. Он попытался двинуть рукой, но ничего не вышло. Он не может просто так жить здесь. Мама наверняка расстроилась. Ей, наверное, грустно. Что же Римус наделал? В животе у Римуса завязался тугой узел, сам он стал чаще дышать. В голове крутилась лишь одна мысль: как исчезнуть из этого мира? Римус разочаровал всех, кого только мог. Его родители, мама особенно, не хотела, чтобы он уезжал, а Римус… Но обратно очень не хотелось. А если он и дома им мешает? Если они только и ждали его выселения? А сейчас он просто явится к ним и что скажет? Они не будут в восторге, явно… Как жаль, что в учебниках не написано, как испариться раз и навсегда. Или как поют Queen: «просто не рождаться». Queen. Точно! Господи! Завтра ему на работу! Вот черт! Мир вокруг сразу потускнел. Он такой беспомощный. Хочет заплакать от одного упоминания работы. Ладно хоть, он там один весь день, без коллег или начальства. Собаку он уже отдал Лоле, дальше пусть она сама передает ее хозяину в руки. Странно, конечно, что хозяева пса назвали Дэвидом, а другие люди, которым почему-то говорят за ним ухаживать, зовут его «Боуи». Но Римусу это, безусловно, нравилось. Он и сам так его называл. Довольно специфичный у них, вообще, магазин пластинок. Интересно, а Сириуса тоже по-другому зовут в роли собаки? Было бы забавно. Сириус анимаг, собака. Почти как Римус. Только лучше: может контролировать себя, когда захочет. А что, если у Римуса будет собака? А что, если он будет дружить с анимагом? Это было бы здорово! Нет, ничего, что можно было бы назвать «здорово», тут нет. Римус все ещё оборотень. Они бы не смогли ужиться вместе. Римус, усмехнувшись, улыбнулся. Подошёл к кровати и лёг на неё. Вот бы у него были настоящие друзья. Было бы куда проще. Как в той книге, что он читал сегодня. У тех людей это это так хорошо получалось — дружить. Наверное, это приятно, когда тебя могут поддержать в любом твоём начинании. Когда-нибудь и у меня это будет. «Не накручивай. Ты решил, что одному тебе хорошо». Но если… В этих фантазиях он не заметил как уснул.⋆⋆⋆
Работа. Что в этом слове может услышать обычный человек? Любимое дело? Может, напротив, — ненавистное? Вполне возможно, что кто-то при этом слове почувствует бабочек в животе. И этим кем-то был Римус. Только вот он знал, что это никакие не бабочки вовсе. Римус чувствовал страх. Он ощущал его всеми клеточками своего тела. Давящее, неприятное ощущение в животе; ком в горле; подрагивающие пальцы на руках — это все было так реально. Оно было тут. Римус проспал. Причем довольно прилично, если учесть сколько времени он потратит на дорогу. Ноль-ноль н-го часа миновали уже целых две минуты назад. Римус с колотящимся в груди сердцем и бледным лицом сел на кровать. Что ему следует делать? Он не сможет адекватно объясниться, что такого с ним случилось, что он стал опаздывать. Да и что он вообще мог бы придумать? Проспал — слишком тупо. (Римус Люпин — тупой оборотень, который не может даже проснуться по будильнику.) Какое он этим впечатление произведет? Он не в состоянии даже поговорить с начальством. Какой же он бессильный. Ему страшно идти на работу, потому что нужно будет объяснять причину своего небольшого опоздания. Какой же нормальный человек чувствует такое? Ему стало стыдно, что он вообще существует, что он не может выполнить свои обязанности, — но это было обычным его чувством. Куда реже он мог ощутить прилив ненависти и злости к себе. И вот оно, здесь — сейчас он хочет испариться. Куда уехать, чтобы его больше никто и никогда не видел? Да и что ему вообще делать? Он же не может просто так сидеть и страдать от собственной беспомощности. Это просто невероятно: взрослый человек боится ходить на работу. Его накрыла паника. Дыхание сперло. Это не нормально. Он должен перебороть себя и попытаться все исправить хотя бы на немного. Нужно идти. Собраться с силами, встать, придумать причину… Нет! нужно остаться! Его будут ругать, кричать на него. Его совсем не устраивала такая перспектива. Он этого выдержать не сможет: расплачется там перед всеми. А разве можно ему плакать? Ну очевидно, что нельзя! А остаться спокойным в такой ситуации представляется ему трудным. Почему он не может быть, как все: нормальным? Вдруг Римус понял, что разучился дышать. Он вдыхал снова и снова. Еще и еще. Но с каждым разом воздуха было будто все меньше. Руки затряслись. Чтобы себя успокоить, он дернул себя за волосы. Это было не сильно, нет. Он зарылся пальцами в волосы и сжал их. Хотел закричать, но и этого он не смог. Единственное, на что хватило ума, это: Урод! Мразь! Тварь! Ни на что не годишься! Умри в канаве! И подобные слова он повторял про себя, как скороговорку. Римус почувствовал, что после этой, до ужаса странной практики