Суд Алаксанду

Спальня. Утро. Открываю глаза. На востоке солнце ещё поднимается, но Унони уже давно проснулась и командует хозяйством. Встаю. Одеваюсь. Быстрое омовение и молитва в домашнем святилище. Рутина. Всё то же самое, как было вчера, позавчера, неделю, месяц и год назад. Всё так, как хочется, чтобы стало завтра, послезавтра, спустя неделю, месяц, год, годы… Рутина, когда завтра почти как две капли воды похоже на вчера, но при этом немного лучше, – это именно то, что нужно мне чтобы утвердиться на троне, и именно об этом я молюсь каждое утро Апаулинасу, Каскалкур, богам Таруишы, тысяче богов и богинь и двуглавому орлу страны Хатти. После молитвы завтрак. Быстро закидываю стряпню в рот. Унони привычно ворчит, как старая бабка на непутёвого внука… Скорым шагом иду в тронный зал. В нем уже столпились советники и писцы с дощечками в руках. Просители и разбор судебных дел будет ближе к вечеру. Советники привычно расступаются и дают пройти к трону. Занимаю место, присутствующие привычно кланяются. Рутина, рабочая рутина, как и в любой непраздничный день… Хотя нет, не как обычно. Почему все застыли и откуда в центре зала четыре фигуры? Очертания смутные, но постепенно приобретают форму. Мужская и три женские. Молодой мужчина, лицо без бороды, легкая косинка глаз и ехидная улыбка законченного пройдохи. Одет в короткорукавную тунику до колен и крылатые сандалии, в руке держит золотое яблоко. Три молодые женщины в широких юбках из горизонтальных полос с многочисленными оборками и в корсетах с короткими рукавами и открытой грудью. Критская мода. Красивые женщины. Очень красивые женщины. Прекрасные женщины. Прекрасные женщины с фальшивыми улыбками на лицах. Фальшивыми улыбками царедворцев, охочих до милостей владыки и шепчущих гадости за его спиной… – Парис! Я Гермес, вестник царя богов Зевса. «Парису» – волчонок. Давно меня не называли этим мальчишеским прозвищем. – Царь богов Зевс приказывает тебе, Парис, стать судьёй… Ну что от Аххиявы еще ждать? Какой народ – такие и боги. Наглые, нахальные и лезущие куда не просят. Сколько раз им было сказано и показано: за нашим проливом вам делать нечего. В последний раз Ясона из Иолка ещё мой отец Куккуни в чувство приводил, но всё этим ахейцам неймется. Керамика у них, правда, хорошая – свою продаем как сделанную в Аххияве – и доспехи. …и вручить это яблоко достойнейшей из этих трёх богинь! В руке появляется золотое яблоко с надписью на боку. Ti-i ka-re-ri-se-ti-i читаю ахейские знаки: ти каллисти, прекраснейшей… Мало того, что нахальные, так ещё и склочные, готовые выставить перед смертными свои дрязги напоказ. Хранители Вилусы Апаулинас и Каскалкур, отеческие боги! Каким грехом я навлек на себя такую немилость? С тоской смотрю на стены тронного зала. Не критская аляповатость, не Аххиява с её допилонскими щитами и сценами битв – строгий хеттский стиль. Стиль, впитанный Вилусой за почти полтысячелетия верной службы великим царям страны Хатти… Не отвечают боги, значит надо справляться самому. В знак согласия молча киваю головой. – Парис! Я – Афродита, богиня любви и красоты. Золотые волосы, изящные черты лица и тонкие руки, не знавшие никакой работы. В борьбу за яблоко вступила из принципа и, похоже, дулась, почему яблоко не отдали ей сразу как богине красоты. – Признай меня достойнейшей, и в награду ты станешь обладать прекраснейшей женщиной. Обладать прекраснейшей женщиной. У меня целый гарем этого добра, и каждая считает себя прекраснейшей. Можно всех их вытерпеть, пока молчат. Но когда раскрывают рты, сразу начинается: «Дай, дай, дай! Купи, купи, купи! Этой подарил, а мне не подарил… Если бы ты меня любил, ты бы купил…» Дай им волю всё потратят на тряпки и янтарь, оставив Вилусу без стен, без кораблей и без колесниц. Иногда хочется забыть дорогу к этим дурам или разогнать их всех по родственникам и остаться только с