Самые важные слова

      Следующие два дня должны были стать последними в этом семестре — такое решение было принято совместно педагогическим советом Невермора и администрацией Джерико. История наделала слишком много шума, чтобы всё могло просто и быстро вернуться на круги своя. Многих учеников взволнованные родственники забрали сразу же. Часть учителей уволилась по собственному желанию. Школе после пожара, устроенного Крэкстоуом, требовался серьёзный ремонт. И, к сожалению, новый директор.       Обсуждение возможных кандидатов на эту роль и других последствий случившегося для Невермора стало главной темой всех сплетен, сутолок и шепотков. Занятий не было, кружки не работали. Взволнованным школьникам нечего было делать больше, кроме как сбиваться в стайки с приятелями и заново переживать моменты того вечера, изменившего всё.       Уэнсдей и её роль в последних событиях, конечно, тоже входили в топ этих тем.       Молчаливой бледной девушке в тёмных одеждах было не выйти из комнаты, чтобы не поймать на себе чей-то взгляд — в эмоциональном диапазоне от заинтересованно-любопытного до откровенно прожигающего неприязнью. Это льстило. Примерно так она представляла себе будущую бытность известным писателем: автором холодящих душу детективных триллеров, которого будут воспевать за талант и ненавидеть из зависти. Возможно, даже будут преследовать и угрожать. Вот также, как сейчас. До приятного отвратительно.       Парочку записок — не самого лестного содержания и грамотного написания — Уэнсдей уже получила. Пожала плечами и оставила на столе. Это было роковой ошибкой: письма попались на глаза Энид.       — Нет, да что они о себе думают! — громко возмущалась Синклер уже двенадцать минут и сорок одну секунду, — Совсем не понимают, кого обвиняют, идиоты! Благодаря тебе всё закончилось. Сколько ещё жути могло произойти, если б не ты …       — Технически, если бы не я, это бы и не началось, — равнодушно отозвалась Уэнсдей из своей половины комнаты.       Она сидела поджав ноги на кровати делала заметки в одном из блокнотов со своими черновиками. И говорила тем же бесстрастным тоном, каким обычно констатируют смерть.       — Именно я освободила Крэкстоуна. Я была в том предсказании. Торнхилл-Гейтс для своего плана ждала именно меня.       Энид повернулась к подруге, её лицо выражало явное неудовольствие.       — Ага, только убийства были ещё до твоего появления здесь! И вообще, разве ты в ответе за сумасшедших провидцев, повёрнутых охотников на ведьм и их психически нестабильных потомков?       Уэнсдей машинально отметила, что у Энид очень неплохой словарный запас. Кажется, ведение блога неплохо развивало её лексикон. Эпитетами соседка сыпала обильно и ни разу не повторилась. Уши пока даже не начали кровоточить.       — Каждый из нас в ответе только сам за себя. Я просто рассуждаю объективно.       — Объективно? Хм-м-м, — Энид присела на свою постель, освободив немного места от мягких игрушек. И изучающе уставилась на Уэнсдей, — С каких-таких пор в тебе проснулось… как же это назвать… самоедство?       — То, что мертво, не может проснуться, — отрезала собеседница, даже не поднимая глаз, — Не говори раздражающие глупости.       — Не отвечай так, будто тебе всё равно. Хотя кому я это говорю?.. Эй, Вещь, ты хотя бы поддержи меня что ли? — обратилась девочка-оборотень к сновавшей по комнате руке, — Она меня совсем не слушает.       Ответом стало лишь выразительное похлопывание по столу.       — Да знаю… Она слушает только себя. И всё же, Уэнсдей, ты никогда не признаёшь ошибок. Ты не можешь поступать неправильно — по твоей же собственной версии. Но сейчас вдруг заявляешь, что всё это — из-за тебя? Ты проверяла еду за завтраком? Там точно не было сыворотки правды?       Аддамс пыталась терпеть этот словесный поток, но на последней фразе всё же не выдержала и громко захлопнула блокнот. Энид и Вещь вздрогнули. Первая втянула голову. Второй юркнул за первую. Однако, ожидаемая гроза не разразилась. Уэнсдей так и продолжала сверлить взглядом свою тетрадь из-под густой чёлки.       — Я… Многое обдумала. И проанализировав все события, признаю, что некоторая критика в мой адрес была частично. В какой-то степени. Справедливой.       Было видно, что слова с трудом даются Уэнсдей. Последнее она еле проговорила, будто ей приходилось выталкивать звуки с силой из своего рта. Но когда девушка спустя секунду подняла глаза, они были такими же тёмными и бесстрастными, как всегда.       — Трагедии бы не случилось, если бы не было меня. Однако, это не значит, что я считаю себя неправой. И уж тем более виноватой.       Приходилось признать: на бледном лице ни один мускул не дрогнул. Хотя это и резко контрастировало с содержанием фраз. Оно было невероятным для речи Уэнсдей Аддамс.       Выглянувший из-за спины Энид Вещь выразительно покачал указательным и средним пальцами. Блондинка недоумённо воззрилась на него.       — Что значит, «смотря кто критиковал»? А что, разве не все… — она осеклась, — Та-а-а-ак, Уэнсдей, тебя на эти мысли кто-то определённый надоумил? Признавайся!       — Даже близко не было, — Уэнсдей поднялась с кровати и погрозила отрубленной кисти, — Вещь, моя старая машинка для обрезки сигар ещё не заржавела. Держи свои пальцы за зубами.       Вещь опасливо попятился обратно за спину Энид.       — Уэнсдей, снова ты за старое! Мы волнуемся тут, а ты… — блондинка надула губы, — Не закрывайся. Расскажи, что тебя беспокоит.       Девушка с тёмными косичками на секунду замерла, будто обдумывая что-то. Но затем резко направилась прочь из комнаты.       — Меня беспокоит плечо. Я в больничный покой на перевязку.       После этих слов дверь захлопнулась. С косяка от удара взлетели пылинки, заиграв под лучами послеполуденного солнца. Повисла тишина.       Вещь осторожно выглянул из-за плеча Энид. И, удостоверившись, что всё чисто, заговорщически по этому плечу постучал.       — Так ты говоришь, это произошло в полицейском участке? — Энид внимательно вгляделась в жесты — И она говорила с Ксавье. Говорила про хайда … и что ещё… Какой поцелуй?! Как, с Тайлером?! Что сказал? Ох, Вещь. Если она узнает, что ты там не только камеры переключал… Нам не жить.              ***       Уэнсдей Аддамс, чётко чеканя каждый шаг, шла по коридору южного крыла Невермора. Её шаги отдавались в помещении звонким гулом — в обеденное время здесь было почти пусто, и эхо вольготно гуляло среди каменных стен. Эхо охотно повторяло тяжёлую поступь миниатюрной бледной девушки. Стук её каблуков, с силой вбиваемых в пол. Вторило её неровному дыханию. Эхо раздражало не меньше Энид и Вещи.       Уэнсдей не могла дать себе однозначный ответ, что в словах оборотня-неформала задело её настолько, что пришлось сбежать от разговора. Наверное, нелогичность. Да, точно снова она — эта назойливая нелогичность Энид. Только нелогичность ли?       Уэнсдей сбавила шаг.       Она про себя по привычке всё ещё продолжала называть Энид глупенькой. Розовая чёлка, несуразные наряды, зависимость от соцсетей — типичный образ недалёкого подростка поколения Зет. Как себе всегда представляла Уэнсдей. Но стоило, пожалуй, признать, что Энид… поколебала этот нерушимый стереотип. Именно Энид успешно заманила её на ту бестолковую вечеринку в честь дня рождения. Энид не струсила и не бросила её в доме Гейтсов. Энид одолела Тайлера в битве. Энид одна заметила очень интересную подробность в отношении последних событий. Её назойливость могла достать даже на том свете, а от цветового спектра её маникюра хотелось залить зрачки чернилами. Но ни глупенькой, ни недалёкой она всё же точно не являлась.       Задумавшись, Аддамс дошла до поворота к больничному покою и совсем остановилась. Возможно, она не очень правильно поступила, вот так сорвавшись. Возможно, стоило вернуться и немного обсудить ход своих мыслей. Иначе Энид опять себе чего-нибудь напридумывает. А потом ещё и запостит. Да, определённо нужно ей разъяснить.       Уэнсдей уже развернулась на каблуках, чтобы направиться обратно к комнате, когда её внимание привлёк слабый свист сзади. Не успела она разглядеть его источник, как ощутила сильный удар по затылку. И свет померк.