Жребий Тотспела

«Меня никогда не любил тот, кого любила я.» Эта мысль преследовала Селену в последнее время как только появлялась возможность быть наедине. Чертовщина, мистика, проблемы - все ушло на второй план как только среди действующих лиц появился Роб. «Все как обычно, классика жанра: я не в его вкусе. Я так хороша, что, мать его, не в его вкусе. Однолюб. Женат.» Селена зло фыркнула. «Нет, чтобы думать, как свалить из этого проклятого замка, я думаю о чем? О Робе: которого не знаю, которому на хрен не нужна и которого хочу до безумия… Да - я топ-менеджер, да, у меня два высших образования, да, я многого добилась, но я не перестала быть той невыросшей девчонкой, влюбляющейся против своей воли до безумия». - Пора начать оценивать мужчин по их отношению к тебе и наконец разлюбить свои страдания,- услышала Селена. Она резко повернула голову, на краю постели сидела Прима в бархатном платьице и вытянув ноги вперед стучала каблучками лаковых туфель друг об друга. - Боже мой,- подскочила девушка,- пришла учить меня смирению?! Я кажется не искала сейчас собеседника. - Одевайся, тебе надо уходить,- серьезно сказала Прима. Она указала пальцем на пол и показательно поморщила нос: «Наденешь вот это» Селена посмотрела на какую-то кучу тряпья и заметила как одна штанина из предлагаемых брюк буквально торчит колом от засохшей грязи. - Что за вонючие шмотки, в которых трое умерло и спали две собаки, ты мне притащила?- скорчила губы в пренебрежении Селена. - Меньше глупых вопросов,- фыркнула Прима. Селена брезгливо надела на себя незамысловатый наряд: местами засохшие навозные пятна на сюртуке старалась не трогать руками, на кисти все же пришлось натянуть поношенные дырявые рабочие перчатки в занозах. Сапоги оказались тяжелыми и на два размера больше. - Это были самые маленькие из возможных,- немного смягчила тон Прима,- волосы придется убрать. Она протянула Селене какую-то несвежую портянку. Весь наряд жутко вонял, но на то и был справедливый расчет. Девушка молча переоделась и посмотрев по сторонам затолкала свою рубашку в старинную напольную вазу. Туда же спрятала и башмачки. - Ну, вот, теперь что характер, что внешний вид. Все совпадает,- съязвила Прима. Селена только набрала в грудь воздуха для порции ответных эпитетов, как рот закрыл отвратительный скрипучий кусок древесного угля. - Давай же, принцесса, представь что ты Золушка,- ухмыльнулась Прима. - Золушка не ела уголь,- вытерла губы рукой Селена. Во рту мерзко скрипел черный песок. - Жрать уголь - это твоя собственная фантазия в отношении меня?! - Где ты видела свинопаску с белыми зубами. Селене было противно: от угля, который песком забился во все десна и щеки, от непонимания происходящего, от чувства собственной не безопасности. Прима натянула на лицо девушки пропахнувшую мышами дырявую соломенную шляпу и взяла ее за руку. Рука хрупкой девочки без определенного возраста была прохладной и крепкой. Будто едва уловимая рука спасения или поддержки. Она потянула Селену за собой из комнаты. По замку они прошли уверенно и быстро, Селена даже толком не успела рассмотреть убранство, детали интерьера: каруселью нечетких образов проносились белые, сладко пахнувшие живые розы в напольных вазах, портреты, которые хотелось рассмотреть, но они шли быстро и приходилось почти все время смотреть под ноги: уж очень сильно был натерт паркет из красного дерева и не по размеру обувь девушки то и дело скользила. Они вышли в сад, на улице было уже жарко и запах от грязной одежды стал казаться вдвойне удушающим. Красивый, уютный, очень ухоженный сад. Здесь могла бы царить любовь и звонкий детский смех, но от белых цветущих