История о хорошем друге и любовнике

Порой, когда нас заставляют что-то сделать, мы говорим «ох, ну и нафига это?», или что-то в этом роде, совершенно не догадываясь, что это дело может изменить нашу жизнь. То, что мы не любили ранее, может стать самым дорогим и желанным. Оно может следовать за нами в течение всей жизни… Как думаете, к чему же я веду? Что это за загадочное дело, которое способно изменить жизнь? Не торопите события, вскоре вы всё узнаете. Чую не на шутку стали мучать мысли об учителе. Они уже настолько сбилизились, что в принципе можно и не признаваться в любви друг другу, ведь все эти чувства можно прочитать по их лицам и действиям, как открытую книгу. Но, а что если это всего лишь иллюзия? Или, Дазай просто играет на чувствах юнца? Так много вопросов и так мало ответов… Но в скором времени, рыжик всё-таки решился на это. Но просто сказать в лоб «ты мне нравишься» это до боли банально. Этот чудесный, загадочный, непредсказуемый и невероятно умный мужчина заслуживает большего, чем жалкие три избитых слова. Он достоин целой поэмы… Поэмы? Точно! Может, конечно, не поэма, но небольшое душевное стихотворение будет очень уместно. Но Чуя никогда не писал стихов, за исключением этих жалких импровизаций на сцене… ладно, попытка не пытка. Воскресенье. В своём столе Накахара нашёл тетрадь, где он примерно пару раз в месяц набрасывал какие-то скетчи от скуки. Он не отличался талантом в этом деле, но иногда всё же хотелось что-нибудь накалякать. Вот, портрет Осаму, который он сделал две недели назад. Лицо было совершенно не похоже на настоящее, а прическа выглядила как ёршик для унитаза. Парню сразу же захотелось вырвать эту страницу и выбросить куда подальше. Но, перелистывая тетрадь, он понял, что такими тэмпами останется одна обложка и лишь несколько чистых листов. Поэтому, он отбросил эту идею. «Хочу сказать я кое-что. Я удивляюсь, это мне за что?» — Чёрт, и где здесь рифма? Юноша вычиркнул обе этих строчки. «Давно метаюсь в своих чувствах, Дазай Осаму, Вы — искусство!» — Ох, опять бред какой-то. И вновь ему не понравилась своя мысль. Может, из этого и могло что-то получиться, но Чуя решил полностью уничтожить те две идеи. Это труднее, чем ему казалось. Он откинулся на спинку кровати и закрыл глаза. Рыжик попытался представить образ учителя. Его кудрявые каштановые волосы, добрые карие глаза, от которых веет теплом и, в то же время, непредсказуемостью. Его гладкую бледную кожу, бледно-розовые губы, скривлённые в хитрой улыбке. И вдруг, что-то стало приходить на ум. «Вы словно лучик света В этой кромешной тьме. Я уже не раз Видел Вас во сне. Тайн неразгаданных полны Ваши очертанья. Вы так и врываетесь в моё сознанье.» Чуя подумал пару секунд и перечеркнул последнюю строку. «Надо чтобы плавнее было» — будто поэт с не плохим опытом, рассуждал рыжик. «В моё уставшее сознанье» «Хм, звучит странно, но в этом есть какой-то смысл» — вновь задумался подросток. -» я уже устал от этих размышлений о нём, так что вполне правдиво» «Хочу я с Вами поделиться, Вы мне помогли раскрыться. Я изменился из-за Вас. И, наконец, настал тот час. Дазай Осаму, Вы прекрасны! Хочется любить Вас страстно!» Юноша тут же понял, что перестарался со своей красноречивостью, смутился и перечеркнул две последних строки. Всё-таки, как бы то ни было, он его ученик, а тот — учитель. Хотя границы между ними практически стёрлись, но всё равно, какие-то оставшиеся частички субардинации нужно сохранять. «Когда я смогу признаться… От Ваших глаз не оторваться! Я честно это говорю, Учитель мой, я Вас люблю!» Сердце стало немного ныть после написания основной мысли стихотворения. Чуе изначально казалось, что это провал. Осаму, как учитель литературы, найдёт это крайне посредственным. На что он надеется? На позор и поражение? Понедельник. Юноша расчёсывал свои огненно-рыжие кудри в ванной перед зеркалом. «Может одеться как-то по особенному?» — пронеслось в его голове. — «Нет, это глупо.» Накахара взглянул на свою смазливую внешность. «Буду выглядеть как маленькая наивная влюблённая девчонка с этим листочком…» Точно… ЛИСТОЧЕК! Он же совсем забыл переписать стих из черновика! После утренних процедур Чуя вернулся в свою комнату и закинул ту тетрадь в рюкзак. Придётся заниматься этим в школе. Первый урок как раз был русский язык. На всякий случай, юноша спрятался в туалет, чтобы Дазай раньше времени не увидел его подарок (можно ли это так назвать?). Он усердно выводил каждую букву. Как правило, почерк у мальчиков всегда более небрежный, чем у девочек, даже в старших классах (наблюдение из жизни автора), но для юноши почерк Чуи был неплох. А если ещё писать медленно и старательно, то это будет почти великолепно. — А что это тут у нас, стишки любовные? А вот такого поворота событий не ожидал никто. ВОТ СТОИЛО ЖЕ ПУШКИНУ ОБЪЯВИТЬСЯ ИМЕННО СЕЙЧАС! — Что, уже забыл как я тебе рожу разъебал? Чуя закрыл тетрадь, вложив туда листок. — Ну и кто твоя единственная, неповторимая и ненаглядная? — Молчи, пока ещё жив. Лицо рыжика было невозмутимо, хотя ему уже хотелось придушить этого хохластого. — Ой, как же мы разозлились! — Санька сделал свой голос писклявым. — Не