J'aime Paris et toi

      Разобравшись с оплатой, проверив время, быстрым шагом направились к причалу, где как раз собиралась последняя и довольно многочисленная группа туристов, состоящая преимущественно из парочек, чтобы покататься по ночной Сене в романтической обстановке. Вошли в небольшой зал и заняли столик у окна, разглядывая предложенное меню. Молодой улыбчивый официант принял заказ и вскоре вернулся вместе с ним, параллельно украшая их столик горящими свечами в небольших подсвечниках с лепниной, решив, что они - молодая супружеская пара, коих тут был почти весь паром. - Паш, это что, свидание? - прошептала с веселой улыбкой, смешно распахивая глаза и придавая лицу удивленное выражение, явно не воспринимая собственные слова всерьез - Пф, мечтай! Вот еще! Просто из-за твоей возни на сначала на мосту, а потом и в магазине, мы еле-еле успели на последний отъезжающий паром, который обычно заполнен парочками, - Паша засунул свое "да" поглубже и лишь усмехнулся, цепляя маску безразличия и обводя рукой зал, где мило ворковали влюбленные, неспешно потягивая вино из фужеров под инструментальное трио, которое исполняло что-то классическое.       Оля сощурилась, недоверчиво хмыкнула, удивленная реакцией, которая показалась ей уж слишком сдержанной, но решила, что ей показалось. Опустила глаза на стол, с интересом разглядывая вазочку с французским деликатесом фуа-гра и тонкими хрустящими брускеттами. Последовала Пашиному примеру, намазывая тонким слоем фуа-гра на хлебец и отправила в рот, жмурясь от удовольствия. За окном мелькали мосты, под которыми то и дело проплывал паром, некоторые люди выбирались на второй этаж, чтобы насладиться ночным Парижем с воды. Оля засмотрелась на уходящих гостей. - Поднимемся? - легко считав ее желание, Паша встал первым, предварительно подал руку, помогая подняться и чуть позже, уже у лестницы, он пропустил ее вперед, сколько возможно проследив за безопасностью. Его большая теплая рука на чуть покачивающемся на воде пароме показалась ей твердой опорой, оплотом безопасности.       Наверху оказалась открытая палуба, совсем без столиков, лишь с наслаждающимися друг другом и видами, влюбленными. Мягкий вечерний ветерок, приглушенное освещение посреди темноты ночи. Спокойная, кажущаяся почти прозрачной вода, так красиво отражающая лунный свет. Паша встал рядом с Ольгой, не нарушая волшебства момента, разглядывая достопримечательности, которые сменяли одна другую и иногда рассказывал интересные факты, которые успел вычитать, пока планировал программу на сегодня, его тихий голос, шум воды у самых ног делали вечер донельзя прекрасным. Пока они были заняты друг другом и видами, на палубу выбрались практически все гости парома, а вместе с ними и инструментальное трио, которое вновь заиграло мелодичную музыку, как нельзя лучше подходящую для медленного танца.       Романтическая обстановка все сильнее поглощала и Ольгу с Павлом, мысли и решение пришли к нему прежде, чем смог вспомнить о том, кто перед ним. Очарование момента, ее прекрасное бледное лицо в тусклом освещении, его собственное несчастное сердце, отстукивающее о ребра, отчаянное желание воспользоваться ситуацией, чтобы потанцевать с ней, задержать руки на стройном теле дольше, чем ему могло бы полагаться. - Мадмуазель Ольга, позвольте пригласить вас на танец, - он прошептал это как-то совершенно по особенному, заглянул в глаза, топя ее в собственных чувствах, разбушевавшихся на плодотворной почве излишнего романтизма. Она ничего не ответила, но когда его руки притянули ее за талию почти вплотную к крепкому мужскому телу, располагая левую ладонь прямо на ту небольшую открытую полоску кожи между белым топом и поясом красной юбки, заставляя ее покрыться мурашками, она не отстранилась, не посмела разрушить витавшее кругом, искрящееся, электризующее чувство. - Позволяю, - пробормотала она после времени, когда ее уже принялись кружить по палубе. То ли дело было в выпитом за ужином вине, то ли в их взаимном притяжении, но Оля не стала сбрасывать шаловливую руку, которая то и дело норовила спуститься ниже по бедру, а наоборот, смело закинула одну руку на его шею, поглаживая большим пальцем волосы на затылке, чуть притянула к себе, сокращая и без того несомненно маленькое расстояние до минимума, вкладывая вторую руку в его вытянутую, позволяя парню вести танец.       