роз исходил мертвенный ледяной холод. Даже при ярком солнце дорожки из брусчатки казались полосой препятствий, а застывшая тишина указывала на то, что ни одна птица не желает оживить это место своей трелью несмотря на красоту. - Эй, постой,- услышала позади себя голос советника Реймунда Лилит. «Остановиться или побежать?» Лилит задержала дыхание. - Оглохла что ли?! - нервно спросил мужчина. «Чистая классика. В 80% случаев из 100 героям не удается убежать от злодеев с первого раза. Сейчас он, черт побери, меня узнает и все пропало. Интересно, он знает Приму?» - думала Лилит. Реймунд нагнал Лилит быстрым шагом и несмотря на не очень большое расстояние между ними прилично запыхался. - Хорошо, что ты мне попалась! Лилит ниже опустила голову, чтобы поля соломенной шляпы еще больше находили на лицо. - Тебе крайне важное задание,- закачал пальцем в такт своим словам Советник,- святой Франциск, как же от тебя воняет. Он сделал пару шагов назад и достав из кармана шелковый носовой платок, прикрыл им нос. Прима стояла рядом с насмешливой улыбкой переводя взгляд то на Реймунда, то на Лилит. Элегантное платьице, накрахмаленная нижняя юбка с белыми кружевами, непослушная девичья русая прядь, выбившаяся из маленькой заколки, а взгляд мудрый не по годам. - Передай сегодня же Сету, что Господину нужно 17 псов завтра до заката. Лилит словно ударили плетью, хотя она никогда не знала таких ощущений, но именно так ей показалось. В голове одна за другой отпихивая друг друга лезли мысли. - Что встала, оглохла что ли?!- гнусаво прикрикнул Реймунд Лилит посчитала это счастливым случаем и как можно быстрее побежала прочь к воротам. Солнце медленным медовым диском катилось под крыло заката. На террасе дома из красного кирпича сидел Берт, он заметил приближающуюся мужскую фигуру уверенно, но немного скованно идущую по направлению к нему. «Все-таки решился прийти»,- усмехнулся себе под нос Берт, узнав в мужчине Роберта. - Я без предупреждения,- едва ли чувствуя смущение произнес Роб. Берт встал и приветственным жестом протянул мужчине руку: - Я ведь сам позвал тебя. Роб бегло оглядел двухэтажный дом Берта. - Отец строил,- предвосхищая вопрос Роберта ответил Берт,- этот дом - мое все. Его спокойный голос звучал поставлено и серьезно, вокруг слышалась приятная трель птиц, взахлеб певших песню этому единственному в своем роде летнему вечеру. Берт распахнул перед Робом тяжелую выкрашеную металическую дверь, за которой оказалась еще одна - деревянная. - Интересное решение,- хмыкнул Роб,- но если бояться грабителей, как же быть с окнами? - Грабителей тут не бывает. А от нечисти есть амулеты. Да и важно ее не пустить именно через дверь. - Это местные легенды такие? - усмехнулся Роберт. - Это местная грязная жизнь,- бросил через плечо Берт,- если ты еще не понял. Они оказались в большом уютном зале с камином и роялем. Роберт не ожидал, что у художника и по совместительству винодела настолько уютный дом. Он всегда был уверен: если бы не его крайняя педантичность, любовь к чистоте и возможность позволить себе экономку, дожив до зрелого возраста он бы не смог сохранить свой хоть и небольшой, но собственный дом, в желанном виде. Свой фамильный дом он предоставил в безвозмездные наем названному брату - Джиму Хоббсу, имевшему теперь четверо детей. Тому самому, что пригласил его, замерзшего и промокшего в лавку своего отца, когда у Роба не осталось никого на свете. - Напомни мне через пару часов растопить камин, иначе будет сыро,- сказал Берт,- ну так что, с чем пожаловал? - Ты обещал рассказать мне про графа. - Я ничего тебе не обещал,- парировал Берт, закидывая ногу на ногу и пристально