~ Facĭle dictu, difficĭle factu Легко сказать, трудно сделать ~
Эмили подскочила в кровати, думая, что проспала занятия. Но, к счастью девушки, был выходной, и когда она это поняла, голова вернулась на подушку. Сон был безнадёжно развеян воспоминаниями вчерашнего вечера, от которых желание погрузиться в бессознательное на все выходные только усиливалось. Эмили посмотрела на спящую Анну, которая, если повезёт, проснётся только к обеду. Уильямс мысленно гадала, насколько сильно будет болеть голова Сэллоу, и остановит ли это соседку от расспросов о вчерашнем внезапном исчезновении именинницы. Взгляд слизеринки скользил по комнате и остановился на заколке в форме змеи, что лежала на прикроватной тумбочке. Протянув руку, ведьма сжала шпильку тонкими пальцами, ощутив холод металла. В то время как в сердце девушки, напротив, разливалось тепло, вызывавшее грустную улыбку. Весь прошлый вечер Эмили боялась потерять дорогой сердцу подарок, и когда Гаррет высвободил украшение из причёски подруги, намереваясь воспользоваться им вместо зубочистки, чтобы вытащить застрявший кусок мяса, Уильямс чуть не убила юношу на месте. В смешанных чувствах девушка поднялась с постели и направилась в сторону ванных комнат, и, зайдя внутрь, заметила, что разбитое ей зеркало было уже починено. «Жаль, что нельзя сделать то же самое с сердцем», — подумала Эмили. Несмотря на долгий сон, на лице девушки тёмными кругами под глазами отпечаталась усталость. Радужка вместо серо-голубой стала тоскливо серой и тягучей, как густой туман, застилая суженные зрачки, а губы были истерзаны собственными укусами, как и юное сердце. Но девушке пришлось натянуть улыбку, прежде чем покинуть комнату. Вернувшись в спальню, Уильямс обнаружила, что её уже ждёт недавно проснувшаяся и потирающая глаза Анна. — Что вчера случилось? Как я оказалась в постели? Я что-то плохо помню… — Сэллоу выглядела такой невинной и потерянной, что Эмили на мгновение испытала жалость. — Ты точно хочешь это знать? — не смогла удержаться от ухмылки девушка. — Да… Пожалуйста, расскажи! — Умоляющий щенячий взгляд, прямо как у её брата, был обращён к соседке. — Я должна знать…***
Услышав шаги, Эмили обернулась, пытаясь спрятать раненую руку и сдержать подступившие к уголкам глаз слёзы, и увидела Анну. Девушка торопливо, насколько это было возможно, с заплетающимися ногами шла к туалетным кабинкам, а затем скрылась в одной из них. Уильямс выдохнула: кажется, Сэллоу не заметила ни разбитого зеркала, ни саму однокурсницу. Эмили продолжила попытки остановить кровотечение, ругаясь на саму себя, что сегодня не взяла ни сумку с рябиновым отваром и прочими полезными зельями, ни палочку, место которой в её волосах заняла змеиная шпилька. Казалось, что лучшим решением было обмотать руку чистым полотенцем и добежать до комнаты, что и собиралась сделать девушка, пока не услышала звуки извергающегося содержимого желудка. Как бы слизеринка ни недолюбливала сестру Себастьяна, как бы ни была занята своей раной, Эмили не могла проигнорировать услышанное. Ну, не бросать же её здесь! Уильямс тяжело вздохнула и, подойдя к занятой кабинке, брезгливо толкнула дверь носком ботинка. — Ты как? В порядке? — Получив вместо ответа всё те же звуки, девушка здоровой рукой взяла волосы Анны, собрав их в хвост. — Мерлин, сколько же ты выпила?! Когда Анна, наконец, избавилась от всего выпитого и съеденного за вечер, она села, прислонившись к стенке кабинки, и посмотрела на Эмили затуманенным взглядом. — Где твоя одежда? — удивлёнными глазами осматривала подругу девушка. — И почему ты вся мокрая? — Не спрашивай! — Уильямс отвела за спину руку, полотенце на которой уже окрасилось багровым. — А что с рукой? — пропустив просьбу мимо ушей, продолжила расспрашивать Анна. Казалось, это волновало её сейчас больше, чем собственное состояние. — Я же сказала — не спрашивай! — Эмили начинала уже злиться, что вообще не бросила эту надоедливую, любопытную, глупую девчонку, игнорируя её искреннее беспокойство. — Ты ранена? — Анна! — Уильямс сурово посмотрела на неё и придала голосу строгости, подобной родительской. — Давай-ка лучше займёмся тобой! Игнорируя последующие повторяющиеся вопросы, Эмили пыталась поднять девушку одной рукой, но Сэллоу совсем не помогала в этом деле, а казалось, что наоборот, сопротивлялась, намереваясь заснуть там же, где сидела. Выругавшись на бестолковую сестру Себастьяна, Уильямс стала помогать себе второй рукой, но так, чтобы не запачкать Анну своей кровью. — Да к черту всё! — крикнула она и, отбросив полотенце в сторону, схватила девушку обеими руками. — Да поднимай ты уже свою пьяную задницу! — Да я уже почти непьяная… Просто спать хочу… — заплетающимся языком пробормотала Сэллоу. — Я вижу! — Эмили зашипела от боли, почувствовав всю тяжесть веса Анны. — Эми, тебе больно? Я могу как-то помочь? — Девушка не отставала от подруги, словно нарочно оставляя без внимания её единственную просьбу. — Нет, чёрт возьми, приятно! Ты поможешь, если будешь стоять на своих двоих, чтобы мне не пришлось тащить тебя до спальни на себе. Пока Сэллоу блаженно улыбалась, шатаясь и опираясь на плечи Эмили, та делала передышку, периодически подхватывая за талию девушку, чтобы она не плюхнулась обратно, потому что Уильямс уже не хватит сил поднять во второй раз. И когда, хоть и с помощью, Анна смогла стоять на ногах, Эмили удалось довести её до раковины, чтобы умыть. Ведьма просто засунула темноволосую голову под кран с ледяной водой, не обращая внимания на возмущённые вопли. — Пришла в себя? Держать равновесие можешь? — Эмили кинула в соседку чистым полотенцем и оперлась на раковину. — Да, мне уже лучше, спасибо. — Взгляд девушки упал на красную струйку, стекающую в слив. — Давай я помогу тебе? — Нет, даже не вздумай! — Она остановила Сэллоу, когда увидела, что та достаёт палочку. — Я тебе и в трезвом состоянии не доверюсь, не то что сейчас. Помоги мне лучше одеться. Сэллоу помогла натянуть девушке платье и застегнула его, после чего слизеринки, держась друг за друга, отправились в свою комнату. На их счастье, они не встретили никого по пути и благополучно добрались. Анне было велено переодеваться и ложиться спать, хотя бы тут она смогла справиться самостоятельно. И когда девушка уже отключилась, Уильямс смогла заняться рукой, после чего тоже рухнула на подушку, провалившись в сон.***
Анна хлопала глазами, воссоздавая в памяти картинку прошлого вечера и потирая виски, словно чувствовала вчерашнюю головную боль, а может, уже сегодняшнюю от услышанного. — Ужас! Я, склонившаяся над туалетом, ты в одном белье, с окровавленной рукой держишь меня за волосы… Хотела бы я посмотреть на это со стороны. — Лучше не стоит, поверь. — На лице Уильямс появилась очередная ухмылка. Девушку не переставала удивлять её соседка, желающая не только вспомнить, но и лицезреть картину того, что большинство людей предпочли бы забыть. — И то верно… — Анна задумалась, цепляясь за обрывки всплывающих в голове образов. — А что всё-таки случилось с рукой? Я помню разбитое зеркало… — Забудь, это просто случайность. — Эмили отвела взгляд, а потом одёрнула себя, осознавая, что не обязана оправдываться. Было бы перед кем. — Но как же… — Будем считать, что я перебрала с алкоголем. Просто у меня это проявляется иначе, чем у тебя. — Фраза звучала так, словно девушка стряхнула с себя Сэллоу, как пыль заброшенных и покрытых паутиной подземелий с мантии. Чтобы избежать дополнительных вопросов, а зная дотошную соседку, они бы обязательно последовали, Эмили поспешила одеться и ретироваться из комнаты, несмотря на то, что изначально вообще не планировала даже вылезать из постели, чтобы невзначай не встретиться с Оминисом. Но лучше уж с ним, чем с Анной, которая наверняка добралась бы до расспросов о причине вчерашнего ухода и том, что на самом деле случилось в ванной, по мере возвращения памяти девушки. Да и шансы столкнуться с кем-то в огромном замке были куда ниже, нежели в небольшой комнате, только если этим кем-то не являлся Себастьян Сэллоу, уже поджидающий Уильямс в гостиной. Вот чёрт, близнецы решили сегодня меня доконать! — Эмили, можно тебя всего на минутку? — Парень перегородил дорогу подруге, показывая свою решительность поговорить. — Только на минутку. Я спешу, — безучастно бросила в ответ девушка, желая поскорее избавиться от внезапно возникшей преграды в лице Сэллоу. — Мы можем встретиться в Крипте и поговорить, скажем, через полчаса? — Почему не