Плавное движение в сторону, осторожно, как будто каждый шаг был тщательно продуман и согласован. Ольга кружилась в его объятиях, словно листок на ветру, а он старательно направлял их движения, чтобы они не потеряли равновесие на движущемся по воде пароме. Под мелодичные звуки классической музыки они танцевали медленно, словно наслаждались каждым моментом, каждым движением. Их тела были так близко друг к другу, что казалось, они стали одним целым. За все это время они не проронили ни слова, но их взгляды говорили о многом - о любви, о страсти, о нежности, о невозможности продолжения отношений и горечи от этой мысли. Паром медленно плыл по Сене, пара продолжала танцевать, как будто никакое время не могло разлучить их, словно этот короткий момент и был всей жизнью, бесконечным и совершенно невероятным. Свет фонарей, отражаясь в воде, создавал таинственную атмосферу, Ольга и Павел находились в своем собственном мире, независимо от всего, что происходило вокруг. Музыка подходила к логическому завершению, как и танец, который ненадолго, но объединил тела двух людей, которых невероятно тянуло друг к другу. Их глаза на секунду отразили непреодолимое желание быть ближе. Это яркое впечатление застило абсолютно все, Паша наклонился к ней и мягко прикоснулся губами к ее губам. Все вокруг померкло, испарилось, исчезло, они остались только вдвоем на этом пароме в центре Парижа. В том поцелуе было столько нежности, сколько и отчаянной тоски друг по другу, по невозможности быть-таки вместе. И столько в него было вложено чувств, словно они пытались обнять друг друга не только телами, но и душами. Их первый и, вполне возможно, последний поцелуй, постепенно набирающий обороты, был бесстыдно оборван гудком парома, оповещающем о скором приближении обратно на причал.       Оля резко открыла глаза и отскочила от Павла на приличное расстояние, опасливо оглядываясь по сторонам в поисках мужа, которого тут быть никак не могло. Осознание, что она поддалась наваждению и так самозабвенно целовалась с абсолютно чужим мужчиной прошибло ее холодным потом, пуская неконтролируемую дрожь по телу. Она вздрогнула, когда на плечи опустилось что-то мягкое, и повернулась. - Ты вообще в себе или вышел ненадолго?! Я, между прочим, порядочная жена и не целуюсь ни с кем, кроме мужа! - чувство вины улетучилось, когда она увидела того, кто воспользовался ситуацией, а сейчас невинно кутал ее в свою байковую рубашку, застегивая пуговицы. Он вдруг мягко, но виновато улыбнулся, словно извинялся и за себя и за ее ответный порыв. - Прости...Кажется - это было очарование момента...Само как-то вышло, больше такого не повторится, обещаю... - Паша виновато потеребил край майки, в которой остался, перевел взгляд куда-то за ее голову, боясь снова встретиться с этими океанами и сорваться, зацеловывая пухлые розоватые губы, превращая их в алые и покусанные. - Хочешь вина или шампанского? - Ты меня решил споить, чтобы воспользоваться моим состоянием и закончить начатое? - ее обвинения, разгневанный голос действовали еще хуже собственной совести, Ольга смотрела на сжавшегося Пашу и собиралась уже закопать его полностью, но закусила губу, оставив остальные едкие комментарии при себе, совершенно позабыв, как сама упивалась им, как ей было хорошо в его теплых руках. Да и гид он был, что надо, а без него она потеряется здесь в два счета без знания языка. - Ладно, проехали. Давай лучше десертик, а потом обратно в отель. Паша кивнул, все так же смотря в пол и пошел следом, медленными тяжелыми шагами, словно ноги прирастали к полу всякий раз, когда он его касался. Она украдкой провела по губам, которые все еще обжигало горячее дыхание парня и чувственный поцелуй, окончательно и