глядя в серые глаза Роберта. Роб усмехнулся. - Садись, - указал на мягкое кресло напротив себя Берт. - Если ты намерен общаться в подобной манере, то садиться не имеет смысла. - Брось,- махнул рукой Берт,- может хочешь вина или чего покрепче? - Гленфарклас,- пожал плечами Роберт. - У тебя хороший вкус,- подмигнул Берт и подошел к винному шкафу. - Ты музицируешь? - Да, люблю музыку. Могу сыграть что- нибудь,- аристократическая рука Берта протянула стакан с виски Роберту. - Сыграй. Берт сел за рояль, откинул крышку и обнажил клавиши. По плечам Роберта пробежала дрожь: клавиши рояля пахнут всегда. И всегда одинаково. Запах древесины, лака и пыли весьма специфичен, но очень узнаваем, кто хотя бы раз его чувствовал. Правая рука Берта длинными пальцами вспорхнула над клавишами и не успев ноты раствориться в пространстве комнаты, как Берт запел: «Hello… Привет I'm feeling so alone Я чувствую себя такой одиноко My heart is like a stone Мое сердце подобно камню I feel like I am the only one with a broken heart Я чувствую, что я единственный, у кого разбито сердце…» Крепкий виски и проникновенная песня обожгли холодное сердце шеф-инспектора. Какой-то щемящей болью пронеслись и воспоминания о матери, ее лицо, ее пение, его успехи и неудачи, встреча с Мэри, любовь, ее карие глаза, взгляд… каштаново-рыжие слегка волосы.. каштаново-рыжие волосы. Не Мэри, Лилит. Роберт закрыл глаза. Зеленые глаза, пухлые сочные губы… Лилит… маленькая принцесса: смесь порока и невинности, нежность розы и сладость мёда. Ли-ли-т: кончик языка совершает путь в три шажка вниз по небу, чтобы на третьем толкнуться о зубы. Ли. Ли. Т. Странное постыдное чувство, низкая культура, падение нравов. «Неприличное» бывает зачастую равнозначаще «необычному». В груди Роба жгло, когда Берт закончил песню. - Лилит научила меня этой песне,- улыбнулся Берт. Роб резко открыл глаза. Он взял себя в руки прежде чем странные ощущения овладели им в полной мере. - Правда красивая? - Она… разумеется достойная девушка, заслуживающая уважения,- максимально холодно ответил Роберт. - Да не Лилит,- рассмеялся Берт,- песня! Лилит не только прекрасна, она еще и очень талантлива: она всегда играет будучи у меня в гостях и каждый раз это удивительные песни, о которых она, скромничая, говорит, что сочинила не она! Музыка Тотспела и близлежащих городов скучна и уныла, светские мероприятия вызывают тошноту, если в программе нет Штрауса. - Немцы - гении музыки,- продолжил Роб,- Многие считают, что их музыка мрачновата и местами депрессивна. Я готов слушать Штрауса и Бетховена в любом настроении бесконечно. - У тебя великолепный вкус! - воскликнул Берт,- у нас много общего. Он потянулся к Роберту и коснулся бокалом его бокала в знак единомыслия. - Итак, я прекрасно понимаю, что не от желания подружиться и сблизиться ты пришел,- начал Берт и добавил,- к сожалению… Роб поджал губы и поймал себя на мысли как давно не сидел в хорошей компании и ему стало неловко: - Я привык проводить время с пользой. - С пользой для кого?- засмеялся Берт и прищурился,- ладно, готов ответить на твои вопросы до того момента, как мне не надоест. - Что ты знаешь о замке графа Дэймона? - Чертово место. Его восстанавливали две сотни беглых каторжников, проклиная имя Дэймона каждую минуту. - После чего восстанавливали? - Пожар. Дэймон тоже должен был сгореть, но видать поскольку огонь - это стихия ада, он, сукин сын, просто погрелся. Линии губ Берта скривились в скорбной улыбке. - Он погубил всю мою семью, а я для него просто голый отброс, не вызывающий ни интереса, ни каких-либо других чувств. Роберт был несколько ошарашен такой откровенностью. - Наша