сейчас и не здесь? — Бровь Эмили поднялась наверх от удивления. Ещё мгновение назад она не хотела тратить даже минуты своего времени на парня перед ней, но сейчас была заинтригована. — Так нужно… — Юноша нервно поправлял галстук, будто тот душил его. К таким вопросам Сэллоу был не готов, ожидая простого согласия, но всё оказалось немного сложнее, чем он думал. — Этот разговор не для чужих ушей. — Себ, что-то ты темнишь. — Девушка склонила голову набок, смотря на друга с недоверием. — Не нравится мне это… А где Оминис? Парень едва не начал краснеть, пытаясь придумать внятное оправдание, но вопрос про Мракса будто обухом ударил Сэллоу по голове. Последнее, чего сейчас хотел Себастьян, так это обсуждать своего друга. Ведь после вчерашнего провалившегося плана юноша больше не хотел ждать и всю ночь думал над новым. В знатно хмельную голову, хозяин которой ещё долго ворочался в постели, прежде чем погрузиться в объятия Морфея, пришла довольно банальная идея: просто признаться в своих чувствах. После непродолжительного сна Сэллоу, когда едва начало светать, воспользовавшись тем, что Оминиса уже не было в своей кровати, вооружился пером и принялся записывать на пергамент то, что планировал сказать Эмили. В Крипту парень хотел попасть первым, без сопровождения Уильямс, чтобы убедиться, что они там будут одни, и отрепетировать свою речь. Но Себастьян не мог отрицать того, что отчасти обрадовался, что тема разговора сменила направление, избавляя юношу от неловкости. — Я его сегодня не видел. — Он хоть ночевал в своей комнате? — Сиюминутное беспокойство овладело девушкой, ведь она только сейчас задумалась над тем, что даже понятия не имела, все ли добрались до школы и в каком состоянии, за исключением Анны, до которой Эмили не было никакого дела, в отличие от Оминиса. — Без понятия. — Парень пожал плечами. — Как это? Вы разве не вместе вчера возвращались в общежитие? — Уильямс становилась более встревоженной в попытке узнать, всё ли в порядке с Мраксом, несмотря на то, как сильно слизеринка пыталась скрыть своё волнение от Себастьяна. — Если честно… — Сэллоу потёр шею, честно признаваясь, ведь пришёл в себя только в стенах замка. — Я не помню… — Это что у вас семейное? — Эмили закатила глаза, не скрывая своего пренебрежительного отношения к близнецам. — О чём ты? — Себастьян с недоумением посмотрел на подругу, сощурив глаза. — Не важно, я хочу ещё успеть на обед. Увидимся в Крипте. — Закончив диалог, больше похожий на игру в пинг-понг, девушка покинула гостиную и поспешила в Большой зал.***
Эмили напрасно переживала, что натолкнётся на Оминиса, так как ещё вечером он направился вместо общежития в Крипту, и с тех пор не выходил оттуда. В отличие от глаз, сердце парня не было слепым, чтобы не замечать того, что происходило. Уильямс была сама на себя не похожа и странно вела себя рядом с юношей после того разговора в доме его дяди, за что Мракс не мог не испытывать чувства вины по сей день. Чувства, точившего его сердце подобно термитам. Оминису нужно было время всё обдумать, так как он до сих пор не понимал, почему поведение Эмили так изменилось, почему её настроение стало таким переменчивым, но было ясно только одно — подруга избегает его по определенной причине. Но по какой? У юноши были догадки, но он был не совсем уверен и хотел знать наверняка. И ответ не заставил себя долго ждать. Измученный ночными размышлениями, Оминис дремал за ящиками, неизвестно откуда притащенными Эмили с Себастьяном для своих тренировок, хотя функционал деревянных контейнеров был намного шире: их использовали вместо стульев, а иногда и вместо дивана. И когда решётка поднялась, впуская в Крипту Сэллоу, Мракс даже не услышал ни шагов друга, ни его репетиционных речей. Но присоединивший к Себастьяну знакомый голос пробудил юношу, заставляя непроизвольно обратиться в слух. Эмили, нарушив договорённость, пришла раньше положенного времени, поскольку всё же опоздала на обед, из-за чего девушка осталась голодной и стала более сердитой, ещё и эта дурацкая просьба Сэллоу, которого застало врасплох появление подруги. — Что? Ты уже здесь? — Юноша растерянно скомкал и спрятал исписанные неопрятным почерком, с множеством помарок, листы пергамента под мантию, даже не успев взглянуть в последний раз на строчки. — По твоей вине я не успела ухватить даже булку, и если не хочешь слишком долго слушать мой голодный желудок, предлагаю обсудить твои тайные планы «не для чужих ушей». Что ты задумал на этот раз, Себастьян? — Девушка уперлась руками в бока и с недовольством посмотрела на парня. — Я…ну…хотел поговорить об этом с тобой ещё вчера… — Сэллоу замялся, не имея перед глазами подготовленного текста. — О чём? Предупреждаю сразу, что я больше не буду участвовать в твоих авантюрах! Оминис не собирался подслушивать приватный разговор, но его насторожили слова подруги: юноша начал подозревать, что Себастьян снова пытается втянуть Уильямс в очередную переделку, и история повторяется. Мракс намеревался помешать этому, но если бы вышел из своего укрытия прямо сейчас, то ничего бы не узнал, поэтому решил отсидеться и узнать побольше, прежде чем сделать какие-либо выводы. — Эмили! Дело в том, что… — Себастьян пытался вспомнить написанное, но слова утекали из головы, как молоко из треснувшего кувшина, всё снова шло не по плану, и парень решил импровизировать. — Я долго думал, как сказать тебе об этом, ведь мы дружим долгое время… А ещё Анна… Мой дядя… И потом ещё эта реликвия… У меня всё как-то не было времени, да и момент был неподходящий. Летом ты вообще уехала вместе с Оминисом к мистеру Барлоу, хотя я надеялся, что вы останетесь погостить у нас хотя бы пару дней. А вчера… Вчера вообще всё пошло не так, как я задумал… Я правда не хотел… Я не думал, что так получится… Эмили старалась набраться терпения, ожидая продолжения, девушка не перебивала, пытаясь из обрывочных фраз и длинных пауз составить хоть какой-то смысл и понять, что хочет донести Сэллоу. Но язык тела выдавал ведьму: скрещенные на груди руки подёргивались, затем к ним присоединились и пальцы, постукивая по рукаву мантии, так же как и правая нога по полу, которая по мере продолжения монолога юноши ускоряла свой темп. Оминис даже не пытался скрыть свою нервозность, да и не нуждался в этом, оставаясь незамеченным. Мозг парня хватался за ниточки, строя теории о том, к чему это приведёт. Если по началу Мраксу казалось, что Себастьян хочет обсудить произошедшее на пятом курсе, а может даже извиниться после того, как столько времени делал вид, будто ничего не произошло, то под конец Оминис и вовсе потерял суть разговора. Терпение юноши заканчивалось: он хотел уже подбежать к другу и хорошенько встряхнуть его, дабы вытрясти слова, которые тот так долго тянул, словно вечную жвачку. На лбу Сэллоу появилась испарина, он потёр шею, пытаясь скрыть смущение, и, наконец, произнёс то, что ожидали услышать все находящиеся в Крипте: — Эми, в общем, ты мне нравишься… — Щёки парня стало пунцовым, и он опустил взгляд в пол, рассматривая свои ботинки, будто там было что-то интересное. Услышав признание, Оминис напрягся, сжимая челюсть и кулаки. Это было явно не тем, что он ожидал услышать. Извинения, личные проблемы, секреты, очередные попытки втянуть Эмили в нечто неодобрительное, по мнению самого юноши, но только не это. Мракс не понимал, в какой момент Себастьян начал испытывать чувства к девушке, и почему сам Оминис не заметил этого ранее, не понимал, почему сердце застучало так сильно и почему почувствовал отчаянное желание, чтобы Уильямс отвергла Сэллоу. Неужели это ревность? Нет, не может быть, просто недоверие к другу, который точно что-то задумал. Но от переживаний слепого, на данный момент во всех смыслах, юношу спас равнодушный голос, разрезавший тишину: — Нет, Себастьян… — Уильямс так же ожидала извинений, поэтому была одновременно разочарована, что их не последовало, и удивлена услышанным, но её голос сохранял твёрдость, а выражение лица — невозмутимость. — Я рассчитывал на этот… Подожди, что ты сказала?! Самонадеянность Сэллоу мгновенно улетучилась, и он в замешательстве посмотрел на Эмили. От удивления брови сложились причудливым образом в форме домика, юноша никак не ожидал услышать такой ответ, ведь думал, что добиться сердца подруги будет не сложнее, чем проникнуть в тайную секцию библиотеки. Так же просто, как и заставить светиться белым светом кончик своей палочки при произнесении заклинания