волнуйся, не отберу я твою телку. Она точно ко мне не пойдёт. На этом моменте тон Александра изменился. На этот раз он сам себе надавил на больное. — Я не собираюсь с тобой делиться личными делами! Кто ты мне?! Правильно — НИКТО. Чуя понял, что выходит из себя, и этот разговор может закончится травмой Сашиной башки, поэтому ушёл, пока ещё были силы держаться. На удивление, тот не последовал за ним. Может он сильно задел Пушкина? Накахара тут же отбросил эти мысли, не желая достигнуть взаимопонимания с ним. Через две минуты всё было готово. Красивые полупечатные буквы, написанные чёрной пастой, красовались на двойном клечатом листке. Чуя хотел подойти к Дазаю, но понял, что уже слишком много народу, а уводить его куда-то будет подозрительно. Поэтому, рыжик решил подойти после урока. Вместо того, чтобы участвовать в процессе обучения, он продумывал, как начнёт диалог. Чем дальше шло время, тем сильнее сжималось его сердце. Юноша нервничал. Раздался громкий звонок, от которого подросток подпрыгнул на месте. — Хах, звонка испугался? — похихикивая спросила Гин. — Да, задумался просто. А звонок меня разбудил. Соседка улыбалась так, будто что-то знала. Это настораживало, но Накахара не стал придавать этому значения. Он специально собирал свои вещи как можно медленнее, чтобы остаться здесь последним. Сердце уже было готово выпрыгнуть из грудной клетки. Наконец-то все разошлись. Но и Дазай тоже куда-то двинулся. — Стойте, подождите! — Что такое, мой друг? Чуя тут же залился краской. «Так, давай. Как планировали» — стал приводить себя в чувства юноша. — Знаете… я тут н-на выходных решил попробовать себя в… писательстве. мм. стихосложении. — Хочешь поделиться со мной своим творчеством? Я с удовольствием послушаю. Чуя был не в силах ответить ему, поэтому он просто сунул ему в руки своё творение. Осаму грациозной походкой подошёл к своему столу и уселся на кресло. Рыжик прикрывал руками своё раскрасневшееся, как у варёного рака, лицо. Учитель поднял взгляд на своего ученика и ехидно улыбнулся. — Я понял твой намёк. Юноша оставался в том же положении. Он был не в силах взглянуть в глаза учителю. Ему было слишком стыдно. Чуя видел лишь темноту, которую создавали его собственные руки, но он услышал скрип кресла и приблежающиеся шаги. Вдруг, его схватили за руки и открыли ему обзор на этот мир. Но не долго он смог разглядывать кабинет, ведь на это раз обзор закрыло лицо учителя. Дазай схватил его за пылающие щёки, приблизился к нему и… поцеловал. В самые губы. Рыжик выпучил глаза. Такой реакции он точно не ожидал. Целовались они не долго, ведь в любой момент в их помещение мог зайти кто угодно. — Это очень трогательно, — решил прервать романтичное молчание мужчина. — Ты молодец. Очень даже складно и душевно. На глаза юнца наворачивались слёзы. Он так перенервничал… — П-простите. Наверное Вы считаете меня каким-то малолетним извращенцем… — Всё хорошо. Не стесняйся своих чувств. Дазай прижал своего ученика к себе. Их разница в росте была около 20 сантиметров. Лицо мальчика утыкалось в грудь своего возлюбленного. Рядом с ним Накахара выглядел как букашка. — Ладно, скоро сюда зайдёт 7-й класс, поэтому тебе пора уже собираться. Осаму поцеловал Чую в макушку. — Ты же мне даришь этот листок? — Конечно, забирайте. Только подождите, я его сфотогр… Не успел он договорить, как в класс забежали шумные семиклассники. Но это не помешало ему завпечатлить свой стих. Пока учитель усаживал гиперактивных детей, Чуя вышел из кабинета. Он тут же спрятался в кабинке туалета и уселся на пол. Ему нужно было успокоиться после такого стресса. Прошло минуты четыре и звонок раздался по всей школе. Бедный юноша так и не успел восстановить дыхание, поэтому он решил остаться переводить дух, вопреки сигналу о начале урока химии. «Эту хрень можно и прогулять» — подумал Накахара. — «Если приебутся, скажу, что понос был, насрать». Он поднял голову и закрыл глаза. Жалко, что он не взял с собой наушники. Можно было бы хорошенько расслабиться под любимые треки, но пришлось делать это в тишине. Тревога так и не унялась до конца. В туалете не было ни души, поэтому юноша решил распустить серый дым по помещению. Портфель с сигаретами и зажигалкой был при нём, поэтому данное действие не составило труда. Выпустив дым изо рта, он вспомнил о Хигучи, которая таким образом успокаивалась после всклок с родителями. Ему тут же стало жаль девушку. Через 5 минут он потушил сигарету и выкинул в мусорное ведро. — Здравствуйте. — Стоять! А теперь заходи по нормальному! Чуя вздохнул, сказал «блять» себе под нос так, что химичка не услышала, закрыл дверь и снова вошёл. — Извините за опоздание, можно войти? — Так-то. Ну и где ты пропадал половину урока? — По делам задержался. — И какие же это у тебя дела во время урока? — Важные. — Ох, устала я уже спорить с тобой за всё твоё прибывание в этой школе. Садись и домашнюю покажи. А теперь вопрос. Как показать то, чего нет? — Если хотите, можете сразу ставить два. У меня не сделано. — Да уж… зато честно. Ну, хочешь двойку — получай. Акико Йосано (так звали химичку), ругнулась себе под нос и выставила отрицательную оценку в дневник.ру.