семья была не самой последней: отец - личный лекарь семьи Солсбери, мама - гувернантка, я все детство проводил в замке. С детьми в роду Солсбери всегда была беда и детей там любили: мне шили одежду, будто я был родным, а мою сестру задаривали как принцессу. Брови Роберта поднялись от шквала подробностей. - Да-да, друг мой,- усмехнулся Берт,- у меня даже была младшая сестра. И сейчас есть, если ее еще можно считать человеком… Мускулы на лице Берта задрожали: - Давай выпьем Роб, за то, что жизнь - это игра, а выигравшему в нее достается смерть. Берт залпом осушил до дна стакан и поставил его на стол твердым ударом. Как точны были слова Берта и как соответствовали они убеждениям Роба. - Я ведь позвал тебя в гости,- сказал откинувшись о велюровую спинку дивана,- а, соответственно, не на допросе. Может, расскажешь, что-нибудь о себе? - Я родился и вырос в Ричтауне… - Ну,ну,ну,- усмехнулся и прищурился Берт,- ты же не начальству рапортуешь. Лучше скажи-ка: что ты здесь забыл? - По правде сказать, меня сюда заслали в ссылку… я вышел неугодным начальству. - Ты? Эдакий отличник и безупречный гимназист? Роб поджал губы. - Не обижайся, старина. Я привык к тому, что мир не справедлив, и я ничуть не сомневаюсь в твоей порядочности. - Я бездоказательно из личной неприязни сфабриковал дело и посадил одного подонка в Терриблдез. Берт присвистнул: - Ты опасный тип! - Ему пришлось там не сладко. Статья «насилие». Берт закусил губу и покачал головой, нахмурив брови: - Терриблдез - филиал Ада на Земле. Оттуда еще никто не возвращался. - Я не буду пытаться оправдаться. - Я и не прошу тебя. В Тотспеле весь правопорядок номинальный. Как ты, наверное, догадался все мечтают отсюда вырваться, уехать. А билеты здесь только Дэймон продает. - Что ты знаешь о Сете? У Лилит сводило ноги: весь день в дороге дал о себе знать. Никто не хотел подвезти неряшливого оборванца до города и пришлось идти пешком. В первую же четверть часа нежные пальчики ее ножек превратились в мясо из-за обуви не по размеру. К вечеру сил совсем не осталось, хотелось пить и было не понятно: то ли это болит спина от нагрузки, то ли желудок от дикого голода. Где-то на окраине дороги при входе в город, где вместо фонаря на одном тоскливом проводе висела грязная тусклая лампа, Лилит, шатаясь от бессилия, прислонилась к пропитанной мочой стене бара. Ее тошнило, но сил двигаться больше не было. Чуть правее, оперевшись на каркас торговой лавки, согнувшись стояла девушка. Грязную юбку ее небрежно задрал изрядно пьяный здоровый, потный мужчина. Он так шатался, что буквально навалился на нее всем телом не в силах даже подвигать бедрами. Она все делала сама, чтобы быстрее закончить эту мерзкую пытку. И только уловив флюиды приближавшегося оргазма, он грубо стал входить в нее, как дикий пес. - Нет, нет, нет, мистер!- кричала девушка,- я не обслуживаю с семяизвержением! - Заткнись,- рычал сквозь зубы он,- если ты помешаешь мне кончить в твое ведро, мне придется это сделать в твой рот! На глаза Лилит выступили слезы. Она давно сползла по стене не чувствуя ног. Беззаконие и тоска, грязь и предательство, нет защиты, уверенности, покоя. Вся прошлая жизнь здесь ничего не значит, маски сняты, чувства обнажены. Все вокруг бесконечно чужое: Тотспел, семейство Солсбери, Роб…несчастная плачущая девушка, ползающая по оплеванной улице на коленях, ищущая между брусчаткой закатившиеся три гроша, брошенные за грязный акт почти насилия. Лилит почувствовала резкий удар по бедру и увидела мужской ботинок: - Какого черта ты тут расселся?! Я за тобой бегать должен?! Подняв взгляд, она обомлела, увидев бледное, словно из воска, лицо Сета.