Люмос. Себастьян не мог поверить, что даже вчерашний, запоминающийся, по его мнению, вечер не смог растопить сердце девушки. Вот только парень даже не догадывался, что праздник запомнился для самой Эмили по-другому. — Я не могу принять твои чувства… — покачала головой Уильямс. — И уж тем более, ответить на них. Себастьян не был готов к такому повороту событий, но не собирался сдаваться. Юноше казалось, что Эмили режет его без ножа, стараясь как можно скорее закончить разговор и покинуть Крипту. Сэллоу решил сделать последнюю ставку, в надежде, что уж она-то сыграет, так как не хотел верить услышанному. Нужно было сделать хоть что-то, чтобы удержать девушку, пускай даже на минуту, и получить нормальные объяснения, которых, как считал парень, он заслуживал. — Скажи мне, что это не взаимно, и я отстану. Ведь я думал, что я тебе… — Это не взаимно, Себастьян! — перебила его Уильямс, заранее зная, что он там думал. Ведьма не могла поверить, что юноше вообще нечто подобное пришло в голову, особенно учитывая, что Эмили не давала ему никаких поводов для подобных размышлений. Сэллоу закапывал сам себя по самую шею, задавая подобные вопросы, но, несмотря на обещанное, вовсе не собирался отступать, считая ответ неубедительным. — Неужели я тебе никогда не нравился? Даже совсем капельку? — Юноша сделал шаг к подруге и сощурил глаза то ли от недоверия, то ли от надежды. Эмили, дай мне хоть один маленький шанс, за который я могу зацепиться. Пожалуйста! Уильямс раздражалась всё больше с каждой секундой и с каждым бестолковым вопросом, ответ на который уже дала ранее, наивно полагая, что он был кристально ясным. Сейчас бы разбираться с чужими проблемами и чувствами, когда своих была целая сумка с чарами незримого расширения и ещё чуть-чуть. Ведьма тяжело вздохнула, собирая оставшееся терпение по крупицам вместе с мыслями. — В каком-то смысле мы были отличной командой и сражались спиной к спине, защищая друг друга. Ты и правда не раз спасал меня: то от падения с обрыва в очередной пещере, то прикрыв в том сражении с гоблинами. Ты помог мне пробраться в запретную секцию и не выдал меня, когда нас поймали. Может быть, поначалу ты мне и импонировал, но… — Что «но», Эми? Скажи мне… — Надежда в глазах Сэллоу то угасала, то появлялась вновь. Неужели ей нравится кто-то другой? Но… кто? Девушка старалась выбирать выражения, обходя острые углы и стеля соломку под Себастьяна, который не только оступится, но и упадёт, так как понимала его сейчас, как никто другой. Ведьма с разбитым сердцем ступала на скользкую дорожку, разбивая сердце другому. Уильямс хотела сказать, что того, что она перечислила было недостаточно. Даже будь сейчас между ними с Сэллоу та же дружба, что и раньше, девушка не могла забыть, как Себастьян манипулировал ей в своих целях, что его беспечность и желание добиться своего любой ценой позволили юноше применить на подруге Круцио без тени сожаления, после чего бросить, даже не помогая подняться. Долгое время Эмили терпела выходки парня, даже после попытки убить Соломона, не желая рушить то, что осталось от дружбы. Но сейчас Уильямс не понимала, зачем вообще что-то сохранять. Отчасти ей было жаль Себастьяна и хотелось относиться к нему чуть теплее, но она чувствовала себя прижатой к стене этим допросом, и последнее, что сейчас заботило девушку — это чувства других. К тому же Себастьян выбрал не самый лучший момент для этого разговора: когда ведьма была окончательно разбита. Вот только чувства вины мне ещё не хватало! — Когда я только познакомилась с вами, ты был добрым и весёлым, а Оминис холодным и грубым, будучи твоей полной противоположностью. Но потом всё изменилось. Не важно, какими вы были, важно лишь то, как относились ко мне. Себастьян, я терпеть не могу манипуляций и когда меня используют. Если честно, из вас двоих, Оминис — единственный, кто заботился обо мне на самом деле. Ты сам всё испортил, и даже не подумал извиниться. — Слизеринка решила, что лучше горькая правда, чем сладкая ложь, и надеялась, что Сэллоу поймёт, что она чувствует. Тьфу ты, посмотрите на неё, даже говоря о симпатии ко мне, приплела Оминиса. Парень чуть не сплюнул на пол от недовольства, игнорируя то, что пыталась донести подруга, зацикливаясь лишь на своём слепом друге от такой же слепой ревности. — При чём тут, чёрт возьми, Оминис? — повысил голос юноша. — Каждый раз я от тебя только и слышу: «Оминис то, Оминис сё». Мы можем хоть раз поговорить, не упоминая его? Это так сложно, Эми?! Скажи мне, Эми! Сэллоу делал всё только хуже, накаляя обстановку агрессивной интонацией. Он ходил из стороны в сторону, размахивая руками, словно вообще забыв, о чём они с Уильямс говорили, отреагировав на упоминание Мракса, словно Ре-эм на красную тряпку. Эмили тоже начала выходить из себя. Себастьян наотрез отказывался слушать её, раздувая проблему и собственное эго до размеров дромарога, затрагивая при этом болезненную для девушки тему. Но больше всего ведьма не любила, когда её имя сокращали таким образом. В исполнении юноши это звучало особенно неприятно, Сэллоу словно специально пренебрежительно выплёвывал «Эми», дабы разозлить девушку, хотя она неоднократно просила так не называть её. Уильямс было всё сложнее поддерживать свой равнодушный и непробиваемый образ. Он трещал по швам, как одежда на оборотне в момент превращения. Лишь на мгновение у ведьмы промелькнула мысль, что, может быть, хватит это терпеть и выслушивать. И этого мгновения было достаточно, чтобы сорваться на Себастьяне. — Что ты хочешь услышать, Сэллоу? Что я влюблена в Мракса?! Хорошо, это правда! — Голос девушки сорвался на крик. — Доволен? Ты этого добивался, да?! — Эмили произнесла это на одном дыхании и теперь стояла, глубоко дыша, а её грудь тяжело вздымалась. Себастьян был поражён, услышав имя лучшего друга. Не то, чтобы парень не верил в Оминиса, но оценивал вещи объективно, понимая, что мало кому захочется связывать свою жизнь со слепцом, ещё и с такой семьей. Мракс был вполне приятным на внешность парнем, насколько мог судить Сэллоу. Тем не менее, за всё время им увлеклась разве что Рейес, и то по большей части из корыстных целей, нежели искренних чувств. Юноша сжал кулаки от злости и обиды. Слова той, рядом с которой трепетало сердце, заставили его замереть на месте, а затем медленно повернуться. Перед Себастьяном стояла уже не та маленькая и наивная малышка, удивляющаяся всему магическому, готовая ввязаться в каждую авантюру, помогая другим, какой Уильямс была год назад, а уже совсем другая и заметно повзрослевшая девушка. Юноша только сейчас понял, что давно не видел ни задорного огонька в глазах подруги, ни доброй улыбки. Даже сейчас вместо сердитого выражения лица: нахмуренных бровей и опущенных уголков рта, был лишь потухший взгляд и слегка дрожащие губы, словно девушка была сломлена. Эмили чувствовала обжигающую боль в районе грудной клетки от собственных произнесённых вслух мыслей. Сэллоу развёл пожар внутри неё, заставляя мучиться, и только продолжал подливать масла в огонь. — И что ты собираешься с этим делать? Ты ведь знаешь, что Оминис связан брачным контрактом? Вы всё равно не сможете быть вместе. Возможно, Себастьяну и было жаль Эмили, но он в очередной раз поставил свои желания на первое место. Парень решил убедить подругу в том, что Уильямс не пара Мраксу. Как и с поиском лекарства для Анны, её брат не мог остановиться, пока не получит своё, как обычно, идя наперекор всему. На этот раз оправдывая себя не благими намерениями ради спасения сестры, а чистой правдой. Сэллоу знал о судьбе Оминиса с самого детства и видел, как друг избегает любых отношений и даже интрижек, поэтому в кучерявой голове плотно укоренилась мысль, что теперь он спасёт Уильямс от разбитого сердца. На войне все средства хороши, а Себастьян считал любовное поприще в данный момент войной. Юноша планировал воспользоваться ситуацией, чтобы утешить подругу, постоянно находясь рядом и подставляя плечо для горьких слёз, в надежде, что таким образом получится влюбить Эмили в себя. — Знаю, но это не отменяет моих чувств к нему… — Уильямс скрестила руки на груди, пытаясь скрыть дрожь, и отвернулась от Себастьяна. — Я понимаю. И обещаю больше никогда не поднимать эту тему… — Сэллоу сделал несколько шагов к подруге, надеясь расположить её к себе и снова увидеть лицо Эмили. — Если мои чувства к тебе не взаимны, то так тому и быть. Себастьян слишком легко принял отказ, особенно после такого