бесповоротно засевший в ее голове и душе. Может быть, именно поэтому она и разозлилась на него так сильно, потому что ничего сильнее не желала, чем того, что между ними произошло на этом памятном пароме. Следующие пять минут до того, как принесли заказанную ею панна котту, они просидели в напряженном молчании. Паша нервно допивал оставшееся с ужина вино и смотрел в окно, а Оля глядела на него из под опущенных густых ресниц, так и не притронувшись к алкоголю, как было оговорено ранее. А выпить отчаянно хотелось, но риск совершить непоправимую ошибку был просто громаден. Оля, вопреки своим же обещаниям, ясно представляла на что такой горячий парень, как Паша, способен в постели, его горячие руки, губы, блуждающие по изгибам. Пришлось отогнать свои пошлые мыслишки и отрезвить взгляд, когда на столе перед ней оказался заказанный десерт, в который она опустила тоненькую ложечку. - Мммм... - довольная улыбка непроизвольно расплылась по личику и Оля прикрыла глаза - Вкусно? - Паша вновь любовался ей, чувство вины и страха, потребность в ней, все перемешалось и путало сознание, очевидно притупляя и простые, правильные реакции. - Мгм... - Оля все еще парила где-то в невесомости, как ее прошибло зарядом тока, когда Пашина рука высвободила десертный прибор из ее пальцев. В его руках ложечка показалась еще более мелкой, совершенно игрушечной, как завороженная, она наблюдала, как он медленно зачерпнул десерт, поднес к губам, словно в шутку напоминая, какие они были мягкие и теплые, их вкус, его запах. Он довольно жмурится, смакуя приятную сладость и настолько он был красив в этот момент, что будь ее выдержка и чувства долго хоть на самую маленькую частичку меньше, то непременно натворила бы дел, но она была сильной, для всех и для себя. Пришлось открыть глаза и направить на него полный недовольства взгляд, и пусть причина этого недовольства останется навсегда для него тайной. - Хм, реально вкусно! - Паша потянулся за повторной порцией, но Оля ловко вырвала ложечку и принялась неистово протирать ее салфеткой. - Что ты на меня так смотришь? Есть с одних и тех же приборов можно приравнять к потенциальному поцелую! - Оль, прости пожалуйста, а тебя не смущает, что мы на палубе...ну... - Паша пытался подавить смешок, наблюдая за детсадовским поведением Оли и тут же пожалел, потому что на ее итак недовольном лице отразилась какая-то совершенно неподъемная обида - Нет, не смущает, потому что на палубе не мы, а ТЫ меня поцеловал! - недовольно воскликнула Оля, и вдруг, словно он мог выхватить из ее рук пиалку, схватила десерт и принялась быстро его поедать, почти не чувствуя вкуса, потому что на языке была горечь. Невероятная, совершенно опустошающая. - Вообще-то, ты мне ответила! - тихо пробормотал он, будто вновь воскрешая в голове то пьянящее чувство ответного действа, когда их губы соприкоснулись. - Будем считать, что этого не было! - грозно добавила она, заканчивая со своим занятием и протирая губы салфеткой. - Тебе что, совсем не понравилось? - Паша недоверчиво выгнул бровь, знает же, что понравилось, иначе бы влепила пощечину еще давно - Паша, я замужем! Все, закрыли тему! - Оле понравилось настолько, что она бы это повторила, если бы на ее тонкой шее не висел тяжеленный ярлык "замужняя" и они оба прекрасно это знали, поэтому ни один из них не продолжил разговор в этом направлении.       Им повезло, паром пришвартовался через десять минут, в которые они успели доесть, допить и рассчитаться за ужин. Путь до ближайшей станции метро так же проделали молча, Паша лишь иногда сверялся с картой, чтобы не проворонить поворот, потому что улицы в столь поздний час были уже пустыми и спросить дороги было не у кого. Так же молча зашли в вагон метро на нужной ветке, где всего три пассажира были раскиданы по большому пространству и почти все сидения пустовали, выбирай любое. Оля мельком глянула на переминающегося Пашу и уселась прямо с краю скамейки, вжимаясь стройным телом, закутанным в огромную рубашку поверх тонкой кофты, в подлокотники метро. Паша, расценив