Бойся своих желаний, рок-звезда

– Ты же же учёл мою просьбу по звукоизоляции в номере? - обратился не обращая, пока аккуратно постукивал по бархатным стенам люкса. - Д-да, - смущение в миг наполнило воздух. Паша успел полюбить этот тон. – Вроде да. – Умница, – затем подошёл и, почти нежно взяв за подбородок, чмокнул в губы. Серафим жадно подхватил, тут же вызывая у Паши смешок, – ну нет, не спеши, – приторно сладкая повинность вызывала странные эмоции. Он даже разрешил себе ещё немного похозяйствовать в чужом рту. – А разве ты не сможешь, ну, – Серафим, раздеваясь, улыбался, – меня заставить ебало завалить? – А ты, я смотрю, хочешь? Серафим потух, неловко отступая. – Мм, нет, это на потом тогда уж, сегодня, хотя, как и всегда в прочем, решаю я. А тебе останется надеяться, что стены здесь и вправду толстые. – Ты же помнишь стоп-слово? – застёгивая руки в мягких наручниках – Серафиму он всё ещё не доверял несмотря на всё. Хотя, учитывая планы на сегодня, это было большим чем формальностью недоверия. – Это обязательно каждый раз, блять? – наблюдая за тем, как Паша на него взбирается, и поймав выжидающийвзгляд на себе, всё таки сдаётся. – Дождь. – Решил сократить? – давится смешком. Об этом обмолвились не говорить больше, но удержаться было правда сложно. Под недовольное бурчание он стягивал с него джинсы, подложил для удобства подушку под таз, раздвинул ноги. Сам же раздеваться не спешил – выжидал пока Серафим поинтересуется о происходящем. Но Серафим вел себя как-то нерешительно. Будто знал. – На самом деле я соврал. Сегодня и правда будем отталкиваться от того, что хочешь ты. – В смысле? – Ну, как же, –подтянул к себе за бёдра, – ты же так этого хотел, – ползёт к уху ужу подобно. По чужой коже также стремительно ползли муравьи. – Хотел дать мне в рот, не так ли, Мукка? – Серафим сглотнул, рука Паши забралась под белье. – Провести своим крошечным членом по моим губам, сжимая мои волосы, – подобравшись к губам, физически ощущал, как тяжело он дышит, – а потом кончить в глотку. Серафим, по правде, кончил бы прямо сейчас, но чужая рука крепко сжимала его член. Паша был прав, как никогда. Как всегда. Свободной рукой открыл плотно сжатые губы – Серафим пытался не застонать. И затянул в мокрый поцелуй. Максимум языка, минимум чувств. Всё как любил. Исключение было лишь в том, что, закончив играться, Паша не оставил слюну стекать по подбородку чужому, а спустившись к паху позволил ей стечь на чужой стояк. Он даже ослабил хватку, дабы обильно покрыть ею. Зрелище было неоднозначное со стороны, но на Серафима однозначно произвело эффект. – Ну так что, – в ответ мычал и жмурился, а Паша медленно наглаживал пульсирующую головку, – ты хочешь или нет? – Хочу, – он совершенно не мог сосредоточиться, совершенно не мог осознать нихуя, но это он знал. Он знал – хочет. И Паша знал, но не мог не: – Тебя отсюда плохо слышно, Мукка, – как бы оперевшись на его ноги, Паша сделал непонятливый вид. – Хочу, блять! – уже в полный голос. Ну или чуть громче. По члену тут же грубо ударили ладонью, сжимая кольцом основание. Серафим ойкнул. – Ну ладно, – пожал плечами. Серафим удивился – так просто? Хотелось найти подвох, но губы, опустившиеся на член, выбили все мысли из головы. Сделал несколько движений головой, выбивая из Серафима несколько, пока ещё негромких звуков. Паша почувствовал предэякулят во рту. Подытожил с неким разочарованием: ну и мерзость, так дело не пойдёт. Он встал, чтобы достать кое-что из сумки. Серафим заволновался тут же, будто его быстро вернули в суровую серую реальность. – Чё это, зачем? – Для удобства. Так ты не кончишь раньше времени, – он ещё раз, играя, провёл по дрожащему члену, как бы щекоча, и в ответ на придыхание Серафима, резко схватил его, быстрым, умелым движение надевая маленькое резиновое колечко, в миг сжавшее