Унони… Царица уже не та юная стройная дева, купавшаяся с подругами в Кебрене. Семеро детей и возраст (двадцать один год – это не шутка) сделали своё. Унони подурнела, раздалась вширь, в причёске у неё появились первые седые волосы. И я уже не тот юный пастушок и охотник в шкуре леопарда, каким она впервые увидела меня на берегах Кебрена. Но кто из нас быстрее выучил хеттский язык, когда Куккуни меня усыновил и назначил наследником, – Унони, кто после Кадеша вырвал из лап Мота львиную долю раненых моего войска – Унони, кто лучше всех разбирается в хитросплетении отношений родов Таруиши – Унони, кто остается за меня в Вилусе, когда я вожу войско в Ханаан, – Унони. Хотелось бы остаться только с ней, но нельзя. Унони первой будет против (не просто так жрецы и придворные лизоблюды врут, что боги одарили царицу даром прорицания). Сразу же начнутся разговоры: «Наш царь своих жён и наложниц не посещает. Может быть, он как мужчина слаб? А если он как мужчина слаб, то как он войско в бой поведет?» Или: «Если царь нашими дочерями пренебрегает, то он и нами, своими верными подданными, пренебрегать будет!» И неизвестно что хуже. Хорошо, что Унони крепко держит в своих руках весь этот курятник. – Парис! Я – Афина, богиня справедливой войны, мудрости и ремесел. Темные волосы, большие синие глаза – настолько большие, что, наверное, в качестве священного животного она выбрала сову. Руки натруженные и сильные, знакомые и с прялкой, и с копьём. Первая всегда и везде, и за званием прекраснейшей погналась только для того, чтобы вновь стать первой. – Признай меня достойнейшей, и в награду ты станешь величайшим героем. Величайшим героем… Пять лет назад я уже был героем. Лазутчики великого царя Муваталли обманули Рамзеса. Египтянин думал, что мы далеко на севере, у Халеба, и растянул свои войска. Мы встретили врагов у Кадеша. Отряд Ра был подловлен нами на марше и вырезан полностью. Возглавляемый Рамзесом отряд Амон почти постигла та же участь. Почти… Вместо того, чтобы добивать врага и брать в плен Египтянина воины начали грабить лагерь противника. И тут бог удачи Гад отвернулся от нас. На помощь Рамзесу подошел отряд Сет, и теперь уже нам пришлось отступать. Чтобы спасти пехоту великий царь бросил в бой свои колесницы. Хатуссили, брат великого царя, против отряда Сет, мы против Египтянина и остатков отряда Амон. Весы бога Гада вновь качнулись в нашу сторону: мы сумели зажать египетские колесницы в клещи. Это была славная битва. Дротики уже закончились, моё боевое копье навсегда осталось в теле сына какого-то фиванского сановника. Железный меч – подарок великого царя моему приёмному отцу – против бронзового хопеша, трофейный ахейский доспех против пластинчатой брони, щит из трех слоев бычьей кожи против разницы в росте почти в голову… Казалось сами Решеф и Анат вселились в меня, но Рамзес оказался отличным бойцом. Я проиграл этот поединок, и нам пришлось отступить. Но пока шло сражение колесниц, наша пехота переправилась через Оронт и была спасена, а это самое главное. На следующий день великий царь предложил перемирие, и Египтянин согласился. После совершения положенных жертвоприношений Рамзес попросил великого царя показать с кем он дрался. «Маленький храбрый турша» – так, кажется, сказал он мне. После Кадеша было много сражений с египтянами – в Сирии и Ханаане двуглавый орёл страны Хатти то наступал на юг, то отступал на север – и много сражений будет в будущем, но такой битвы, какая была при Кадеше будет ещё не скоро. – Парис! Я – Гера, царица богов и богиня семьи и брака. Горделивая осанка привыкшей повелевать женщины, но в глазах у неё тоска, лютая тоска… Богиня семьи и брака, но в собственной семье у неё нелады, и с этим она ничего поделать не может. И яблоко ей нужно только для того, чтобы хоть как-то заглушить эту тоску. – Признай меня достойнейшей, и в награду ты станешь царем