активного упорства, и, казалось, даже не был расстроен. Эмили слишком хорошо знала юношу и понимала, что это значит: он не сдался, он всё ещё тешит надежду и не оставит своих попыток изменить происходящее между ними. Но если Сэллоу сдержит своё обещание, девушка будет готова его простить за прошлые ошибки, ведь уже сделала шаг навстречу этому, просто допустив такую мысль. — Хочешь обниму тебя? — Себастьян приблизился к Уильямс со спины на расстояние, которое уже считалось личным, но ответа так и не последовало. — Эми? — Ладонь юноши легла на девичье хрупкое плечо. Эмили вздрогнула, то ли от прикосновения, то ли от обращения к ней. Девушка шагнула вперёд, чтобы сбросить с себя руку Сэллоу. — Не нужно, я лучше пойду. — Уильямс быстро направилась к решётке, но потом резко остановилась и, даже не повернув головы, добавила: — И больше никогда не называй меня «Эми»! Когда Эмили покинула помещение, буквально выбежав из него, Себастьян так и остался стоять на месте с рукой, повисшей в воздухе, и смотреть подруге вслед. Лишь через несколько минут парень пришёл в себя и, со злостью пнув подвернувшийся ящик, тоже пошёл прочь от этого места. Оминис, который всё это время был невольным слушателем этой драматичной сцены шумно выдохнул, как только, наконец, остался один. Казалось, что юноша забыл как дышать, сделав первый полноценный вдох с тех пор, как задержал дыхание во время признания Эмили. Мракс не понимал, что чувствует: с одной стороны, он испытывал облегчение, а с другой — тревогу. Трепещущее сердце успокоилось, когда Уильямс отказала Себастьяну, руки перестали дрожать, а кровь кипеть. Возможно, парню было бы легче, если бы Эмили приняла симпатию Сэллоу, ответив взаимностью. Это избавило бы Мракса от зарождающегося чувства вины, что из-за своих чувств к наследнику Слизерина девушка будет отвергать всех других. Но было ещё и третье чувство, прикончившее недосказанность между Оминисом и Эмили, словно охотник жертву. Мракс ощущал себя полным идиотом: неужели ему действительно нужно было услышать это от Уильямс, чтобы понять, что она влюблена в юношу, и что это взаимно. Вот откуда ревность, вот откуда желание, чтобы девушка отвергла Сэллоу. Оминис был неравнодушен к ней, и гораздо сильнее, чем сам мог подозревать. Он не был искренним даже с самим собой. Он был трусом, отказываясь признавать то, что давно лежало на поверхности. Ведь проще было сбежать, спрятаться, запереть свои чувства на замок. Прикрыться жалостью к себе, что он такой неполноценный никому не нужен, стоять за каменной стеной обязательств, навязанных отцом. Гораздо проще, чем бороться за любовь, открывать своё сердце, не боясь ранить его или чужое. А что же Эмили? Её чувства действительно искренние? Сомнения снова пытались настигнуть Мракса, но он тут же гнал их прочь. Ведь каждая фраза любимой девушки была сказана с таким надрывом и била точно в цель. Уильямс была не из тех людей, кто будет лгать о таком. Если бы ей понадобилось избавиться от Себастьяна, она бы сказала иначе: грубо, резко, но правдиво, ведь прямолинейности ведьме было не занимать. Чем больше Оминис думал об этом, тем больше вспоминал, только сейчас осознавая, что чувства, и Эмили, и его собственные, возникли уже давно, как минимум с лета. И она всё это время ждала? Ждала взаимности, моего первого шага? А что сделал я? Мерлин… Мракс схватился за голову, вспоминая их разговор на террасе в доме Джеймса. Вот почему она упомянула Анну, вот почему убежала, когда они были в Фелдкрофте. Это была ревность, и вместо того, чтобы понять это, я причинил Эмили боль. Растоптал её чувства, поставив крест на нашем общем будущем, запретив ей даже допускать такую мысль. И она, несмотря ни на что, всё ещё любит меня. Я не заслуживаю её… Оминис мог найти девушку и поговорить с ней. Мог признаться в тайном желании быть рядом, заботиться и защищать, но уже не как друг. Мог бы… но не стал. Он окончательно запутался и для начала хотел разобраться в себе и в том, что ему со всем этим делать: просто быть с Эмили, пока судьба в образе Корнелиуса Мракса не разлучит их или пойти наперекор отцу, чего бы это ни стоило? Если, конечно, Эмили будет готова принять Оминиса после всего произошедшего. Но чего юноша точно не хотел, так это оставлять Уильямс одну.***
Эмили выбежала из Крипты, опустошённая, как после поцелуя с дементором. Девушка не знала куда себя деть, её голову агонией пронзали мысли, самая тёмная из которых нашёптывала одно желание — утопиться в Чёрном озере. Но насколько это было соблазнительно, настолько же и эгоистично. Юное сердце трепыхалось в груди, как подстреленная птица, отчаянно цепляющаяся за свою мимолетную жизнь, но разум подсказывал много других решений: забиться в угол Выручай-комнаты, сбежать из школы и вернуться в дом Фигов, отправиться в Запретный лес, чтобы найти очередную банду браконьеров и сжечь дотла их лагерь вместе с ними самими. И всё же сознание остановилось на одном: утопить. Утопить себя в крепком алкоголе на последние кнаты. Забыться, ни думать, ни чувствовать. Эмили не заметила, как ноги сами принесли её в паб, но не в «Три метлы», а в «Кабанью голову». Слишком уж много воспоминаний, связанных с Оминисом, вызывало заведение Сироны, как и многие другие лавки в Хогсмиде, которые они посещали вместе с Мраксом. Даже прилегающие к деревне холмы, будь они трижды неладны, навевали Уильямс мысли о юноше. А в «Кабаньей голове» девушке самое место: огневиски, который был ей по карману, пусть и тайно разбавленный водой хозяином трактира. Посетители, среди которых не встретить знакомых лиц, ведь большинство, если не все ученики Хогвартса, старались обходить это место стороной без лишней надобности. И самое главное: неприятности, которые могла встретить на свою судьбу Эмили. В такие моменты ей хотелось выместить свою боль и злость, как на гоблинах и пепламбах, что преследовали ведьму весь прошлый год. И какая-то извращённая часть девушки подсказывала, что она скучает по такой возможности. Уильямс хотела попасть в передрягу. И добилась желаемого. Не всей публике, если её так можно назвать, преимущественно мужской, было по душе соседствовать с сопливым учеником, да ещё и девчонкой. — Эй, милая, ты случайно не ошиблась заведением? — Хриплый голос бородатого громилы окликнул Эмили, когда та уже второй час сидела за барной стойкой, привлекая внимание не только своим присутствием, но и количеством выпитого, хотя ещё даже не стемнело. — «Сладкое королевство» на соседней улице. — Если и так, то тебя это не касается! — Уильямс огрызнулась, даже не поворачиваясь к волшебнику. Ведьму не волновало, сколько обращённых к ней взглядов вызвал её ответ. — Девочка, не нарывайся в нашем трактире! Разве так себя ведут в гостях? — Мужчина подошёл и облокотился на барную стойку, в надежде, что пепельноволосая хотя бы повернёт голову в его сторону. Но та, будто специально игнорируя, допила содержимое стакана и заказала ещё, стукнув монетами о деревянную столешницу. — Да будь этот трактир собственностью хоть самого Мерлина, мне-то что с того? — Эмили грубила и провоцировала, желая, чтобы волшебник сделал первый выпад, и она могла бы тут же отыграться на нём. Пальцы девушки уже лежали на рукоятке палочки, готовясь выхватить её в любой момент. Но в разрез ожиданиям, мужчина накрыл своей ладонью уплату Уильямс и придвинул монеты обратно к ней: — Позволь мне угостить тебя! — Ехидная недвусмысленная улыбка отобразилась на лице громилы. — Спасибо, не нуждаюсь! — Голос резал воздух холодом, словно сталь кинжала, и Уильямс отодвинула от себя деньги, позволяя человеку за барной стойкой забрать их. — А ты дерзкая! И, по всей видимости, смелая, люблю таких! — Ухмыльнувшись, мужчина закатился таким же хриплым, как его голос, смехом, поглаживая свою бороду. Волшебника поражала стойкость девчонки: не только заявиться сюда, умело парировать выпады, но и не сбежать. Громила придвинулся ближе и положил свою руку рядом с ведьмой, в надежде заставить её отдёрнуться от него или хотя бы смутиться. Но Уильямс не проявила никакой реакции, сосредоточенная только на своём напитке. — Люби сколько влезет, но как-нибудь без моего участия. — Рука на палочке сжалась крепче, ожидая лишь повода. Эмили не могла начать потасовку первой, но проблемы ожидали ведьму вне зависимости от того, кто будет зачинщиком. Этот жест не остался незамеченным собеседником. — Ну же, не будь такой недотрогой, я всего лишь хотел убедиться, что у тебя