головку. – Сука! Ты, блять, ты, – Серафим запрокинул голову, давясь воздухом, – нахуя блять Паша!? – Мм? – будто ничего и не было, Паша вернулся к начатому, глядя на красное и мокрое лицо, самодовольно упивался, вылизывая на длине узоры, – тебе не нравится? – взять полностью не составило большого труда. Серафим простонал что-то отрицательное, не в первый, но этот раз прям по ушам ударил. Толкнулся бедрами вверх. Их тут же сжали с внутренней стороны. Серафим опять не сдержался. Вот о чём речь шла. Серафим убежден был, то просто не может вести себя тише, хотя по правде не сильно и хочет. Пашу это, конечно же только подстрекало, слегка даже будоражило желание увидеть его лицо в тот момент, но останавливаться на достигнутом было не в его планах, хотя и сосать член успело изрядно надоесть. Следующий стон можно было трактовать, как облегченный, что вызвало у Паши лишь насмешливую улыбку. Ладони его быстро переместились чуть ниже. Не дав и шанса прийти в себя, залез в него сразу двумя пальцами. Испуганный Серафим в ответ на это дёрнул руки так грубо, что до вывиха запястья осталось всего пару усилий. Взвыл от боли. – Спокойнее, Мукка, спокойнее, мы только начали, – сказал он уверенно, одновременно с этим, с такой же уверенностью надавив на простату. А член придавил к животу, так, на всякий случай. – Перестань! Паша, сука! – уже не держался в руках. Да и в ногах тоже. Всё будто, всё точно онемело, сосредотачивая кровь в одном месте, что держал тоже не Серафим. Душили стоны, от движений не быстрых, но резких и грубых. Паша точно издевался. Уже тремя, как Серафим и любил. Не любил он, правда, в такие моменты говорить, потому что голос бился о слоги. – Да ну, по человечески прошу же, блять! Последнюю гласную он сорвал почти также, как голос на концертах. Паша изумленно посмотрел на него, даже немного завидовал той буре эмоций, пронёсшейся у Серафима перед глазами. Удовольствие, раздражение, беспокойство и, наконец, облегчение. Ток, ударивший в его тело, почувствовал даже Паша. Вытащив пальцы он гордо обратился к, едва пришедшему в себя, Серафиму, касаясь дрожащей скулы – Это твой первый сухой оргазм? – гордо, в сантиметрах от чужого лица, словно слишком уж интересующая состоянием добычи, кошка, вытягивая шею. – Какого хуя, Паш?! – видимо на наезд он силы успел скопить. На ресницах дрожали слёзы, то ли от обиды, то ли от последствий. – Что? Ты стоп слово так и не сказал. – Да я, просто не мог, блять! – Да? – вопросительно поднял бровь, будто намекая на то, что рот ему никто не затыкал. Тогда. Сейчас же не удержался чтобы не, надавив на полуоткрытые губы, пропустить свои пальцы внутрь. Серафим смотрел, подняв голову, на эмоции на чужом лице и сам краснел, проходясь языком по ним, вбирая, слизывая с них смазку. Паша подождал с минуту, будто борясь с желанием сделать что-то ещё с его мягким и послушным языком, и подытожил, – врёшь, Мукка. Все у тебя в порядке. – Ты, что, блять продолжить хочешь? – напрягся, но слегка неубедительно. Даже наоборот. – А ты ещё говоришь, «по человечески»...– по пустым глазам было ясно, Серафим не улавливал суть от слова совсем, но Пашу это не волновало. Он, проигнорировав вопрос, обхватил рукой, вновь вставший член. – Ты же не человек, а животное, Мукка. Надо будет тебе ободок с ушками купить. Серафим уже не сопротивлялся и даже не хмыкал. Он не был готов, но больше не был готов упустить возможность испытать такое же ахуенное удовольствие снова. Прикрыв глаза он услышал негромкий шум. От догадки перехватило дыхание. – Нет! Иди нахуй! – Мимо, Мукка, на твой хуй я не пойду ни за что, прости, – утешительно похлопал его по бёдрам. Он как раз закончил смазывать пару пальцев с, надетым на них маленьким вибратором, – Ну так что, продолжаем? Серафим промычал что-то похожее на нет, но Паша уже натерпелся ждать. Довольно аккуратно войдя в него он дал ему