всей Азии. Только сейчас замечаю, что богини говорят со мной по-ахейски. Деревенщины. Сидят в своём полуострове и думают, что быть царём – это сытно есть, вкусно пить, сладко спать и портить рабынь и наложниц. Не удивительно, что в царствах Аххиявы такая чехарда династий. Всё потому, что не знают и не хотят знать, что царский венец – это ярмо и что царь может иметь в своих желаниях и поступках меньше воли, чем распоследняя рабыня, которую злой господин с утра до вечера заставляет выполнять самую тяжелую работу, а с вечера до утра ублажать себя на ложе. Быть царем – это тяжелый труд и ответственность перед богами за страну и подданных, и чем больше царство, тем тяжелее бремя твоей власти. Наши бодания с Аххиявой за Лазпас и Арцавой за страну реки Сеха для Хатуссы лишь мелкие докуки на фоне противостояния с Египтянином, с Ассирийцем, набирающим силу и претендующим на равенство с великим царем Хатти, и с вечно бунтующими племенами страны Каска. Не потяну я эту ношу, да и не примет страна Хатти провинциала, который на свой престол взошёл как приемный сын предшественника и то с помощью великого царя. – Я, Алаксанду сын Куккуни, царь Таруишы, носивший в детстве прозвище «Парису», услышал вас, великие богини. – отвечаю я по-ахейски. Только бы раздеваться не стали. Эти из Аххиявы способны на всё, что угодно. – Было бы умалением величия богинь земли Ахейской, если бы мой ответ вам прозвучал сразу. Прошу вас, великие богини, дать мне время всё обдумать и принять решение. – Александр сын Кикна, царь Трои. – Гермес по-прежнему глядит на меня с насмешкой. Интересно, как они исковеркали бы имя царицы? Наверно она для них была бы Энона или Ойнона… – Мы прибудем в Илион завтра утром. Не медли с ответом. Четыре фигуры медленно растворились в воздухе. Советники и писцы отошли от оцепенения и с удивлением и страхом смотрят на золотое яблоко в моей руке. Какой бы из трёх богинь я не отдал бы яблоко, остальные две объединятся и будут мстить до тех пор, пока от Вилусы не останется даже пепла. – Из Хатуссы от великого царя прибыл гонец с приказом отправлять войско в Ханаан? Царь Милаванды снаряжает флот против Лазпаса? Царь Арцавы собирает войско для похода в страну реки Сеха? – Нет, мой царь. Ничего этого нет. – быстро отвечает мне Кипселу. – Тогда всё остальное потерпит до завтра. Немедленно позвать ко мне жрецов и жриц всех храмов Вилусы и всех купцов из страны Аххиява. Пусть они расскажут всё о богах этой страны… – Царицу звать? – спрашивает меня Кипселу. Толковый писец, весь в своего отца. – Да, царицу тоже зовите.

* * *

Боги Аххиявы не изменили себе. Четыре смутных пятна в центре тронного зала превратились в мужскую и три женских фигуры. – Александр сын Кикна, царь Трои, мы ждём твой ответ. – Перед тем как услышать моё решение прошу вас, великие богини земли Ахейской, поклясться нерушимой клятвой богов, что примите моё решение и не будете замышлять и совершать зло против меня, моего дома, моего города и моей страны. – говорю я по-ахейски. Предвкушение на лицах богинь сменилось гневом, гнев неудовольствием, неудовольствие недоумением. На мгновение чувствую за собой одновременно и тепло, и прохладу. Секунда раздумий и богини произносят: – Клянемся священными водами реки Стикс. Делаю знак рукой и вперед выходит Кипселу. – Писец Кипселу сын Алиатту скажи слова Алаксанду сына Куккуни, царя Таруишы, великим богиням земли Ахейской Гере, Афине и Афродите. – Кипселу торжественно читает табличку на ахейском языке. Я сам мог бы дать богиням ответ, но нельзя. Дипломатический протокол со всеми его оборотами, принятыми далеко на востоке ещё в древние времена царя Саргона, требует поступать именно так и никак иначе. – Все три великие богини признаны достойнейшими и прекраснейшими. Подобно тому как Адонисом великие богини Афродита и Персефона владеют вместе, так и золотым яблоком великие