нет неприятностей. — Волшебник положил руку на плечо девушки и сжал его. Недостаточно сильно, но в то же время властно, показывая себя хозяином ситуации, а затем, наклонившись, прошептал на ухо: — Если только ты не ищешь их. Мы оба знаем, зачем ты здесь, и если будешь не такой спесивой, мы можем с тобой порезвиться, даже если… Кровь прилила к лицу Уильямс, но не от стыда, а возмущения от неожиданного и непристойного предложения. Это оказалось совсем не тем, чего ждала Эмили, но всё же поводом. Девушка не дала громиле договорить, быстро выхватив палочку и направив ему прямо в лицо, несмотря на крепкую хватку на плече. — Неприятности, говоришь? Я могу тебе их устроить! — Резкий выкрик Эмили заставил смолкнуть гудящих обитателей трактира и обернуться. — Эй, эй! Полегче! — Волшебник отпустил девушку и безобидно поднял руки вверх, но его хищная улыбка и сверкнувший взгляд говорили об обратном. — Я ведь просто предложил. Уильямс не сводила взора с того, на кого впервые обратила внимание: мужчина своим видом напомнил ей гнома-переростка. Та же длинная борода с лёгкой сединой, подкрученные усы, немного окосевший взгляд и мерзкая улыбка, с которой он смотрел на девушку. Не хватало только красного колпачка и палки в причинном месте, чтобы воткнуть громилу в землю среди садовых цветов. Но даже его, до тошноты отвратительный, облик не мог ослабить бдительность Эмили, уж в этом девушка поднаторела за прошлый год, пару раз расплатившись кровью за пропущенные атаки гоблинского топора или заклинания. Боковым зрением Уильямс заметила, что несколько волшебников, видимо, приятелей «садового гнома», встали из-за своего стола и уверенно направились в её сторону. Некоторые из них уже выхватили свои палочки, держа их вниз, кто-то был наготове. — Какие-то проблемы? — Один из мужчин, чуть более молодой, но не менее мерзкий из-за своих кривых и пожелтевших зубов, обратился к собеседнику Эмили, при этом не сводя с девушки взгляда. Ведьма проглотила комок в горле, всё шло не по плану. Да его и не было изначально. О чём она думала? Что устроит дуэль один на один с завсегдатаем трактира, и никто не вмешается? Или что уложит на лопатки всех его посетителей? Нужно было как-то выкручиваться, но резко закружившаяся от выпитого голова, когда девушка встала со стула, мешала думать. Пока она решала, стоит ли выждать или же сразу атаковать, мужчины начали обступать её полукругом. Уильямс почувствовала так давно не появлявшийся зов. Зов древней магии, стремящейся, словно бурный водопад, вырваться наружу. Простой выход, скорее всего, приведший к нескольким смертям в руках нетрезвого и разгорячённого разума. Эмили изо всех сил пыталась подавить порыв, от чего вкупе с алкоголем у неё начало темнеть в глазах. В последний момент ведьма успела заметить странного мужчину в капюшоне, скрывающем лицо, прорывавшегося сквозь толпу к ней, а затем Уильямс почувствовала, как её схватили за ворот мантии и куда-то потащили. В отчаянии девушка успела выкрикнуть заклинание, но промахнулась, попав в керосиновую лампу под потолком, и она, разбившись, осыпалась осколками на головы недоброжелателей, которые уже выдвинулись следом за Уильямс. Вот и всё. Я даже ничего не смогла сделать… Но, к счастью девушки, чары задели не только саму колбу, но и крючок, за который был подвешен светильник. Крепление не выдержало, и горящий фитиль обрушился прямо на пути неприятелей, опаляя их ноги и деревянные половицы, которые впоследствии из-за произошедшего заменят на камень. В трактире началась суматоха, когда все бросились тушить быстро распространяющееся пламя, и это позволило загадочному человеку утащить Эмили из заведения, скинув с хвоста преследователей. Что-то всё же девушка смогла сделать. Уильямс почувствовала, как её рывком ставят на ноги и прижимают к стене. — Ты совсем сдурела?! — Грозный голос заставил обратить внимание на его владельца. — С-Соломон? — От неожиданности Уильямс позволила себе фамильярное обращение. Но осознание, что перед ней мистер Сэллоу, а не кто-то похуже тех громил, и прохлада наступающего вечера заставили девушку прийти в себя. — Эмилия, чем ты думала, когда отправилась туда? А если бы я там случайно не оказался? — Мужчина отпустил плечи ведьмы и сурово взглянул, подобно тому, как он смотрел на племянника до того, как память бывшего мракоборца была частично стёрта самой девушкой. Ага, как же, случайно… — Даже не буду спрашивать, что вы там делали, мистер Сэллоу. — Эмили и без этого прекрасно знала по рассказам Себастьяна, что Соломон любил приложиться к бутылке. Но девушке казалось, что он изменился после выздоровления Анны, отказавшись от своей слабости. — А вот я не могу не поинтересоваться, что там забыла ученица Хогвартса. — Соломон наклонился к ней и принюхался. — Ты что, пила? — Ну уж явно не с кабаньей головой целоваться пришла! — Эмили не удержалась от колкости, девушку раздражало, что мужчина отчитывал её как ребёнка, являясь, по сути, никем. Хоть и понимала, что было за что, учитывая последствия, вот только они были вызваны совсем не алкоголем. — Я уже совершеннолетняя, могу себе позволить! — Если бы не моя благодарность за то, что ты сделала для моих племянников, я бы говорил с тобой по-другому. — Сэллоу смягчился в голосе, проигнорировав дерзкую фразу Уильямс, которая едва терпела, чтобы не закатить глаза. — У тебя случилось что-то, что привело тебя в подобное место? — Ничего значительного, что заслуживало бы вашего внимания. — Эмили не собиралась выворачивать душу перед посторонним человеком, но нужно было успокоить его, чтобы не вызвать подозрений. — Всё в порядке. Правда. Просто немного повздорила с однокурсницами. — Ведьма даже не моргнула, соврав тому, к кому относилась с настороженностью, но о чём успела забыть в свете последних событий. — Надеюсь, что так оно и есть. — Было ясно, что Сэллоу не поверил, тем не менее, решил не искать правды. Видимо, его устроил ответ на вопрос, заданный лишь ради приличия. Мужчина вздохнул. — На самом деле я намеревался проведать Анну и узнать, как её дела. Но не смог удержаться, чтобы не зайти в любимый паб, сама понимаешь… Уильямс прекрасно понимала по виноватому выражению лица мужчины, но удивилась тому, что он начал оправдываться перед ней. Ведьма, так же как и мистер Сэллоу, усомнилась в правдивости сказанных слов, ведь, чтобы узнать о состоянии Анны, достаточно было отправить сову. Что-то здесь было не так, и это бы объясняло, почему Соломон не стал допытываться до Эмили и читать ей нотации. Девушка гадала о причине, по которой бывший мракоборец был с ней так откровенен. Хотел ли он, чтобы Уильямс сохранила это в секрете или чтобы преподнесла нерадивым племянникам мужчины именно эту версию событий? А что если…? Страх прокрался волной мурашек под свитер девушки. Что если её самое большое опасение может случиться? И Соломон снова пристрастился к выпивке, так как к нему стала возвращаться память? Эмили решила не искушать судьбу и как можно скорее распрощаться с дядей Себастьяна. — Понимаю, — отчеканила она. — Отчётливо. Вы не лезете в мои дела, а я в ваши. Я могу идти? Уильямс даже не стала скрывать своих намерений, за что бывший мракоборец был ей только благодарен, ответив довольным кивком головы. — Тебя стоит проводить до школы или справишься сама? — неохотно спросил мужчина, рассчитывая, что Эмили выберет второй вариант, что она и сделала. — Справлюсь! И знаю, что впредь стоит держаться подальше от подобных мест! — Уильямс опередила напутствующие нотации и уже собиралась уходить, но, развернувшись, добавила напоследок: — И спасибо за спасение… Мужчина лишь ухмыльнулся, смотря вслед удаляющейся ведьме и поражаясь её острому уму и проницательности. Бывший мракоборец гадал, как такая девушка, как она связалась с таким, как его непутёвый племянник. После отрезвляющей встречи со старшим Сэллоу на Уильямс снова нахлынули эмоции, подкрепившись новыми переживаниями о том, что произошло в трактире и с Соломоном. Но эти события хотя бы заставили на время забыть о Мраксе. Девушка обошла злосчастный паб стороной, но не могла не вздрогнуть, услышав за спиной, как открываются его двери, выпуская посетителей. Эмили, в страхе, что её всё ещё могут преследовать, ускорила шаг и, добравшись до «Сладкого королевства», использовала потайной ход, чтобы скорее оказаться в стенах Хогвартса. Пока Уильямс пробиралась по туннелю, уже изрядно заросшему паутиной, у девушки было достаточно времени, чтобы