секунду тридцать форы прежде чем на полную скорость включить вибрацию. Каждую секунду, что для Серафима воспринималась абсолютно в другом времеисчислении, заряд ударял в точку, выбивая из рассудка последние помнящие когда либо слова, оставляя возможность издавать только весьма громкие звуки, но благодаря удачно подобранной охлаждающей смазке, которую, спустя минуту, ощутил Серафим и на члене, кончить хотелось на одну тысячную процента меньше. Паша, свободной рукой размазал ёе по длине, наблюдая очередные мурашки на чужих бёдрах и свой, отреагируевший не сколько на самого Серафима, сколько на его бурную реакцию, достал и, как получилось, обхватил оба члена ладонью. До этого немного снизил скорость, добавляя собственные движения пальцами, потому что знал что эффект от этого будет ни разу не хуже. – Паш, – сказал слабым, почти осипшим голосом, – открой наручники, – он поднял голову, встречаясь с взглядом, который ранее не наблюдал на чужом лице. Что-то в нем заставило не послать его сразу же нахуй. – Пожалуйста. Давай я помогу, давай, – Серафим зажмурился то ли от очередного толчка, то ли от нежелания продолжать, – давай вместе? Паша не скрыл свои эмоции, Паша их попросту проигнорировал. Лишь молча, высвободив свои руки, потянулся к наручникам. В голове пронеслась мысль, что Серафим вероятно бы, сам их сломал рано или поздно, но она сейчас показалась лишь слабым оправданием. Серафим секунд десять разминал руки, прежде чем зарыться ими в сирень Паши. По лицу было ясно, он ожидал чего угодно, но этого совсем не учёл. Серафим целовал иначе обычного, куда более нежно и медленно. Но это скорее настораживало, чем расслабляло. – Что ты делаешь? – сидя на нём, Паша высматривал в приоткрытых глазах подвох. Серафим выглядел изнеможенно и был также достаточно медлительным. Он кажется вообще не услышал вопрос. Принимая более сидячее положение, смотрел в одну точку. Паша быстро понял, ну конечно. Чужой член напряженно пульсировал и как только Паша пересел на кровать к ногам, рука рывком скользнула к нему. Паша нахмурил брови и Серафим это краем глаза заметил. Остановился. Свободной рукой поймав Пашину, он, как будто бы сначала огладил её, наверное тайно желая скрестить пальцы, затем опустил на свой член, а свою положил на чужой. Паша слегка дёрнулся, всё ещё не совсем понимая происходящее. – Давай попробуем одновременно? – в тихом, затуманенном вожделением, голосе едва узнавался прошлый Серафим. Это даже слегка очаровывало. – Ты не сможешь, – сухо и утвердительно сообщил в ответ. Он коснулся резинки, слегка меняя ее положение. Он был прав. – Т-тогда, – голос уже дрожал, Паша поражался терпению. Серафим выгнулся в бёдрах и направил чужой член на себя, – ты потом сюда, хорошо? Кивок. Хорошо. Паша понял, но не мог не ухмыльнуться своеобразным торгам, которые Серафим устроил в обмен на полноценный оргазм. Ощутив очередное касание влажных пальцев на своих руках, все таки сжалился, снимая, итак изрядно намучившее Серафима, кольцо. Облегченный стон ударил в уши, и Паша огладил набухшую головку пальцем, дразня в последний раз, прежде чем сперма ударила в скрещенные Серафимом ладони. Тот в последний момент успевает ухватиться свободной рукой за шею Паши и, рывком приподнявшись, пока тот не сообразил, впиться, кусая чужие губы уже скорее рефлекторно, задыхаясь в оргазме. Паша вырывается, отворачивается от лица, что почти в отключке пытается найти его глазами. Паша не слышал уже невнятное извинение или оправдание. Он помнит прекрасно, что читалось в глазах перед последним поцелуем. То, что он видел там, раньше было посвящено другому. И должно было там и остаться, ну или исчезнуть навсегда, никак не иметь к Паше отношений. Но он похоже заигрался. Они оба заигрались и это пора было прекращать. Комната вновь наполнилась криками, когда из губ вырвалось хриплое: – Дождь.