богини Гера, Афина и Афродита должны владеть вместе. Каждая из великих богинь должна владеть золотым яблоком в течение трети года. Богини должны помнить тяжбу Афродиты с Персефоной, и как Каллиопа присудила им владеть Адонисом по полгода каждой. – Очередность, в которой великие богини Гера, Афина и Афродита будут владеть золотым яблоком, они должны определить самостоятельно. Если великие богини Гера, Афина и Афродита не смогут сделать это, то они должны обратиться за помощью к великой богине Стикс, разделившей владычество над великими небесами, бескрайними водами и царством мёртвых. Договорятся об очередности, никуда не денутся – Афродита и Персефоной договорились, и они договорятся. Ну а если не смогут, то пусть идут к Стикс. Если она помогла Зевсу, Посейдону и Аиду разделить небо, море и подземный мир, то с яблоком она тем более справится. – Таков ответ Алаксанду сына Куккуни, царя Таруишы великим богиням земли Ахейской Гере, Афине и Афродите. – переведя дух Кипселу перешёл с торжественного слога на ахейском на беглую лувийскую речь. – Были изготовлены и обожжены пять табличек с текстом решения царя Таруишы. Подлинность текста решения заверена печатями писца, царицы и царя. Три таблички на ахейском языке переданы великим богиням, табличка на лувийском языке передается в царский архив Вилусы, табличка на хеттском языке будет отправлена в Хатуссу в архив Муваталли сына Мурсили, великого царя страны Хатти. В тронном зале воцарилась тишина. Золотое яблоко вновь в руке Гермеса. Богини держат в своих руках таблички. Афина читает бегло, Гера, шевеля губами, читает текст медленно, Афродита вертит табличку в руках и так и сяк, даже перевернула её. Боги отеческие, как же я забыл, что Афродита родом из Аласии и вошла в пантеон Аххиявы недавно! Надо было приказать Кипселу написать для Афродиты на её родном языке. Гермес приходит на помощь и тихо читает текст решения своей подруге. После прочтения табличек женские фигуры медленно растворяются в воздухе. Приняли, приняли богини Аххиявы моё решение! Даже не пришлось униженно оправдываться историей про Семелу, которая сгорела, увидев Зевса в его величии и истинном облике. Остался один Гермес. С его лица исчезла усмешка, и этот божественный плут смотрит на меня внимательно и даже … с некоторым уважением. – Ты интересный смертный, Александр сын Кикна, царь Трои. Если так случится, что тебя похоронят у нас, я замолвлю за тебя словечко перед дядюшкой Аидом. – Благодарю тебя душеводитель Гермес. Вежливо склоняю голову, замечая как ахейский бог мгновенно исчез из тронного зала. Из всего того, что вчера мне рассказали про богов Аххиявы, владыка подземного царства Аид выглядит единственным здравомыслящим в этом сонме безумцев, но уж лучше быть погребенным на родной земле и отправиться на золотые поля к бабушке Лельвани. Подняв голову, оглядываю тронный зал, советники и писцы стоят и ждут распоряжений. Те, кто поглупее, уже готовы драть глотки и славословить своего царя, те, кто поумнее, сдержанно молчат, но блеск глаз их выдает. И первые, и вторые печенью чувствуют, какую угрозу удалось отвести от Вилусы. – Объявляю свою волю: для жертвоприношения богу Апаулинасу и богине Каскалкур из царской сокровищницы подготовить великие дары и из царских стад выбрать лучших животных. Не буду гадать просто так ли ахейские богини согласились принести клятву, или же тепло и прохлада были мне, смертному, знаком того, что хранители Вилусы явились защитить от чужаков свой город. Это не имеет значения – важно то, что царства Аххиявы не объединятся и не пойдут войной на Вилусу, а от Иолка, Орхомена или Фив мы отобьёмся. – Богам Таруиши, богам и двуглавому орлу страны Хатти подготовить обычные жертвы и дары. Благодарственные жертвоприношения будут завтра. Ну всё, главное сделано, теперь можно разгрести вчерашние долги и приступить к сегодняшним делам.