прокрутить в голове произошедшее. Казалось бы, после первого года в Хогвартсе Эмили не должны были пугать такие стычки. Но в этот раз всё было иначе: это были не гоблины или браконьеры, и даже за случайно принесённый ущерб волшебникам из трактира, Эмили ждали бы серьёзные последствия. Ведьма оказалась связана по рукам и ногам, и единственным оружием в тот момент мог быть только её острый, но слегка заплетающийся от выпитого алкоголя язык, если девушка не хотела быть отчисленной из школы или столкнуться с чем-то похуже. Хуже, чем возможные ранения, порванная одежда, на замену которой пришлось бы отдать деньги, коих уже не осталось. Уильямс грозило что-то более ужасное, учитывая сальные высказывания «садового гнома-переростка». Склонная к саморазрушению девушка загнала себя в угол собственными действиями, и неизвестно, чем бы всё закончилось, если бы не Соломон Сэллоу… Эмили путалась в том, что её напугало больше: произошедшее в трактире или встреча с бывшим мракоборцем, к которому, по подозрению девушки, начала возвращаться память. Слёзы стали наворачиваться на глаза против воли. Уильямс понимала: то, от чего она пыталась убежать — снова догоняет её, неприятно шепча на ухо, что от судьбы не спрятаться. Светлая часть Эмили придерживалась здравого смысла, подсказывающего, что стоит держаться от любых авантюр подальше и слиться с остальными учениками Хогвартса. А тёмная — подогревала кровь, направляя ведьму в направлении, что будет проще жить, выплескивая агрессию, как она и делала раньше: на пепламбах и гоблинах. Подсознательно девушка рвалась в этот бой, словно дикое животное, планирующее вырваться из клетки, как только браконьер поднимет решётку. Эмили не заметила, как замшелые стены тайного прохода сменились школьными, уже ставшими такими родными, а ноги понесли девушку к Крипте. До неё было добраться быстрее, чем до восьмого этажа, к тому же тайная комната была необитаемой с начала учебного года. Ни Оминис, ни близнецы Сэллоу не стремились проводить там время, как раньше. По всей видимости, каждый из ребят хотел забыть былые события, стремясь приблизиться к образу жизни обычных учеников Хогвартса, что слабо представлялось возможным, но позволяло хотя бы меньше думать о прошлом. Но Крипта отнюдь не была такой необитаемой, как полагала Уильямс. Девушка ускорила шаг, готовая дать волю чувствам в любой момент, предвкушая отработать парочку заклинаний на ни в чём не повинных бочках с ящиками. Но когда решётка с грохотом опустилась за спиной Эмили, слизеринка успела лишь пнуть воздух, прежде чем заметить фигуру в полумраке. — С-себастьян? — спросила дрогнувшим голосом девушка, не рассчитывавшая встретить тут кого-то. — Не ожидал тебя здесь увидеть. — Парень и сам был не в лучшем настроении, причина которого стояла прямо сейчас перед Сэллоу. — Ну, вообще-то я тоже не думала, что окажусь не одна. — Эмили смягчила голос и плюхнулась на пол рядом с другом, тяжело вздохнув. Себастьян выдержал паузу, немного раздосадованный тем, что его уединение было нарушено, особенно учитывая кем: девушкой, которая как будто упрекала парня в том, что он оказался здесь, хотя Сэллоу был тут первее Уильямс. Юноше не хотелось ещё больше нагнетать обстановку, учитывая, что, судя по всему, никто из них не собирался покидать комнату. Почувствовав лёгкий алкогольный шлейф от подруги, Себастьян решил пошутить: — Ходила в «Три метлы»? И без меня? А времена и правда изменились! — Парень выдавил улыбку, но от неё больше веяло грустью и сожалением. — Если бы в «Три метлы», — усмехнулась Уильямс. — «Кабанья голова», как тебе такое? — Что? — неподдельно удивился Сэллоу и развернулся в сторону девушки, впервые взглянув на неё. Себастьян не был снобом, но даже он предпочитал держаться от таких мест подальше. — Как тебя туда занесло? Тебе не кажется, что это была плохая идея? — Ох… — В этот раз Эмили не удержалась от того, чтобы закатить глаза. Уже второй Сэллоу за день читал ей морали, что вообще казалось абсурдным для Себастьяна, учитывая его собственные похождения. Если о случившемся в трактире прознает ещё и Анна, то их семейке точно удастся свести Уильямс с ума. Девушка проклинала себя за то, что вообще это ляпнула, не прикусив вовремя язык. Она могла бы легко отвлечь внимание владельца карих глаз, внимательно изучающих её сейчас, переключив разговор на Соломона, но решила пока сохранить это в тайне, отделавшись неоднозначным ответом: — На твоё счастье, теперь мне заказана туда дорога. Думаю, как и в Хогсмид. По крайней мере, в ближайшее время мне там лучше не появляться. — О чём ты говоришь? Что ты сделала? — Слова подруги отнюдь не успокоили парня, а, наоборот, вызвали ещё больше вопросов и поводов для беспокойства. Себастьян нежно взял её за плечи и развернул к себе. — Эмили! — Да так… — Плечи девушки расслабились от мягкого прикосновения, и она нервно засмеялась, пытаясь спрятать за этим всю серьёзность ситуации. — Устроила небольшой пожар… — Ты что… Себастьян не договорил, поскольку тело подруги задрожало, и в следующее мгновение она уже плакала, уткнувшись в юношескую грудь. Всё произошло так быстро, что Сэллоу не мог понять, почему настроение Уильямс, которая всегда была максимально сдержанной и собранной, так быстро изменилось. Последний и единственный раз он видел Эмили плачущей в день смерти профессора Фига и сейчас даже не подозревал, что подруга была как натянутая струна, неосознанно задев которую, заставил лопнуть. Виной всему был, в том числе и алкоголь, обостривший восприятие ведьмы. Ей казалось, что навалилось слишком много всего, больше, чем она могла вынести, но тёплые объятия того, чьё присутствие ещё совсем недавно Уильямс терпеть не могла, успокаивали израненное трепещущее сердце. Возможно, Эмили была слишком строга к Сэллоу, и давно пора было его простить, когда он вот так, словно щенок продолжает бегать за девушкой. Объятия Себастьяна так отличались от объятий Оминиса. Руки Мракса были словно окутывающее облако: невесомые и мягкие, трепетно и аккуратно касающиеся, словно парень боялся разрушить хрупкие плечи подруги. Нежные тонкие пальцы подрагивали на спине или утешающе гладили, успокаивая своей прохладой и заставляя вздрагивать, когда касались обнажённого участка кожи. Сэллоу же был полной противоположностью. Смелые движения рук, даже претендующие на обладание, тепло которых чувствовалось аж сквозь одежду. Крепкие пальцы, обеспечивающие такую хватку, словно проникали под самую кожу, прижимая к себе всё сильнее, до такой степени, что становилось тяжело дышать и жарко, как от камина. Эмили неосознанно сравнивала друзей, в очередной раз убеждаясь, насколько разными они были, почти полными противоположностями. Оминис казался слишком милым для Уильямс, воспитанным и настолько заботливым, что ведьма не встречала за всю свою жизнь никого, похожего на него, если не считать Фигов. А вот Себастьян… Он был как обидчики из приюта, на которых и сама девушка стала походить с годами. Она могла быть жестокой, но по справедливости, надменной, саркастичной, но никогда не причиняла никому из тех, кто был слабее, боль намеренно: шутки или издёвки ради. Это отличало Уильямс от тех мерзавцев, она платила только по заслугам, как недавно Лиаму, случайно встретив его со своей шайкой. Сэллоу же был слеп и недальновиден, и причинял боль по глупости, даже не подумав о последствиях. Это не оправдывало парня, но Эмили понимала, что не так уж и должна винить его, ведь, по сути, была не меньшей разрушительной силой, чем Себастьян, подобный дромарогу в посудной лавке. Ребята были похожи гораздо больше, чем девушка готова была признаться себе, и наверняка Сэллоу подходил ей больше, чем Мракс, от которого Эмили хотела отстраниться на некоторое время, пока её чувства не остынут, и рана не затянется. Ведьма не могла причинить боль Оминису, но на Себастьяна ей было всё равно: в этот раз девушка решила воспользоваться парнем, ведь, кажется, он и сам был не прочь проводить с ней больше времени и утешать, помогая забыть Мракса. Уильямс всегда придерживалась мнения, что любить самой лучше, чем быть любимой. Но то была приютская неиспорченная девчушка с двумя тугими косичками и доверчивым, как у Лунтелёнка, взглядом, не имеющая ни малейшего понятия об этом чувстве. Та маленькая Эмили, которую настоящая Эмили, казалось, давно похоронила. Но сейчас эта любовь приносила только боль и пустоту, которую нечем было заполнить… Если только… Девушку совсем не