обзывания себя, ему стало легче. Да, он такой. Заслужил. Но как бы то ни было, по щекам все равно покатились слезы. Всё тело покрылось мурашками. Взрыв. Римус быстро протер кожу на щеках, та осталась влажной. Глаза ничего не видели: слезы подступали снова. Но он проигнорировал и этот раз — зажмурился, максимально глубоко вдохнул и выдохнул и прикусил уже и так сухую, потресканную губу. Почувствовав наконец вкус крови, он посмотрел на часы вновь: время текло так быстро, как и самое замечательное время в году — лето. Летом в одиннадцать лет все было таким простым. По крайней мере было куда лучше, чем сейчас. Пока отец не видит, мать разрешала Римусу гулять вместе в магловскими ребятами во дворе. Нет, отец не запрещал ему играть с другими детьми, вовсе нет. Он просто не очень этому радовался. Особенно тому, что будет, если Римус вдруг подружится с кем-то из них и раскроет свой секрет, никто из них ничего не сможет с этим сделать — они же не волшебники! А потом Римус и сам перестал хотеть общаться с кем-либо. Хотя… хотел. И иногда даже очень. Не всегда, разумеется, но... Но не следовало ему этого делать — это было ясно. Если попробовать переместиться в прошлое и спросить Римуса «почему», он просто ответил бы: «Так надо». Так и пришло все к тому, что в свои девятнадцать у него нет ни одного друга. Кроме Алисы, которая иногда все же приходила к Люпинам со своей семьей раньше. Раньше была она. Сейчас — нет. Наверное, потому что Римус перестал перекидываться с ней письмами. Да и их всего было - ничего. Короче, нет у него друзей. Римус уже успел лечь и обнять подушку. Она теплая. Прямо как мама. Или как любой хороший любящий Римуса человек… А любил ли его вообще хоть кто-то? Спорный вопрос, да. Всё. Решено. Он больше не работает в этом магазине. Ему там больше не рады, и это точно.⋆⋆⋆
Римус решил поставить пластинку. Работая в «Мире Музыки" около двух месяцев, он, к сожалению, или, может быть, к счастью, получал заработную плату не в виде денег, а пластинками. Римус работал десять дней — затем десять отдыхал, поэтому таких зарплат у него было уже две (а третью он уже, видимо, не получит). Но еще несколько дней назад он жил с родителями, и эта «неправильная зарплата» не играла особой роли, а сейчас он здесь, в своем доме. Один. Без денег. И без работы плюсом ко всему. Ладно, это можно решить. Вроде как в магазине поблизости требовался продавец… Сейчас ему нужно решить другое: что он будет слушать: Pink Floyd, The Who, ABBA? Или опять по классике Дэвида Боуи? Нет, всё не то. Римус извлек из упаковки виниловый круг с надписью «T. Rex». Уже довольно старая музыка заиграла в комнате: альбом Electric Warrior вышел уже почти восемь лет назад… Римусу так нравился этот альбом: такие медленные, спокойные, но в то же время заставляющие не только тело, но и душу танцевать, мелодии пронизывали каждый трек в нем. Для Римуса для этого альбоме существовало только лишь два слова: умиротворение и воодушевление. Хорошо, теперь можно наконец разобраться с хламом книг на его столе и расставить их по местам. На верхнюю полку попали книги, которые Римус уже прочитал, но они ему не сильно понравились. Полкой ниже стоят… «Бз-з-з-з!» — зазвонил телефон. Неужели это с работы? Римус отвернулся, не желая отвечать. Нет, ответить нужно: у него же ключи от дверей! Римус подошел ближе к телефону. А если это мама? Звонить перестали. И тут же новый вызов. Римус напрягся всем телом. В глазах на секунду потемнело. Он героически поднял трубку. Кто же там? — Алло, Римус Люпин? — Да, здравству… — Ох, слава Богу, я уж думал: живой — нет… Ты что в магазин не явился? Мне звонят, говорят, чего это у нас закрыто, ха-ха! — тут же затараторил голос по ту сторону, — короче, что звоню-то? Что случилось? Опять приболел? — Да, — ответил Римус. Повезло, что Мистер Локхарт такой несерьезный человек и отчитывать, возможно, будет не так сильно, как планировал Римус. — Завтра придешь? Или Лолу вызывать? — Приду. — Давай только без опозданий, хорошо? Я вычту сегодняшний день из зарплаты — больше так не делай. — Хорошо, до свидания. Мистер Локхарт попрощался, Римус сбросил вызов. М-да, после такого и прибираться больше не хочется. Римуса мало того, что не отругали, как следует, так ещё и с работы не уволили. А Локхарт сегодня в очень хорошем настроении. И Римус снова почувствовал странное ощущение в животе. Ему стало очень-очень стыдно. Он ведь надеялся отдохнуть, когда решил, что раз все плохо, то нет возможности ничего исправить. Он такой дурак. Мерлин, как земля только таких людей носит? Римус огромным усилием воли заставил себя не думать об этом. Всё хорошо. Завтра жизнь продолжится точно так же, как и вчера. Нужно лишь забыть об этом утре, и все вернётся на