ее поведение, как нежелание находиться рядом, сел через два сидения на той же скамейке. Хоть ехать было не так долго, день, перенасыщенный эмоциями, нещадно бил по голове и Оля быстро задремала в неудобном положении, пока Паша внимательно следил за каждой остановкой, чтобы не уехать на другой конец города ночью. Когда девушка начала клевать носом, грозя либо упасть и расшибиться или даже просто упасть, в спонтанном порыве нежности, пересел ближе, развернул Олю в свою сторону, облокачивая на свое плечо. Она немного дернулась от неожиданной смены положения, но услышав тихий, но такой родной голос: "Я разбужу, когда приедем", все-таки устроилась поудобнее, вновь проваливаясь в темноту.       Паша поднял сонную Олю через 15 минут и они вышли из вагона метро, держа небольшую дистанцию. Ольга шла немного впереди, уже неплохо ориентируясь в своем районе, боковым зрением наблюдая за Пашиной странной походкой позади. - У тебя все нормально? Ты чего так странно ходишь? - ответ обоим был очевиден, но Паша предпочел соврать - Да так, ноги затекли, разминаю...       В том вагоне, когда она была так близко, такая беззащитная, нежная милая, он вновь припомнил их поцелуй, в этот раз, без отрезвляющего Олиного взгляда, фантазия пустилась вскачь, представляя, что могло бы случится не будь эта прекрасная девушка замужем. Он совсем не знал ее мужа, но уже люто ненавидел за одно только его существование. Его накрыло возбуждение и, как следствие, появилась эта странная походка. В штанах было до ужаса тесно, ткань боксеров и джинс сковывала болезненно. А Оля была так близко, слишком близко, что он вдруг захотел, как мальчишка, сбежать подальше, взять билет назад, домой, и умчаться от этого ее осуждающего взгляда, от своих паршивых желаний и мечт, которым было совершенно не суждено сбыться, но он не был бы собой, если бы так просто сбегал всякий раз, когда было тяжело, к тому же, все шансы больше никогда не увидеться легко останавливали трусливый порыв. Поравнялись они только в холле, перед лифтом. Оля забрала из Пашиного рюкзака подарочное вино, протягивая в обмен его же рубашку, которая грела ее весь вечер. - Ну, спасибо за день...кхм...до завтра, что ли... - Оль, прости меня...еще раз, пожалуйста...Я не хотел, - голос звучал хрипло и в моменте перечеркивал последние слова, выдавая его с потрохами. Все он хотел и до сих пор хочет, равно, как и она, но держится из последних сил. Оля смущенно улыбнулась и кивнула проскользнула в жестяную коробку лифта, ожидая, что он зайдет следом, но парень лишь помотал головой, и продолжить смотреть своими грустными голубыми глазами, пока двери не съехались, отрезая их друг от друга.       Всю дорогу до номера в голове была абсолютная пустота и какая-то потерянность, но стоило двери захлопнуться, как девушка прислонилась лбом к деревянному полотну. Воспоминания накрывали приятным теплым одеялом. Какой же это был поцелуй...Не передать словами, насколько он подкосил ее самообладание, насколько сильно в тот момент ей хотелось стать кем-то, кого не волнуют моральные устои и кинуться в эту пучину, отдаться моменту, отдаться этому заботливому, милому парню. Паша так очаровательно мялся, забирая свою рубашку, что ей в тот решающий момент больше всего на свете хотелось схватится за нее и увести за собой, в лифт, в номер, совсем не важно, главное вместе, с ним одним. Но мысли эти, чувства - какими бы приятными, возбуждающими, неожиданно притягательными не были должны были остаться лишь мечтами. Остаться тут, в Париже. Отдаваться приятной дрожью от всколыхнувшейся памяти, пока она оставалась хорошей и верной женой своего, пусть и холодного, но все-таки мужа. Жизненно необходимо стало позвонить, услышать его голос, понять, ради чего, ради кого она себя останавливала. Пара нажатий и вот он, вызов, долгие длинные гудки заставляют ее нервно мерять шагами комнату. На часах еще не так много времени чтобы спать, не так мало чтобы работать и вот, наконец, раздается долгожданная тишина, но с той стороны почему-то не его голос...