мучила совесть, ведь, судя по тому, как руки друга переместились с плечей на светловолосую голову, прижимая ближе к юношеской груди, было очевидно, что Себастьян совсем не против, если Эмили позволит ему быть рядом. Уильямс не собиралась подпускать парня слишком близко или проявлять какие-либо жесты внимания, хоть и понимала, что это может быть жестоким. Но не так жестоко, как когда Сэллоу манипулировал подругой, разбивая её сердце словами о невозможности отношений Уильямс с Мраксом. Себастьян сам подталкивал девушку к своим утешающим объятиям и подставлял плечо для слёз, Уильямс лишь поддалась уловке юноши, но намеренно. Очередное подтверждение того, как ребята были похожи, используя ловкие манипуляции в свою пользу, когда это было нужно, но в этот раз являлось взаимным. Как они были похожи в том, что в попытке заглушить боль, разрушали всё вокруг и самих себя. Эмили давала Себастьяну то, что он так отчаянно хотел получить, пользуясь ситуацией, чтобы выкинуть любимого человека если не из сердца, то хотя бы из головы. На лице Сэллоу появилась его фирменная улыбка жмыра, парень довольствовался тем, что всё так удачно сложилось, и его план работал. Руки юноши блуждали в волосах подруги, играя с ними и перебирая пальцами, пока девушка не замечала. Себастьян считал, что поступил верно, выбрав проверенную тактику: давить на больные точки подруги, это сработало на «отлично», как и во все предыдущие разы. Теперь юноше придётся сдерживаться и не давить на Эмили слишком сильно, чтобы всё не испортить, хотя терпение — это не благодетель членов семьи Сэллоу.***
Дни пролетали так же быстро и хаотично, как и первые опадающие листья с деревьев за окнами коридора, в одно из которых смотрела Эмили в момент, когда за её спиной тенью прошмыгнул Оминис. Слизеринка даже не подозревала, что творится у парня в голове, но его поведение точь-в-точь повторяло поведение Уильямс: они оба избегали друг друга. Это было только на руку ведьме, хоть и поднимало в глубине души небольшую волну обиды. Потому что одно дело — не видеться вовсе, а другое — делать вид, что их не существует друг для друга, посещая одни и те же занятия. Я принимаю это, Оминис. Значит, мне нужно забыть тебя! Но как это сделать, когда ты всегда рядом? Следующую неделю Эмили старалась держаться особняком, но Себастьян был её тенью, безустанно следуя за девушкой, словно за ароматом любимого пирога. Уильямс и не заметила, как отстраняясь от Мракса и садясь отдельно от него на занятиях и в Большом зале, утянула за собой Сэллоу. А тот следом Анну. Эмили не знала, что злит её больше: то, что близнецы прилепились к ней как лукотрусы или то, что Оминис остался совсем один, что, по мнению Уильямс, было несправедливо. В то время как сам Мракс не замечал отсутствия Анны с Себастьяном, мысли были заняты лишь девушкой, заставляющей сердце юноши больно сжиматься, когда он чувствовал её запах на занятиях, выделяющий из всех остальных, словно рядом разбили флакон с парфюмом Эмили. Когда слышал в гостиной или коридорах голос, отражающийся от каменных стен, но не обращающийся к Оминису. На очередном уроке Истории магии, под монотонный баритон профессора Бинса Мракс не спал, как обычно, а предавался воспоминаниям. Шелест мантии подруги, когда она нетерпеливо ёрзала на лавке, ворча под нос о том, что занятие длится вечность и больше напоминает пытку. Как длинные волосы, щекоча, касались кисти парня, когда Уильямс устало клала голову на стол, борясь со сном. Как тонкие девичьи пальцы касались плеча, нежно качая, чтобы по окончанию урока разбудить Оминиса, или трепали его волосы просто так, от скуки. А теперь Мракс даже сомкнуть глаз не мог, думая об Эмили… Стоп! Конечно же, не просто так! Было столько всего, чему он не придавал значения раньше. Юноша в очередной раз ругал себя, что не замечал этого. Каждое касание, каждое слово девушки так отличалось от всего, что он когда-либо испытывал, и от того, как Уильямс относилась к другим. Но знай Оминис раньше, то что бы сделал? Оттолкнул? В этом Мракс сильно сомневался, как и в том, что мог продолжать дальше терпеть происходящее. Парень повернулся в сторону задних парт, где, по его предположению, находились ребята, и тяжело вздохнул. Он твёрдо решил положить конец тому, что они с Эмили избегают друг друга, как только Бинс закончит свою нудную лекцию. Юноша сидел как на мешке с нарлами в ожидании окончания урока и обдумывал то, что скажет Уильямс. Выйдя из кабинета и подойдя к ребятам, Оминис услышал, как Анна копается в сумке с учебниками, но его тут же отвлёк шёпот Себастьяна, стоящего в стороне с Эмили. Голос друга был громким стуком в ушах, как и биение сердца Мракса. Но оглушали вовсе не слова, а чувство, испытываемое наследником Слизерина уже во второй раз, который даже не осознавал, что это ревность. Он так близко к ней. Слишком близко. Да как он… Оминис преодолевает расстояние до друзей за считанные секунды и хватает Сэллоу за плечо, разворачивая его от Уильямс к себе, совершенно забыв о том, что вообще-то хотел поговорить с Эмили. — Не знаю, что ты задумал, Себастьян, но если ты втянешь её в очередной… Если хоть один волос упадёт с головы Эмили, то тогда я… — Мракс не знал, что на него нашло и почему он сказал именно эти слова. Ярость застилала и без того замутнённые глаза, юноша тяжело дышал, продолжая сжимать пальцы. — Что ты? — Парень небрежно скинул руку друга, несмотря на крепкую хватку, будто отмахиваясь от назойливого языка пушишки, норовящего залезть в нос. Сэллоу и сам испытал приступ ревности, злясь на обвинения не понятно за что, дополненные ещё и угрозами. Казалось, что парни сейчас сцепятся словно змеи, обвивая друг друга и брызгая ядом. Эмили растерянными глазами смотрела на ребят, поочерёдно переводя взгляд то на одного, то на другого. И даже Анна, с усердием искавшая в сумке свою палочку, отвлеклась и подняла голову. В коридоре повисла тишина, несколько учеников обратили внимание на слизеринцев, прервав свои разговоры. Но Оминис не повёлся на провокацию Себастьяна и, не желая стать предметом обсуждения всей школы, лишь фыркнул и, поправив мантию, развернулся, с завидной скоростью сворачивая за угол коридора и сшибая по пути зазевавшихся ребят плечом. — Что это с ним? За что это он взъелся на тебя? — Анна первая прервала молчание. Девушка теперь уже не просто подозревала, а была полностью уверена, что в прошлом году произошло нечто важное между её друзьями, и намеревалась это выяснить во что бы то ни стало. И не получив разъяснений от брата, который лишь пожал плечами, Сэллоу обратилась к Уильямс. — Уж ты-то наверняка знаешь! — Понятия не имею! — отрезала Эмили. — И тебе обязательно опять совать свой нос куда не следует?! — Не дожидаясь ответа, который и не требовался, она ушла вслед за Мраксом, оставляя Анну гадать, что имелось ввиду под словом «опять». В тот же вечер Себастьян подошёл к Эмили и с виноватым видом сообщил, что они с Анной больше не могут избегать Оминиса, как сама девушка. Было очевидно, что Сэллоу подговорила его сестра, она единственная не знала, что происходит в этом змеином треугольнике. Уильямс пожала плечами, удостоив Себастьяна лишь односложным ответом: «Без проблем». Ведьме было не привыкать быть одной, как и друзьям к её исчезновениям. По крайней мере, теперь Оминис не будет брошенным близнецами, да и сама Эмили отдохнёт от их компании, о чём могла только мечтать последние дни. Вот только сам Сэллоу так не считал: для него это было ещё какой проблемой. Парень был разочарован как ответом подруги, так и тем, что ему приходится разрываться между Уильямс и лучшим другом, но сейчас Себастьяну не оставалось ничего, кроме как развернуться и уйти.***