круги своя. Он взял книгу, которую начал читать совсем недавно и как можно скорее вылетел из дома. Он зашагал в парк. Ему нужен свежий воздух, скамейка и отсутствие людей. Идти было недалеко. Римус присел на одну из отдалённых от всяких детских площадок, или чего бы то ни было, скамеек и действительно немного расслабился. Он открыл книгу на странице 37. Вскоре стало холодать, погода становилась мрачнее. Римус решил попробовать применить согревающие чары невербально. Он сосредоточился, очень сильно сосредоточился. Получилось! Что ж, молодец, Римус, что тут скажешь: сделал элементарное. Но, несмотря на это, все равно улыбнулся сам себе. — Гав, гав! — услышал он рядом. Собака пыталась привлечь его внимание. Римус не был особо против. Пусть подбегает тут, если захочет. — Га-ав! — пёс, видимо, пытался позвать Римуса побегать вместе с ним, но Римус очень этого не хотел делать. Через два дня полнолуние. Ему и так завтра будет не очень хорошо. Римус перестал смотреть на собаку и открыл книгу. Но пёс, очевидно, поняв, что Римус никуда не собирался, запрыгнул на скамейку и присел рядом. Точнее попытался. Он был довольно большим. Римус поглядел на него: ошейника нет. Значит, и хозяина тоже? Мысли о том, что магазин лишился сегодняшней прибили, а один или два предполагаемых покупателя — пластинок, все ещё вертелись где-то в подсознании. Какой хороший повод забыться. Римус позволил псу расположиться на нем и стал его гладить. Он взлохмачивал шерсть, перебирая ее между пальцев, чесал за ушами, проводил руками по телу собаки, обхватывал ее морду ладонью, чтобы поддразнить. Почему-то он ощутил такой прилив сил, такую поддержку, какой не ощущал, казалось, вечность. Римус улыбался. И даже не наигранно или смущенно (хотя, кто знает, как это выглядело со стороны), а очень даже искренне. Собака, в конце концов, улеглась на Римуса, прикрыв глаза, будто собиралась уснуть прямо здесь. Римус удивился такой реакции, обычно животные не сильно его любили. Он думал, что это связано с его ликантропией. Животные могут чувствовать это? Неожиданно для парня собака оживилась и, резко высунув свой язык, лизнула его руку. В целом создавалось ощущение, что это существо не гладили лет сто и оно сейчас жадно желает поучить всю ласку мира. Что ж, Римус был не сильно против отдать часть. — Эй! — рассмеялся Римус. Собака казалась чересчур умной для собаки: она остановилась, ожидая реакции Римуса. Пес смотрел Римусу прямо в глаза — Римус смотрел в его. Взгляд этот казался слишком осознанным. Римус перестал посмеиваться и сглотнул, но все же стал гладить пса по спине. Тот сам подставлялся под его руки. Положил свою морду на руку Римуса, рядом — свою лапу и, немного погодя, попытался погладить себя ею сам. Этот жест очень напоминал человеческий. Точно. — Сириус?.. — спросил Римус. — Гав! — тут же радостно ответил тот. Римус распахнул глаза. Ему продолжить с ним играть или Римус уже выиграл эту викторину и Сириус сейчас убежит? После того как Сириус завилял хвостом, Римус вернулся к своему делу: стал вновь гладить пса. Теперь делать это было странно. Казалось, что Римус занимается каким-то извращенским делом. А может Сириус и есть извращенец? Он ведь второй раз к нему в виде собаки пристает. Неловко как-то. Римус прикусил губу. — Гав, — тявкнул Сириус. Римуса это почему-то развеселило. Он напрочь позабыл о своей магазинной проблеме, думая только об этом странном моменте. Римус не знал, что ответить, поэтому просто молчал. И тут опомнился: он сидит сейчас на скамейке в безлюдном парке среди деревьев и, возможно, нескольких животных; на коленях у него лежит собака-человек, которая застала его врасплох несколько дней назад… Здесь явно что-то не чисто. Но и выгонять Сириуса желания не было. Возможно, где-то глубоко внутри он понимал, что это происходит оттого, что он надеется подружиться хоть с кем-то. Хоть с собакой. Но он точно мог почувствовать нежелание расставаться сейчас. Сириус прилег на него и прикрыл глаза. Да, пусть побудет здесь немного. Все равно потом убежит и вряд ли вернётся. Как назло через несколько секунд вдалеке кто-то крикнул: — Сириус! Но Сириус и не дрогнул. Римус потормошил его. Это значило что-то вроде «тебя зовут». — БРОДЯГА! — крикнул уже громче, — ты где? Сюда иди! Сириус поднял взгляд на Римуса, тихо гавкул и убежал. Римус долго смотрел ему вслед, даже когда его уже не было видно. Римус попытался продолжить читать, но мозг больше не был способен концентрироваться на буквах, не давая возможности ему складывать их в слова. Римус поднялся со скамейки, неосознанно запомнив, где именно она расположена: возле какого дерева, и где стоит урна для мусора — и зашагал домой. Сегодня нужно пораньше лечь спать: завтра на работу.