Эмили хотела отвлечься, решив сосредоточиться на своём обещании Оминису. Даже если в дальнейшем друзья не будут общаться — это не освобождало девушку от сказанных слов, и, нацелившись воплотить задуманное, Уильямс просиживала целые вечера в библиотеке, заодно избегая ребят. Иногда Эмили случайно пересекалась с Натсай, Поппи или Амитом, завязывая беседу или делая вместе школьные задания. Но даже в эти моменты девушка не переставала думать об истинной цели пребывания в библиотеке, желая поскорее разойтись с ребятами и вернуться к своим поискам. Время от времени приходили то Себастьян, то Анна, а порой и вместе, чтобы проведать подругу, выпытывая, что за заметки она делает в свой блокнот. Но Эмили использовала все способы, чтобы отвадить любопытные носы от своего занятия, раздражаясь, что её снова отвлекают. С каждым днём девушка теряла надежду всё сильнее. Поначалу Уильямс казалось, что в библиотеке такое множество книг, что ей и года не хватит, чтобы даже просто пролистать их. Но большая часть была бесполезна, а в тех, что могли пригодиться, было крайне мало информации. Поставив очередную увесистую охапку учебников на стол мадам Пергамм, Эмили разочарованно вздохнула: — Снова не то! — Мисс Уильямс, вы ищете что-то конкретное? — Агнес подняла глаза на ученицу, внимательно изучая её. — Вы далеко не первый день проводите здесь, неужто не нашли совсем ничего? Могу я вам помочь? — Я сама не знаю, что ищу. Возможно, этого здесь и вовсе нет, но спасибо за предложение. Эмили взяла следующую стопку книг и направилась обратно к своему столу. Уж с кем с кем, а с библиотекарем ведьма точно не собиралась делиться своей задумкой, тем более, что женщина вряд ли смогла бы помочь. Сама же мадам Пергамм который день наблюдала за девушкой и литературой, что ученица берёт для изучения. Агнес искала подвох, думая, что Уильямс таким образом пытается выпросить разрешение к запретной секции. Вот только пожилой даме было невдомёк, что Уильямс имеет туда свободный доступ и без помощи преподавателей. Женщина относилась с подозрением ко всем, кто хоть как-то был связан с Сэллоу. Кроме Анны. Сестру Себастьяна библиотекарь просто обожала, ведь девушка соблюдала правила и уважала школьную собственность, а также всегда возвращала учебники на своё место. Эмили даже не подумала искать литературу в запретной секции, поскольку ведьма надеялась, что ответ должен быть простым и лежать на поверхности, по крайней мере, для того, кто владеет древней магией. К тому же содержащиеся этажом ниже книги не сулили ничего хорошего, и Оминису бы это точно не понравилось. От воспоминаний о нём сердце девушки неприятно кольнуло. Хоть она и осознанно избегала парня вне школьных занятий да завтраков с обедами в Большом зале, сейчас Уильямс хотелось, чтобы Мракс решил зайти в библиотеку. Неважно, ради Эмили или за необходимой книгой, слизеринка просто хотела увидеть его. В очередной раз ведьма противоречила сама себе: делала всё, чтобы отдалиться от друга, но жалела об этом и хотела противоположного. В тот вечер Оминис не появился в библиотеке. И на следующий тоже. Но ещё через день, когда желудок девушки после очередного пропущенного ужина решил своим урчанием оповестить её и ещё пару учеников за соседними столами, Эмили почувствовала прохладное касание на своей руке. — Проголодалась? — ласково прозвучал голос парня. Казалось, что ничего не могло оторвать настолько сосредоточенную девушку от книг, даже чувство голода, но этот юноша был исключением. Уильямс подняла голову, встретившись с зелёно-голубыми глазами. — Оминис? — Ведьма пыталась сдержать переполняющую её радость. — Что ты здесь делаешь? — Тебя уже несколько дней не было за ужином, и Себастьян с Анной сказали, что ты не вылезаешь из библиотеки, но не говоришь им, чем именно ты занята. Ребята думают, что это не связано с учёбой, и я начал беспокоиться. — Юноша опустился на стул напротив девушки. — Да… Я… — Эмили неловко заправила прядь за ухо. — Я не могла сказать им… — А мне можешь? — Мракс слегка сжал руку подруги, пытаясь расположить к себе. — Да… — Девушка вздохнула, и её голова опустилась вниз, словно у провинившегося ребёнка. — Помнишь моё обещание? Уильямс надеялась, что парень не забыл, и ей не придётся повторять это вслух. Она готовилась к тому, что друг снова начнёт её отговаривать, убеждая, что это пустая трата времени, но Оминис лишь улыбнулся и после небольшой паузы ответил: — Конечно, помню… Так вот чем ты тут занималась все эти дни! Знаешь, я удивлён и… благодарен тебе. Правда, спасибо! Что делаешь это ради меня и вообще веришь… Думаешь, у тебя получится? — Голос юноши немного дрожал и был полон надежды. — Мы способны на всё, пока мы живы… Мраксу хотелось переместить свою ладонь с руки Эмили на щёку, провести по нежной коже, взять за подбородок, а затем коснуться пальцами губ… Но юноша вовремя одумался, и его кисть слегка дрогнула. Он действительно был счастлив, что затея девушки была не просто словами. Даже если ничего не выйдет, сама попытка, сама надежда подруги были важны для Оминиса, ведь парень не верил в себя, в отличие от Эмили. Он бы хотел прийти к ней раньше, но просто не мог, понимая, что Уильямс нужно дать время, да и ему самому тоже. Хоть Мракс и оказался невольным слушателем, к тому же незамеченным, парень был уверен — Эмили было тяжело так же, как если бы она призналась в своём секрете не Себастьяну, а самому Оминису. Юноша не хотел делать Уильямс больно, не хотел оставлять одну, но понимал, что это было необходимо. Эмили хотела добавить что-то ещё, но желудок девушки снова предательски выдал её, заставив покраснеть. — Извини… — Всё в порядке. Хочешь, я принесу тебе поесть? — На лице Оминиса вместо ухмылки появилась заботливая улыбка. — Уже достаточно поздно, не думаю, что у тебя получится что-то найти. — Уильямс пожала плечами, пытаясь отговорить парня, так как не хотела, чтобы он уходил. Не так быстро, ведь он только пришёл. — Я что-нибудь придумаю! Юноша поднялся со стула, скользнув кончиками пальцев по руке девушки, притворяясь, что ненамеренно, и направился в сторону выхода из библиотеки. Эмили проводила Мракса взглядом, а потом смущённо уткнулась лицом в книги, пытаясь скрыть свой румянец, но уже не от урчащего желудка. С одной стороны, девушка чувствовала облегчение, что друг покинул её, пусть и на время, а с другой — безмерную детскую радость, от которой хотелось прыгать вокруг стола и смеяться. Уильямс и не подозревала, как она соскучилась по Оминису, что ей так тяжело будет даваться разлука в попытке притупить влюблённость. Но сейчас ведьма и не пыталась бороться с этим, давая себе насладиться приятным чувством где-то в животе и пряча свои эмоции в страницах фолиантов. Эмили всё ещё ощущала прохладное прикосновение, словно Оминис до сих пор был здесь и продолжал накрывать руку девушки своей ладонью. Мракс с лёгкостью нашёл, что перекусить для подруги, если уж обычные ученики без проблем могли справиться с этой задачей, то для наследника самого Салазара и вовсе были открыты все двери: юноша знал ещё парочку способов, помимо щекотания груши. И когда Оминис вернулся в библиотеку, то застал Эмили спящей на груде книг. Сначала он пытался окликнуть девушку, но, не получив ответа, прислушался и понял, что от усталости подруга просто задремала. Решив, что сейчас, пусть и кратковременный, но всё же сон важнее ужина, Мракс не решился будить Уильямс. Опустившись на всё тот же стул, парень едва сдержал смешок, думая о том, как часто девушка засыпала в самых неподходящих для этого местах. Всё, чего сейчас хотел Оминис — провести время рядом с Эмили, пока не закроется библиотека, и тактичная мадам Пергамм не начнёт выгонять засидевшихся допоздна учеников, точно в срок, и ни минутой позже. Просто сидеть напротив, слушая дыхание и мирное сердцебиение девушки. Юноша положил свою волшебную палочку рядом и, сложив руки на столе, опустил на них голову. Глаза Мракса были обращены к Уильямс так, словно он мог сейчас видеть её. Парень по-настоящему желал хотя бы один раз взглянуть на ту, в которую был влюблён, в чём Оминис, наконец, смог себе признаться. Поэтому юноша искренне надеялся, что у Эмили получится найти то, что она искала последние дни, он по-настоящему хотел этого, как никогда. А пока парень может «видеть» лишь по-своему. Оминис протянул руку вперёд и притронулся пряди волос, лежавшей на лице девушки, и убрал её, заправив за ухо. Медленно, едва касаясь, чтобы не разбудить, не спугнуть наваждение. Затем кончиками пальцев аккуратно провёл по линии скул к подбородку, но вдруг резко отдёрнул руку. Парню казалось, что он делает что-то запретное, но его манило это ощущение, и Оминис уже чуть смелее коснулся её лица, плеч, а после снова волос. Мракс гладил девушку по голове, словно жмыра, едва слышно шепча: — Обещаю, я всегда буду рядом, малышка Эмили. Даже если ты снова будешь избегать меня, даже если будешь злиться и обижаться. Теперь я всё знаю, ты можешь больше не прятаться. Надеюсь, что ты простишь меня… Юноша не боялся, что подруга проснётся от его слов или прикосновений, напротив, он хотел этого. Но, увы, девушка проспала вплоть до момента, когда мадам Пергамм начала выгонять учеников из библиотеки.